Евдокия (Залотинина), посл. Очерк жизни и разорения Георгиевского женского монастыря

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

КАК РАЗРУШАЛИ ЦЕРКОВЬ В ГОДЫ НЭП'а.

ОЧЕРК ЖИЗНИ И РАЗОРЕНИЯ
ГЕОРГИЕВСКОГО ЖЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ *

... Монастырь основан в 1879 г. по мысли отставного подп. Мих. Спир. Ласточкина. Он купил 300 дес. земли на Курском канале, где стоит теперь монастырь, и пожелал там устроить общину для подготовления сестер милосердия с церковью во имя св. Георгия и больницей. Для общины были приглашены сестры из Ставропольского монастыря, которые в предшествовавшую русско-турецкую войну исполняли обязанности сестер милосердия. Трудна была на первых порах жизнь сестер на новом пустынном месте, лишенном какого бы то ни было покрова, жили в шалашах, землянках, при том в плохом климате, ибо по Курскому каналу в то время были болотистые места и жители окрестные страдали от сильных лихорадок. Но при необыкновенном усердии сестер трудности постепенно побеждались. Такая скромная самоотверженная жизнь поселенцев стала привлекать к себе богомольцев из окружающих селений. Устроенная на первых порах маленькая домовая церковь оказалась тесной, служивший старичок священник не мог один выполнять все требы. М. С. Ласточкина это побудило, так как он больше всех заботился о новом деле, посвятить себя общине. Для этого он едет в Ставрополь и просит еп. Германа рукоположить его в священники для общины. Преосвященный согласился на рукоположение только после выдержания духовного экзамена и вступления в брак. М. С. Ласточкин в Ставрополе же женится на простой девушке и держит духовный экзамен. С его приездом в общину в сане священника быстро началась постройка новой церкви при деятельном участии сестер. Церковь эта существует и сейчас в обители, так называемая зимняя церковь небольшое здание в виде домовой церкви. Выстроить настоящий храм у общины не хватало средств в то время. Число сестер быстро увеличивалось: пустынность местности, скромность жизни привлекали души верующих девушек — кавказских казачек и российских

*) Из архива кн. Г. Н. Трубецкого.

221

мужичек. Община была переименована в монастырь. Старшая из сестер, постриженная в монашество, назначена была игуменией монастыря. М. С. Ласточкин из хозяина попал уже в служащего в монастыре под начальством игумении. С увеличением числа сестер расширялось и хозяйство общины. Кроме одежды и необходимой келейной обстановки все остальное было общее у сестер, как то: поле, огород, сад, стол, стирка и т. п. Каждая выполняла возложенное на нее послушание (обязанности) по общей жизни, которой руководили игумения монастыря, казначея, благочинная и несколько опытных сестер, с которыми три первых официальных лица должны были советоваться. Так текли годы... Новый храм стал по временам уже тесным. Как у начальницы монастыря, так и у сестер возникла мысль об устройстве большого каменного храма для обители. Начали понемногу заготовлять материал. Но о. Ласточкину не пришлось положить основания этого храма. В 1891 г. он умер от открывшейся на ноге раны, полученной им на войне при покорении Кавказа. Мысль о новом храме была приведена в исполнение сестрами монастыря после смерти Ласточкина. За каких-нибудь 2-3 года выстроен был обширный храм-собор при деятельном участии сестер. Ежедневная суточная смена сестер беспрерывно в количестве 60-80 человек заготовляла раствор, носила кирпич, глину, возила камни, песок, лес. Одна из сестер, подавая раствор на купола, сорвалась с большой высоты, разбилась и умерла. Две других быками опрокинуты были в яму с известью, — сильно обожглись и ослепли. За неимением под руками нужных материалов приходилось за песком, например, ездить за 40-50 верст, а за камнями — за 100 верст в Пятигорск под Машук. Строитель подрядчик только руководил работой. Таким образом постройка в денежном отношении обошлась недорого, но стоила жизни и здоровья сестер. И сейчас живущие в монастыре две монахини, обожженные и слепые, напоминают сестрам своим видом о трудах прежнего времени. Ограда монастыря возведена самими сестрами из кирпича, приготовленного ими на кирпичном (кустарном) заводе монастыря. Многие из жилых корпусов были построены средствами и личным участием поступивших сестер, или их родителями, живущими в недальних от монастыря станицах. Но часть корпусов и все надворные постройки выстроены монастырем на общий доход обители. Ни от св. Синода, ни от иных учреждений монастырь никогда не получал никакой помощи, кроме добровольного пожертвования богомольцев. Число сестер постепенно

222

увеличилось, насчитывая более двухсот человек. К моменту революции монастырь имел 8 хороших лошадей, 30 рабочих быков, 60 штук коров с подтелками, 200 овец-маток, приличный сельскохозяйственный инвентарь и две мастерских — коверную и белошвейную с тонким шитьем, небезызвестных по добросовестности и тщательности выполнения работ среди многих заказчиков в Терской губ. Посевная площадь, исключая покосы и огороды, простиралась до 80-90 десятин.

В настоящее время обитель представляет жалкое положение. Начиная с 1918 г. монастырь постепенно терял свое хозяйство. Проходящими частями войск было забрано все ценное из церкви, даже антиминс, а также одежда сестер, зерно, скот, упряжь. В районе с. Советской, к которому принадлежал в то время монастырь, шли бои, как говорится, «красные вытесняли белых, белые красных». Монастырь занимался то одной, то другой стороной. Каждая часть, подходя, обстреливала монастырские здания, предполагая спрятавшиеся в ограде войска неприятеля. Но таковых ни для белых, ни для красных никогда не оказывалось. Крыша собора была вся испорчена пулями, так как храм служил наблюдательным пунктом для частей. Много набрались страха сестры, которым и во сне не снилась такая действительность. Двое из сестер были убиты: одна шальной пулей, другая рукой пьяного красноармейца, который сам на другой день при гробе ее плакал, вопрошая: «за что я застрелил тебя бедную?» Монастырю приходилось обмывать, кормить и перевязывать всех. Когда выходили одни и приходили другие, то на вопросы «не было ли у вас таких-то» — по своему христианскому долгу приходилось отвечать, что нет, не видели. Перед глазами сестер проходили раненые, часто умирающие люди, когда в них исчезало красное и белое, а оставался только страдающий человек. От монастыря было послано 12 сестер в распоряжение санитарного отдела, из числа которых 7 сестер, прослушав курсы сестер милосердия, работали по госпиталям, на фронте; две из них пропали без вести... Вот началось отступление красных войск от Моздока. Все помещения монастыря и сараи, навесы, даже скирды были заполнены отступающими, падающими от тифа. Сестры монастыря в сознании своего христианского долга добровольно ухаживали за больными, кормили, поили, стирали белье, покрытое паразитами. Целыми днями топились монастырские печи, грея воду для больных. Несли суп, хлеб, сухари, сушеные фрукты, не только монастырские, но и частные, из келий. Назначен-

223

ные игуменией от монастыря более сильные сестры копали могилы. В результате тиф был перенесен в среду сестер, почти все заболели, умерло более 25 сестер.

В 20 и 21 гг. в монастырских зданиях помещался приют, где было до 70 детей. Все почти оборудовано было в приюте монастырским имуществом: кровати, столы, стулья, скамьи, лампы, кубы, посуда, одеяла, простыни, матрацы, подушки и т. п. Дети обслуживались бесплатно сестрами монастыря, добросовестно выполнявшими возложенные на них работы. За что не однажды были получены одобрения от заведующей дошкольного подотд. парт, т. Лебедевой. Приют пробыл в монастыре более года, так как повальная лихорадка среди детей требовала необходимой перемены климата. Нужно отметить, что все монастырское имущество, каким был оборудован приют, — правда, часть была пожертвована, а часть дана во временное пользование, — было увезено приютом, возвратить данное во временное пользование было отказано. После этого, ввиду сильной лихорадочности местности и отдаленности ее, монастырские помещения ни на что не пользовались, кроме построек черного двора, домов священников и гостиниц, которые отданы с 1920 г. в распоряжение беженцам-алагирцам. Сестры, жившие на черном дворе, и священники уплотнены были в ограду. В это же время оставшееся имущество монастыря было национализировано Моздокским исполкомом и забрано, включая даже столовую и чайную посуду. Большая часть сестер разошлась, так как упорно и часто заявляли о закрытии монастыря, если он не организует из себя коммуну. Сестры общины, жившие более 40 лет коммунальной жизнью, недоумевали и не представляли для себя возможности иной коммуны. Наконец председателю Моздокского исполкома удалось организовать из сестер новую коммуну: проведено было собрание и запротоколено за подписями сестер. Но дело дальше бумаги не пошло. Скоро приехали подводы за монастырским имуществом (национализированным), сестрам сказано было, что им пришлют скот и инвентарь для ведения хозяйства, а их имущество распределят более разумно по другим местам. Воспитанные в понятиях собственности, сестры заявили: «лучше вы не берите наше, но и не присылайте нам чужого, так будет сохранней и продуктивней». Этим и окончилась попытка председателя увидеть в сестрах людей, годных для нового мира. Им дали наименование ненужных, никчемных людей, «отрепья мира сего» и на время оставили в покое...

224

Разбежавшиеся сестры общины начали постепенно возвращаться в монастырь и собирать разоренное хозяйство, которое вновь национализируется в 1924 г. Живой инвентарь, взятый на учет ГЗИ, в настоящее время в количестве 15 №№, приобретен сестрами обители таким образом: бурая корова, по описи №8, вместе с годовым телком приведена в общину монахиней Аполинарией Глебовой, живущей и сейчас в монастыре, от своих родственников ст. Новопавловской гр. Борисенко. Племенной бык №4 есть приведенный телок коровы №8, выращенный личным трудом сестер. Бурая корова №9 приведена в общину сестрой Федосьей Пономаревой, бывшей вдовой ст. Новогеоргиевской, живущей и сейчас в монастыре. Корова №10 куплена двухлетним телком у Горбовцева Ивана, проживавшего на участке близ ст. Советской. От этих трех коров личным трудом сестер выращено три рабочих быка по описи за №№ 6, 7, 12. Бык №11 куплен двухлетним телком в ст. Новопавловской у гр. Макара Дегтярева. Гнедой конь №1, взятый 8 июля сего года по предписанию РГЗИ объездником Проценко, куплен у Алексея Перегуда, гр. Веденякинского хутора, на общие деньги сестер, заработанные рукоделием. Серая кобылица №2 куплена у вдовы Молчановой, гр. ст. Советской. В момент покупки кобылица от недостатка корма еле тащила ноги и стоила 37 рублей. Деньги заработаны были сестрами за уборку хлеба у беженца с Куркужина гр. Ефима Евтушенко, который имел посев вблизи монастыря. Свинья №15 маленьким поросенком получена за вязанье кофты и 3-х пар чулок от гр-ки Горнозаводской слободы Мариаммы Сербы. Три поросенка по описи за этим же № — приплод этой свиньи — вскормлены продуктами личного сестринского труда. Два лошонка и два подтелка — годовики — доморощенный скот общины... С перечислением монастыря из Моздокского района в Георгиевский общину вновь часто посещали разные комиссии и отдельные лица: измеряли помещения, составляли опись, исследовали грунт почвы, делили землю, составляли списки живущих и брали разные сведения о жизни монастыря. Носились слухи о закрытии обители, но официально сестрам никто ничего не предписывал за это время, кроме учета имущества храмов, изъятия церковных ценностей и метрических книг. Но пример закрытия других монастырей и быстро растущие слухи всевозможных вариантов о закрытии ежедневно волновали живущих, так как обитель служила для сестер местом единственной оседлости, потому что с поступлением в монашество сестра исключалась

225

из прежнего общества, о чем и представлялся ею документ в обитель. Начиная с 1918 г., каждый вечер у ложившихся спать сестер проносилась беспокойная мысль — «ляжешь ли завтра на этом месте?» Много было пролито горьких слез и произнесено горячих молитв. Состояние сильно удручается полной неопределенностью положения монастыря, которая отражается и на хозяйственной его стороне. Особенно положение осложнилось после вторичной национализации в 1924 г. В настоящее время сестры являются только безвозмездными добросовестными сторожами своего имущества, приобретенного уже в условиях Республики. С большим трудом удалось обработать в настоящем году 21 дес. земли общими силами, прежним общинным путем. Продукты общего труда идут на уплату разных налогов и на помощь престарелым больным монахиням. Остальные сестры в колич. 150 человек живут личным заработком. Каждая келья имеет свой частный огород, вскопанный лопаткой на берегу Куры. Это каторжный труд: нужно выкорчевать камыш, а потом вскопать, что еле под силу здоровому мужчине — так сильно сплетаются корни камыша. Местные жители обычно с таких огородов не получают ничего, не имея терпения и ухода за ними в такой неудобной местности. Но упорство и усердие сестер преодолевают эти природные препятствия. С самой ранней весны все от мала до велика в монастыре хлопочут над этими огородами. И огород каждой келье дает все свои продукты на год, даже иногда можно и продать. Хлеб зарабатывается сестрами летом поденной работой на степи у местных хуторян или родственников, а зимой сестры прядут, шьют, вяжут, вышивают, работают одеяла за хлеб. Благодаря хлебородности местности, при скромном требовании и терпеливости сестер община могла бы существовать и при таких тяжелых условиях, постепенно восстановляя хозяйство, что и делала обитель, приобретая скот и инвентарь после национализации 1920-21 гг. По общему положению, сестры в 1921 г. наделены землей в количестве 70 десятин в порядке частного пользования и зачислены в число гражданок местной Горнозаводской слоб. — значит имеют право на свое частное хозяйство. Но как вести хозяйство, когда ведущие не знают, могут ли они приобрести в 1924 г. стол, стул, даже лоток для теста и веревку, с уверенностью, что приобретенное не будет национализировано в 1925 г.? Или как убрать хлеб, запахать пары, когда из двух рабочих лошадей одна отдается по предписанию РГЗИ 8 июля с. г. объездчику РГЗИ прямо от косилки? Без скота, инвентаря, значит и без хозяйства,

226

откуда взять арендную плату за помещения? Как поддерживать здания монастыря, ремонтируя и оберегая их, когда за хорошо сохраненные здания предлагается больше арендной платы тем же, кто их сохранил? Например: новые монастырские постройки за оградой, разрушенные беженцами, оценены очень дешево, здания же в ограде, существующие уже по 35 и 40 лет и сохранившиеся только благодаря тщательному досмотру живущих в них сестер, издержавших с 1920 г. по настоящее время на один крупный ремонт около 2-х тысяч рублей, оценены значительно дороже. За свой ремонт и труд сбережения теперь сестры должны больше платить аренды Вот насущные и больные вопросы монастыря в настоящее время.

На основании сведений из Губзема, что дважды национализировать нельзя, Рзем’отдел принял от сестер заявление о снятии с учета имущества монастыря для разрешения в Земкомиссии. Это разрешение обитель ожидает с марта месяца. Тем не менее, не получая ответа от Р. З. К., который, сестры надеются, вправе ожидать, раз заявление, оплаченное сбором, принято, община выполняет только ряд предписаний РГЗИ о выдаче монастырского скота и инвентаря тому или другому лицу. Не однажды при таком постепенном разрушении хозяйства общины сестры просили берущих: «Возьмите от нас все до тельной рубашки, если так нужно по декретам Республики, но скажите откровенно, дайте нам хотя какое-нибудь законное право на существование». При национализации в 20 и 21 гг. монастырь потерял все последнее, но, переходя на точку зрения правящих органов, сестры видят законность той национализации и терпеливо ее переносят не только во вне, но и в своем сознании. Но почему же национализируется то, что приобретено в условиях республиканской жизни страны? Неужели декреты Республики горячо борются против эксплоатации одного человека другим, а жизнь республики так беспощадно эксплоатирует труд даже уже нетрудоспособных женщин? Например старухи-монахини за труд своих старческих рук — вязанье кофты и 3-х пар чулок — получили маленького поросенка-свинку, которую вскормили и вырастили сестры монастыря личным своим трудом. Выросла свинья и взята на учет Госимуществом вместе с тремя кабанами — выращенным приплодом ее. И это уже государственное имущество монастырь бесплатно кормит, смотрит, холит и отвечает за его сохранность. И кто же этот так страдающий монастырь? Да обыкновенные

227

девушки, женщины, даже малограмотные, простые казачки и мужички, но... имеющие веру в Бога.

Просим правящие органы не гневаться на такое прямое и простосердечное заявление наше о своем безвыходном положении и прямо, ясно ответить: как нам жить по законам Республики?

Послушница Евдокия Залотинина 5 авг. 1924 г.

Георгиевский ж. мон.

Терской губернии Георгиевского района.

228