Феофан Затворник, свт О природе греха

XV

О природе греха.

Так вам желательно посмотреть теперь и на мрачную сторону человеческой жизни, или послушать что-нибудь и о грехе? Охотно сделаю это. И самому приходило то же на мысль. Из противоположного добру греха самое добро яснее будет. Что же нам нужнее и знать, как не то, что такое грех, чтоб как-нибудь не обольститься им. Многое у людей не считается грехом, что есть грех; иной грех считается не совсем важным, тогда как он очень важен, да и в других отношениях у нас много поблажательных суждений о грехе... А на деле-то — он все же ядовит, и ядовитость его не умаляется нашею снисходительностью. Да вот, сами увидите, хоть в общем очерке! И грех так же, как добродетель, можно рассматривать в трех отношениях: а) как дело, б) как расположение или страсть, в) как состояние и греховное настроение души.

а) Грех как дело

Грешное дело есть преступление повелевающей или запрещающей заповеди Божией,

133

или, как говорит Апостол: грех есть беззаконие (1 Ин. 3, 4). Две особенно черты тотчас отражаются в грехе от слов: преступление и заповедь. Там он есть злоупотребление свободы, здесь презрение закона.

Грех имеет место только в существах разумных, бестелесных и соединенных с телом. Как особенное преимущество, Господь даровал им свободу. Но вблизи сего преимущества на одну черту и бездна. Свобода не связана: может обращаться к Богу и может отвращаться от Него. Но сия возможность есть в свободе не для того, чтоб тварь отвратилась от Творца, но потому, что составляет природу свободы. Цель и назначение свободы — непринужденное служение Богу, Творцу своему, чтоб тварь, свободно служа Богу и исполняя волю Его, тем больших сподоблялась благ, становилась пространнейшим вместилищем блаженства. Очевидно, что тварь, уклоняющаяся от воли Божией, злоупотребляет свободою. Это говорится с тем, чтоб показать, что она злоупотребляет сама, не по какой-нибудь необходимости или року, а самовольно, имея, то есть, полную возможность и исполнить волю Божию в то мгновение, когда не исполняет ее. В сем смысле в Православном исповедании говорится, что

134

грех есть необузданная воля человека и диавола 1). Никто не принуждал диавола восстать против Бога; он это сделал сам собою. Прародителей наших хотя соблазнял сатана, но не связывал свободы, а только обольщал; потому и они, когда преступили заповедь, согрешили свободно, сами собою. И ныне, пусть восстает на нас многообразная похоть, воюет мир и диавол; но все самый грех есть наше вольное дело, непринужденное, плод необузданной воли.

Грех есть преступление или нарушение закона. Но закон сам в себе остается неизменным. Он разоряется только и разрушается в лице грешащего. Например, неверие есть нарушение закона веры в Бога; но и Бог, и вера сами по себе остаются неприкосновенными. То и другое онечествовал только в себе самом сам нечествующий тем именно, что не принимает, отвергает, презирает, попирает сей закон. Отсюда презрение закона есть неотъемлемая черта греха; презрение закона, следовательно, презрение воли Божией и противление Богу. Далее, так как закон нравственный напечатлен в существе человека и внутренне соображен и сочетай с

1) См.: Православное исповедание... Ч. 3, вопр. 16.

135

его устройством, то, преступая его, человек идет против себя, себя самого разоряет и губит, ибо непреложное условие благосостояния и здравия всякого существа есть не воспящаемое развитие положенных в нем начал. Посему, можно сказать, грех есть яд и разрушение человека чрез самовольное нарушение закона. От противления закону неминуемо рождается смерть и возгорается гнев Божий.

Посему вообще и характеризуется грех этою необузданностью воли, этим презорством к закону, этою силою разрушительною, коею он возвратно действует на грешника.

Отсюда следует: что нельзя говорить, будто грех состоит в недостатках и несовершенствах наших сил, есть неминуемое следствие нашей ограниченности. Не всеведущ и не всемогущ, потому и святым быть не может. Правда, наши силы ограниченны; но ведь и обязательства, на нас лежащие, не бесконечны, а в точности соответствуют нашей природе. Если б от нас стали требовать ангельской жизни, мы могли бы извиняться,

136

не успевая в ней. А если, будучи человеками, живем не по-человечески,— чем извинимся? Равным образом неправда, будто грех есть следствие недальновидности ума, неблагоразумие: цель не ту назначил, средства не те прибрал. Все это бывает и в грехе; но грех собственно в развращении воли, по коему и знаем, что должно делать, но не делаем, потому что не хотим. Ведущему добро творити и не творящему е, грех ему есть (ср.: Иак. 4, 17).

Что касается до происхождения греха, то оно изумительно и в диаволе, и в человеке. Представьте себе чистейшую и совершеннейшую разумную тварь, каков Ангел, только что вышедший из рук Творца с высокими достоинствами, приближавшими его к Творцу; он получает заповедь и скоро потом, ведая совершенно волю своего Творца, ведая запрещение Его, угодное Ему и неугодное, избирает неугодное в противность Ему. Ни одной не видишь мысли, на какой можно было бы основать объяснение такого действия. Это непостижимая тайна нравственная! В духе родилась мысль или внутреннее

137

слово и произвело столько зла, что им наполнился весь мир, и зла столь крепкого, что оно пребудет в вечные веки, хотя, несомненно, на разорение себя. Таково существо свободы! Свободное существо есть неточное начало дел, о которых не всегда можно ответить: почему? Просто потому, что хочу, а хочу потому, что хочу. Также и в человеке малообъяснимо рождение греха, ибо и он также согрешил, все зная. В грешнике падшем еще понятно рождение грехов, ибо согрешивший стал раб греха, привил к себе грех, принял его как бы в правило. Но от чего и как падение человека чистого, первого, или теперь падение людей, успевавших в добре, познавших его сладость, удостоившихся особенного благоволения Божия, людей праведных? Некоторый свет на сие проливает следующее место из Послания к Евреям: блюдите, братие, да не когда будет в некоем от вас сердце лукаво, исполнено неверия, во еже отступити от Бога жива. Но утешайте себе на всяк день, дондеже днесь нарицается, да не ожесточится некто от вас лестию греховною (ср.: Евр. 3, 12 —13). Здесь указывается, что грех начинается неверием, ослаб-

138

лением убеждения в истине, омрачением ума. Оно наводит некоторую тень на истину, на Бога, закон Его и Божественный порядок,—следовательно, и отдаляет их из сознания по мере увеличения сей тени. "Так поступил диавол в начале, омрачив лик Божий в уме прародителей. С сего же начинается и грех каждого. Посему возочищать веру, сколько можно чаще, и есть обязанность не желающего грешить. Потом к неверию присоединяется лесть греховная, чаяние великой сладости, какая придет сама, без всякого труда, лишь только согреши. Сие чаяние приковывает внимание и сердце к предмету греха.

Тогда и думается, и желается только один сей предмет. Закон, истина, нужды духа, слово Бога — все становится ни во что. К ним ожестел человек, или он успел уже установиться в упорстве и непокоривости, готов сказать: отойди,— или отступил от Бога... Не имея же страха Его, как ярый зверь, кидается на грех. В основании же и самой глубине всего лежит сердце лукаво: недобросовестность, внутренний обман пред самим собою и Богом, Которого, однако ж, не отвергает. Оно тут же пребывает во все производство греха и все дело приводит в движение и покрывает собою.

139

Таким образом несколько виден механизм греха. Но все не есть это полное его объяснение. Ибо откуда эта недобросовестность и лукавство в том, кто был пред тем добросовестен и прямодушен? Далее, откуда неверие в том, кто дышал верою, откуда лесть греховная в ненавидевшем грех или ожестение в мягком и благопокорливом? Припомните пример святого подвижника, преуспевшего до того, что ему Ангел приносил пищу. Как это сделалось, что он, оставя пустыню, бежал уже в мир? И убежал бы, если б не удержала его милость Божия. Так, грех тайна... мы все грешим и бываем крайне виновны во грехах, но не можем сказать себе, почему грешим.

Поэтому не только чрез посредственное заключенье, но и непосредственно зачало греха можно возводить к диаволу. Он тени и мраки наводит на душу и, содержа ее как бы в каком опьянении, доводит до того, что она рождает грех, сначала в себе, а потом и вовне. Однако ж это не извиняет душу, ибо соблазн не необходимость. Грех всегда есть самовольное уклонение от Бога и святого Его закона в угодность себе. Бдите и молитесь: не введи нас, Господи, во искушение!

140