Послание епископов приморской Финикии к императору Льву

XXXIII. Послание епископов приморской Финикии к императору Льву.

Боголюбезнейшему и христолюбивейшему и Богом превознесенному, императору Льву, Дорофей, Евстафий, Мегас, Феодор, Руфин, Кассий, Павел, Гераклит, Антиох, Нонн, Магн, Фома, епископы приморской Финикии, (желают) о Господе спасения.

Хотя весь род человеческий прославляет Господа Христа, так как грамота вашего благочестия доставила ему радость, но еще более восхваляет Бога лик священников, и потому, что вместе с другими пользуется вашими благодеяниями, и потому, что по особенной причине снова удостаивается чести, вам самим принадлежащей. Ибо почтить святые церкви Божии естественно было тому, кто по божеским щедротам получил верх власти. И притом вы совершенно уверены, что, при существующем добром порядке в них (в церквах), всякая вражеская рука приходит в трепет и прежние неблагоразумные противники, смущенные силою вашей веры, истребятся. Ибо, решившись подражать отличавшимся правотою и честностью государям, вы при настоящих обстоятельствах очень легко преодолеете. Как непорочный хранитель законов Божиих, вы ратуете за них, и, заботясь, чтобы не было ни одного человека, недостаточно знакомого с ними, (заботясь) с ревностью святых, пользуетесь одинаковою с ними честью, и особенно заботитесь о спокойствии своих подданных. И ваша светлость не успокаивается на том, чтобы действовать в пользу того, что относится к благосостоянию телесному, но более прилагаете старания к тому, чтобы в душах человеческих обитало уважение к православной вере, пока вашим благочестием приводятся к Царю царей те, которые воззваны Богом для жизни. Ваше миролюбие, проникнутое такою преданностью Богу и ежедневно старающееся о распространении святых церквей, — ваше благочестие, следуя почтенной памяти, в лике святых прославляющему (Бога), Константину и идя по следам блаженной памяти Маркиана, являет особенно великую заботу о мире церквей. Посему вы изволили повелеть, чтобы все епископы областей донесли вашему миролюбию о том, какого мнения мы о славном соборе, созванном в Халкидоне. И мы открыто объявляем свое мнение, что он нисколько и никоим образом не разногласит с изложением (веры) св. отцов, собиравшихся в Никее, и что это сделано не потому, будто учение прежних отцов, собиравшихся в Никее, было неудовлетворительно, но для того, чтобы на халкидонском соборе выяснить смысл их изложения. Поелику же одни так, а другие иначе искажают благочестивые письмена и в незапятнанную веру стараются внести нечестие своей испорченной секты: то святой собор, изобличая злое и хитрое их желание и отвергая всякое искаженное мнение о вочеловечении Господнем, опровергнул думающих, что наша закваска (плоти в Господе) произошла чудесным образом, не от Девы Богородицы, и обнародовал безумное неистовство людей, изобретающих такие выдумки. Итак халкидонский собор отцов, собранных по духовному единодушию, не сделал ни прибавки или поправки, ни убавки или урезки. Ибо и для этого можно найти очевидное доказательство — в том,

223

что все они, собравшись по Божественному определению и внушению, выразили в своих определениях совершенное согласие с истинным исповеданием, и по милости Божией не было допущено никакого разногласия. И об этом мы, как следовало, заявили, твердо отстаивая нашу мысль, и зная, что чрез это мы и Всемогущему угодим и вашему величеству удовлетворим; потому что халкидонский собор, внушенный свыше, ничего противного и чуждого символу никейских отцов не постановил, но скорее выражает согласие и сочувствие тому, что́ высказано на прежде бывших соборах, и всегда может выставить это против своих зложелателей. Что же касается похитителя епископского звания в городе Александрии, то мы на основании представленных просьб, показывающих, что он сделал весьма много против правил отеческих, скажем только, что, судя по содержанию прошений, он превышает меру церковного наказания. Ибо зачем настаивать на том, чтобы его лишили сана, какого он и сначала не имел и после не получал? Потому что сам он, как объявляют об нем прошения, ни во что ставил постановления законов и церковных канонов. И какие уши не откажутся выслушивать о таком злодействе? Какой язык в состоянии будет изложить все, что́ содержится в этих прошениях? Делом вашей справедливости и мудрости будет только обсуждение, как бы поскорее положить предел таким делам. Впрочем не излишне было бы вспомнить и то, что у нас ускользнуло из головы. Так как подавшие в защиту его просьбы говорили, как бы похваляясь, будто Тимофей принимает, как утверждали они, символ 318-ти отцов: то отсюда становится очевидно, что он рассчитывал более на лицемерие и тщеславие. Ибо он, который без всякого уважения делал все вопреки их изложению и определениям и который открыто предпринял против них войну, прежде всего напал на тех, чьим правилам менее всего остался верным. Итак, благочестивейший император Лев, от вас зависит назначить для него надлежащее наказание. Укроти же, оруженосец Божий, ярость частых бурь, — что вполне согласно с твоею набожностью, — и таким образом даруй мир святым Божиим церквам, воссылающим свои молитвы к Богу о вашем величестве и о всей императорской палате и о победе верующего воинства, во все время вашей жизни, которую сохранит да благоволит Бог.

Дорофей, епископ тирский: да сохранит святая Троица, благочестивейший и христолюбивейший император, невредимою вашу благочестивую и благоверную власть за все благодеяния церквам и за умиротворение их.

Евстафий, епископ беритский, тоже. Мегас, епископ сидонский, тоже. Феодор, епископ трипольский, тоже. Гераклит, епископ аркский, тоже. Нонн, епископ орфосиадский, тоже. Аттик, епископ константийский, тоже.