Феофан Затворник, свт Письма о духовной жизни. Письмо 6. Ожидание раскрытия Царствия Божия. О трудах и ревности в угождении Господу. Нестройность внутри происходит от разложения сил; надобно соединить ум с сердцем. Порядок движения внутренней жизни.

Письмо шестое

Ожидание раскрытия Царствия Божия. О трудах и ревности в угождении Господу. Нестройность внутри происходит от разложения сил; надобно соединить ум с сердцем. Порядок движения внутренней жизни. Когда зарождается в нас Царствие Божие. Зарождение внутренней теплоты

«Тогда-то, — пишет Сперанский, — вступаем в сумрак веры. Тогда-то не знаешь более ничего, и ждешь всякого света непосредственно свыше, и если упорствуешь в этом ожидании, то свет этот нисходит, и Царствие Божие раскрывается».

Свет нисходит... Царствие Божие раскрывается,— это то же, что у мореплавателей: берег! берег! Но это Царствие не приходит с усмотрением; нельзя рассчитать — то и то сделаю, так и так себя поставлю, и свет придет, и Царствие Божие раскроется. С нашей стороны, пожалуй, это так: исполняя все условия, входящие в приготовительные труды к проявлению Царствия в нас, упорствовать в ожидании его или, лучше сказать, со смиренным, постоянным, уповательным и умолительным терпением ждать, когда, наконец, угодно будет человеколюбивому Господу явить милость Свою к нам. Не вдруг дает Господь, а почему — Ему единому то ведомо. Жди с надеждою, ибо неложно обетование: к нему приидем, и обитель у него сотворим 1). Но да

1). Ин. 14, 23.

309

не будет ждание твое праздно. Господь ждет, пока, истощив все свои усилия, не видя успеха, во глубине сердца изречешь ты: «Имиже веси судьбами, спаси, Господи!» Но чтоб истощить усилия, надобно усиливаться, или с усилием трудиться. Так уж положено, и по духу ревнующего так требуется. Решившись угождать Господу, он, не щадя себя, бросается на труды богоугождения, и усталости не знает, и нет дела, на которое он не был бы готов тотчас: хочется ему отплатить за время, проведенное в нерадении. Полагаю, что и сама благодать наводит на этот порядок и дух действия. Но так только в начале... В начале и заметить нельзя, есть ли плод от трудов своих; со временем же, когда к порядкам богоугодной жизни приобретется навык, и эта сторона не будет уже более требовать напряжения сил, дух ревности отвне переходит внутрь, от дел к мыслям, чувствам и намерениям. Иного на это наводит Сам Господь благодатию Своею; другому подсказывает добрый собеседник или руководитель. Обращается внутрь ревнитель, и что, думаете вы, здесь находит? — непрестанное брожение мыслей, непрестанные страстные приражения, дебелость и холодность сердца, упорство и неподвижность на послушание, желание делать все по-своему, словом — находит у себя внутри снова все в очень дурном состоянии. Опять разгорается

310

ревность, и труды обращаются уже на свою внутреннюю жизнь, на мысли и расположения сердца. В руководствах к внутренней духовной жизни он найдет, что надобно внимать себе, надобно наблюдать за движениями сердца, дабы не допустить ничего недоброго, надо Бога помнить и проч. Начинаются труд и усилия в этом направлении. Но мыслей не удержишь, как подвижного воздуха, дурных чувств и движений не можешь не пропустить, как дурного запаха от трупа гниющего, и к памятованию о Боге не поднимается ум, как намокшая и подмерзшая птица. Что же делать? Говорят: терпи и трудись. Идет терпение и труд, а внутри все одно и то же. Попадается, наконец, кто-нибудь из знающих дело и растолковывает: оттого у тебя все нестройно внутри, что там качествует разложение сил; ум идет своим чередом, а сердце своим. Надобно ум соединить с сердцем; тогда брожение мыслей прекратится, и ты получишь руль для управления кораблем души — рычаг, которым начнешь приводить в движение весь твой внутренний мир. Как же это? Навыкни умом в сердце молиться: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!», и эта молитва, когда научишься совершать ее как следует или, лучше, когда она привьется к сердцу, приведет тебя к желаемому концу: она сочетает ум твой с сердцем, она уложит брожение мыслей и даст тебе силу править движениями

311

твоей души. Изъявившему согласие дается наставление, как совершать сию молитву. Следовало бы тотчас начаться труду упражнения в ней: но наперед приходится победить свое неверие. Никто еще, кого ни касалось это дело, сразу не верил, чтобы такое простое средство могло привести к таким важным целям, особенно в связи с некоторыми приемами, определяющими порядок производства этой молитвы. Но, наконец, надобно же что-нибудь предпринять. И вот, хотя-нехотя, с полу верою и с полуневерием, начинается труд навыкновения этому спасительному деланию. Начатки плодов оживляют веру, вера усиливает труд и умножает плоды; дело спеется. В продолжение именно этого труда навыкновения умной молитве ко Господу учащаются, по милости Божией, те влечения внутрь пред Бога, о которых была уже речь. А потом приходит и то, что это вовлечение внутрь укрепляется навсегда, и внутрь пребывание пред Богом становится непрекращаемым. Вот это и есть водворение Царствия Божия внутрь нас. Но, прибавим, это есть, вместе с тем, и начало для нового круга изменений во внутренней жизни, который прилично назвать одухотворением души и тела. Об этом, если окажется нужным, поговорим после.

Я нарочно пространно описал весь этот порядок движения внутренней жизни, дабы показать, что в ходе сей жизни есть пространное поприще

312

для упорства в ожидании. Все мается и мается бедная душа, ища и не обретая. Ожидать чего-нибудь от своих усилий и в ум уж не приходит. Давно уже исчезла всякая самоуверенность, и во глубине души только слышится: «Имиже веси судьбами, спаси». Положение себя в руки Божии и чаяние всего от Его единой милости есть последний предел приготовления, готовности и годности к водворению Царствия Божия внутрь нас, которое, однако ж, всегда приходит не с усмотрением 1). Это состояние смиренного, без всяких притязаний, ожидания и есть сумрак веры (фраза мистиков), который сумрачен только но безвестности времени получения чаемого и искомого, тогда как предмет и основания ожидания совершенно ясны.

Полагаю, что у вас уже шевелится вопрос: да что же это за Царствие Божие? На это отвечает вам далее Сперанский: «Никто не может ни описать его вам, ни дать о нем понятие; его чувствуешь, но оно несообщаемо. Сам Иисус Христос описывает Царствие Божие лишь притчами и подобиями». Прибавим: то только всем ведомо, что это есть ни с чем несравнимое драгоценное сокровище, не ожидаемое, а самым делом получаемое и обладаемое. Спаситель объясняет это притчею о человеке, который, нашедши на поле сокровище, обрадовался, и, в радости, никому не

1). Лк. 17, 20.

313

сказавши, распродал все, что имел, и купил поле то; и другою — о купце, который, узнавши, что где-то есть драгоценная жемчужина, пошел, продал все, что имел, и купил жемчужину ту 1). Можно, впрочем, в некоторой степени удовлетворить ваше любопытство, ибо что неопределимо со стороны чувства, то может быть определяемо в чертах своего проявления. С этой стороны я уже очерчивал прежде Царствие Божие, заимствуя описательные черты из писаний отеческих и старческих. Повторяю здесь, как писал, чтоб не придумывать новых слов: Царствие Божие в нас есть, когда Бог воцаряется над нами, когда душа во глубине своей исповедует Бога своим Владыкою и покорствует Ему всеми силами, и Бог владычно действует в ней и еже хотети и еже деяти 2). С психической же точки зрения о Царствии Божием должно сказать следующее: Царствие Божие в нас зарождается, когда ум сочетавается с сердцем, сам срастворившись с памятью о Боге. Человек тогда предает Господу, как жертву, приятную Ему, свое сознание и свободу; а от Него получает власть над собою, и силою, от Него получаемою, правит всем своим, внутренним и внешним, как бы от Его лица.

Когда удосужусь, я соберу черты этого состояния из писаний отеческих и сообщу вам. Теперь скажу несколько слов по памяти.

1). Мф. 13, 44 — 46.

2). Флп. 2, 13.

314

Думаю, что и вам памятно, как в ответах старцев Варсонофия и Иоанна часто говорится о некоем огне, которому возгореться в душах учеников своих они желали всем желанием. Это говорят они о зарождении внутренней жизни, или о раскрытии Царствия Божия в нас. При этом сцентрировываются все силы жизни человеческой воедино, как в фокус, и это отражается горением духа, или духовною теплотой; при этом не только ум срастворяется с памятью о Боге и проникается ею, но и все существо наше духовное вступает в живое богообщение: Бог огнь есть 1). И вот теплота и горение духа водворяются в нас с момента раскрытия в нас Царствия Божия. Эта черта осязательнее всех, доступнее для понятия, и больше дает удобства к объяснению проявлений духовной жизни. Известно, что, когда человек в чувстве, тогда он весь сковывается тем чувством, и готов, и силен бывает беспрекословно делать все, к чему побуждает то чувство. Чувство походит на рычаг и руль в управлении своим внутренним. Его-то и добиваются, оно-то и дается. Что более всего озабочивает ищущего, так это внутреннее нестроение в мыслях и желаниях; вся его ревность обращена на то, как бы устранить это нестроение. К этому другого способа нет, как добыть это духовное чувство или эту теплоту сердечную, при памяти о Боге. Как

1). Евр. 12, 29.

315

только зародится эта теплота, — мысли улягутся, внутренняя атмосфера станет ясна, станут видимы все зарождения добрых и недобрых движений души, и получится власть на отгнание последних. И на внешнее расходится этот внутренний свет, и там дает он возможность отличать должное от недолжного, сообщая и крепость установиться в первом, несмотря ни на какие препятствия; словом, тогда начинается истинная, действенная, духовная жизнь, которая доселе была только в искании, а если и проявлялась, то урывками. И при тех влечениях, о которых была речь, бывает теплота, но она прекращается с прекращением влечения. Здесь же теплота, зародившись в сердце, остается неотходною, и неотходным держит при себе внимание ума. Когда ум в сердце, — это и есть сочетание ума с сердцем, представляющее целость нашего духовного организма.

Применительно к этому признаку — теплоте и горению духа — легче понять, почему те или другие способы употребляются для достижения сего состояния, или для приготовления к нему.