Феофан Затворник, свт Должен быть распорядителем своих деяний

II

[Христианин] Должен быть распорядителем своих деяний

Вы знаете уже, как христианин смотрит на себя, когда исходит на делание свое. Теперь я скажу вам, как он обходится с самы-

1) Сие «Увещание» было прибито по церквам во всей епархии (см.: Святитель Тихон Задонский. Сочинения. СПб., 1825. T. 1. С. 103—105).

13

ми делами своими. Несмотря на то, что человек сознает себя лицом, и лицом нравственным, не все, однако же, происходящее от него и в нем, причитается ему, как лицу, или есть нравственно. Нравственные действия отпечатлеваются особенными свойствами. Во-первых — они суть неизбежно действия сознаваемые: ибо исходят от лица, сознающего себя,— и ему причитаются. Как же может причитаться что ему, когда он о том и не знает? Например, обращение крови, питание и ращение тела, равно привычные движения рук, ног и других членов. Не всякое, впрочем, и сознаваемое действие должно быть приписываемо человеку, как лицу. Множество бывает в нем действий, кои, хотя и сознаются им в себе, однако ж происходят совершенно без его ведома, не им самим производятся. Таковы все естественные движения его сил и потребностей. Итак, к сознанию должна еще присоединиться самодеятельность,— то есть самоначинание, самоизбрание. Чтоб известное дело приписать к какому лицу, необходимо, чтоб оно им самим было начато и произведено намеренно: причем, так как сие лицо сознает себя нравственным, характер нравственности переходит и на самое дело. Сей характер

14

может перейти и на те действия, кои происходят не по его воле, но не иначе как, когда он даст на них свое вольное согласие, ибо в таком случае он усвояет их себе,— избирает, делает своими. С сей минуты они начинают причитаться ему и им самим, и другими. Так, гнев родится сам собою; но, когда человек согласился на него, тогда уже сам начинает гневаться. Напротив, если кто, чувствуя невольное движение гнева или другой страсти, не соглашается на то, а преодолеть их напрягается, то они не вменяются ему, хотя находятся в нем. Сей акт согласия очень многозначителен в жизни и, можно сказать, столько же, если не более — многообъемлющ, как и самоначинание. Ибо на его долю причитается не только то, что происходит внутри нас или что производится нами, но и другими — независимо от нас. И чужое дело, в коем как-нибудь вмешалось наше согласие, тоже причитается нам. Отсюда следует, что все то вменяется лицу человека и есть нравственно, что сознательно им избрано и на что сознательно он согласился. Очевидно после сего, что для человека, чтоб выдержать характер нравственного лица, обязательно — быть господином своих дел, распоряжать ими по усмотрению своему и

15

своей цели,— а не быть ведому течением внешних обстоятельств или своих внутренних душевных движений.

Но какую смешанную и жалкую картину представит нравственная жизнь человека, если пересмотреть ее с сей точки зрения?! Как многое делается в неведении, забвении и невнимании? Это часть, потерянная для доброй нравственности, хотя не для суда. Как многое унижается или тоже похищается такими случаями, в которых то сознание подвергается насилию, как например, в гневе и страхе, то самодеятельность подрывается, как в страстях и греховных привычках? Между тем внешние происшествия, располагающие к свободным начинаниям, и внутренние движения, выманивающие согласие, не всегда согласны с законом и всегда почти беспорядочны. Почему нравственная деятельность человека скудна, смешанна и даже безобразна? Причина сему прямая в потере нравственной силы. Сия сила воскрешена или восстановлена в христианине благодатию Божией. Почему, вступая на поприще нравственной деятельности, христианин, с сознанием своего долга работать Христу,— имеет одну исключительную цель ходить в воле Его: дал обет на то, пламенеет ревностью, а

16

главное, принял силу. Стоя на прочном основании, он властно располагает своими делами и направляет их все к показанной цели, не позволяя никакого уклонения. Вот как именно поступает он!

1) С первого раза узнает для себя требования христианского закона,— размышлением, чтением, слышанием, беседою,— сколько может и сколько сумеет; 2) построивает соответственно сему знанию весь порядок своей жизни — и внешней и внутренней,— по крайней мере, в общих и главных ее частях; и: 3) наконец, правит собою и своими делами по своему плану,— не увлекаясь, как сказано, ни внешним ходом соприкосновенных происшествий, ни внутренними движениями своей природы.

Сего требует и желание сердца, решившегося работать Господу во всех путях жизни, и то свойство облагодатствования, по коему человек воцаряется в себе и становится полным своим владетелем и распорядителем. Не иное заповедует и Господь, когда повелевает Апостолам — трезвиться, бодрствовать,— себе внимать. Ибо этим очевидно заповедуется сознательное и осмотрительное распоряжение своею деятельностью, распоряжение своеличное, хотя в произвольном

17

подчинении воле Божией. Что другое внушает и Апостол, когда учит созидаться в храм духовен, в святилище Богу? Ибо это значит устроять свою жизнь по известному плану, вести ее стройно, в постепенном возвышении и усовершении, в полном убеждении, что она ведется по чертежу небесному — Божественному, каков есть закон христианский, изображенный в слове Божием Самим Господом и Апостолами.

Вот вторая черта! Есть и еще одна... подождите!