Послание африканского собора к Целестину, папе римскому

СХХХVIII.

Послание африканского собора к римскому епископу папе Целестину.

Возлюбленному и честнейшему брату, владыке Целестину.

Аврелий, Палатин. Антоний, Тут, Сервусдей, Терентий, Фортунат, Мартин, Януарий, Оптат, Келтикий, Донат, Феасий,

139

Винцентий, Фортунатиан и прочие, бывшие на общем карфагенском соборе.

Как твоя святость, в посланном вами через пресвитера нашего Льва письме явились обрадовавшимися прибытию (на собор) Апиария, так и нам желательно было с радостью же послать настоящую грамоту с известием об его оправдании; но наша и ваша готовность служить на пользу ему была поистине очень осторожной и не казалась спешной, не смотря на то, что к делу его, только что назначенному к слушанию она относилась так, как будто дело это было уже выслушано.— Итак когда прибыл к нам святейший брат и соепископ наш Фавстин, мы созвали собор и уверены были, что он послан с Апиарием для того, чтобы подобно тому, как старанием его Апиарий был восстановлен в пресвитерском сане, чтобы также и теперь, его же усилиями, дать возможность Апиарию оправдаться в столь многих, заявленных против него обвинениях. Но полный собор наш нашел так много и столь великих проступков Апиария, что превозмог скорее покровительство и свойственное экдику ходатайство вышеупомянутого Фавстина, нежели суд и приличную следователю справедливость. Во первых Фавстин сильно противился всему собору, наносил ему различные оскорбления, как бы защищая преимущества римской церкви, и домогался, чтобы мы приняли в общение того, кого твоя святость приняла в общение, поверив его жалобе, которой он не мог доказать. Но это мало помогло ему, как ты узнаешь при чтении актов; потому что когда с напряжением суд продлился три дня, в продолжение которых мы с сокрушением исследовали различные обвинения против Апиария, праведный Судья, крепкий и долготерпеливый Бог, вдруг пресек и затягивание дела соепископом нашим Фавстином и извороты самого Апиария, которыми он хотел прикрыть свои срамные беззакония; так что сделались недействительными и гнусное упорство и бесстыдное запирательство, которыми Апиарий хотел засыпать болото столь многих своих увлечений. Когда Господь Бог наш стеснил его совесть и пред всеми обнаружил то, что таилось у него на сердце; тогда у коварного отрицателя внезапно вырвалось признание во всех, представленных против него обвинениях, и он добровольно обличил сам себя во всех, едва вероятных пороках и обратил таким образом в плач самую надежду нашу, которая поддерживала в нас доверие к нему и желание, чтобы он мог очистить себя от столь постыдных пятен. Эту скорбь нашу он смягчил одним только и единственным утешением, тем, что и нас избавил от тяготы непрерывного сетования и, хотя невольно и

140

не без борьбы со своею совестью, приготовил, наконец, своим признанием врачевство для собственных своих ран. Итак, исполнив в выше реченном деле долг подобающего почитания, умоляем вас впредь не допускать до вашего слуха, без всякой предосторожности, приходящих отсюда и не позволять себе принимать в общение отлученных нами; ибо твоя досточтимость легко найдет, относительно этого, определение никейского собора. Если оказывается там такое предостережение относительно низших клириков и мирян, то тем более желательно соблюдать это предостережение относительно епископов. Итак отлученные в своей епархии от общения да не явятся намеренно и незаконно (σπουδαίως και καθώς μὴ χοὴ) воcстановляемыми в общении твоею святостью. Подобным образом и бесстыдные побеги пресвитеров и следующих за ними низших клириков да преследует святость твоя, как подобает твоему достоинству; потому что никаким определением отцов право это не отнято у африканской церкви, да и определения никейского собора как клириков низшей степени, так и самих епископов наиочевиднейшим образом отсылают к собственным их митрополитам. Разумно и справедливо повелел собор все, какие бы ни возникали, дела оканчивать в своих местах; потому что отцы рассудили, что ни в одной области нет недостатка в благодати Святого Духа, силою которой иереями Христовыми мудро усматривается и твердо соблюдается справедливость. В особенности же (все дела следует оканчивать в своих епархиях, а не переносить в чужие) потому, что каждому, в случае несогласия с решением местных судей, позволено обращаться к соборам своей области и даже к вселенскому собору. Ужели кто верует, что Бог наш одному кому-нибудь может вдохнуть правдивость суда, а множеству собравшихся на собор иереев откажет в этом? Да и будет ли сколько нибудь основателен суд в чужой области, куда необходимые личности свидетелей, то по немощи физической, то по немощи старческой, то по многим другим препятствиям, не в состоянии представиться? А чтобы, как будто от ребра твоей святости, были посылаемы какие-либо лица ¹), мы не находим определения ни на одном отеческом соборе; потому что того, что ранее было прислано из Рима через того же соепископа нашего Фавстина, как выдержка из никейского собора, того мы никак не могли найти в вернейших, снятых с подлинников списках этого собора, которые мы получили от святейшего Кирилла, нашего соепископа и епи

_____________________

¹) В другие епархии, в качестве судей.

141

скопа александрийского, и от достоублажаемого Аттика, епископа константинопольского, и которые еще прежде сего, через пресвитера Иннокентия и иподиакона Маркелла, (они же и принесли эти списки к нам) посланы были нами к блаженной памяти епископу Бонифацию, вашему предшественнику. Итак благоволите не посылать сюда ваших клириков исследователями, хотя бы кто и просил вас об этом; не допускайте этого, чтобы не явиться нам вносящими дымное мирское надмение в Христову церковь, которая желающим зреть Бога приносит свет простоты и день смиренномудрия. А так как достойный сожаления Апиарий, за свои незаконные и непотребные деяния, отлучен от церкви Христовой даже братом нашим Фавстином, то с той стороны, что Апиарий более ни под каким видом не останется в африканской церкви, мы, при испытанном умении и искусстве твоей святости сохранять братскую любовь, обеспечены. Подпись:

Святость вашу, брат владыко, возносящую за нас молитвы, Бог да сохранит на многие и многие лета!

142