Феофан Затворник, свт О видах грехов

ХVIII

О видах грехов.

Наконец, грехи еще различаются по разной степени важности. Об этом нечего много толковать. Из простого и краткого рассмотрения грехов видно, что они имеют не одинаковую степень важности и силы, но есть слабые, злые и злейшие. Сия разная важность их зависит иногда от их предмета, а иногда от степени развращения сердца, участвующего в нем.

В первом отношении грехи называются тяжкими и легкими.

Как обязанности, лежащие на человеке, имеют не одинаковую важность, так и нарушение сих обязанностей, или грехи, не одинаково тяжки. И правила для определения сей тяжести соответствуют правилам для определения важности обязанностей. Именно: грех тем более тяжек, чем более он вносит расстройства в мир нравственный, то есть чем больше противоположен нравственно-христианскому духу жизни, любви к Богу и ближним, например, богохульство или нескромное стояние в церкви; чем больше совестью и откровением приложено к известному делу оснований, связывающих нас необходимостью в отношении к нему, например не-

159

почтение к родителям и простому человеку; чем, наконец, значительнее количество материи греха... например, украсть мало и много, оскорбить словом или делом, в первый или уже не в первый раз.

Но все это как бы мысленная только мерка для определения тяжести грехов. В действительности же оно подлежит разнообразнейшим условиям, кои, надобно сказать, нелегко определяются теорией. Помнить, впрочем, надобно, что сие различие грехов тяжких от не тяжких полагается совсем не с тем, чтоб быть дерзновеннее и смелее в иных грехах. Грех всякий есть тяжкий грех, ибо оскорбляет Бога. Потому вообще от всякого и должно блюстись. Только есть разные степени тяжести грехов, так разные, что иные грехи кажутся легкими сравнительно с другими, почему легкость сия есть только относительная. Знать же сие не бесполезно для нравственного внутреннего порядка, для изощрения нравственного чувства, особенно для избежания смятений совести или уврачевания сей ее болезни. Ибо иной на каждом почти шагу думает, что он тяжце согрешил. Такого решительное, мерное, численное определение тяжести грехов очень вразумит. Но и для беспечного это может быть спаси-

160

тельно, чтоб потрясти и устрашить, если по самозабвению слишком легкомысленно думает о своем грехе и порочном поведении.

Как добродетель не в одном деле состоит, но еще паче во внутреннем расположении, так и грех. Потому значительнее различие важности грехов по внутреннему греховному расположению. В сем отношении грехи разделяются на смертные и несмертные.

Смертный грех есть тот, который отнимает у человека нравственно-христианскую жизнь его. Если нам известно, в чем нравственная жизнь, то определение смертного греха не трудно. Жизнь христианская есть ревность и сила пребывать в общении с Богом исполнением Его святого закона. Потому всякий грех, который погашает ревность, отнимает силу и расслабляет, отдаляет от Бога и лишает Его благодати, так что человек после него не может воззреть на Бога, а чувствует себя отреваемым от Него; всякий такой грех есть грех смертный. Об этом грехе говорится, когда говорится: есть грех к смерти (1 Ин. 5, 16). И еще: питающаяся пространно, жива умерла (cp.: 1 Тим. 5, 6).

161

Или: не любяй пребывает в смерти (ср.: 1 Ин. 3, 14). Такой грех лишает человека благодати, полученной в Крещении, отнимает Царство Небесное и отдает суду. И это все утверждается в час греха, хотя не совершается видимо. Такого рода грехи изменяют все направление деятельности человека и самое его состояние и сердце, образуют как бы новое исходище в нравственной жизни; почему иные определяют, что смертный грех есть тот, который изменяет центр деятельности человеческой.

Это отвлеченное определение смертного греха более становится близким к делам нашим чрез следующие правила или условия, по коим грех становится смертным. Именно — он смертен, если кто преступает ясную заповедь Божию с желанием и услаждением, с сознанием себя и греховности дела. Если есть степени в смерти, то надобно сказать: грех тем смертнее, чем важнее каждая из сих сторон греха. При сем должно заметить, что важность предмета, как это само собою очевидно, при сознании его греховности, не оставляет никакого сомнения в смертности соделанного греха; но и в отношении к предметам меньшей важности может быть грех смертным, судя по развращению воли, с ка-

162

ким он совершается, или презрению чрез него закона, или хвастовству чрез него несвязностью законами нравственными.

В Православном исповедании подробно описаны смертные грехи 1). Они разделяются на три класса. К первому относятся грехи, служащие источником для других грехов. Ко второму — грехи против Духа Святого, именно: безмерное упование на благость Божию, отчаяние, противление ясной истине, также зависть к духовным совершенствам других, застарение в злобе, отложение покаяния до смерти. К третьему — грехи, вопиющие на небо, каковы: вольное убийство, содомское дело, обида нищих, вдов и сирот, и лишение мзды наемников, оскорбление и досаждение родителей.

Грех несмертный, иначе простительный, по противоположности к смертным, есть тот, который не погашает духовной жизни, не отдаляет человека от Бога, не изменяет центра его деятельности, при котором можно без смущения обращаться к Богу и беседовать с Ним в молитве искренно. Такого рода грехов бесчисленное множество, и от них никто не свободен, кроме Господа Иисуса Христа и Пречистой Богородицы. Посему

1) См.: Православное исповедание... Ч. 3, вопр. 18—42.

163

сказано: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем и истины несть в нас (ср.: 1 Ин. 1, 8); или: много бо согрешаем вси (Иак. 3, 2); еще: седмерицею падет праведный (ср.: Притч. 24, 16); яко несть человек праведен на земли, иже сотворит благое и не согрешит (Еккл. 7, 21).

Трудно, однако ж, определить, какие именно эти грехи, тем больше, что несмертность греха зависит и от внутреннего расположения духа, а не от одной маловажности предмета его. Решительно только можно сказать, что все грехи невинного неведения, неосмотрительности ненамеренной, иногда неприличия и неблагоразумия легкого, суть грехи несмертные, извинительные, потому особенно, что в них не участвовало намерение и желание сделать что недоброе. Кто, увидев их в себе, осудит отвращением, тому простятся они. Вообще все легко худое, без сознания худости совершенное, есть грех простительный. Худость таких дел и близость к смертному греху возрастает по мере сознания их худости при совершении их. Это особенно должно сказать о вещах безразличных, когда они совершаются не с худою целью, но и не с доброю, а в естественном их порядке.

164

В последнем случае они могут заимствовать худость от того действия, какое производят на душу человека. Например, прогулка может оставлять рассеянность в мыслях и возбуждать движения похоти. Кто заметил, что она имеет худое на него влияние, и сознал, вместе, что по сему самому он обязан прекратить ее, а между тем не прекращает, тот очевидно, хотя легко, но оскорбляет совесть, нарушает ее покой и чистоту. Очевидно, что такого рода грех уже выступил из несмертного и очень приблизился к смертному; а учащение действительно превратит его в такой. Ибо больше всего и замирает жизнь духа от развлечений.

Посему-то вообще предписывается бегать, сколько возможно, и простительных, и несмертных грехов, тем паче с того времени, как сознана их греховность. Кто искренно любит Бога, тот не должен попускать пятнать пред лицом Его чистоту своего сердца из какой-нибудь маловажной и пустой привычки. Притом и малые грехи уже сродняют с греховностью и потому пролагают путь большим грехам. Уничижаяй малая по мале упадет (Сир. 19, 1). Надо еще подумать, не обманываемся ли мы в том, что это

165

грех малый: может быть, он в существе большой и злой!

Довольно, думаю, о греховных делах. И из сего можете уразуметь, как посреди сетей ходим! Будем вопиять: избави ны от ловящих нас! Спасайтесь!