Тареев М. М. Основы христианства. том III. Христианское мировоззрение.

Нумерация страниц в данной электронной книге соответствует оригиналу.

Оглавление перенесено в начало.

проф. М. М. Тареев

ХРИСТИАНСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ

ОСНОВЫ ХРИСТИАНСТВА

ТОМ III

I. ЦЕЛЬ И СМЫСЛ ЖИЗНИ.

II. ИСКУШЕНИЯ ХРИСТА В СВЯЗИ С ИСТОРИЕЙ ДОХРИСТИАНСКИХ РЕЛИГИЙ И ХРИСТИАНСКОЙ ЦЕРКВИ.

СЕРГИЕВ ПОСАД

1908

СОДЕРЖАНИЕ.

Искушения Христа в связи с историей дохристианских религий и христианской церкви.

Предисловие. 157

Первое искушение человека. 161

Религиозное сознание дохристианских народов. 173

Искушения Христа. 224

Церковная история христианских народов. 282—318

Метод этой, третьей, книги—тот же, что и первых двух: понимать старые слова путем собственного религиозного опыта и излагать свое религиозное мировоззрение в рамке традиционных понятий. И здесь я решаю вопрос о цели и смысле жизни, о христианском мировоззрении не своими словами, а словами церковной традиции,—я излагаю исторически-христианское мировоззрение, я ставлю своей задачей— уловить в сотнях томов церковной письменности и в системе церковной жизни наиболее существенное, основное, глубокое, возвести исторически-христианское мировоззрение к возможно-высоким идеям, «оправдать веру отцов». Поскольку я свое личное воззрение вставляю в историческую рамку, — не подменяю исторически-данное своим, а лишь углубляю,—постольку я связан традицией. И если по отношению к евангелию, в первых двух книгах, связанность эта открывается в смысле трудностей, сопряженных с отысканием исторически-достоверного и с подъемом личного духа на высоту евангельского логоса, то по отношению к церковно-исторической действительности тяжесть сказывается в смысле, отчасти, разбросанности церковной мысли и, главное, ее недостаточной высоты по сравнению с евангелием. Истолковать ее до конца в чистом направлении евангельского духа не удается по недостатку исторической опоры. Дело в том, что евангельская идея открылась в качестве молнии, прорезавшей историческую тьму и не осветившей всей широты и длины человеческого пути. Евангельская идея есть идея Христа, в Котором всецело воплотился Сын Божий, Который едва касался земли, ходил по ней в белом одеянии, не окрашенном в ее радужные цвета. Человеку, чтобы следовать этой

5

6

идее,—нужно развить ее в систему мировоззрения, обнимающего всю жизнь человека и всю историю человечества. Понятно, это при несовершенстве следования, даже при невозможности совершенного построения человеческой жизни по евангельской идее, мы должны встретить в этой системе понижение евангельской мысли. Это—понижение по церковному наклону к одностороннему аскетизму и поверхностному символизму. Излагая исторически-христианское мировоззрение, невозможно вполне избежать этого уклона: философия христианского миросозерцания неизбежно есть не что иное, как философия аскетически-символического освящения жизни, и ее последняя задача—смягчить односторонность аскетизма и поверхностность символизма.

Я чувствую потребность сделать автобиографическое признание, что эта книга написана мною в годы тяжелой болезни и сгустившихся ударов судьбы—обстоятельств, сблизивших мысль автора с церковно-историческими идеалами, изощривших его проницательность в аскетических вопросах. Когда критика отметила в этой книге, наряду с «самостоятельной формулировкой»—»редкое понимание смысла стародавнего христианского учения», она лишь, с обычной иронией судьбы, аттестовала авторскую опытность в вопросах книги Иова.

В следующем, четвертом, томе я становлюсь на иную точку зрения. Если здесь на первом плане вникание в церковно-историческое мировоззрение, воспроизведение прошлого, там выступает вперед лично-критический элемент, предусматривание грядущего. В христианском мировоззрении евангельская идея расширяется на все стороны человеческой жизни и на всю длину истории, обнимает своим духовным покровом всю жизнь, окрашивает ее по-своему, в христианской свободе евангельская идея входит внутрь живой жизни, ею обнимается: здесь взгляд из христианства на жизнь, там взгляд из жизни на христианство.

Однако едва-ли было бы справедливым видеть в

7

этом разные ступени в эволюции мировоззрения: скорее это—два параллельные понимания христианства. При последней проверке пройденного пути, при намеренном отыскивании противоречий, которые было бы не трудно устранить, автор нашел решительное совпадение элементов, разно скомбинированных там и здесь. Какие бы ни были наши лично-религиозные перспективы, какие бы ни возлагали мы надежды на религиозное будущее, христианское мировоззрение может быть лишь таким, каким оно изложено в этой книге. Можно сказать более того: две системы—система «христианского мировоззрения», т. е. воззрения на мир изнутри христианства, и система «христианской свободы», т. е. взгляд из жизни на христианство, порядок «оправдания жизни»,—не совпадая в углах зрения, соединены связью взаимной зависимости и предполагают одна другую, поскольку в высшем синтезе объединяются и элемент священнически-консервативный и элемент пророчески-прогрессивный. Несовпадение в основном менее всего дает противоречие частных пунктов одной системы и общего тона другой. Это я могу утверждать относительно крайних пунктов «христианского мировоззрения», каковы—положительное значение страдания, христианское юродство, соединение духовной любви с ненавистью к себе и своим. Мне думается, эти пункты примиримы не только с долгом жизни и природно-исторического развития, составляющим также одно из звеньев христианского мировоззрения, но и со всей системой «христианской свободы» и «оправдания жизни». И для этого примирения совершенно нет нужды сглаживать выступы того и другого строя, к чему так часто прибегают поклонники здравого смысла и любители всяких компромиссов,— для этого нужно обратиться к принципу coincidentia oppositorum, без которого не выбраться из религиозного лабиринта. Помимо логических противоречий, безусловно не мыслимых, в области религиозной совмещаются расхождения, не примиримые умом, но примиряемые в глубине самой религиозной жизни.

8

В евангелии постоянно встречаешься с этим принципом. Напр. милостыня не должна быть творима «пред людьми с тем, чтобы они видели» (Мф. VI, 1), но вместе с тем свет христианской жизни должен «светить пред людьми, чтобы они видели добрые дела» христиан (Мф. V, 16). Также Лк. IX, 50 и XI, 23; X, 7 и XVII, 10; XII, 37 и XVII, 7—9. Такие расхождения более всего свидетельствуют о том, что мы имеем дело с религиозным творчеством, а не с правдоподобным и отполированным вымыслом,—и сглаживать их значило бы ставить здравый смысл на место бездонной глубины самой жизни. Жизнь многогранна, и в дому Отца Небесного не одна обитель...