Введение

ВВЕДЕНИЕ.

XVI век, «век подведения итогов» во всех сферах жизни русского народа, как его нередко характеризуют некоторые историки публицисты, вполне оправдывает сделанную ему характеристику. Русское государство к этому времени навсегда покончило свои кровавые междоусобицы князей, которые порождали смуты и политические неурядицы, мешавшие правильному внутреннему политическому развитию; удельно—вечевой период древнерусской жизни отошел в область исторических преданий и заменился единодержавием в лице одного монарха с титулом «царь». Безвозвратно прошли времена владычества грозных пришельцев из глубин Азии, как прямое следствие внутренних политических неурядиц на Руси и ее самообессиления. Алчные баскаки и унизительная басма получили должную дань возмездия со стороны оскорбленного и временно приниженного русского князя и всего русского народа. Одним словом, Русь в XVI веке политически совершенно окрепла и вошла в семью европейских государств, с которыми у ней завязались живые и постоянные сношения.

Русская церковь, после пережитых ею внутренних и внешних треволнений, стала наслаждаться сравнительно миром и спокойствием. Кафедра представителя русской церкви, после нескольких пере-

I

II

движений с юга на север, наконец, была поставлена в стенах Московского Успенского собора. Представитель русской церкви был русский по духу и крови, избирался с согласия русского царя собором русских иерархов и поставлялся на Руси. что почти до сего времени составляло привилегию константинопольского патриарха. Русский митрополит перестал быть в зависимости от константинопольского патриарха, который доселе оказывал громадное влияние на дела церковные в России и на русского митрополита, а в конце XVI века получил даже титло «патриарха», равное остальным представителям восточных православных церквей, и стал свободно распоряжаться делами русской церкви.

Таким образом русский царь и русский митрополит, как истые русские люди, объединенные единством целей и стремлений, имели теперь полную возможность обратить серьезно свое внимание на внутреннюю жизнь церкви и государства, «подвести итоги» прожитому прошлому в том и другом отношений. Так и случилось. Плодом их деятельности в первом отношений явился знаменитый «Стоглав», а во втором—не менее известный и знаменитый «Судебник». Но завсем тем митрополит и царь главным образом обратили свое внимание на жизнь русской церкви, на устройство ее богослужения, которое в XVI веке, после пятивекового периода постепенного движения вперед, достигло полного развития. Греческий евхологий в XVI веке уже был исчерпан весь двумя богослужебными книгами нашей церкви — служебником и требником, которые весьма нередко содержали на своих страницах по нескольку списков одного и того же чина, разных редакций по времени и по месту своего происхождения. Студийский устав греческой церкви, явившись на Русь вместе с принятием христианства, отжил и здесь свое время и уступил свое место другому

III

уставу—иерусалимскому, который в XVI веке был главным регулятором богослужения в нашей церкви и под влиянием которого создались в это время всё, так называемые, наши «обиходники» ила богослужебные русские уставы. Являлась, следовательно. настоятельная необходимость пересмотреть все то, что было сделано до сего времени по отношению к богослужению в нашей церкви. Это тем более было необходимо сделать, что «Божественные книги, по словам отцов стоглавого собора, писцы пишут с неправленых переводов, а написав не правят же, опись к описи прибывает и недописи и точки непрямые, и по тем книгам в церквах Божиих чтут и поют, и учатся, и пишут с них» (¹). Поэтому нисколько неудивительно, что стоглавый собор, созванный для этой цели, почти две трети своих заседаний посвятил вопросам, относящимся к богослужению в нашей церкви и получил даже название у современников «Собора о многоразличных чинех церковных». На этом соборе были пересмотрены не только чины и последования наших богослужебных книг, как напр., чин венчания второбрачных (²), чин крещения (³), чин литургии (4) и некоторые другие, но даже отдельные возгласы, ектении и частные молитвословия (⁵). Все это ясно говорит за то, что намерение царя, митрополита и русских святителей было в идее весьма широкое и, по их представлению, должно бы привести именно к тому однообразию в богослужении, какое желали видеть все.

(¹) Стоглав. изд. Казан. 1862 г. глав. 5, вопр. 8. стр. 52.

(²) Ibid. глав. 19, 20, стр. 111—114.

(³) Ibid. глав 17, стр. 108 —110

(4) Ibid. глав. 9, стр. 88—96; глав. 7, стр. 83—86; глав. 8, стр. 86—88; глав 10. стр. 96; глав. 11, стр. 97—98.

(⁵) Ibid. глав. 9, стр. 94—96.

IV

Кроме рассмотрения богослужебных чинов и последований, отцы этого собора, как известно, занялись еще одобрением житий русских святых, из которых весьма многие были на этом соборе канонизованы и о повсеместном праздновании которых было сделано распоряжение здесь же. Последнее обстоятельство с неотложною необходимостью заставило русских святителей заняться составлением новых церковных служб, которым необходимо было и найти место на страницах наших церковных богослужебных книг. Но так как память того или другого святого праздновалась не во всех местах с одинаковою торжественностью, то и богослужение на один и тот же день, в память одного и того же святого, не могло везде совершаться одинаковым образом. Весьма естественно, что та область, где, например, святой жил, где он особенно прославился своими чудесами, или где нетленно почивают его мощи, соединяя с памятью об этом святом воспоминания более живые, праздновала это событие и более торжественным богослужением, чем та местность или область, которая знала об этом святом только по имени, или на основании его «жития». Поэтому в различных областях и монастырях на один и тот же день имелись и различные, по своему составу, службы, которые, будучи собраны в одно целое, и составили особые сборники, называвшиеся «обиходниками» или местными уставами. Нам известны имена обиходников Московского Успенского, Нижегородского — Спасо-Преображенского, Новгородского Софийского, Зарайского-Никольского и др. (¹), мы непосредственно знакомы с уставами монастырей Соловецкого (²).

(¹) Русск. Истор. библ. 1876 г. т. III, стр. V.

(²) В нашей академической библиотеке имеется несколько экземпляров обиходника этого монастыря (№№ 1058, 1039, 1060, 1061),

V

Троице-Сергиевского, Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского, Антониево-Сийского, Корнелиево-Комельского и др.

Итак, XVI век в истории богослужения в русской церкви будет характеризоваться не только полным развитием богослужебных чинопоследований, их пересмотром и видимым исправлением, но и появлением русских обиходников или местных уставов, о которых русская церковь прежде этого времени ничего не знала. Не менее характерною чертою этого века нужно считать и появление в богослужебной практике нашей церкви некоторых новых чинов. Таковы: чины возведения в митрополита и патриарха, чин пещного действия, чин хождения на осляти, чин страшного суда, чин вселенской панихиды, установленной царем Иваном Васильевичем в 1548 году «по всем православным христианам до скончания мира» (¹) и некоторые крестные ходы, которые совершались в это время с небывалою роскошью и торжественностью (²).

Так как богослужение принято нами было почти одновременно из Греции с принятием христианства и из земель югославянских с принятием оттуда богослужебных книг, и в дальнейшей истории мы не порывали связей в этом отношении с этими церквами, а наоборот всеми мерами старались поддержать их, то понятно, что богослужение в нашей церкви во всех своих особенностях естественно должно было отражать особенности богослужебной практики этих церквей, воспроизвести их вслед за богослужебными памятниками церквей хри-

но все списки его, по времени своего происхождения, не ранее XVII в., а поэтому особенности этого устава, иногда довольно любопытные, не могли войти в наше настоящее исследование

(¹) Акты Археограф. экспед. т. I, № 219

(²) Стоглав глав 35, стр. 146.

VI

стианского востока. Правда, были времена, когда наши симпатии по тем или иным причинам то более склонялись ко родной нам церкви земель югославянских, то к матери нашей церкви—церкви греческой, но в общем связь с ними никогда не порывалась. Поэтому лишь только появлялись те или другие особенности в богослужебных книгах церквей греческой и земель югославянских, как почти что одновременно появляются эти же самые особенности в чинах и последованиях наших богослужебных книг. Промежутки между временем их появления в Греции и у южных славян, и у нас в России—самые незначительные.

Поэтому, поставив себе главною задачею настоящего исследования исчерпать, по мере возможности, все особенности богослужебных чинов, последований и молитвословий XVI века в русской церкви и объяснить их историческое происхождение, мы должны были непременно, кроме тщательного изучения славяно-русских богослужебных памятников в библиотеках нашей Соловецкой, М. Синодальной (¹). М. Румянцевского Музея, М. Типографской, Троице-Сергиевской Лавры, Волоколамской (М. д. а.), М. духовной академии, Императорской О.-Пе-

(¹) Рукописи этой библиотеки мы цитуем в настоящем исследовании под номерами, как они записаны в каталоге этой библиотеки иди под какими можно находить их в указателе архимандрита (ныне еп. тверского) Саввы М. изд. 1858 г., но для того, чтобы де затруднять своего читателя при поверке наших цитат по описанию указываемых рукописей в книге Горского и Невоструева «Опис. ркп. м. Синод. библ.» отд. III. ч. I, М. 1869 г., мы перечисляем все поцитованные здесь рукописи с обозначением в скобках номера и по этому Описанию. Вот эти рукописи: ХII в. № 330 (380), № 604 (344), XIV в. № 598 (345), № 601 (344), № 675 (371); 1438 г. № 331 (387), XVI в. № 310 (377), № 603 (355), № 602 (352), № 598 (345), № 604 (344), № 612 (356), № 615 (358), № 616 (360), № 617 (362), № 618 (354), № 680 (366), № 829 (403), № 814 (404). № 898 (378), № 902 (401), № 909 (367), № 267 (357), 1553 г. № 337 (389); XVII в. № 599 (353), № 335 (391).

VII

тербургской публичной и др. (¹). обратить серьезное внимание на богослужебные рукописные памятники церквей греческой (²) и земель юго-славян-

(¹) Между другими богослужебными памятниками, которые цитируются в нашем сочинении, особенного внимания заслуживает типик святителя казанского Варсонофия, находящийся ныне в колокольне Спасского Казанского монастыря. Эта любопытная рукопись начата, по словам послесловия, в 7062 (1554 г.) лето, еще в бытность Варсонофия игуменом Песношского монастыря и писана его собственною рукою до половины «с песношьского устава с большего, а тот с Троицкого Сергиева монастыря» т. е. устава, а окончена в лето 7064 (1556 г), уже в Казани неким Никифором ярославцем, в бытность св. Варсонофия архимандритом Спасского Казанского монастыри В нашем исследовании этот типик цитируется так: «Типик. св. Варсоноф.».

(²) Мы пользовались следующими греческими рукописями: ркп. Севастьянова собр. (М. Р. муз.) X—XI в. № 474 (По опис. Викторов № 15), Ευχολоγ. ркп. преосвящ. Порфирия (Импер. публ. библ. VIII (X) в.; Κοντακιον ркп. Императ. публ. библ. № 104 (Cathalog. des manuscr. grecs de la biblioth imper publ. S.-Reterburg. 1854, № CIV) XII или XIII в.; Ευχολоγ. ркп. Севаст. собр. № 472 (16) XIV—XV в., № 473 (17) XV—— XVI в., № 471 (18) XVI в; ркп. собр. Ундольск. (м. Румянц. муз, XV в № 373. ркп. Румянц. муз. № 403 XVI в., ркп. м. Синод. библ. XIV в. № 279, № 231, XV в. № 280, № 281, XIII—XIV в № 396, № 343; XV в № 344; XVI в № 259; Сборники ркп. Севаст. собр. № 498 (42), ркп. м. Синод. библ. XII в. № 443; XVI в № 486, № 455; Τυπικόν ркп. Севаст. собр. XIII в. № 491 (33); ркп. собр. Норова (м. Румянц. муз) XIV в. № 385; ркп. м. Синод. библ. XV в. № 456, № 381; XV—XVI в № 427, 1542 г. № 380, XVI в № 379, № 487. № 488; Τριωδιον ркп. Севаст. собр. XIII в. № 477 (22), 1160 г. № 478 (23); XIV в. № 479 (24), ркп. м. Синод. библ. XII в. № 395, № 217; XV в. № 462, Μηναιον ркп. XI в. Севаст. собр. № 480 (25); XII— XIII в. № 481 (26), № 486 (32); XIII и № 482 (27), № 483 (28); XIV —XV. № 484 (29). 1421 г. XIV — XV в № 485 (30), № 490 (31), ркп. м. Синод. библ. XII в. № 446, № 447, № 181, № 153, № 451, № 449, № 450, XII—XIII в. № 331, XV в. № 440; 1529 г. № 330. Ωρολογιον ркп. Севаст. собр. № 494 (37); XII—XIII в, XIII в № 493 (38), XV в. № 495 (39), № 495 (40), XVI в. № 497 (41), ркп. м. Синод. библ. XVI в № 300. Помимо перечисленных греческих рукописей, в нашем исследовании можно находить еще ссылки на ватиканские рукописи. (Ευχολογιον; XV в. № 1213, № 573, № 390, XVI в № 1170, № 1228. Эти и другие

VIII

ских (¹). А так как в XVI веке церкви христианского востока стали употреблять в богослужебной практике книги, напечатанные в Венеции, и особенности их не замедлили появиться в наших богослужебных книгах этого же времени, составляя хотя небольшое, но весьма заметное отличие их от наших богослужебных книг предшествующего времени, то весьма естественно мы не могли игнорировать знакомством, насколько оно было доступно для нас, и с первопечатными памятниками богослужебной письменности церквей греческой, сербской и др. (²).

ватиканские рукописи мы имели у себя в снимках или вернее в описании, сделанном для себя доцентом нашей академии, Η Ф. Красносельцевым, в бытность его за границею, которому мы я спешим теперь выразить свою искреннюю и глубокую благодарность как за эти снимки, так и за те советы и указания, которыми мы имели удовольствие пользоваться, при написании настоящего сочинения.

(¹) Сербский Служебник ркп. собр. Григоров проф. (м. Румянц. муз.) XV—XVI в. № 1713 (по описанию Викторов. №32); ркп. собр. Гильферд. (Импер. публ. библ.) XV в № 24 (Отд. I in quart.); XIV в № 21; XV в. 22; ркп. собр. А И Хлудова (М. единоверч. монаст.) XIV в. № 118, XV в № 121, XVI в № 114, ркп. Севаст. собр. ХV| в. № 1448 (18), Требн. Сербск. ркп. собр. Григоров XIV в № 1715 (34), XV в. № 1714 (35), № 1709 (25), XIV—XV в, ркп. Севаст. собр. № 1449 (19), XVI в; ркп. м. Синод. библ. XV в. № 324 (373), № 307 (314); ркп. собр. Хитров. (м. Румянц. муз) XV в. № 893, Служебн. ркп. Средне-болгарск. А. И. Хлудов. 1574 г. № 113, XIV—XV в. № 117, Молдо-Влахийский Требник ркп. Солов. библ. 1532 г. №1015, Служебн. ркп. Молдо-валах ркп. Императ. публ. библ. XVI в. № 8, № 9, № 10 (Отд. I in oct.); Типик Молдо-влахийский ркп., 4694 г. из собр. Пискарева (м Рум. муз.) № 443; Сербск. ркп. Свиток XII в Ватикан. библ. № 9 и Сербский Часослов ркп. той же библ. № 10 XIV—XV в.

(²) В нашем сочинении, кроме Ευχολоγ Goar, цитируются еще венецианского издания Ευχολоγ. 1566 г. (библ. проф. А. С. Павлова, Τυπικον 1577 г. (библ. Типограф.), Сербский Служебник изд. 1519, 1570, 1538 гг., Угро-Валахийский XVI в. № 25 (м. Румянц. муз.), Сербский Часослов, 1491 г., Триоди постная и цветная тоже 1491 г., изданные в Кракове Полем Фиолем Швайцольтом (Типограф. библ.)

IX

Только здесь, т. е. в богослужебных памятниках церквей христианского востока и при помощи вполне научного и единственно возможного для нашего исследования метода сравнительно—генетического, мы и можем найти более или менее правильное решение всех, за весьма немногими исключениями, тех вопросов, которые волновали нас, при изучении памятников богослужебной письменности нашей церкви XVI века. Избранный нами метод исследования прямо приводит нас к решению самого главного, самого существенного вопроса в истории богослужения в нашей церкви: где кроется действительная причина той разницы богослужебных особенностей, какую мы наблюдаем между нашими рукописными и старопечатными богослужебными книгами и теми, которые имеют место в современной нам богослужебной практике нашей церкви?

Было бы, конечно, с нашей стороны большею смелостью утверждать, что мы в состоянии объяснить и объяснили происхождение всех особенностей, какие нам известны в богослужебных памятниках нашей церкви XVI века, потому что богослужебные книги христианского востока известны нам далеко не в том количестве, какое бы требовалось при тех широких задачах настоящего нашего исследования, какие мы себе поставили и при том сложном и весьма нелегком методе для него, какой мы избрали, как единственно нас удовлетворяющем. Поэтому некоторые особенности нашей древнерусской богослужебной практики данного времени, которых, нужно сознаться, очень немного, мы оставили без всякого объяснения, некоторые же из них объяснили чрез сближения с подобными особенностями в других чинах и т. д. Здесь же, между прочим, кроется и та причина, почему весьма нередко мы обращались в глубь христианской богослужебной практики и искали там решения некоторых вопросов, нас сильно интересовавших. В последнем случае нам оказали не-

Х

оцененную услугу творения отцов христианской церкви: Тертуллиана «De baptismo» (Mign. Patrol. Curs. complet. t. I), Кирилла. Иерусалимского «Catecheses mystagogiae». Lond. edit 1703 an., АмвросияМедиоланского «De Sacramentis» (Mign. Patrol. Ours, complet, t. XVI), ДионисияАреопагита «De ecclesiastica hierarchia» edit. 1634 an. Antverp., СимеонаСолунского,,Περὶ τοῦ Θείου ναοῦ» (Mign. Patrol. Curs. complet, t. 155), специальные сборники и исследования касательно богослужения древнехристианской церкви: Гоара «Ευχολογιον» edit. Lutet. Parisior. 1547 an., Габерта «Αρχιερατικόν» edit. Paris. 1676 an., Мартена «De antiquis ecclesiae ritibus» edit. Rotomag. 1700 an., Бингама «Origines sive antiquitates ecclesiasticae» edit. Hai. Magdeburg. 1755 an., Морина «De admimstratione sacramenti poenitentiae» edit. Venet. 1702 an. и некоторые другие исследования, которые будут указаны нами в самом сочинении в подстрочных к нему примечаниях.

Кроме богослужебных рукописных памятников, как главных и непосредственных источников для нашего исследования, и печатных статей, имеющих стоим предметом богослужение в русской церкви за период времени нами рассматриваемый: иеромонаха Филарета «Чин литургии Златоуста по древним старопечатным, новоисправленному и древлеписьменным служебникам» (Брат. Слово 1876 г. кн. I, II); Варлаама (Чернявского, игумена) «Об изменениях в чине литургии Иоанна Златоустого, Василия Великого и Григория Двоеслова, указанных в Поморских ответах и Мече духовном» 1860 г. Кишинев; И. Каратыгина «Обзор некоторых особенностей в чинопоследованиях рукописных требников, принадлежащих библиотеке С.-Петербургской духовной академии» (Христ. Чтен. 1877 г. ч. I) и Н. Одинцова «Последование таинств в церкви русской в XVI веке по рукописям новгородской—софийской и московской синодальной библиотек» (Стран. 1880 г. ч. II),

XI

мы пользовались еще актами древних русских отборов, гранатами митрополитов и епископов (Русск. Истор. библиотека т. VI, 1880 г. Спб., Стоглав изд. Казан. 1862 г.. Древняя российская вивлиофика изд. Новикова, Акты исторические т. I, Дополнение к Актам историческим, Акты археографической экспедиции), летописями и записками иностранцев о России. Из последних мы обратили особенное внимание на «Conimeutarii rerum moscoviticarum» Сигизмунда Герберштейна (Histor. Ruten, Scriptore ester, secul. XVI edit. Berolin. S. Peterburg. А de Starczevski 1861 an. vol. 1), который в качестве посла австрийского императора посетил Россию в 1517 и 1526 годах. Заинтересовавшись всеми сторонами жизни русского народа, С. Герберштейн решился изучить быт его или путем непосредственного знакомства с источниками для истории и географии московского государства или путем, личных наблюдений над его обычаями и нравами. Поэтому для истории русского народа его времени в записках Герберштейна встречается весьма много любопытного. Для нас лично особенный интерес представляют его замечания касательно религии русского народа и церковно-богослужебных обрядов. Как иностранец и притом еще католик, Герберштейн весьма естественно не мог сообщить вполне верных сведений относительно религиозной жизни русского народа и на многое в этом отношении смотрел с своей католической точки зрения, но для нас, как уже достаточно знакомых с богослужебною письменностью непосредственно, не составляет большого труда подметить эти недостатки его записок и избежать их в своем исследовании. «Комментариями» Герберштейна пользуются не только гражданские наши историки, но даже и церковные, как напр., митр. Макарий, профессор. Е. Голубинский и др., считая их за источник компетентный во многих отношениях.

XII

План нашего исследования будет простой и естественный. В первой главе мы рассмотрим службы седмичные, во второй—службы круга годичного (¹), в третьей — чинопоследования таинств, в четвертой—чинопоследования второстепенные, но соединяемые с общественным богослужением, в пятой— главнейшие второстепенные чинопоследования, как напр., чинопоследования погребения, пострижения в монашество и др. и, наконец, в шестой—молитвословия на различные случаи. При обозрении служб седмичных, мы будем держаться порядка их, как они изложены в уставе (типиконе), указывая преимущественно отличия их от подобных же служб в настоящее время, обозрение же служб годичных, совершаемых по минеям, триодям постной и цветной будем вести но месяцам день за днем, если только службы эти, при сравнении их с теми же службами но современному нам типику, будут представлять некоторые свои особенности. Что же касается чинопоследований вообще и молитвословий на различные случаи, то особенности их, после сличения, по нынешнему требнику, будут изложены в порядке самых чинопоследований и молитвословий.

Если судить по заглавию нашего исследования, то, по-видимому, оно должно бы представить историю богослужения в русской церкви только за один XVI век, но на самом деле сделать это, по нашему мнению, не вполне удобно. 1) Богослужение в нашей церкви XVI века находится в прямой и непосредственной связи с богослужением прошлого времени. Особенно оно тесно примыкает к богослу-

(¹) Примечание. В первой половине первой главы и во всей второй главе мы, чтобы «бежать частого повторения таких фраз: «как в практике греческой церкви», или «согласно с практикою греческой церкви» и т. п., в подстрочных примечаниях заменили их так: «Слич. Τυπικ. или Ωρολογ.. или Τριωδ. ркп. библ. и проч.».

XIII

жению прошлого XV столетия, по книгам которого совершалось богослужение весьма нередко и в XVI веке. Об этом свидетельствуют приписки на полях и под строками имен снятых, память которых стали праздновать только в XVI веке, и надписи на выходных листах, говорящие о принадлежности этих богослужебных памятников лицам, жившим в этом столетии. 2) XV веком открывается в богослужебной практике нашей церкви господство иерусалимского устава, под сильным влиянием которого, как мы уже заметили, создались в XVI веке и самые монастырские «обиходники». Следовательно, без знакомства более или менее отчетливого с первоначальным иерусалимским славяно-русским типиком, который, как увидим в своем месте, имеет немало отличий от современного нам типика того же имени, будет совершенно непонятно, в каком отношении находились к нему эти, так называемые, «обиходники». — Это с одной стороны. С другой нельзя было бы произнести суждения и о том, что нового было сделано и по отношению к самому иерусалимскому типику во второй век его существования в практике русской церкви. 3) В русской историко-литургической литературе еще никем не было сделано подробного обозрения особенностей первоначального славяно-русского типика с именем Саввы Освященного. Вот это-то все, вместе взятое, и побуждает нас начать свое исследование с XV века (¹), или ближе, по крайней мере, со второй половины его.

(¹) Вот рукописи XV века, процитированные в нашем исследовании: Служебн. ркп. Солов. библ. № 1019, № 1021, № 1020, № 1023, № 1024; ркп. м. Синод. библ. № 675 (371), Требн. ркп. Солов. библ. № 1101; ркп. К. И. Невостр. №2 (М. д. а.); Типик. ркп. Солов. библ. 1 494 г. № 1128; ркп. м. Синод. библ. 1438 г. № 331 (387);

XIV

Триоди ркп. Солов. библ. № 1068, № 1067, № 1069, № 1072; Часослов. ркп. той же библ. 1439 г. № 1145, № 1148, № 1149, № 1150, № 1155, № 1156 Все остальные славяно-русские рукописи, поцитованные в нашем исследовании, но не указанные здесь, мы относим к XVI веку.