Струве Н. А. Комментарий к письму В. И. Ленина членам Политбюро от 10 ноября 1922 г.

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Струве Никита

Комментарий к письму В. И. Ленина членам Политбюро от 10 ноября 1922 г.

Этот потрясающий документ нуждается в нескольких словах комментария. Подлинность его вне сомнения: на него есть прямая ссылка в «Полном собрании сочинений Ленина», т. 45, М. 1964 г., стр. 666-667: «Март 19. Ленин в письме членам Политбюро ЦКРКП(б) пишет о необходимости решительно подавить сопротивление духовенства проведению в жизнь декрета ВЦИК от 23 февраля 1922 об изъятии церковных ценностей в целях получения средств для борьбы с голодом». (В «Архиве» имеет шифр ЦПА ИМЛ. ф. 2, од. хр. 22954). Но бдительные цензоры Ленинских писаний не посмели включить это письмо в так наз. «Полное собрание сочинений», насчитывающее 55 томов.

Для всех непредубежденных историков русской церкви всегда было ясно, что изъятие церковных ценностей было со стороны советской власти тактическим шагом, чтобы разгромить церковь. Ни о какой помощи голодающим Ленин не заботился. Как это ни страшно, голод — «тысячи трупов на дорогах» — лишь предлог, ширма, чтобы ограбить церковь и, при ограблении, расстрелять как можно больше духовенства и верующих. Изъятие церковных ценностей нужно было правительству независимо от голода для пополнения казны (но не странно ли, что Ленин даже не знает сколько принесет ему эта операция: миллионы или миллиарды золотых рублей?), для укрепления своих позиций на Генуэзской конференции и как удобный случай, чтобы расправиться с церковью.

Вот как развивались события:

Еще в августе 1921 года, патр. Тихон обратился ко главам отдельных христианских церквей с просьбой прийти на помощь голодающим и тогда же основал Всероссийский церковный комитет помощи голодающим. Помощь инославных была принята советским правительством, но церковный комитет был признан им излишним и упразднен.

Тем не менее в декабре 1921 года патр. Тихон снова обратился ко всем церковным инстанциям в стране с просьбой собирать деньги и продовольствие.

2 января 1922 года вышел первый декрет об изъятии музейного имущества. 16 февраля ВЦИК его дополнил: «немедленно

58

изъять из церковных имуществ... всех религии по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа». Патриарх Тихон пошел навстречу этому декрету оберегающему богослужебную культовую жизнь приходов, и 19 февраля призвал официальным посланием, разрешенным правительством к печати, жертвовать на нужды вымирающего населения Поволожья церковные украшения и предметы не имеющие богослужебного употребления. Но в ответ на это миролюбивое послание, находящееся в полном соответствии с постановлениями Советской власти, ВЦИК изменил свою политику и декретом 26 февраля категорически потребовал изъять из храмов все драгоценные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные предметы. Патриарх Тихон воспротивился этому святотатству и новым посланием от 28 февраля (это и есть то, что Ленин называет «нелегальным» посланием, из чего следует, что в его представлении послания патриарха, чтобы быть легальными, должны получить санкцию правительства!) запретил добровольные пожертвования освященных предметов. Этого письма правительство и ожидало, чтобы усилить гонения на церковь. Противоречивая политика ВЦИК объясняется или тактическими соображениями или, быть может, разногласиями внутри Центрального комитета. Вероятно, сам Ленин следил за тем, чтобы Церковь ни в коем случае не могла оказаться сотрудницей правительства в помощи голодающим и приложил все усилия, чтобы изъятие ценностей затронуло за живое самую суть церковной жизни — богослужение.

Ограбление церквей вызвало ряд кровавых столкновений с народом — за несколько недель, по официальным данным, число их возросло до 1414. Одно из первых и наиболее кровавых столкновений произошло 15 марта в городе Шуе. Вот как его описали 13 дней спустя «Московские известия»:

«Шуйский исполком по предложению Иваново-Вознесенской губернской комиссии по изъятию ценностей из храмов, образовал уездную комиссию. На понедельник 13 марта было назначено изъятие ценностей из Шуйского соборного храма. После богослужения к 12 часам в храм прибыла комиссия, встреченная отдельными враждебными криками толпы. Желая избегнуть столкновения, комиссия решила отложить работу до среды и вышла из храма. Вслед комиссии посыпались толчки и удары. В среду 15 марта к

59

церковной службе в храм на соборную площадь стали стекаться значительные толпы народа, много женщин и школьной молодежи. Подъехавшую конную милицию толпа встретила угрозами, камнями и поленьями. С колокольни начали бить набат. Набатный звон продолжался полтора часа и стянул на площадь огромные толпы народа.

Властями была вызвана полурота 146 пех. полка, а также 2 автомобиля с пулеметами. Войска были встречены градом камней и револьверными выстрелами. Четыре красноармейца были оттерты толпой и жестоко избиты. После первого залпа в воздух, второй залп был дан по толпе. Этим залпом было убито 4 человека и 10 тяжело ранено, после чего толпа рассеялась. К вечеру был произведен целый ряд арестов, и комиссия по изъятию ценностей продолжала свою работу, забрав из собора 3 1/2 пуда серебра».

Ленинские директивы, вероятно одобренные остальными членами Политбюро, были исполнены дословно. В связи с происшествием в Шуе были подвергнуты суду 54 человека. 10 мая Трибунал постановил: священников и благочинных: Заозерского, Добролюбова, Надежина Христофора, Вишнякова, Орлова, Фрязинова, Солохова, Телегина, а также гражд. Брусилову (жену сына ген. Брусилова, H. С.), Тихомирова и Раханова подвергнуть высшей мере наказания. Крючкова, Надежина Виктора и Лепехина — 5 годам, 13 подсудных приговорены к 3 годам заключения, 10 человек к 1 году заключения». («Правда», № 101, 1922 г.).

Вакханалия процессов и репрессий завершилась казнью петроградского митрополита Беньямина (13 августа 1922 г.), арестом патриарха Тихона и возникновением, под покровительством правительства, обновленчества.

Письмо к Политбюро рисует нам Ленина таким каким он был, яростным в своем безбожии, жестоким к врагам, циничным по отношению к народу, одержимым властью, гениально-лукавым стратегом разрушения, и опровергает модное в наши дни представление о «ленинской законности».

60