Поиск авторов по алфавиту

Автор:Дмитриевский Алексей Афанасьевич

Дмитриевский А. А. Новгородские шапки - митры

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

 

Труды XV Археологического съезда в Новгороде 1911. T. 1.

Москва

1914.

 

А. А. ДМИТРИЕВСКИЙ

 

НОВГОРОДСКИЕ ШАПКИ — МИТРЫ

Митра 1) составляет ныне неотъемлемое головное украшение наших епископов во время богослужений, но, как богослужебная принадлежность высшего в иерархии сана, она явление сравнительно позднего времени. Правда, в археологической науке делаются попытки вынести время появления этой богослужебной принадлежности в глубокую христианскую древность, и прототип ее желают видеть даже в том увясле, которым украшал свою голову первоиерарх Сионской церкви св. апостол Иаков, брат Господень, но митры нашего времени и даже более раннего ничего не имеют родственного с увяслом или тюрбаном св. апостола ни по форме, ни по украшениям. На всем протяжении истории христианской церкви трудно установить даже хотя бы и слабую связь между еврейским увяслом и средневековою короною византийских Императоров, послужившею прототипом епископской митры. Впрочем, относительно происхождения нашей епископской митры в археологической литературе мнения не вполне устойчивы, и основываются они на фактах весьма сомнительной достоверности.

Среди памятников нашей седой старины три митры преданием выносятся в XI—XII века: одна 2) находится в Новоторжском Борисоглебском тверской епархии монастыре и считается принадлежащею преподобному Ефрему, архимандриту и основателю сего монастыря (§ 1053), а две другие составляют принадлежность ризницы новгородского Софийского собора (бывшие на выставке Новгородского XV Археологического Съезда см. табл. X, 1 и з), из коих одна якобы была на святителе новгородском Никите в гробе с 1108—1558 г., а другая считается даже за «велико-княжескую» шапку 3). Но все эти фактические данные мало убедительны, и на них строить какие-либо выводы довольно трудно. Во-первых, о митре пр. Ефрема, архимандрита Борисоглебского Новоторжского монастыря, прямо можно

1) Название головного украшения епископов митрою (μίτρα) заимствовано из книги Исход. XXVIII, 37; XXIX, 6. В греческой церкви это название не принято и тому же головному украшению дается здесь наименование: στέφανος, κορώνα.

2) Древности. Труды Москов. Археолог. Общ. т. XII, в. I, стр. 27, прим.; Сн. Церковн. Вед. 1902 г. № 43, стр. 1525—1526, Прав. Собеседн. 1902 г. кн. X, стр. 462—465.

3) Древн. российск. Государства отд. I, стр. 150, отд. II, стр. 240; Арх. Макарий. Археолог. описание церков. древн. в Новгороде и его окрестностях ч. II, стр. 357—358, М. 1860.

 

 

— 216 —

утверждать, что она позднейшего происхождения (чему не противоречат и самые общие описания ее), потому что архимандриты на православном Востоке доселе не носят митр, а у нас в России некоторых наиболее почитаемых монастырей архимандритов стали награждать митрами лишь с XVI столетия 1). Во-вторых, митра новгородская, в виде синей гродетуровой шапочки, опушенной горностаевым мехом, ныне совершенно изеденным молью, с вышитыми золотом по синему полю небольшими крестами и двумя херувимами и серафимами с надписями: «херовим», «серафим», и якобы лежавшая на голове святителя Никиты с 1108 по 1558 г., т.-е. до времени открытия его мощей, не может быть относима к XII в. В год открытия мощей святителя Никиты в его гробу найден, между прочим, и находящийся на той же выставке посох из трех жимлостных палочек, с тремя резными яблоками и резными же на моржовой кости, которою украшены его поперечина и верхняя часть, изображения многих святых и в числе их святителя московского Петра, ростовского Леонтия и пр. Сергия Радонежского 2). Ясно, следовательно, относить эту принадлежность епископского сана, странным образом попавшую в гробницу, ко времени погребения святителя Никиты мы не можем. Правильнее считать этот посох памятником XV—XVI в. и плодом усердия или архиепископа новгородского Евфимия II (1429—1458), или даже архиепископа (впоследствии митрополита московского) Макария (1526—1540) 3). К этому приблизительно времени следует относить и занимающую нас митру, чему не противоречат ни форма ее в виде шапочки, ни существующие на ней надписи. Что же касается другой шапки, которую считают «шапкой древнею великокняжескою или архиерейскою новгородскою», то она весьма мало имеет общего с указанными выше шапочками-митрами. Эта вторая новгородская шапка — деревянная, круглой формы, обложена алым атласом, с вышитыми на нем золотом и серебром шелками Деисусом, с двумя ангелами и херувимами, опушена горностаевым мехом внизу и венчается деревянным позолоченным крестом в деревянном круге 4). По всем признакам это памятник XVII столетия и в число митр архиерейских отнесен по недоразумению.

Но не смотря на отсутствие твердых фактических данных, на крайнюю ненадежность уже обнародованных, в науке твердо держится, однако, мнение о древности происхождения митры, как головного епископского украшения. Составители «Древностей российского Государства», в свое время известные имена в исторической науке и археологии (Солнцев, С. Строганов, М. Загоскин, Ив. Снегирев, А. Вельтман и Оленин), прямо утверждают, что «в числе святительских отличий митра издревле (?) в отечестве нашем служила украшением не только епископов, но даже некоторых архимандритов» (sic!). Основываясь на выше-

1) А. Дмитриевский. Ставленник. Киев. 1904, стр. 128.

2) Древн. Российск. Госуд. отд. I, стр. 157.

3) Там же стр. 158.

4) Там же отд. II, стр. 24.

 

 

— 217

приведенных сомнительных фактических данных, эти ученые высказывают еще более странное суждение по вопросу о форме епископской митры. «Между тем как на христианском Востоке, под владычеством латинов и магометан, внешние отличия сана иераршеского подверглись изменению, говорят ученые составители «Древностей российского Государства», российская церковь я под ярмом монгольским удержала их ненарушимо, в таком виде, в каком (sic) они приняты были от византийской церкви» 1) Профессор-академик Е. Е. Голубинский в своих суждениях по данному вопросу не пошел дальше, высказав не лишенную остроумия и доли вероятия мысль о происхождении по форме древнерусской епископской митры. Имея в виду форму нашей древней епископской митры и наименование ее шапкой даже в современном архиерейском Чиновнике, он в своей «Истории русской церкви домонгольского периода» о «головном покрове» наших архиереев при богослужении «в древнее и старое время» пишет следующее: «У архиереев наших было принято (вошло в обычай) служить не во всякой скуфье, а иметь для сего нарочитые, именно для богослужения назначенные, скуфьи. Так как скуфьи во время богослужения снимались с головы, то, чтобы не класть их плашмя и сплющенно, что весьма не представительно, а ставить, начали делать их (богослужебные скуфьи) на твердой подкладке, так что они получили вид шапочек. Шапочки начали делать из дорогих материй, украшать простыми украшениями и иконами, и таким образом и явились у наших архиереев особые богослужебные шапочки, увеличенные потом до размера шапок, и эти-то сначала шапочки, потом шапки и суть нынешние наши митры. Скуфьи, превращенные посредством положения твердой подкладки в шапочки, оставались таковыми, т.-е. малыми шапками, до конца XVI века (напр., митра патриарха Иова 1595 г. в Московской патриаршей ризнице); после этого они несколько были увеличены в размерах и, сохраняя скуфьеобразную форму, стали шапками, как начали и называться» 2).

Однако, как ни остроумны приведенные соображения академика Голубинского по вопросу о происхождении епископской митры, мы с этими доводами и соображениями согласиться не можем и стоим на том положении, что митра, как головное богослужебное украшение православных епископов, явление позднейшего времени и древнехристианской практике совершено неизвестное. За это с убедительною несомненностью говорит тот факт, что древнехристианская живопись, сохранившаяся до нашего времени, совершенно не знает изображений святителей в митрах. Исключение в этом отношении представляют лишь патриархи александрийские (Афанасий и Кирилл) и епископ тримифундский Спиридоний, имеющие на своих головах первые два темного цвета головные повязки 3), а второй

1) Там же, отд. I, стран. 122.

2) История-русской церкви, т. I, полов. II, стран. 234—235.

3) Cavalieri. II Menologio di Basilio II (cod. Vatie, greco 1613). Torino 1907 an., 1.1, pag. 89, t. II, pag. 239; Albani. Menologium Graecorum jussu Basilii imperatoris, Urbini 1737, pars II, pag. 116.

 

 

— 218 —

род невысокой шапочки 1) или скуфейки, изборожденной снаружи темными полосами. Даже на наших рельефных сделанных из дерева изображениях святителя Николая Можайского мы редко можем видеть главу его, украшенную митрою, а если иногда и имеется митра на главе его, то она составляет позднейшую не современную происхождению статуи прибавку. Нам неизвестны епископские митры также и на православном Востоке раньше XVI столетия. К этому времени приурочивает митру-венец скевофилакии лавры пр. Афанасия Афонского, связываемую в предании названной обители с именем ктитора обители, византийского Императора Никифора Фоки (963—969), и академик Η. П. Кондаков 2).

Это и вполне естественно.

Все дошедшие да нас древнейшие чины хиротоний в епископа церквей греческой, византийской, южно-славянских и нашей древнерусской совершенно умалчивают о возложении митры на голову хиротописуемого епископа. Не ведут об этом речи и даже современные нам чины хиротоний в епископа греческой и русской церквей, при чем у нас, где возложение митры связывается с чином возведения в сан архимандрита, умолчание считается как бы вполне естественным, а в греческой церкви оно объясняется существующим взглядом, что митра не составляет принадлежности епископского сана и дается лишь для выражения особой чести .предстоящему в церковном соборе. На Востоке, при служении патриарха, ношением митры остальные сослужащие ему епископы и митрополиты не пользуются. И митрополит при богослужении отличается от остальных епископов, предстоящих ему, тоже ношением митры-короны. Новохиротописуемый епископ получает митру с головы предстоящего епископа уже в конце литургии, пред пением: «Буди имя Господне», когда он выходит, по принятому обычаю, в трон для раздаяния народу антидора, и когда остальные архиереи с предстоящим во главе извлачаются из священных одеяний. О митрах делают упоминание лишь наши чины хиротоний в епископа, митрополита и патриарха XVI—XVII веков, связанные иногда с именами определенных

1) Ibid., t. I, р. 65; t. II, pag. 239. В житии св. Спиридония прямо говорится, что он имел обыкновение ходить, имея в руке жезл и на голове тиару (τιάραν). Curs. Complet., t. СХVІ, col. 437, 442.

2) «Вполне подобна саккосу (по преданию сомнительного свойства, сделанному из военного плаща или мантии Императора Никифора Фоки) и даже, по нашей догадке, пишет проф. Кондаков, составляет, быть может, одно с ним облачение, митра, будто бы бывший венец того же Императора в той же лаврской ризнице, показываемая всем на праздник 5-го июля. Митра современна саккосу или немного позже его сделана. Причина, почему лаврское монашество остановилось именно на ней в своих желаниях — чисто греческого свойства, иметь реальный знак исторической дружбы Императора с первым игуменом лавры, заключается в небольшой детали этой митры: по ее низу, также износившемуся, нашит металлический грубый и сделанный из позолоченного серебра венчик. На венчике укреплена бляшка в виде орла, украшенная брильянтами и алмазами. Венчик составлен из листьев, загнутых вдоль козыря, и рисунок их нам показался не имеющим ничего общего с древностью. Не можем поручиться за все подробности своего описания, но даже парча митры показалась нам плохою и позднею, как и вся эта легендарная история прямою баснею, изобретенною в прошлом веке для паломников» (Η. П. Кондаков. Памятники искусства на Афоне. С.-Пб. 1902 г., стран. 242).

 

 

— 219 —

исторически известных лиц 1), и сохранившиеся до нас чины южнорусских богослужебных памятников 2).

Великий знаток богослужебных обрядов греческой византийской церкви, писатель XV в., Симеон Солунский дает нам самые ясные указания на то, что даже в его время далеко не все епископы украшали свою голову митрами- коронами. Отвечая на вопрос: «почему, кроме александрийского патриарха, архиереи и священники служат с открытою головою, и что лучше служить с непокрытою головою», он пишет следующее: «с непокровенною главою все восточные иерархи и священники, за исключением александрийского патриарха, совершают священнодействие не по уничижению какому-либо, но по слову возвышеннейшему и особенно священному, которое богоглаголивый Паеел предлагает в научение, называя главою нашего Христа, нас же членами Его, и что должно чтущим нашего главу Христа во время молитвы иметь головы открытыми. И не только поэтому, но и потому, что на открытую голову хиротописуемый принимает рукоположение, и должен, таким образом, молиться и священнодействовать, как он был рукоположен. Иерарх же в особенности, так как хиротописуемый имеет на главе богопреданные словеса, т.-е. Святое Евангелие, а другого покрова в ту пору, когда священнодействует божественнейшия (Тайны) не должен иметь на главе. Но, быть может, кто-нибудь скажет: александрийский патриарх, имеющий на главе священное покрывало (ἱερὸν ἐπικάλυμμα), и весьма многие другие, по древнему преданию, не поступают ли неблагочестиво? Я этого не говорю, ибо у поступающих таким образом (оправданием служит) древнее предание, получше — законнейшее. В самом деле, законный (ветхозаветный) архиерей носил на голове кидар (κίδαριν), который и митрою (μίτραν) называли, как и архиереи, надевающие ее, любят называть (οἱ περιτιθεμένοι ἱεράρχοι τοῦτο φιλοῦσι καλεῖν) (т.- е. в настоящее время). Быть может, они имеют ее по подобию тернового венца Владыки или сударя, находившегося на главе Его. Но, однако же, поелику снимают с себя митру и они в важнейшие времена священнодействия, то этим показывают, что предание блаженного Павла важнее, ибо образ тернового венца изображается пострижением волос на главе посвящаемых, при совершении священной печати... Важнее, конечно, молиться и совершать священнодействие с открытою головою, и не должно этим пренебрегать и в особенности в важнейшие времена» 3). В ответах Гавриилу, епископу пентапольскому, Симеон Солунский еще раз возвращается к объяснению, почему александрийский патриарх и римский папа совершают богослужение в митре, а прочие архиереи с открытою головою, и указывает для первого — основания в подражании одеянию ветхозаветного первосвященника и в разрешении 3-го вселенского собора, дозволившего ему по болезни надевать на голову «златое увясло» или митру, для папы римского —

1) Акты Исторические. С.-Пб. 1842, т. IV, стран. 1—19.

2) Ркп. 1650 г. библ. Киево-Софийск. собора, № 77, л. 65 об. 66; Сн. л. 34.

3) Migti. Patrol. Curs. complet., 1.155, col. 716—717; Сп. Писан. отцов и учит. церкви, относящиеся к истолкованию пр. богослужения, т. III, стран. 23—25.

 

 

— 220 —

в хрисовуле или дарственной грамоте царя Константина папе Сильвестру, и снова доказывает преимущества и важность обычая совершать архиереям богослужения с открытою главою 1)

Пресловутый Яков Гоар, живший долгое время в XVI—XVII в. на Востоке и всесторонне изучавший практику греческой церкви, прямо говорит, что греческие епископы «митр не носят» 2).

Наш путешественник по Востоку начала второй половины XVII столетия, старец Арсений Суханов, описывая хиротонию митрополита вифлеемского Неофита в Иерусалиме, свидетельствует: «а сакка и шапки ему патриарх не дал, потому что вси митрополиты у себя служат в сакках, а с патриархом в ризах, а шапок и наедине ни у кого нету, и носит не смет, кроме патриарха» 3). «Митрополиты все в сакках были, говорится у Арсения Суханова в описании патриаршего служения в Великую пятницу, а все без шапок, понеже шапок, кроме патриарха, никто нигде не носит, и нет у них и не бывало. А назаретской митрополит бил челом Государю, будто у него была шапка да изветшала, и чтоб Государь пожаловал, велел сделать новую, и ту Государеву шапку назарецкой, приехав, дал патриарху, и сакк совсем один. А в Назарете шапки от начала не бывало и ныне не будет же носит. И патриарх, взем ее, сказывали, заложил в заклад. И при нас назаретской служил с патриархом и без патриарха без шапки» 4). «А шапки святительския не на многих архиепископах и митрополитах, которым от древних благочестивых царей дано, пишет тот же путешественник в сочинении своем: «О чинех греческих вкратце», а прочие (все митрополиты и епископы), без шапок. Архимандрита у них ни одного нет (в шапке)» 5).

Епископская митра, как принадлежность богослужебного одеяния высшего в иерархии сана, перешла сюда благоволением и по милости христолюбивых «древних благочестивых царей» византийских. Так Представляют дело и отцы нашего русского собора 1674 года, рассматривавшие внешние иерархические отличия всех духовных чинов. «Митра, имущая горе креста образ 6), говорится в актах этого собора -относительно патриаршей митры, по подобию, яко имут святейший гречестии патриарси в священнодействии, по обычаю святые восточные церкве, яко и великий святый. Кирилл александрийский по главе златым увяслом обложися, егда святому и вселенскому 3 собору предстательствоваше; и величашеся, по уставу равноапостольного великого царя Константина бывшему ко святому Сильвестру, и яко Феофилу александрийскому (правильнее иерусалимскому) патриарху

1) Ibid., col. 872—873.

2) Goar. Εὐχολόγιον, edit. II. Venet. 1730; pag. 258.

3) Прав. Палест. Сборн., в. 21 (т. VII, в. III), стран. 73; Сн. стран. 263.

4) Там же, стран. 82.

5) С. А. Белокуров. Арсений Суханов, ч. ІІ, в. I, изд. 2, М. 1894, стран. 114.

6) Митру с крестом наверху в 1686 г. было «попущено» носить у нас, в России, и киевскомумитрополиту (Опис. Киево-Софийск. собора и Киевской иерархии, стран. 200 и приб. стран. 101) «ради в той стране обыклости».

 

 

— 221 —

царь Василий (976—1025) Багрянородный возложи диадиму, и во церкви украшатися предзакониями повеле» 1).

И греческие названия митры —κορώνα и στέφανος, безразлично применяемые и к царской короне и к епископской митре, также говорят .нам за то, что епископская митра и царский венец по природе своей однородны. Не удивительно поэтому, что в вопросе о форме епископской греческой митры мы стоим на почве более твердой, и решение его не представляет для нас больших трудностей.

Не останавливаясь на апокрифическом хрисовуле или дарственной грамоте папе Сильвестру Императора Константина Великого относительно права ношения им при богослужениях митры 2), достаточно для нашей цели иметь в виду факт позднейшего времени — пожалование Императором византийским Василием Багрянородным иерусалимскому патриарху Феофилу «во церкви украшаются» диадемою. Факт этот следует рассматривать как исключительное благоволение к чтимому Императором иерусалимскому патриарху Феофилу, выразившееся в передаче ему отличия своего царского сана наподобие того, как это допускалось другими Императорами при пожаловании патриархам с своих царских плеч саккоса, поручей, большого омофора или лора и кундур или башмаков с вышитыми на них золотом византийскими орлами 3). Поэтому-то и омофор большой, и саккос, и митра не делаются сразу принадлежностью высшего в духовной иерархии сана, а остаются долгое время отличием некоторых выдающихся своими нравственными и служебными достоинствами духовных сановников- патриархов и митрополитов и притом лишь в особо светлые и великие праздники церкви — на Пасху и в Рождество Христово. И только, с течением времени, мало-по-малу эти высокие отличия царского сана уже переходят в постоянное богослужебное одеяние патриархов, а от них и к заслуженнейшим митрополитам и в конце концов ко «многим» архиереям, но далеко, однако же, не ко всем. Ношение митры, напр., по словам Симеона Солунского, в его время все же не считалось еще «законнейшим», хотя и признавалось «древним преданием». В XV веке, и именно после падения Константинополя в 1453 году, «корона» или «венец» делается неотъемлемым достоянием вселенского патриарха, как главного и единственного блюстителя интересов православия и самой греческой национальности на всем мусульманском Востоке, и от него уже передается и подчиненным ему митрополитам, архиепископам и епископам.

Епископская митра на Востоке имела форму короны или венца в XVII веке, и сохранила ее до наших дней. «А шапка на нем (т.-е. на патриархе, иерусалимском Феофане), замечает не без удивления очевидец служения этого патриарха с русскими митрополитами и архиепископами в Москве в 1619 году,

1) Арх. Амвросий. История российской иерархии. М. 1810 г., ч. I, стран. 328.

2) Убедительные доказательства относительно подложности этого хрисовула см. у покойного профессора-канониста А. С. Павлова в его «Сборнике неизданных памятников церковного права». С.-Пб. 1898 г., стран. 54—92.

3) Об употреблении кондур при богослужении патриархами александрийским и антиохийским говорит Арсений Суханов (Прав. Палест. Сборн., в. 21 (т. VII, в. III), стран. 254, прим. 1).

 

 

— 222 —

была безопушки на черном бархате прибиваны плащи, как коруна, позлащены, да камения сажены, а святых нет, лише на верху вбит крест, да по странам четыре херувима и серафима» 1). Эту форму митры, в виде короны, заказывал для себя на Востоке и любитель греческих обычаев патриарх Никон, митра-корона коего и доселе хранится в Московской Синодальной ризнице 2).

Устанавливая генесис митры-короны в греческой церкви и в нашей современной и считаясь в последней с некоторыми отступлениями в духе русской набожности и условий нашего сурового климата, мы, однако, оставляем без ответа вопрос о том, откуда произошла наша древне-русская митра-шапка до-Никоновского типа, памятники которой хранятся в той же Московской Синодальной ризнице 3). Оригинальная теория происхождения нашей митры-шапки академика Ε. Е. Голубинского, приведенная нами выше, как ни проста и ни естественна на первый взгляд, однако же она не дает ответа на все вопросы. Если скуфьи не имели места в богослужении и «во время богослужения снимались», то спрашивается, какая же настояла необходимость обычной скуфье или шапочке претерпевать все указанные проф. Голубинским метаморфозы, чтобы принять позднейший вид служебной митры-шапки и получить те дорогие священные изображения, осыпанные драгоценными камнями, какие мы на них находим. Теория эта приемлема при одном только предположении, если мы допустим, что шапки-митры употреблялись нашими епископами вне храма, во время крестных ходов и торжественных процессий по городу и за его чертою. При суровых климатических условиях нашей страны, шапки-митры, устроенные из парчи, алтабаса, изорбафа и других дорогих материй, на ватной атласной подкладке, опушенные для теплоты ушам горностаевым мехом, и украшенные дробницами и священными изображениями, могли с громадным удобством заменить клобук или служебную скуфью. Такие шапки-митры из внебогослужебного употребления, благодаря ценности и обилию на них священных украшений, могли свободно сделаться и церковною утварью, перейти легко в богослужебное употребление особенно в наших холодных храмах, при ужасающих северных морозах. Но эта теория все же не объясняет вполне происхождения формы древнерусской шапки-митры. Сходство ее с богослужебною скуфьей действительно весьма слабое. Присматриваясь внимательнее к нашей митре-шапке в сохранившихся памятниках, нельзя не заметить ее разительного сходства с формою древних великокняжеских шапок, как они нам известны по старинным иконным изображениям святых князей Владимира, Бориса, Глеба и др. 4). Этим сходством великокняжеских шапок с шапками-митрами наших епископов и следует объяснять тот факт, что русские археологи одну из

1) Чтен. Общ. ш Истор. древн. при Москов. Университете. 1883 г., кн. II, отд. II, стран.166.

2) Христ. Чтен. 1881, №11—12, стран. 795, прим. 1; Древн. Росс. Государства. М. 1849, отд. I, стран. 124—132; Арх. Савва, Указатель Москов. патриаршей ризницы. М. 1863 г., изд. 4, стран. 15—16 и табл. III, рис. 25—27.

3) Арх. Савва, Указатель Москов. патриаршей ризницы, стран. 13, табл. V, сн. 22.

4) Древности. Вести, археол., издаваемый М. Археол. Обществом, 1867, январь — февраль, стран. 3—4, рисунки 1, 2 и особенно 3 и 4; Древн. Российск. Государства, отд. II, стран. 47.

 

 

— 223 —

шапок Софийской Новгородской ризницы описывают так: «шапка древняя великокняжеская или архиерейская новгородская»1). Отсюда вытекает логическим путем предположение: не произошло ли, и в самом деле, с нашею митрою-шапкой то же, что случилось на Востоке с митрою-короною? Если последняя свою форму целиком позаимствовала из императорской короны позднейшего времени, то не имела ли своим прототипом и наша митра-шапка великокняжескую шапку, или, говоря иначе, не была ли эта Великокняжеская шапка великодушным даром с своей головы наших набожных князей достойнейшим из наших архиереев?

Но как бы мы ни объясняли происхождения нашей древнерусской митры- шапки, мы никоим образом не можем согласиться с тем предположением проф. Голубинского, что «греки заимствовали от нас шапки в XVI в, придав им форму венцов или корон своих Императоров, какую имели эти последние в позднейшее время, предшествовавшее взятию Константинополя турками» 2). Известное нам свидетельство писателя XV в. Симеона Солунского, что в его время не только патриархи, но и «весьма многие другие архиереи (ἄλλοι πλεῖστοι3), носили митры; митра, называемая венцом Императора Никифора Фоки ризницы лавры пр. Афанасия на Афоне, и митра на патриархе Феофане в 1619 году, по описанию современника-очевидца,—все это ясно говорит нам за то, что форма митры уже выработалась давно в Византии, и эта форма с нашею шапкой-митрою имела весьма мало сходства.

Мы не отрицаем, что восточные иерархи, приезжавшие к нам на Русь за милостынею в XVI—XVII веках, охотно принимали от наших царей, патриархов и епископов шапки-митры и даже просили о присылке таковых подарков 4), но сами они ими не пользовались при богослужении, в виду их неудобств по климатическим и другим причинам, и сбывали их в продажу или в залог жидам, которые выбирали из них ценные украшения и отбрасывали остальное, как хлам 5).

1) Древн. Росс. Государства, отд. II, стран. 24; отд. I, стран. 150; Арх. Макарий. Археолог. опис. церковн. древностей в Новгороде и его окрестностях. М. 1860, ч. II, стран. 358.

2) История русской церкви, т. I, пол. II, стран. 235.

3) Mign. Patrol. Curs. complet., t. 155, col. 717.

4) Константинопольский патриарх Иосаф II в 1557 году просил царя Ивана Васильевича прислать ему новую митру для патриаршего служения (Сношен. России с Востоком по делам церковным. С.-Пб. 1858, ч. I, стран. 87—100, Сн. Прав. Пал. Сборы., в. 21, стран. 73, 263).

5) Греч. дела в Архиве Минист. иностр. дел, св. 33, дело № 16; Прав. Палест. сборы., в. 21 (т. VII, в. III), стран. 82.


Страница сгенерирована за 0.22 секунд !
Map Яндекс цитирования Яндекс.Метрика

Правообладателям
Контактный e-mail: odinblag@gmail.com

© Гребневский храм Одинцовского благочиния Московской епархии Русской Православной Церкви. Копирование материалов сайта возможно только с нашего разрешения.