Кирилл Александрийский, свт. Послание к Донату, епископу Никополя в древнем Эпире

Того же Кирилла послание к Донату, епископу Никополя в древнем Эпире

Господину моему, возлюбленному брату и сослужителю Донату, Кирилл желает всякого блага о Господе.

Я счел нужным известить твое благочестие о том, что сделано для мира церквей. Итак приходит в Антиохию господин мой, знаменитейший трибун и нотариус Аристолай с царскими грамотами, которыми повелевалось Иоанну, благочестивейшему епископу антиохийской церкви, анафематствовать нечестивые догматы Нестория, составить определение, подобно тому, как это было на святом соборе, о его низложении и таким образом требовать нашего общения. В этом и состояло содержание этих грамот. А некоторые из восточных

_________________________

¹ См. выше стр. 151.

161

епископов, которые, может быть, и доселе не осудили Нестория и еще покровительствуют ему, оскорбляют нашу веру и немало восстают против славы Христа, Спасителя всех нас, и до того обольстили святейшего и благочестивейшего епископа веррейского Акакия, что он необдуманно писал ко мне, будто, по их требованию, следует нам истребить все, писанное нами против Нестория, и отвергнуть, как не имеющее обязательной силы, а содержать один только символ, составленный собранием св. отцов в Никее. Святость твоя помнит, как недавно в Ефесе предлагали они такие же условия. А я отписал им, что́ они требуют, очевидно, невозможного, тем более, что все, что ни писали мы, писали справедливо, вступаясь за правоту и неповрежденность веры; и нам ровно ничего нельзя отвергнуть из того, что́ мы написали, ибо там нет ничего такого, что было бы сказано, как это у них бывает, без предусмотрительности, но только то́, что́ всегда и во всем неразлучно с правой верой и согласно с истиной; — что гораздо естественнее — им самим, оставив двусмыслие и многословие, коими они пользовались, и отказавшись от излишнего, довольствоваться правилами благочестивейшего и боголюбезнейшего императора и св. собора, анафематствовать пустословие Нестория и хулы, произнесенные им против Христа, не отказываться от низложения его и сочувствовать рукоположению святейшего и благочестивейшего епископа Максимиана. И когда таким образом я послал им эти письма, они, заметив, что не получат общения, пока не выполнят того, что следовало, прислали в Александрию достопочтеннейшего и боголюбезнейшего епископа эмесского Павла с письмами, в которых, хотя дело идет и о восстановлении общения, содержится однако мало правого. Ибо они объявляли о себе, что имеют на нас какие-то жалобы, будто на св. соборе что то неправо было и сказано и сделано. Но посланий этих я не принял, а отвечал: положим, они могут и не просить прощения в прежнем; но зачем опять осмеливаются причинять новые оскорбления? А когда помянутый благочестивейший епископ стал оправдывать это дело и клятвенно утверждать, что у них вовсе не было такого намерения, а что в письмах этих они следовали во всем неподдельному простодушию: то ради любви я принял это оправдание. Впрочем, я сделал ему честь гостеприимства не прежде, как когда он на предложенной ему бумаге письменно анафематствовал догматы Нестория, и согласился на его осуждение и рукоположение богобоязненного епископа Максимиана. Он, с своей стороны, просил оказать ему честь тем, чтобы сверх этих посланий, доставленных как бы от лица всех восточных богобоязненных епископов, мы ничего больше не требовали; но я не согласился на это ни под каким видом, а вместе с господином моим, знаменитейшим трибуном и нотариусом Аристолаем, послал в Антиохию двух из своих клириков и, вручая им лист, повелел, чтобы, если благочестивейший Иоанн, епископ антиохийской церкви, подпишет и примет его, они тогда уже отдали и послания о примирении. Ибо помянутый знаменитейший трибун Аристолай не мог терпеть проволочки этого дела. Итак, когда благочестивейший епископ Иоанн подписался, а равно и прочие знаменитейшие, бывшие с

162

ним, когда они предали анафеме учение Нестория, признали его низложение и одобрили рукоположение благочестивейшего и богобоязненного епископа Максимиана: то и восстановилось наше с ними общение. И этого требовал от них еще св. собор ефесский. Да знает святость твоя и то, что благочестивейший и боголюбезнейший епископ Павел вначале очень много стоял за отлученных Палладия, Евферия, Имерия и Дорофея и убедительно просил отменения определений против них, доказывая, что без этого условия нельзя достигнуть мира церквей. Но я отвечал, что он хлопочет о деле невозможном, тем более, что мы на это никогда не намерены согласиться. Итак они остались и теперь остаются в прежнем положении, и в условиях, составленных для восстановления мира св. церквей, не было о них и помину. Послали они тоже самое письмо, которое ко мне писали, и к благочестивейшим и святейшим епископам — Сиксту епископу великого Рима и Максимиану епископу св. константинопольской церкви. И необходимо было твоей святости знать об этом совершеннейшим образом для того, чтобы кто-нибудь из тех, которые часто любят болтать одно вместо другого, не смутили кого-нибудь из братий, утверждая, будто бы мы отреклись от того, что́ написали против богохульств Нестория. Я послал также копии с посланий, как с одного, писанного мною к Иоанну благочестивейшему епископу антиохийскому, так и с другого, им самим присланного ко мне об анафематствовании богохульств Нестория и об отлучении его, — для того, чтобы облегчить для твоей святости изучение этого дела в точности, и дабы кто-нибудь не распространил других посланий несогласных с этими. — Приветствуй братий, которые с тобой; наши приветствуют тебя о Христе.