Дмитриевский А. А. Начало утрени в первый день Пасхи и крестный ход кругом храма пред этим началом

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Дмитриевский А. А.

Начало утрени в первый день Пасхи и крестный ход кругом храма пред этим началом.

В первый день Пасхи, при начале утрени, одни священники, держась буквально Устава, выходят из алтаря с крестным ходом в северную дверь храма (где, конечно, есть такая дверь) и оттуда доходят до затворенной западной двери и здесь начинают утреню. Следовательно, обходят с иконами я евангелием не весь храм кругом, а только четверть храма. Другие выходят из храма тоже через северные двери, идут и» запад и, не останавливаясь против западной двери, обходят далее на юг, восток, север и приходят для начала

281

282

утрени опять к затворенной западной двери. Третьи, наконец, выходят из храма через западные двери, так как немногие храмы имеют северную дверь, обходят кругом храма и приходят снова к той же западной двери, уже затворенной и здесь начинают утреню (Тульск. епарх. вед. 1884 г. № 12 стр. 327). Спрашивается теперь, какая из этих практик ближе всего стоит к Типикону и, следовательно, более других правильная и исторически верная? Иначе говоря: на чем коренится ныне утвердившийся в богослужебной практике русской Церкви обычай—делать пред началом утрени крестный ход кругом храма и затем уже начинать утреню?

В нынешнем Типиконе так описывается начало утрени на Пасху: «об часе утреннем, параекклисиарх, взем благословение у настоятеля, исходит и ударяет в великое, и клеплет довольно. И вщед во храм, вжигает свещы вся и кандила: устрояет же сосуды два со углием горящим, и влагает в них фимиама много благовонного и поставляет един сосуд среди церкве, другий же во святом олтаре: яко да исполнится церковь вся благовония. Таже настоятель вшед во святый олтарь со иереи и диаконы, облачится в весь светлейший сан, и раздает свещы братии. И вземлет честный крест: кадило же вземлет диакон, иерей же святое Евангелие, ин иерей образ Воскресения Христова, и ставятся лицем на запад. И затворят врата церковная яже к западу. Исходит настоятель соиереи внритвор, северными дверми, предидущым пред ним диаконом со двема свещами, и оба лики, поюще стихиру, глас 6: Воскресение Твое Христе Спасе ¹).

¹) Сей стих, по замечанию нашего Типикона, «не обретается ни во едином от Уставов, ниже в Пендикостариях, еже бы зде певаему быти ему» (л. 397). Действительно, в древнейших Типиконах и Триодях рукописных и старопечатных, наших и греческих этой стихиры в данном месте не было. В современные нам богослужебные книги она яви-

283

Таже ударяют во вся кампаны и тяжкая и клеплют довольно. И вшедше в притвор и станут со евангелием и со образом лицом на запад, якоже указася прежде» (л. 397). Это описание значительно разнится от описания, какое дает нынешний греческий иерусалимский Типикон, который тоже, как и наш Устав, ничего не говорит о крестном ходе кругом храма, а лишь о выходе из храма в притвор через северные двери (καὶ ἐξέρχεται ἐν τῷ νάρθηκι διὰ τοῦ βορείου μέρους) ¹).

лась несомненно под влиянием позднейшей практики церквей христианского востока (Τυπικ. К. Προτοψαλτ. ἐν Κωνσταντ. 1838 г. стр. 191; Великий пост во святом граде Иерусалиме. М. 1864 г. стр. 75; Труды Киевской духовн. Акад. 1866 г. т. I, стр. 483). Эта песнь в Иерусалиме поется и в Великую субботу пред добыванием, так называемого «света святаго». В два часа по полудни совершается крестный ход к кувуклию. Впереди несут хоругви, далее идут певчие и несколько пар иереев, облаченных в светлые ризы. С пением стихиры: «Воскресение Твое Христе Спасе» обходят трижды кувуклий, после чего патриарх нисходит в кувуклий для молитвы о ниспослания «света святаго» (Велик. пост в свят. граде Иерус. стр. 69).

¹) Τυπικ. edit. Venet. 1643 л. 87. Ὁ δὲ ἱερεὺς ἐν τῷ διακονικῶ ἀλλάσσει πᾶσαν τὴν λευκὴν στολὴν αὐτοῦ, καὶ ἐξέρχεται ἐν τῷ νάρθηκι διὰ τοῦ βορίου μέρους, θυμιῶν. Προπορευομένων αὐτῷ λαμπάδων δύο, καὶ θυμιᾷ ἄπαντας κατὰ τὴν τάξιν. Ὁ δε καὶ καθηγούμενος διανέμει τὰ κηρία, ἣ ὁ ἐκκλησιάρχης καὶ ἅπτομεν αὐτὰ πάντες. Μετὰ δὲ τὸ θυμυᾶσαι πάντας, ὅ ἱερεὺς ἵσταται ἑνώπιον τῶν βασιλικῶν πυλῶν καὶ ποιεῖ σταυρὸν μετὰ τοῦ θομιατοῦ, λεγων. Δόξα τῇ ἁγίᾳ... Буквально также описывается этот момент пасхальной утрени и в древнейших греческих рукописях. Τυπικ. ркп. XIV в. собр. Норов. (М. Румянц. муз.) 385 л. 110; ркп. XV в. М. Синод. библ. № 456 л. 119; № 381 л. 158; XVI в. ркп. той же библ. № 487 л. 253 об.; Τύπικον edit. Venet. 1577 л. 87 об. В других же рукописях все существенное излагается также, но есть небольшая разница в тексте и не важных подробностях. Выход из храма в притвор не имеет особенностей от текста Типикона 1563 года. Τριωδ. ркп. ХIV в. Севаст. собр. № 479 л. 99 об.; Τυπικ. ркп. XV—XVI в. М. Синод. библ. № 379 л. 207 об., 208 № 380 л. 177 об.

— 284 —

Даже нынешний Типикон Церкви Константинопольской и тот положительно умалчивает о крестном ходе пред началом утрени и описывает это начало очень сходно с нашим Уставом. О выходе из храма этот Устав говорит несколько неопределенно. «Потом выходит (т. е. священник) из алтаря, говорится в этом Уставе, с пением: «Воскресение Твое Христе Спасе», и поется эта стихира, пока не достигнем определенного места» (εἰς τὸν διωρεσμένον τόπον) ¹). Очевидно, под этим определенным местом разумеется притвор, куда выходят священнослужители в том порядке, какой рекомендует господствующий иерусалимский Устав.

Таким образом, сличив все три обычая нашей современной богослужебной практики относительно начала утрени в первый день Пасхи с описаниями его в уставах нашем и церквей восточных, мы должны прийти к такому заключению, что первый из них, т. е. обычай выходить из храма в притвор через северные двери и не делать крестного хода кругом храма—этот обычай представляет нам буквально точное выполнение нашего современного Типикона и весьма не многими особенностями ²) разнится от практики церквей христиан-

¹) Τυπικον. К. Πρωτοψαλτ. Κωνσταντ. 1838 стр. 191. Слич. Типик. церковн. изд. Г. К. Протопс. Конст. 1860 г. стр. 298.

2) Существенная разность практики восточных церквей от нашей в данном случае заключается в чтении евангелия от Матфея зачало 115: «Вечер субботний» (Τυπικ. 1838 г. стр. 191; Уст. церк. 1860 г. стр. 298; Труд. Киев. дух. Акад. 1866 г. т. I, стр. 483; Велик. пост во св. граде Иерусал. М. 1864 г. стр. 75). Об этом чтении в современном болгарском Типиконе делается также любопытное замечание: «Понеже мнози от христиан не исходяще из храма во время Воскресения, не точию лишаются слышания первого радостотворного тропаря славного воскресения, но и евангелия и прочих во священносовершении том бываемых, сего ради в велицей церкви остающ внутрь храма един от святых архиереев совершает непременно все воз следование (весь обряд) воскресения к удовольствию и слышанию в храме остаю-

— 285 —

ского востока. Кроме того, этот обычай имеет за собою и глубокую историческую давность, которая тоже дает ему право считаться более правильным, чем другие существующие ныне обычаи.

Самое древнейшее описание начала утрени на Пасху сохранилось до нас от XI—XII века в Уставе Московской типографской библиотеки. «О святей велицей недели ¹) ведети есть, говорится в этом Уставе, яко пришествие 3 стражю, рекше в 9 час подаваеть (подает) знамение водных часов. Такоже всю неделю до антипасхи. Поп встанет возбужая и обиходит взбужая братию с свещею, вещая ясным гласом: «Христос воскресе». Сеже не единою, но многажды. По престании же того, ударить в било и всей братии сбирающися в паперть церковный, и молящемся тихо. Поп кадильнице приим ²), покадит первее святый алтарь, свещам ему пред-

щихся христианов» (Устав. церковн. 1860 г. Конст. стр. 298 прим. 1). Кроме чтения евангелия в Уставе Константинопольской Церкви ничего не говорится о выносе иконы Воскресения Христова и некоторых других неважных подробностях нашего Типикона (Τοπιχ. 1838 г. стр. 191).

¹) Греческий подлинник всего Устава службы на Пасху издан Минем в Patrol. Curs. Complet, t. 99 pag. 1704 и с небольшими отличиями напечатан нами по рукописи Московской Синодальной библиотеки Jè 456 л. 131 в статье: «Богослужение в русск. Церкви за первые пять веков» (Прав. Собеседн. 1882 г. ч. I, стр. 269 — 271).

²) Это место, трудное для понимания в славянском переводе, боле· ясно и удобопонятно изложено в греческом подлиннике. Читается это место так: Ὁ καθηγούμενος, τοῦ θυμιᾶσαι λαβών τὴν εὐχὴν αὐτου καὶ τὰς χεῖρας ἀπονιψάμενος, θομιᾳ προτον τὸ ιἐρὸν θυσιαστήριον κακεῖθεν διὰ τῆς ἔμπροσθεν κιγκλίδος ἐξελθὼν, διέρχεται τὸ βόρεῖον κλιὸν τοῦ ναοῦ, ἔκκλισιάρχου μετὰ φανού τῆς λαμπάδος προπορεοομένου ἐμπροσθεν αὐτοῦ, καὶ φθάσας τὴν βασιλικὴν λεγομένην πύλην... ἀπέρχεται, θομίας τους ἀδελφοῦς. Ἐκφονεῖ ὁ πρωεστὼς. Δόξα τῇ ἁγίᾳ... Τ. е. игумен, прочитавши кадильную молитву и омывши руки, кадит сначала святилище·, а затем вышедши из него через переднюю решетку идет северною дверью храма, с преднесением ему впе-

286 —

идущим и оттуду из предних дверей шед, приходит полунощную страну церкве, идет до царских дверей, теми изыдет. Внегда он се творит, приставник преходит всю братию и дает по свещи комуждо братии. Поп же, якоже речено бысть царьскими дверьми изшед покадит братию, начиная от левые страны и преходя в паперть, и паки к царским дверем приходит. Посем, став пред дверьми, возгласит: «Слава единосущней Тройце» ¹). Гораздо проще описывается этот момент пасхальной утрени в другом памятнике того же времени, т. е. XII века. «Во святую и великую неделю Пасхи, читаем мы в этом памятнике, заутра пред дверьми начинают пение се, и поюще внидут: пение глас 5 «Христос воскресе» ²). Из всех этих описаний становится ясно, что в древности утреня пасхальная начиналась или непосредственно в притворе, из которого уже потом переходили в храм для пения утрени, или же в храм входил только один священник, кадил алтарь и церковь и через северные двери или же прямо через западные выходил к собравшемуся народу в притвор и здесь начинал утреню. О крестном ходе кругом храма и о выносе икон и Евангелия из храма здесь нет и помину. Так было в нашей практике без всякого сомнения до появления на Руси списков Устава иерусалимского, в которых начало утрени описываемся уже с большею подробностью и большими церемониями. Эти подробности в очень мно-

реди екклисиархом зажженной лампады, и доходит до так называемой царской двери, кадит братию. Предстоятель возглашает: «Слава святей» (Τυπικ. ркп. М. Синод. библ. № 456 л. 141 Слич. Сергия месяц. восток. ч. I стр. 42 прилож.).

¹) Устав. ркп. XI—XII в. М. Типограф. библ. № 285 л. 9 об.—11 ркп. XII—ХIIІ в. М. Синод. библ. № 330 л. 36—38. Слич. Полн. месяц. восток. Сергия Москв. 1876 г. ч. I стр. 38—43 прилож.

²) Триод. ркп. ХII в. М. Типограф. библ. № 254 л. 186 об.—187; Слич. ркп. той же библ. № 255 л. 54—55.

287

том сходны с теми, какие представляет нам наш современный Типикон. Пред началом звона к заутрени канонарх ставил два сосуда с горячими угольями—один на средине храма, а другой у царских дверей. В алтаре вешалось кадило, наполненное тоже горячими угольями. Всюду он всыпал фимиам и курения, чтобы весь храм наполнился благовониями. Затем, испросив благословение у игумена, канонарх «ударял в камбонарий напрасно и во вся древа и железная и тяжкая амбаны и клеплет довольно». По облачении «во весь светлейший сан», священники со свечами в руках, а игумен кроме того и с кадилом, а по некоторым памятникам—с крестом и кадилом ¹), северными дверями выходили в притвор церковный. Впереди шли два пономаря с подсвечниками, а за ними диакон с лампадою. По приходе в притвор, церковные двери затворялись. Игумен кадил всех находящихся в притворе, а прочие священники стояли «молящеся в себе и благодаряще нас ради пострадавшего и воскресшего Христа Бога нашего». После каждения игумен подходил к церковным дверям, кадил диакона, стоящего пред ним с лампадою, и передавал ему кадило. Диакон, приняв кадило из рук игумена, кадил его и снова передавал ему. Игумен становился на свое место и произносил возглас: «Слава святей», после чего сам он и прочие священники пели трижды тропарь: «Христос воскресе». Певцы повторяли тоже самое три раза. Игумен после этого произносил те. самые стихи псалма, которые положены и ныне, а певцы на них отвечали всякий раз троекратным пением тропаря: «Христос воскресе» ²). Одним словом мы видим описание начального мо-

¹) Часосл. ркп. XVI в. Солов. библ. № 1146 л. 247; Цвети. Триод. изд. М. 1591 г. л. 206.

2) Устав. ркп. 1492 г. Солов. библ. № 1128 л. 301 об., 302; ркп. XV и XVI вв. той же библ. № 1116 л. 454 об.; № 1118 л. 362;

288

мента пасхальной утрени, за немногими исключениями, во всем сходное с нынешним. О выносе икон из храма и крестном ходе кругом монастыря или храма, согласно с древнейшею практикою церквей восточных ¹), наши Типиконы XV и XVI и даже XVII веков ничего не говорят. Но с XV века уже начинает входить в нашу богослужебную практику и другой обычай—выносить из храма крест, иконы и Евангелие и ходить с ними кругом храма. Обычай этот вне всякого сомнения соблюдался далеко не везде, за что говорит единичность памятника, содержащего в себе указание на этот обычай, и, как «новшество» богослужебной практики, заслужил неодобрения Даже со стороны современников. «А еже округ божественные Церкви трижды ходити с евангелием и крестом и иконами, говорится в интересующем нас памятнике, сего не предает нам уставления образ» ²). Что в данном случае запрещается не только отправлять эту процессию троекратно, как думает проф.

ркп. Анз. скит. № 85 л. 359 об.; № 86 л. 339; ркп. 1554 г. Казан. Спасо-Преобр. М., писанные рукою св. Варсонофия л. 440; ркп. М. Синод. библ. 1438 г. № 331 л. 215 об.; 1553 г. № 337 л. 444; ркп. Типогр. библ. № 288 л. 363 об.; № 289 л. 377; Цветн. Триод. ркп. Солов. библ. № 1072 л. 138; № 1073 л. 113 об.; След. Псал. ркп. той же библ. № 709 л. 513 об.; № 771 л. 467 об.; № 772 л. 616; № 773 л. 415; Часосл. ркп. той же библ. №'1146 л. 247; № 1148 л. 389; № 1150 л. 738; № 1152 л. 299; № 1151 л. 375; № 1165 л. 140; Служебн. ркп. той же библ. № 1020 л. 29 об; № 1025 л. 47 об.

¹) Τυπικ. ркп. М. Синод. библ. № 379. л. 207 об.; № 380 л. 177 об.; № 381 л. 158; № 456 л. 119; № 487 л. 253 об.; ркп. Норов. собр. № 385 л. 110; Τριωδ. ркп. Севаст. собр. № 472 л. 223 об.; № 479 л. 99 об.; Τυπικ. edit. 1577 an. л. 87 об.; Молд.-влах. Типик. ркп; Румянц. муз. № 443 л. 133.

²) Общ. Минея ркп. Моск. духовн. Акад. XV в. № 77 л. 233 об., 234 (Мансвет. О песненн. последован. стр. 79, прим. 1).

— 289 —

И. Д. Мансветов ¹), но и вообще хождение с иконами кругом храма, это можно видеть из того, что в той же самой общей Минеи XV в., рукописи Московской духовной Академии, содержащей в себе два Устава начала утрени на Пасху: один применительно к прежнему порядку, когда действовал в практике Устав студийский, а другой—к новому, как описывается пасхальная утреня в только что утвердившемся в практике Уставе иерусалимском, мы не видим ни одного слова об этом «непреданном нам уставления образе» или обряде, а видим только его осуждение. Это молчание настоящего памятника, с такою подробностью излагающего обычаи существовавшие, существующие и только что появившиеся в нашей богослужебной практике в некоторых местах, это молчание о крестном хождении кругом храма с иконами мы могли бы назвать странным, если бы вышеуказанное запрещение относилось не ко всему вообще новому, не одобряемому Уставом, обычаю, а лишь только к троекратному хождению с иконами кругом храма. Как бы там ни было, но в памятниках позднейшего времени мы не находим более указаний на этот случайно появившийся обычай—ходить пред началом утрени кругом храма с иконами и евангелием. Даже Обиходники, или местно-русские Уставы XVI века, столь обильные разного рода процессиями, церемониями и крестными ходами, господствующим Уставом не предусмотренными, и те ни единым словом не обмолвились относительно настоящего обычая. Очевидно, вышеприведенное замечание относительно его, попавшее на страницы богослужебной книги из какой-нибудь грамоты епископа или даже митрополита, возымело свое действие и в самом начале положило конец этому не согласному с действующим Уставом обычаю. Наши монастырские Обиходники напротив представляют нам такое описание

¹) О песненном последовании. (Его древнейшая основа и общий строй) Мансвет., проф. М. дух. Акад. стр. 79.

290

начала пасхальной утрени, что мы должны оставить решительно всякую мысль о крестном ходе кругом храма и утвердиться в том положении, что этого хода не только не было в монастырской практике, но даже не могло быть, потому что Обиходники указывают выходить из храма через западные двери, и следовательно лишают возможности совершить и ту четверть хода, какую допускал господствовавший иерусалимский Устав. Впрочем, к особенностям монастырских Обиходников нужно отнести обычай "выносить из храма в данном случае кресты и иконы. Вот как описывается начало пасхальной утрени в Обиходниках, или Уставах монастырей св. Кирилла Белозерского и св. Антония Сийского. После облачения «в ризы светлыя, якож на обедни» священников, пономари раздавали свечи и, при звоне «во все колоколы» через западные двери с крестами и иконами выходили в паперть. Здесь, лица, имевшие в руках иконы и кресты становились, «к церкви хребтом» в таком порядке: прежде с крестами, потом с евангелием, затем с иконою Воскресения. Настоятель становился пред иконами, по бокам его стояли другие священники, а ниже певчие и народ. В храме не оставалось ни одного человека. «Не останется ни един в церкви», замечают Обиходники. В руках настоятеля был крест, «подножие которого обвито ширинкою со свещею» ¹), в руках диа-

¹) В этом нужно видеть нечто похожее на наш нынешний трисвещник или трикирий, употребляемый священником в пасхальную неделю и в день отдания Пасхи в начале каждого богослужения. Об этом трикирии в Уставе, ныне действующем, ничего не говорится. Вместо этого в нем делаются замечания относительно диаконов, предыдущих священнику «с двема свящами» при выходе из храма, о светильниках, стоящих «по обою страну» священника, при начале самой пасхальной утрени и «о двух лампадах», предыдущих священнику, при входе его во храм из притвора после начала утрени. Все эти замечания относятся собственно к утрени первого дня пасхальной недели, а в остальные дни

— 291 —

кона—кадило, которое брал у него настоятель уже в паперти. Тропарь: «Христос воскресе» настоятель пел два раза, а в

священник начинает службы по Уставу с одним кадилом в руках (л. 404) и только в отдание Пасхи «с кадилом и со свещею» (л. 423). Даже в Московском Успенском соборе архиерей начинает эти службы с одним крестом без трикирия, а архимандрит даже и без креста с одною свечею в руках (Никольск. Пособ. к изуч. устав. богосл. стр. 613 прим. 2 и стр. 618 прим. 2). Откуда явился к нам обычай употреблять при пасхальном богослужении трикирий, особенным образом устроенный— сказать прямо и точно, по отсутствию данных, трудно. В настоящее время решение этого вопроса возможно только предположительное и вероятное. На сколько можно судить, по имеющимся у нас под руками богослужебным книгам прежнего времени и современным Церквей греческих и описаниям пасхальной службы в Иерусалиме нашими русскими паломниками,— употребление трикирия священниками в данном случае не практиковалось и не практикуется доселе на всем христианском востоке. Вместо него священники начинают утреню и служат ее с одною простою зажженною свечою, которую они иногда получают из рук настоятеля, призывающего священнослужителей возгласом: «Δεῦοτε, λάβετε φῶς—Приидите, приимите свет». На этот призыв священнослужители отвечают дружно вместе с народом: «Ἐκ τοῦ ἀνεσπέρου φωτός—От невечернего света» и подходят к настоятелю, чтобы от его свечи зажечь свои светильники (Труды Киев. дух. Акад. 1866 г. ч. I стр. 482). Можно поэтому думать, что употребление трикирия священником при пасхальном богослужении в его настоящем виде есть явление в нашей богослужебной практике новое и быть может даже чисто местно-русского характера, выродившееся естественным путем из обычая, существовавшего когда-то у нас, употреблять при некоторых службах, три свечи. Так, напр., в рукописном служебнике XII века № 604—343 Московской Синодальной библиотеки указывается диакону на преждеосвященной литургии произносить возглас: «Свет Христов» с тремя свечами. «И шед диак, говорится здесь, с кадилом и тремя свещами, глаголет: «Свет Христов просвещает» (Опис. ркп. М. Синод. библ. ч. I отд. ІII М. 1869 г. стр. 8). В уставе конца XIV века № 332 — 385 говорится по этому поводу: «священник берет в правую руку кадило, в левую свещи три» (Мансв. о песнен, послед, стр. 80 прим.). Эти три свечи в других памятниках

292

третий раз только до половины. Окончание тропаря допевал клир, после него настоятель говорил стихи, на которые хор

в том же случае заменяются двумя (Ibid. стр. 27) иногда двумя «витыми» (Устав. XVI в. ркп. Солов. библ. (№ 1117 л. 130) и даже просто свещами в неопределенном количестве (Ibid. стр. 23). Как бы там ни было, но употребление трех свечей при богослужении практиковалось у нас и эти три свечи считались без сомнения, как и на востоке, имеющими одинаковое значение с трикирием. (Symeon ThessaL de templ. Mign. Patrol. curs. complet. 155 pag. 349). Появление нынешнего трикирия при пасхальном богослужении есть, по нашему мнению, весьма удачная замена упоминаемых в Уставе «лампад», «свеч «и «светильников», предшествующих священнику и сопутствующих ему при атом богослужении. Самая форма этого трикирия, отличная от трикирия, употребляемого при богослужении архиерейском, во многом напоминает собою трикирии, употребляемые ныне в малой России простым народом в день Богоявления, от чего и праздник этот называется иногда праздником «светов». Трикирии эти суть ничто иное, как три обыкновенные восковые свечи, соединенные вместе и изогнутые на концах по направлению к держащему их для образования ручки, которая обвивается платками (в древности—ширинкой) и убирается искусственными или же натуральными, но высушенными цветами. С этими трикириями народ стоит во время освящения воды на вечерне в канун Богоявления и на другой день после литургии на реке. Обычай стоять со свечами при водоосвящении всем молящимся без исключения практиковался и в древнерусской Церкви (Тип. св. Варсоноф. ркп. XVI Каз. Спасск. м. л. 278). В Великороссии в старину, при освящении воды, «диакон держал три витых свечи на осенение воде» (Устав. XVI в. ркп. Солов. библ. № 1117 л. 130 об.; № 1118 л. 469, ркп. Анз. ск. № 86 л. 523 об., 524) и свечи эти иногда назывались просто «триплетенною горящею свечею «(Служебн. ркп. XVI в. Солов. библ. № 1025 л. 275 об.). Этот последний обычай не исчез окончательно и до настоящего времени и три горящие восковые свечи—трикирий гасятся в освящаемой воде в некоторых местностях Великороссии и доселе при всяком водоосвящении. Нынешний священнический трикирий имеет металлическую выгнутую ручку с тремя чашечками для свеч и с небольшою иконкой Воскресения Христова в сиянии на верху. Самая ручка украшается парчой с позументом или же

— 293 —

отвечал всякий раз троекратным пением «Христос воскресе» заключение настоятель снова пел до половины

даже цветами. Действительно сходство между обоими указанными нами трикириями, за исключением иконы Воскресения Христова, весьма большое, но утверждать, что один был прототипом другого не осмеливаемся, хотя и не видим здесь ничего невозможного. Но говоря выше, что в практике греческой Церкви не употребляется в данном случае особый священнический трикирий, который там заменяется, как мы уже знаем, свечою, мы, однако, должны не забывать, что обычай держать в руках икону Воскресения Христова в крестных ходах, а, по всей вероятности, и в начале каждого пасхального богослужения практикуется и на христианском востоке, если не всегда, то по крайней мере в Иерусалимской Церкви. Наша русская путешественница А. Селиванова, описывая крестный ход из патриаршего дома в храм Воскресения на первый день Пасхи пред началом вечерни, между прочим, о шествии патриарха в этом ходе говорит так: «Держа в левой руке зажженную свечу, ä в правой чудный эмалевый образ Воскресения в рамке из изумрудов, рубинов и бриллиантов, патриарх вышел из своего дома в сопровождении всего духовенства и т. д. (Истор. Вестн. 1884 г. декабрь, № 12 стр. 701). В этом «эмалевом образе Воскресения в рамке «мы могли бы видеть некоторое, по крайней мере в одной части, сходство с нашим нынешним священническим трикирием, на верху которого тоже красуется икона Воскресения в лучах вместо оправы и поставили бы несомненно рассматриваемый нами трикирий в этом по крайней мере отношении в зависимость от упомянутого ручного образа Воскресения в Церкви иерусалимской, если бы с другой стороны были уверены в его чисто греческом происхождении (ни о чем подобном греческие богослужебные памятники не упоминают) и если бы не имели некоторых оснований предполагать русское происхождение данного обычая у самих греков, потому что, и по словам самой г-жи Селивановой, эта ручная драгоценная икона Воскресения есть «дар (русского) великого князя Константина Николаевича» (Ibidem). Но во всяком случае, если только в этом образе Воскресения, употребляемом иерусалимским патриархом при пасхальном богослужении нельзя видеть некоторого прототипа иконы Воскресения, находящейся на нашем священническом трикирии ныне, то появление здесь этой иконы у нас остается, по отсутствию всяких

294

тропарь, а конец допевал хор. При этом «власть крестом двери отворит» и все входят в храм для слушания утрени ¹). Из этого описания мы видим, что наши Обиходники только прибавляют вынос иконы, крестов и Евангелия, что потом стад указывать и наш современный иерусалимский Типикон, и рекомендуют выход в притвор прямо через западные двери, а во всем остальном они ничем не разнятся от господствующего иерусалимского Устава. О крестном ходе крутом храма эти Обиходники сохраняют глубокое молчание. Поэтому мы должны сказать, что первая практика—выходить в притвор через северные двери и не делать крестного хода кругом храма, будучи вполне согласна с предписанием действующего церковного Устава, одобряется и не противоречит обычаям и Уставам церквей христианского востока и в тоже

иных данных, без всякого объяснения. Таким образом в конце кондов мы должны прийти относительно священнического трикирия, употребляемого во время пасхальной недели и отдания Пасхи к тому заключению, а) что явление это в нашей богослужебной практике местно-русского происхождения и представляет весьма удачную замену «лампад», «светильников», «двух свещей», предшествующих и сопутствующих священнику, по Уставу, за каждым богослужением первого дня Пасхи; б) выработался он под влиянием тоже древне-русского обычая употреблять при некоторых богослужениях три свечи; в) форма этого трисвещника во многом напоминает трикирии, употребляемые в малой России и даже в Великороссии в некоторых местностях на Богоявление и при совершении вообще водосвящений и г) наконец нынешнюю небольшую икону Воскресения в лучах, находящуюся на нашем трикирии, можно ставить в генетическую зависимость от подобной иконы в оправе, употребляемой при пасхальном богослужении, иерусалимским патриархом, если, конечно, этот обычай иерусалимской Церкви, как можно думать на основании некоторых данных, не позаимствован из России.

¹) Обиходн. ркп. Солов. библ. № 1117 л. 211 об., 212; ркп. М. Синод. библ. № 814 л. 270 об.—271; № 829 л. 13 об.; ркп. Волокол. библ. № 338 л. 253-255; № 342 л. 40 об. 41.

295

время имеет за собою глубокую историческую давность, на столько прочно установившуюся, что всякого рода уклонения от этого обычая преследовались в практике, как анормальность и противоречие сложившимся издавна порядкам. Хождение кругом храма с иконами помимо того, что находится в прямом противоречии с Уставом ныне действующим и расходится с обычаями, одобряемыми практикою церквей восточных и нашей древнерусской, едва ли без натяжки может быть поставлено в соответствие с тою идеей, выражение которой хотят видеть в этом обряде. «Обыкновенно, говорят изъяснители этого обряда, из притвора выходят вне храма и обходят храм (от запада на юг, восток и север), как бы изображая мироносиц, шедших утру глубоку помазать тело Христа Спасителя» (Никол. Пособ. к изучен. Устав. богосл. правосл. Церкв. Спб. 1874 стр. 614). Но Воскресение Христа Спасителя совершилось, по сказанию евангелистов, задолго до прихода мироносиц, которые нашли уже отваленным камень от дверей гроба (Матф. XXVIII, 5; Марк. XVI, 6; Лук. XXIV, 2; Иоан. XX, 1, 2). Мы же, изображая мироносиц этим ходом, являемся ко гробу еще запечатанному, что выражает храм с затворенными дверями, присутствуем при самом радостном моменте воскресения Христова и слышим из уст священников первую весть об этом в тропаре: «Христос воскресе». Явное несоответствие с евангельским сказанием. Поэтому, по нашему мнению, гораздо целесообразнее придавать такое значение крестному ходу, совершаемому в некоторых монастырях после литургии в этот день.

Как бы в некоторое соответствие с нашим крестным ходом кругом храма и при том с троекратным хождением, как это мы видели в наших памятниках XV века, можно указать на обычай Иерусалимской церкви делать крестный ход к кувуклию пред началом утрени. «За два часа до полуночи начали благовестит к утрени, описывает встречу Пасхи наш

— 296 —

русский известный путешественник ¹) по востоку в 1858 году, ударяя в токи с переборами, весьма искусно. Пришел патриарший наместник со всем собором и был встречен у дверей с обычною церемонией. Началась утреня по Уставу. В то же время стали зажигать по всему храму свечи и паникадила и вскоре «вся исполнишася света». Особенно часовня гроба Господня сияла и светилась «во истину чертога всякого царского краснейша»; особенно изящно и старательно был убран передний фасад ее серебряными и золочеными иконами и фигурами, в которых отражался свет серебряных и сребропозлащенных лампад с разноцветными стаканчиками,—и наконец множеством свечей белого, воска, коими обставлены были карнизы и капители колонн. От тысячи лампад, осветивших самые возвышенные точки обоих куполов, храм сделался по истине «небесоподобным». Духовенство облачалось в алтаре: на архиереях были белые глазетовые одежды, шитые золотом. По облачении начался крестный ход: впереди несли 12 богато шитых золотом и убранных жемчугом хоругвей. Три раза духовенство обошло вокруг кувуклий, все с зажженными свечами и с пением: «Воскресение Твое Христе Спасе»... Потом духовенство остановилось против двери святого Гроба. Митрополит, войдя во внутрь, вскоре вышел с евангелием и в дверях придела св. Ангела, обратясь лицом к народу прочитал воскресное евангелие (Матф. зач. 115). Потом взяв кадило, он кадил предстоящих. Затем войдя внутрь св. Гроба вместе с сослужащими архиереями, возгласил: «Слава святей». Владыки отвечали: «Аминь», и вслед за тем все вкупе воспели над самым живоносным Гробом радостную песнь воскресения: «Χριστός ἀ’νεστη». Певчие громогласно повторили песнь во храме. Тогда забили в токи, завертели хоруг-

¹) Архимандрит Леонид, ныне наместник Троице Сергиевской Лавры, бывший некоторое время начальником нашей миссии в Иерусалиме.

297

вяли и с многократным повторением победной песни: «Христос воскресе» вошли в алтарь, и на Гробе Господнем началась литургия» (Велик. пост во св. граде Иерусал. стр. 74—75. Слич. Истор. вестн. 1884 г. кн. XII стр. 700). Связь нашего обычая с описанным сейчас началом утрени на Пасху в Иерусалиме действительно можно усматривать. Быть может даже под влиянием этого обряда Иерусалимской Церкви явился и у нас настоящий обычай. Но как обычай исключительный в самой Иерусалимской Церкви, вызванный обстоятельствами воспоминаемых событий, и не практикуемый в остальных местах христианского востока, эта практика едва ли может иметь такое же право на свое существование и у нас, и если допускать ее, то допускать, как только исключение, Уставом не предусмотренное. Е сожалению мы не знаем, какое значение придают этому крестному ходу в Иерусалиме, но собственно говоря сходство между Иерусалимским и нашим обрядом только видимое. В Иерусалиме троекратное обхождение кругом кувуклия есть, кажется, повторение обычное во всех процессиях, совершаемых в Иерусалиме на последних днях Страстной седмицы—и только, тогда как у нас этот обычай существует вполне самостоятельно, наравне с ходом кругом храма с Плащаницею и евангелием в Великую субботу на утрени, и даже имеет, как мы видели, особое значение...

Таким образом из всего нами сказанного можно сделать следующие заключения:

1) Нынешний порядок начала утрени Пасхи в своем целом составе, как его излагает Типикон, получил свое начало в XVI веке, а окончательно утвердился в нашей богослужебной практике только в XVII веке, со времени внесения его в печатный Типикон. Тот же порядок до XVI века, будучи во многом сходен с нынешним, ничего не говорит, согласно с древнейшею практикою церквей восточных, о выносе креста, Евангелия и других икон.

— 298 —

2) Нынешний порядок начала утрени на Пасху во всем сходен как с древнейшими греческими богослужебными памятниками, так и с позднейшею практикою церквей восточных.

3) Выход с евангелием, иконами и хоругвями для начала пасхальной утрени должен совершаться, согласно с древнейшею и новейшею практикою Церкви греческой и земель югославянских и с предписанием наших древнейших Типиконов и современного нам, через северные двери и направляться прямо в притвор к западным затворенным дверям. В тех же церквах, где нет северной двери, в храме, выход этот должен быть, по обычаю древнейшей практики монастырей св. Кирилла—Белозерского и св. Антония— Сийского, через западные двери, которые, по выходе из храма, тотчас же затворяются на глухо и настоятель начинает перед ними утреню но Уставу.

4) О крестном ходе с иконами и евангелием кругом храма пред началом утрени, явившемся в богослужебной практике нашей Церкви некоторых мест еще в XV столетии и практикуемом иногда и доселе, Типиконы древнейший и современный нам Церквей греческой и русской ничего не говорят. Единственное исключение в этом отношении представляет современная практика Церкви Иерусалимской, находящейся в исключительном положении по отношению к настоящему торжеству. Эта практика допускает обычай, во многом напоминающий нам этот крестный ход, но существенно от него различающийся. Поэтому, где этот обычай имеет силу давности и исторических традиций и ставится в связь с обычаем Церкви Иерусалимской, дабы не вызывать ропота со стороны прихожан, привыкших к нему, должен совершаться согласно с практикою Иерусалимской Церкви. Т. е. священник с иконами, хоругвями и евангелием должен трижды обходить св. храм с пением стихиры: «Воскресение Твое Христе Спасе» и затем уже приходить в притвор для начала утрени. Выход из

299

храма должен совершаться или через северные двери, или же, по отсутствию их, через западные. Во все время хода звон не должен прекращаться до прихода в паперть для начала утрени.

А. Дмитриевский.