Кирилл Александрийский, свт. Памятная записка пресвитеру Евлогию, находящемуся в Константинополе

Памятная записка архиепископа Кирилла пресвитеру Евлогию, находящемуся в Константинополе

Кирилл александрийский Евлогию желает всякого блага.

Приняв исповедание, составленное восточными, некоторые гово-

159

рят: от чего епископ александрийский терпел и даже хвалил их, когда они признают два естества? Последователи же Нестория стараются доказать, что и он тоже самое думает, и таким образом увлекают на свою сторону мало понимающих дело. Но обвиняющим нас таким образом должно заметить, что не все то, что только говорят еретики, тотчас нужно отвергать или удаляться от этого. Ибо они много исповедуют такого, что и мы призваем. Например, когда ариане Бога Отца называют творцом и Господом всего, следует ли из этого, что мы должны противиться такому исповеданию? Тоже должно сказать и о Несторие; он хотя и признает два естества, определяя различие плоти и Слова Божия (ибо другое естество Слова и другое плоти), однако не допускает соединения подобно нам. Ибо мы, соединяя их, исповедуем одного Христа, одного и того же Сына, одного Господа, и называем поэтому одно только естество Бога воплощенное. Нечто подобное можно сказать и о всяком человеке. Ибо и он состоит из различных природ, т. е. из тела и души. Хотя разум и созерцание и доставляют понятие об их различии, однако, соединяя их, мы составляем одну природу человека. Почему допускать различие естеств, не значит одного Христа делить на двух. А так как все восточные думают, что мы православные следуем мнениям Аполлинария и допускаем смешение или слияние естеств (такого рода названия сами они употребляют), так что Бог Слово перешел в естество плоти, или плоть превратилась в естество божества: то мы сделали им снисхождение, не для того, чтобы они разделили одного Христа на двух (да не будет), а чтобы только сознали, что не произошло ни слияния, ни смешения, но что плоть осталась плотию, как заимствована от жены, и Слово пребыло Словом, как родилось от Отца, хотя и один Христос, один Сын и Господь. Ибо Слово, по выражению Иоанна, стало плотию (Иоан. 1:14). Таким образом они приготовились к слушанию послания блаженного папы Афанасия. Ибо, когда там некоторые силились доказать и утверждали, будто Бог Слово образовал Себе тело из собственного естества, он всеми силами старался утвердить, что тело Христа не единосущно с Словом. Если ж оно не единосущно с Словом, то совершенно различны должны быть то и другое естества, из которых составился один и единый Христос. И они это-то не не знают; ибо где говорится о соединении, там означается соединение не одного только предмета, но или двух, или многих, и отличных друг от друга по природе. Итак, если мы называем соединение, то говорим этим, что оно есть соединение плоти, разумеется, одаренной разумной душой, и Слова. Так понимают и те, которые называют два естества. И уже после того, как допущено единение, соединенное больше не разделяется, а один уже Христос, и одно Его естество, именно — как Слова воплощенного. Это исповедали восточные, хотя выразили это темновато. И исповедующие, что тоже самое единородное Слово, которое родилось от Бога Отца, родилось по плоти и от жены, и что св. Дева есть Богородица, и лицо Христа одно, и не два Сына и не два Христа, а один только, — каким образом могут считаться согласными с Несторием? Ибо Несторий в своих исповеданиях притворяется толь-

160

ко, что он признаете одного Сына и одного только Господа, а на самом деле сыновство и господство относит к одному только Слову Божию. И где доходит дело до таинства воплощения, он опять отдельно называет другим Господом человека от жены рожденнаго, который только по равночестию имеет связь с Словом. Почему говорить, что Слово Божие потому называется Христом, что имеет связь с Христом, не значит ли ясно признавать двух Христов, если Христос имеет связь со Христом, т. е. как один с другим? Восточные же ничего подобного не говорят, а только различают наименования. И различают таким образом, что одни считают приличными божеству, другие — человечеству, третии — тому и другому вместе, — содержащие в себе вместе то, что прилично и Богу и человеку, так впрочем, что все произносятся об одном и том же лице. А Несторий не так; он одни приписывает Слову Божию отдельно, а другие отдельно Ему, рожденному от жены, как другому Сыну. Ибо другое дело допускать различие названий, и опят другое дело приписывать различные названия двум личностям, как одной и другой. Письмо к Акакию, начинающееся так: „приветствие братьям есть подлинно приятное и похвальное дело“¹, излагает все это с особенною ясностию и удовлетворительностию. Имеешь довольно много писем в ящике, которые ты должен аккуратно передать; доставь по принадлежности знаменитейшему начальнику и две посланные мною ему книжки, из которых одна написана против богохульств Нестория, другая содержит акты собора против Нестория и его последователей, и опровержения, сделанные мною против епископов Андрея и Феодорита, писавших против (моих 12) глав. В книжке этой содержится также на конце краткое учение о воплощении Христа, впрочем прекрасное и полезное. Представь ему также и пять посланий из тех, которые обложены кожею: одно блаженного папы Афанасия к Епиктету, другое мое, т. е. то, которое я написал к Иоанну, опять два моих, которые послал я к Несторию, — одно коротенькое, другое длинное, наконец одно к Акакию; так как он просил их всех у нас.