Кирилл Александрийский, свт. К благочестивейшему епископу Валериану, против мыслящих по догматам Нестория

Тогоже Кирилла к благочестивейшему епископу Валериану, против мыслящих по догматам Нестория

У святости твоей, как думаю, станет благоразумия на то, чтобы быть в состоянии с достойным мужеством противопоставить пустословию некоторых совершенную истину, тем более, что и истина сильна сама собою. Ибо некоторые пустословят подобно старухам, и, извращая все, воображают, будто слишком потрудились над проницательным исследованием таинства воплощения единородного Господа, а между тем не уразумевают его и легко уклоняются туда, куда не следует, и судят превратно. Но, что́ всего опаснее в этом случае, они, предполагая в себе желание право мыслить, и с мыслию о непреодолимом влечении к этому сдружившись, как с каким-нибудь лицом, вливают яд несториева нечестия в души простосердечных. Такого рода люди подобны врачам человеческих тел, которые подслащают неприятные лекарства, чтобы качеством приятного удалить ощущение натуральной горечи. Но мы, по глубочайшему замечанию премудрого Павла, имея ум Христов (1 Кор. 2:16), не неразумеваем их умышления (2 Кор. 2:11). Если бы кто-нибудь стал утверждать, что единородное Слово Божие, которое родилось таинственно и неизглаголанно от Бога Отца и есть Творец самых веков, имеет начало существования от святой Девы, тот, кажется, не без цели настаивал бы на том, что́ обыкновенно утверждают: если Слово Божие по своему естеству есть дух, то как Оно родилось от плоти, когда сам же Господь говорит: рожденное от плоти плоть есть (Иоан. 3:6)? А так как учение о таинстве Христа имеет иной путь, без сомнения, правый и чуждый заблуждения и всякой превратности: то зачем они безрассудно и суетно пустословят, не разумеюще ни яже глаголют, ни о них же утверждают (1 Тим. 1:7)? Ибо мы утверждаем, что тоже самое единородное Слово Божие, которое, как Бог, по писанию, есть дух (Иоан. 4:24), для спасения всех людей воплотилось и вочеловечилось, — не так, что бы образовало для Себя тело из собственного естества, или совлеклось того, которое Оно имело, или потерпело изменение-либо иревращение, но так, что от св. Девы восприяло непорочное тело, одаренное разумною душою, и усвоило его Себе чрез это, совершенно непостижимое, неслиянное и неизреченное

164

соединение, так что оно мыслится теперь не как чужое тело, а как Его собственное. Таким образом Единородный вошел в мир, как Первородный, и жил в числе многих братий, отличаясь от твари божеством. Почему, при наименовании Его рожденным и от жены, необходимо в тоже время подразумевается: по плоти, чтобы кто-нибудь не подумал, что Он получил начало существования от св. Девы. Ибо, хотя прежде всякого века Бог Слово существует совечно Отцу своему и всегда неразлучно с Ним: однако, когда, по благоволению того же Отца, восхотел восприять зрак раба, тогда, значит, и рождение Его от жены по плоти было согласно с нашим. Итак, что произошло от плоти, то́ плоть без всякого изменения, а что от Бога, есть Бог. Посему из того и другого составляется Христос как один сын и Господь, вместе с собственной своей плотию, не бездушною, как сказал я, но одаренною разумной душей. И так, да не рассекают нам одного Сына, особо поставляя Слово, и особо опять другого Сына, — того человека, как говорят они, который родился от жены, но да помышляют, что не с человеком соединился Бог Слово, а само Слово стало человеком, как говорится в писании, восприяв от семени Авраамова и уподобившись во всем братии (Евр. 2:17), кроме греха одного. И это уподобление во всем естественно требовало, и притом с преимуществом пред другими, рождения от жены, которое, хотя совершилось у нас, по-человечески и по-нашему, но, как рождение Единородного, оно выше нашего; ибо воплощался Бог. Почему и св. Дева называется Богородицею. И если бы сказали, что Бог и человек, соединившись вместе, составили одного Христа и ипостась того и другого сохранилась неслиянною, которую однако разделяет разум: то легко можешь видеть, что они не мыслят и не говорят по этому делу ничего истинного и достоверного. Ибо не Бог и человек, что утверждают они, соединившись вместе, составили одного Христа; но, как я сказал уже, Бог, будучи Словом, почти по-нашему приобщился плоти и крови, так что Бог мыслится вочеловечившимся, восприявшим нашу плоть и сделавшим ее своей собственною. И как каждый человек подобный нам, составленный из души и тела, мыслится как один, так тем более следует исповедовать, что и Он есть один и Сын и Господь. Ибо одна природа человека и одно лицо (ипостась), хотя составляется из предметов отличных и инородных. Ибо ясно, что тело есть нечто отличное от души, однако есть ее собственное тело и вместе с нею составляет ипостась одного человека. И хотя по уму и размышлению различие в помянутом не неочевидно, однако совокупление или соединение, поколику неразделяемо, составляет одно животное — человека. Сообразно с этим, единородное Слово Божие не чрез восприятие человека явило Себя человеком, но, и от Бога Отца имея неизреченное рождение, сделалось человеком, создав Себе храм святым и единосущным Ему Духом. Поэтому Оно считается единым, хотя, по соображению разума, тело Его было другой природы. Да исповедаем же повсюду, что оно (тело) не было неодушевленное, но было одарено разумною душою.

165

Не смотря на то, я слышу, что некоторые впадают в такое безумие, что не страшатся говорить, будто Бог Слово вселился в некоего сына, рожденного от Девы, и обоготворил его. Но это не так, возлюбленные; я сказал бы им, что Слово Божие воплотилось и вочеловечилось; а чтобы Оно обитало только в человеке, это конечно можно сказать и о ком-нибудь из святых пророков. Учение об этом дивном для нас таинстве, как немного выше упомянули мы, показывает, что самое Слово, рожденное от Бога Отца, по писаниям, стало плотию, не так, что бы Оно потерпело какое-нибудь естественное изменение, или преложение, как бы обратилось в плоть, но так, что усвоило Себе плоть, оживленную разумной душой, и явилось человеком, а не соединилось с человеком, или обитало в человеке, как они говорят. А утверждать, что в последствии обоготворен тот, в котором Оно обитало, как утверждают они, мы же совершенно отрицаем, не есть ли признак совершенного безрассудства? Ибо это прямо противоречит намерениям божественного писания, потому что божественный Павел говорит, что Слово Божие, будучи образом и подобием Бога Отца во всем, не восхищением непщева быти равно Богу, но Себе умалило, зрак раба приим в подобии человечестем быв, и якоже человек, смирило Себе (Филип. 2:6, 7). А они, удаляясь от природы предметов ко всему противному и беззаконно искажая силу истины, говорят, что обоготворен человек. Если это так, то спрашиваю: кто истощил себя, и как он сверх того смирил себя? Еакой, скажите мне, он принял образ раба? Такое учение их, очевидно, вводит человека, который возведен из нашего униженного состояния в возвышенное, который из нашего истощания восшел в полноту божества, из образа раба перешел в образ владыки. Подлинно, я совершенно не в силах понять, каким образом, по их учению, единородный Сын Божий истощил Себя, или каким образом Он подъял уничижение нашей природы, если не скажут, что Он уничижил Себя чрез то, что приобщил человека своей собственной славы. Но если воздающий другому честь сам терпит поругание своей чести, если прославляющий другого сам уничижается: кто же может сомневаться в том, что было бы несравненно превосходнее не разделять с кем-нибудь ни чести, ни славы? Ибо Он остался бы при своих преимуществах, если бы не почтил и не прославил того человека, котораго, как говорят они, Он усвоил Себе. Не видит ли каждый, как достойно посмеяния и исполнено крайнего безрассудства то́, что́ они положили себе уразуметь и о чем дерзают разглашать? Но слово истины никогда не объявит уничиженным того, чт́ до того времени не было совершенным по своей природе, не назовет смирившим себя того, что́ не стояло на высоте величия и низошло потом к тому, чем не было, не сочтет принявшим образ раба не имевшего свободы по природе, до принятия его; равно и о том, который стал человеком, не скажет, что он был им, прежде чем стал человеком. Посему, когда священное и богодухновенное Писание называет уничижение и образ раба, равно и человечество, а добровольно восприявшего это именует Словом, которое от Бога Отца, то зачем они так извращают смысл обильного мудростию чудного домостроительства,

166

утверждая, что обоготворен какой-то человек, так что христиане уже ничем более не отличаются от тех, которые, забыв Творца, служат твари (Рим. 1:25)? Неужели они допускают, что и самые святые ангелы вместе с нами погрешили, когда, по свидетельству св. Писания, исполнили повеление поклониться Первородному, введенному во вселенную (Евр. 1:6)? И каким образом, спрашиваю, оно дозволит приписать Единородному имя Первородного, если Он на самом деле не вочеловечился? Ибо, если истинно то, что Он во многих братиях (Рим. 8:29), то совершенно справедливо мыслится Он первородным, так как явно низшел к братству нашему, сделался подобным нам человеком, уподобившись нам во всем, кроме греха (Евр. 2:17). Нам для благочестия достаточно и рассуждать и разуметь, что плоть, которая стала плотию все животворящего Бога, имеет животворную силу и действие самого Слова и наследовала неизреченную и неприступную славу. Впрочем нет ничего удивительного, если они, положив себе так, а не иначе думать, взносят на св. Писание и другие клеветы, отвергая оскорбления, нанесенные иудеями лицу Единородного, и самую смерть Его но плоти, и приписывая все это как бы другому отдельному сыну, произшедшему от жены. Приятно же им, не знаю от чего, идти путем не направленным к благочестию, низвергаться в бездну ада (Прит. 9:18), и во дно адово (16, 25), по Писанию. Правда, Божество действительно бесстрастно и совершенно неосязательно, ибо Оно невещественно, и выше всякой твари видимой и невидимой, и имеет естество невещественное, совершенное, неприступное и непостижимое; но так как единородное Слово Божие, восприяв тело от св. Девы и Богородицы и восприятое, как я многократно говорил уже, сделав своим собственным, предаде Себе за ны приношениенепорочное Богу и Отцу в воню благоухания (Еф. 5:2), то и говорим поэтому, что само Оно воспринимало все, что́ происходило с Его плотию. Ибо чье тело, тому по праву приписывается и все касающееся тела, кроме одного греха. Поэтому, так как Бог Слово стал человеком, пребыв впрочем по божественному своему естеству бесстрастным и только необходимо усвоив все относящееся к Его плоти, то и говорится, что Он претерпел все относящееся к плоти, хотя бы по божественному естеству и совершенно не подлежал никакому страданию. Итак мнимая привязанность к благочестию отклоняет их от истины, ибо они не замечают, что Он, хотя и пребыл бесстрастным, поколику от начала был и есть Бог, вменил Себе однако все, что претерпел за нас по плоти, поколику, будучи по естеству Богом, Он стал плотию, т. е. совершенным человеком. Ибо, кто таков, спрашиваю, был Тот, который взывал к Отцу небесному и Богу, говоря: жертвы и приношения не восхотел еси, тело же совершил Ми еси всесожжений и о гресе не благоволил еси; тогда рех: се иду, еже сотворити волю твою (Евр. (10, 5, 6. 7. Пс. 39:7, 8)? Непричастный телу как Бог, Он говорит, что для него уготовано тело, с тем, дабы Он, принесши его за нас, исцелил всех нас, по слову пророка, собственною язвою (Иса. 53:5). Каким также образом один умер за всех, положивший Себя ценою всех, если страдание Его понимать просто страд-

167

анием какого-нибудь человека? Но если Он пострадал по человеческому естеству, так что усвоил Себе страдания своей плоти: то в таком случае, утверждаем мы и весьма справедливо, смерть по плоти одного есть праведная цена за жизнь всех (2 Кор. 5:17, 18), — не потому, что бы она была смертию подобного нам простого человека, хотя Он и был подобен нам, но потому, что, будучи Богом по естеству, Он воплотился и вочеловечился, по исповеданию св. отцов. Если же некоторые отвергают страдание Единородного по плоти, потому что оно не представляет для Него ничего привлекательнаго, пристойного и естественнаго: то пусть отвергнут на том же основании и самое рождение Его по плоти от св. Девы. Ибо, если Ему неестественно было пострадать плотию: то от чего еще прежде этого естественно было первое, предшествующее страданию, т. е. рождение по плоти, или, просто сказать, образ самого вочеловечения? Итак, при таком образе воззрения, исчезает все таинство христианское, и уже тщетною становится надежда нашего спасения.

Но как, скажешь, может страдать Тот, кто не подлежит никакому страданию? И правда, Слово, которое от Бога, без сомнения, как я сказал уже, по собственному естеству совершенно бесстрастно; однако св. писания возвещают, что Оно пострадало собственною плотию, потому что Оно было в страждущем теле. В этом удостоверяет Петр, говоря о Нем: иже грехи наша сам вознесе на теле своем на древо (1 Пет. 2:24). Почему Слово, поколику мыслится как Бог по естеству, бесстрастно; но по усвоению, основанному на воплощении, страдания, происходившия с Его плотию, считаются Его собственными. Иначе каким бы образом Первородный всея твари, Тот, чрез которого созданы начала и власти, престолы и господства, и в котором всяческая состоятся (Колос. 1:16, 17), сделался перворожденным из мертвых, и первенцем из усопших (1 Кор. 15:20), если бы Бог Слово не усвоил Себе тела, рожденного для страдания? И как Бог, рождаясь от жены по плоти, усвоил Себе наше рождение человеческое, хотя в тоже время имел и собственное рождение от Отца: таким же образом Он пострадал плотию по-нашему и почеловечески, хотя Ему, поколику Он мыслится как Бог, по естеству несвойственно никакое страдание. Так мыслится Христос; так и седит Он со Отцом, — не как человек, восприявший честь чрез обитание в Нем Бога Слова, но во истину как Сын, даже и тогда, когда стал человеком. Ибо неприкосновенным осталось в Нем достоинство владычества, которое существенно принадлежит Ему, хотя Он и приял на Себя в воплощении зрак раба. Почему, как я сказал уже, Он хотя и причастен нашему естеству, как человек, но вместе с тем выше всякой твари, как Бог.

Слышал я впрочем, как один, объясняя причину возвращения Его на небо, говорил, что он отошел на место защищенное от всяких опасностей и насилий, — далее, что Он получил достоинство сидеть со Отцом, где, говорит, враг природы нашей не может и подойти к нему и действовать на Него своими кознями. Итак небо служит для Него крепостью; и удаление Его от нас, которым мы хвалимся, не есть вознесение, а просто бегство? Т. е. Он боялся, мо-

168

жет быть, чтобы этот злодей опять не уловил Его в свои сети, и если бы не вознесся, опять испытал бы туже участь, даже после воскресения. Скажите пожалуйста, кто не уйдет как можно подальше от подобного рода нечистоты? Кто не уклонится от слушания этого безрассудного вздора? и тем, которые осмеливаются распространять подобные нелепости, не пожелает много здравствовать? Прочь от меня преступная и нечистая мысль, которой безрассуднее ничего не могло быть выдумано и больше похожего на бабью болтовню! Ибо делу дают такой нелепый смысл, что гнуснее ничего не может быть. — Иисус Христос, вступив в условия нашей жизни и поправ сатану и сокрушив всю его силу, и расстроив царство смерти, восстановил новый и живой нам путь, восходя на небо, дабы предстать за нас, как говорит Писание, лицу Бога и Отца (Евр. 9:24), и восседает с Ним даже с плотию, не как человек отдельно мыслимый, и не как другой сын, отличный от Его Слова, и не как такой, с которым бы Слово только обитало, но как по истине Сын единый и единственный даже и тогда, когда стал человеком. Итак восседает Он как Бог с Богом, как Господь с Господом и Сын с Отцом же, обладая этим по естеству, хотя бы мыслим был и с плотию. И немного, кажется, потребовалось бы труда для полного раскрытия всей бездны их безрассудства; но распространятъся в опровержениях вздора, так пустого и нелепого, едва ли не тоже, что и безумствовать вместе с распространяющими эти нелепости. Тем не менее к сказанному я почти по необходимости присовокуплю то, почему они считают себя в праве возмущать, как говорится, народ Господень (Числ. 22), и втайне пускать стрелы в правых сердцем т. е. тех, которые ведут жизнь в простоте духа и предание веры, как бы некое сокровище, складывают и берегут к уме своем и сохраняют его святость и неповрежденность. Итак эти хитрые обманщики и соблазняющие неопытных к уклонению от исследования истины своими хитросплетенными вымыслами, а также ревнители нечестия других еретиков, неразумно предлагают другим то, к чему сами имеют навык, мало обращая внимания на то, что́ сказано: горе напаяющему подруга своего развращением мутным (Аввак. 2:15). И действительно защитники арианского нечестия говорят, что единородное Слово Божие имеет иное естество, и ставят Его на втором месте после Рождающего и доказывают, что Оно сотворено и создано, и Того, чрез которого все и в котором все (Колос. 1:15), низводят в ряд тварей. Потом, пытливо исследуя таинство воплощения Единородного, жестоко обманываются и извращают силу истины, и сверх того, опровергая мнение Аполлинария, признают, что Слово Божие восприяло плоть, но только не одаренную мыслящей душой; ибо само Слово заменило в восприятом теле ум и душу; и это допустили они, как сказал я, в следствие жестокого обмана; ибо опасаясь, чтобы наименований Господа нашего, приличных человеческой природе, мы не приняли за сказанные относительно воплощения и во всей мере приличной человечеству, после того как стал Он человеком, они воровски отнимают у плоти душу разумную и в плоти обитающую; в следствие такого обмана, отдаляют Его и ставят ниже Отца по

169

естеству; и основания для этой хулы против Него нечестиво собирают из священного Писания. Но вот и теперь горькие ревнители их неразумия нападают на нас, почему мы не допускаем нечестивых новословий Нестория, и правую и неповрежденную веру осаждают, сооружая окопы, и собирают в кучи мусор пустых мыслей. Ибо, говорят, блаженный Павел о Христе всех Спасителе сказал: Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек, смирил Себе послушлив быв даже до смерти, смерти же крестные. Темже и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякого имене (Фил. 2:7, 8); и в другом месте: зане Бог бе во Христе мир примиряя себе (2 Кор. 5:19); и опять: яко в том живет всяко исполнение божества телесне (Кол. 2:9). И свою мысль навязывают словам апостола Петра: Иисуса, иже от Назарета, яко помаза его Бог Духом Святым и силою, иже пройде благодетельствуя и исцеляя вся насилованные от диавола, яко Бог бяше с Ним (Деян. 10:88); и опять: лета убо неведения презирая Бог, ныне повелевает человеком всем всюду покаятися: зане уставил есть день, в он же хощет судити вселенней в правду, о муже, его же предъустави, веру подая всем, воскресит его от мертвых (Деян. 17:30, 31). Приводя это и многое в других местах сказанное по человечеству, искусно составив речь из неправых мыслей, тотчас спрашивают: кому это Бог и Отец даровал имя, которое паче всякого имене? Не собственному ли Слову? Но не будет ли это бессмыслицей? продолжают: Оно было ведь всегда Богом, рожденное от Него по естеству. Справедливо, значит, что это самое и есть то имя, которое выше всякого имени. Ибо что можно представить выше Бога по естеству? Опять: кого это помазал Духом Святым? или с кем это был Бог? И, представляя много другого тому подобного, приводят в замешательство умы простых людей и много смущают. Собственными доказательствами обличают себя в том, что они все разделяют (есть животные без духа), и одного Христа и Сына и Господа делят на двух сынов. Притворяются исповедниками одного Христа и Сына, одной Его личности; но опять совершенно извращают учение таинства, различая две ипостаси, одна от другой отдельные. Ибо говорят, что Слово от жены, или этот зрак раба, отдельно и само по себе получило то имя, которое выше всякого имени, и приняло помазание Св. Духа, и имело всегда в себе Бога т. е. Слово Бога Отца, — и сообщают понятия, отзывающиеся величайшим безумием; потому что, будучи, по словам Спасителя, злыми, они не могут говорить доброго. Тот, который родился от Бога Отца невидимо и неизреченно, без сомнения был и всегда есть Бог и Господь; родившись же по плоти от жены, хотя образом чудесным и превышающим условия нашего рождения, т. е. наитием Св. Духа и осенением божественной силы (Лук. 1:35), но все-таки претерпевши происхождение подобное нашему (так истощил и смирил Он Себя и послушен был даже до смерти и креста), этим самым и как бы по заслугам Он стяжал Себе имя, которое выше всякого имени, и всякое колено небесных, земных и преисподних преклоняется пред Ним, и всякий язык исповедает, что Господь Иисус Христос в

170

славу Бога Отца (Фил. 2:9, 10). И не не знала разумная тварь, что Тот, кто стал человеком, есть Бог. Ибо хотя Он был в том, что и мы, и подобно нам приобщился плоти и крови, однако не перестал быть Богом и не лишился того, чем был, потому что остался поклоняемым в славу Бога Отца. Ибо слава Ему иметь собственного Сына вместе с Собой царствующим и поклоняемым, хотя Он для спасения мира и стал чрез воплощение человеком.

Когда, таким образом, как святые ангелы, так и мы обитатели земли уверовали, что Он и во плоти есть Бог по естеству и по истине, тогда разумеется Он получил то имя, которое выше всякого имени, наследовав его не в смысле какой-нибудь прибавки (ибо как может Он получать, подобно не имеющему, то́, что́ было и есть и всегда будет?), а в том смысле, что Бог и Отец просветил умы всех и не оставил в неведении того, что воплощенное Слово есть Бог по естеству. Никтоже, говорится, может приити ко Мне, аще не Отец пославый Мя привлечет его (Иоан. 6:44). Подобным образом и самое помазание Его было по естеству человеческому. Ибо Единородный, произшедший от Отца, будучи свят по естеству столько же, как и Отец, называется помазанным по-нашему, т. е. освященным от Отца, поколику явился человеком. Почему мудрейший Павел о Нем и о нас так пишет: и святяй и освящаемии от единого вси (Евр. 2:11); поэтому и не стыдится называть их братьями, говоря: возвещу имя твое братии моей(Псал. 21:23). Итак, с одной стороны, Единородный, по естеству своему будучи свят, освящает и самую тварь; но с другой, сделавшись нашим братом, уже называется и помазанным с нами по человеческому естеству, поколику не презрел в воплощении условий человеческого естества. Ибо так говорит Он блаженному Иоанну Крестителю: тако бо подобает нам исполнити всяку правду(Матф. 3:15). Если же говорится, что Бог пребывает с Ним, то почему эти остроумные софисты не поймут, что Отец всегда по естеству пребывает с Сыном, когда сам в Нем есть и Его имеет в Себе. Или забыли, что Христос сказал: толико время с вами есмь, и не познал еси Мене, Филиппе; видевый Мене виде Отца (Иоан. 14:9). Аз и Отец едино есьма (10, 30); не веруеши ли, яко Аз во Отце и Отец во Мне есть (14, 10). И в другом месте, обращаясь к ученикам, говорит: се грядет час и ныне прииде, да разыдется кийждо во своя, и Мене единого оставите; и несм един, яко Отец со Мною есть (16, 32). Очевидно несправедливо то́, что́ допускают несмысленные подбиратели чужих нечистот, будто Слово, которое было Богом, стало иным сыном в отношении к другому сыну т. е. восприятому человеку, (это не более, как сечение, или деление, вводящее двойство сынов), а то истинно, что Бог и Отец был с Сыном, т. е. с воплотившимся и вочеловечившимся Богом Словом. Ибо Отец никак не может быть отделен от Сына.

Правда, Бог будет судить вселенную в лице человека, Им воздвигнутого (Деян. 17:31); однако никто из благоразумных не представляет, будто св. Писание утверждает, что Единородный будет судить вселенную в лице человека, отдельно понимаемого от Сына,

171

рожденного от жены; а напротив того мы скорее соглашаемся, что благочестивее думать так, как дает разуметь Христос словами: Отец не судит никомуже, но суд весь даде Сытви, да вси чтут Сына, якоже чтут Отца (Иоан. 5:22, 23). И хотя Бог Слово и стал человеком и платил долг человечества т. е. вместе с нами молился Богу: тем не менее Он будет Судией, как Бог и Господь и как один Сын, имея в Себе в это время и Бога Отца (14, 10). Ибо, как я сказал уже, Отец в Нем пребывает и сам Он в Отце. И как один Бог и Отец, из которого все, так и один Господь Иисус Христос, чрез которого все (1 Кор. 8:6). Да и тому, что действительно содержится в словах бл. Павла, они дают недостойный смысл. Он сказал и конечно справедливо: Бог бе во Христе мир примиряя (2 Кор. 5:19). А они, одному Христу и Сыну нанося грубое рассечение, совершенно делят Слово Божие и утверждают, что Оно пребывает в другом каком-то отдельно мыслимом Христе, так что справедливее выйдет то, что Оно обитало в человеке, чем то, что Оно восприяло плоть. Но самый контекст речи не позволяет так разуметь вам, люди мыслящие. Вы перемешали чтение, и силу мысли направляете к неприличному, тогда как, по Писанию, нам должно весь ум свой пленять в послушание Христу (2 Кор. 10:5). Ибо был Бог в Нем мир Себе примиряя во Христе (5, 19). Примирившись со Христом, примиряемся и с Богом и Отцом, потому что Бог Слово, рожденное от Отца, поколику одного с Ним существа, не различается от Него, и хотя стало человеком, не потерпело однако ничего такого, чем бы стало Оно уже менее Сыном по естеству; и во плоти Оно осталось тем же. А что мы имеем примирение во Христе, так как Он есть мир наш (Ефес. 2:14), кто посмеет отвергать это? Ибо Он есть дверь (Иоан. 10:9) и путь (14, 6), и в Нем телесно обитала вся полнота божества (Кол. 2:9).

Но этот охотник до порицаний и искусник в созерцаниях, вслушиваясь внимательно, опять говорит: если иной тот, кто обитает, то как же не разделять нам ипостасей и не полагать существования той и другой отдельно — самой по себе? Где ж будет наконец, скажи мне, одна личность? Ибо они воображают, что полагают одну только личность. Но положить две ипостаси, каждую саму по себе и отдельно, совершенно тоже, что и допустить две личности. Но они представляют из себя законодателей, утверждая решительно все то, что только покажется им справедливым. Ибо, разделяя ипостаси, говорят, соединяем личности. Но вероятно ли это, и разумно ли, и возможно ли? Каждый легко поймет, как сказал я, подлежащее разуму и созерцанию, что плоть иного естества с Словом, которое соединилось с ней. Но так как св. Писание говорит нам об одном Сыне, одном Господе и одном Христе, и поелику так, а не иначе гласит и предание веры: то и мы, соединяя нераздельным единением Слово Бога Отца с Его плотию, одаренною разумной душой, исповедуем, что один Христос и Сын. И как один Сын, так и личность только одна, утверждаем мы, следуя во всем божественной и святой проповеди веры и первым очевидцам Слова и Его служителям. А тех, которые считают за

172

лучшее следовать противному и, сочиняя неразумные силлогизмы, уклоняются туда, куда не должно, мы отрицаемся и не хотим иметь с ними общения, говоря: ходите светом огня вашего, и пламенем, его же разжегосте (Иса. 50:11). И действительно, есть много, как я слышу, безрассудных, которые распространяют слухи, будто превратное учение Нестория содержат все благочестивые епископы восточные, думая, что оно истинно и что ему одному и должно следовать. Я думаю, должно объявить и об этом; потому что благочестивые епископы всего Востока, вместе с господином моим Иоанном, благочестивейшим епископом антиохийской церкви, написали ясное исповедание и тем засвидетельствовали всем, что они, так же как и мы, осудили и предали анафеме нечестивое вовословие Нестория, и никогда ему не следовали, а следовали евангельским и апостольским догматам, и никогда не противоречили исповеданию св. отцов. Ибо исповедовали так, как и мы, что св. Дева есть Богородица, и не допускали, что она есть Христородица, или человекородица, как говорят защитники нечестивых и гнусных мнений Нестория. Также ясно утверждали, что один Сын, один Господь, один Христос, т. е. Бог Слово, рожденный прежде веков и несказанным образом от Бога Отца, и тот же самый в последствии времени рожденный от жены по плоти, так что тот же Бог есть и человек и тот же совершенный в божестве совершенный и в человечестве. Верят наконец, что одна у Него личность, и никоим образом не делят Его на двух сынов, или двух Христов, или двух Господов. Итак, если найдутся такие, которые ложно станут утверждать, что те думают противное тому, решительно не верь словам их, а как обманщиков и лгунов пошли их к отцу их диаволу, чтобы не смущали тех, которые хотят идти правым путем. И если бы вздумали сами сочинять письма и выдавать их за изданные мужами известными, то должно всеми способами останавливать подобную дерзость. Ибо если они раз изложили на письме исповедание своей веры, то как возможно, чтобы стали писать уже противное, изъявляя как бы сожаление о том, что больше уж не хотят право мыслить? — Приветствуй братий, которые с тобою; те, которые со мною, приветствуют тебя. Желаю тебе здравствовать о Господе.