Райкович М. Кому принадлежит православная диаспора?

Недавно средства информации сообщили о том, что Московский патриарх прервал сношения с патриархом Константинопольским. Внешне это выразилось в том, что он перестал поминать Константинопольского патриарха за богослужением. Поводом для разрыва послужило новое вмешательство Константинопольского патриархата в дела Русской Православной Церкви. Сначала Константинопольский патриархат принял под свой омофор украинские приходы в рассеянии. Затем последовало принятие в ведение Константинопольского патриархата эстонских православных приходов. К сожалению, в начале этого столетия, после большевистской революции, уже имел место ряд грубых вмешательств Константинопольского патриархата во внутренние дела Русской Православной Церкви. Это усугубляло тяжелое положение Церкви перед лицом воинствующей безбожной власти. В связи с этими событиями и обстоятельствами мы публикуем ниже перевод статьи из журнала Великобританско-Скандинавской епархии Сербской Православной Церкви «ГЛАС». Несмотря на несогласие с некоторыми пунктами содержания, редакция печатает (с незначительными сокращениями) данную статью, чтобы дать нашим читателям возможность познакомиться с проблемами современной жизни Православной Церкви о целом, причем с точки зрения более нейтрального наблюдателя из другой Поместной Церкви.

Насколько реально опасение, что «второй Рим широкими шагами следует по стопам несчастного первого Рима»? 1 Действительно ли появился православный папа? Кому нужен второразрядный папа на Босфоре? Зачем нужно молитвенное единение константинопольского и римского первосвященника? Приносим ли мы нашу правую веру в Богочеловека Христа в жертву ереси экуменизма («диалога любви» без диалога истины) 2 идолам западной плутократии? Что нового сегодня в давно осужденных нововведениях Константинополя?

Эти кощунственные вопросы множатся ныне, подобно апокалипсическим теням, въ домЪ Божiемъ, который есть Церковь Бога живого, столпъ и утвержденiе истины 3 Нарушен канонический порядок среди православных, особенно с момента проведения третьей подготовительной ко Святому и Великому Собору конференции, состоявшейся в Православном Центре Константинопольской Патриархии в Шамбези (Швейцария) с 7 по 13 ноября 1993 года.

После Шамбези мы еще дальше от идиллической картины встречи архипастырей равноправных сестринских церквей в Фанаре годом ранее, откуда в святую Неделю Православия направлено не только серьезное послание миру (прежде всего в адрес Вати-кана), но и призыв всем православным христианам «к глубокому единству - духовному, но и каноническому» 4. Начинаешь сомневаться в искренности слов патриарха Варфоломея, сказанных в Сремских Карловцах -' В греческом переводе Ветхого Завета слово «диаспора» означает еврейское рассеяние "по всем другим народам» (Второзак. 28,64: 30,3-4, ср. Иак. 1. 1 и 1 Петр. 1. 1). В православном церковном праве, согласно 85 канону Василия Великого, диаспора означает православное население, живущее среди неправославных. Сегодня под православной диаспорой подразумевается все население православной веры, невзирая на народность, которое живет вне государственных границ любой поместной автокефальной или автономной Церкви.

городе, который, по случаю своего официального канонического визита, он назал «историческим символом единства сербского Православия»: «Единая Православная Церковь никогда не имела и не будет иметь единого центра власти. Между тем, она всегда нуждалась в одном центре единства в целях гармоничного сотрудничества всех поместных автокефальных православных церквей» 5 Константинополь все менее есть место единства, о котором Константинопольская патриархия все меньше заботится, но все более центр борьбы за власть, за «универсальную юрисдикцию» над православными верующими, рассеянными по миру.

На повестку дня Межправославной комиссии по подготовке Вселенского собора в Шамбези были вынесены три крупных церковно-правовых вопроса: православная диаспора, автокефалия и способ ее провозглашения, и церковная автономия и способ ее достижения. Конференция проработала только два первых вопроса, с целью «окончательно выработать единую позицию поместных Православных Церквей». Под председательством митрополита Эфесского Христозома и секретарстве митрополита Женевского Дамаскина (представителя Константинопольской Церкви), Межправославная комиссия, согласно официальному сообщению 6, успешно выполнила свою задачу. Приняты тексты документов «Православная диаспора» и «Автокефалия и способ ее провозглашения». Оба документа подписали также члены делегации Сербской Церкви. Документы были очень быстро опубликованы в газете «Епископсис» (№ 439 от 30 ноября 1993), издаваемой Православным центром Константинопольской Патриархии в Шамбези.

В каноническом отношении текст о православной диаспоре пестрит нововведениями. Согласно этому проекту, вся диаспора делится на восемь административных областей:

Северная и Центральная Америка, Южная Америка, Австралия, Великобритания, Франция, Бельгия и Голландия, Австрия и Италия, Германия (не включая Швейцарию), в которых как особый орган управления должны быть образованы епископские соборы. Соборы имели бы особый «устав», или регламент, с примения которого необходимо было бы начать подготовку созыва Вселенского Собора. Желательно, чтобы предложения собора выражали «единогласие членов», чтобы не было необходимости прибегать к принципу «вето» при принятии решений. Представители епископских соборов о всех вопросах, которые «затрагивают всеправославные интересы», обращались бы исключительно к «вселенскому патриарху». Параграф 5-й обязует все поместные церкви не «совершать поступков, которые могли бы повредить «описанному ходу» установления «нормального порядка в диаспоре» 7.

Основа этого проекта была заложена в ноябре 1990, также в Шамбези. Это происходило незадолго до падения Берлинской стены, поднятия «железного занавеса» между политическим Востоком и Западом, и падения советской империи. Была сформирована комиссия с задачей найти окончательное решение церковного управления всей православной диаспоры. Эта комиссия уже в начале своей работы констатировала, что существует желание всех святых Православных Церквей как можно скорее решить этот вопрос согласно историческому и каноническому преданию и практике Православной Церкви. Комиссия постановила, что «в силу исторических и пасторских причин» невозможно сразу перейти к «строго каноническому устройству», но предложила «переходный период», во время которого можно было бы подготовить почву для применения строго канонического решения. В переходом периоде епископские соборы и каждый епископ находились бы под управлением материнской Церкви. На Соборах председательствовали бы первые по хиротонии и рангу епископы из Константинопольской Церкви, а при отсутствии таковых - епископы «согласно диптиху» 8.

Не ожидая, что подписанные в Шамбези постановления будут полностью приняты Соборами и Синодами поместных Церквей, что является одним из основных условий их полноценности, константинопольские епископы в Западной Европе, возглавляемые Женевским митрополитом Дамаскином спешат, в соответствии с хорошо разработанным сценарием, воплотить их в жизнь. В первую очередь во Франции, которая является своего рода экспериментальной территорией для поиска модели местного единства при уважении культурных особенностей различных православных объединений. В этой стране уже существует и действует Межепископский комитет. Этой проблемой в прошлом году занимался, при обильной помощи председателя этого Комитета, митрополита Французской епархии Константинопольской Церкви Иеремии, докторант парижского римокатолического университета Николаос Далдас. К проблеме диаспоры Далдас подошел с канонической и культурологической точки зрения, чтобы доказать возможность церковного единства различных православных этнических факторов. Его диссертация называется «Вселенская Константинопольская патриархия и канонический статус православной греческоязычной диаспоры (на примере Франции)».

Именно в Париж в октябре прошлого года прибыл из Женевы митрополит Дамаскин на заседание Межепископского комитета с целью сразу превратить этот Комитет в епископский собор под покровительством Константинопольской Церкви и зарегистрировать его у французских властей с предоставлением ему исключительных полномочий решать, имеет ли право какое-то лицо или группа называться православными в этой стране, а затем и шире - в Европейском Сообществе. Были избраны также члены Комиссии по разработке проекта регламента будущего Епископского Собора. С избранием членов комиссии не согласился Дамаскин, правящий архиерей Западноевропейской епархии Сербской Церкви.

В качестве епархиального архиерея Константинополя в Швейцарии, митрополит Дамаскин поистине неутомим в деятельности, направленной на приобретение поддержки позиций Фанарского центра. Америка - другое поле его миссии. Функция секретаря по подготовке Вселенского Собора также помогает ему развивать интенсивную пропагандистскую деятельность. На основе позиций и мнений поместных Церквей о шамбезийских постановлениях, собранных тамошним Православным центром Константинопольской патриархии, он сочинил пятидесятистраничный «рапорт», который, в качестве пропагандистского материала об автоматическом предводительстве Константинополя в решении вопроса диаспоры и предоставления автономии и автокефалии, читается и оказывает свое влияние по всему миру, преимущественно же во Франции и Америке. В этом митрополит Дамаскин является ревностным последователем патриарха Мелетия IV, который и «ввел в жизнь новоизмышленную теорию о подчинении всей диаспоры Константинополю» 9. Серьезные различия в подходе к проблеме диаспоры Константинопольской и других поместных Церквей нисколько не мешают ему «смело утверждать», что уже сейчас «православная диаспора во всем мире находится под юрисдикцией Вселенского патриархата». При этом он не говорит, с какого времени это так, и в чем эта юрисдикция проявляется '10.

О решениях, принятых Межправославной комиссией в Женеве, высказались на настоящий момент Константинопольская, Александрийская, Русская и Румынская патриархии, Греческая и Польская Церкви.

Речь идет о «комплексном каноническом вопросе», а «найденные решения» de facto «есть выражение новой концепции канонического предания». Она, по мнению Греческой Церкви, «основана на неправильной, односторонней, если не произвольной, интерпретации святых канонов». В греческом послании также ставится вопрос, который, действительно, касается самой сути проблемы. Идет ли в данном случае речь только об «упорядочении диаспоры» или же вообще об отношениях равноправных поместных Церквей между собой и со Вселенским престолом?

В первом случае, говорится затем, решение состоит в применении «истинного канонического предания», а во втором «решение действительно трудно найти», потому что проблема диаспоры служит для того, чтобы «косвенно поставить под вопрос освященное каноническое устройство Православной Церкви» 11.

Русская Церковь считает, что вопрос диаспоры угрожает единству Православия. Оно по своей сущности и историческому возникновению «не несло и не должно нести тех тяжелых последствий и осложнений, которые возникли из-за необоснованных и односторонних претензий Константинопольской патриархии» 12.

Константинопольская Церковь остается верной «папистическим стремлениям», выраженным в документе, который обеспечил ей консенсус подписей в Шамбези. Она, прежде всего, ситуацию в диаспоре оценивает как «исключительную по своей ненормальности», не уточняя, в чем заключается эта ненормальность, и предъявляет права на «универсальную юрисдикцию» над православными во всем мире. Другими словами, старается расширить свою власть на «плоды миссии других Церквей», хотя Второе правило II Вселенского Собора это категорически запрещает.

Право на власть над всей православной диаспорой митрополит Дамаскин основывает на 28-м правиле IV Вселенского Собора (451 г.). Между тем, как поясняют еще старые толкователи канона (Аристин, Зонара и Валсамон) и последующие канонисты (ср. Раллис и Потлис, Синтагма), 28-е Халкидонское правило ни в коем случае не дает Константинополю «универсальной юрисдикции». Оно относится исключительно к «древним областям» Понта, Азии и Тракии. Вся история православной миссии в новое время, пишет Сергей Троицкий, доказывает, что Константинопольская Церковь до избрания в 1922 году патриарха Мелетия IV не видела в 28-м Халкидонском правиле никакой своей исключительной привилегии 13. Более того, причины, которые привели к возвышению столичного (т. е. Константинопольского. М. Р.) епископа вообще более не существуют» 14.

Позиции Румынской, Польской и Антиохийской Церквей не соответствуют константинопольским стремлениям. Румынская Церковь считает, что каждая автокефальная Церковь имеет право заботиться «о собственной диаспоре», и что это есть «естественное выражение равенства в правах Православных автокефальных Церквей, невзирая на их величину, древность или место в диптихах». Это право основывается на «евангельском духе» и «канонической традиции». Сегодняшняя православная диаспора состоит из различных групп, но ее единство не проявляется, по мнению румынской стороны, только «существованием одного епископа», но, главным образом, «общением и братским сотрудничеством разных епископов и общин» 15. В духе апостольских слов: хлЬбъ, который преломляемъ, не есть ли приобщенiе Тела Христова? Или: и они постоянно пребывали въ ученш Апостоловъ, въ общенiи и преломленiи хлЬба и въ молитвахъ 16.

Польская Церковь также утверждает, что «каждая Церковь-мать имеет право заботиться о своей диаспоре».

Русская позиция в отношении канонов не оставляет никаких недоумений: «...святой и великий Всеправославный Собор поясняет, что ни одна из святых Православных (автокефальных) Церквей не имеет особой юрисдикции, эксклюзивной и универсальной над всей диаспорой» 17.

Между прочим, митрополит Женевский Дамаскин, как глашатай проекта «папского трона» на Босфоре (или где-то в другом месте?), утверждает в своем рапорте, что «национальный и миссионерский критерий материнства противоречит каноническому критерию», сознательно не замечая, что миссионерское (и национальное) материнство древнее «канонических правил Византийской империи». Поэтому, например, и сегодня Африка считается особенно тесно связанной с Александрией.

Для Константинополя, также «нежелательно и неприемлемо» продолжать «разделения по национальным, расовым или языковым признакам». Константинопольская Церковь выступает против образования «сейчас или в далеком будущем» «антиканонических форм администрации» новых автономных или автокефальных Церквей в диаспоре, где для этого существуют условия, как это предлагают Антиохийская или Московская патриархии.

Почему? Все это может повредить «описанному ходу» восстановления нормального порядка в диаспоре, но нормального в соответствии с замыслом приверженца и протогониста теории «восточного папизма». Поэтому женевский митрополит из имеющегося в его распоряжении материала выводит минимальные предпосылки для дальнейшей работы по подготовке Великого Собора:

1) Оставить в стороне, хотя бы временно, вопрос канонических претензий Вселенского патриархата сразу предъявить свои исключительные права на православную диаспору. [...] С другой стороны, избегать, хотя бы временно, оспаривания, прямого или косвенного, этих прав...

2) Преодолеть критерий национального или миссионерского материнства [...].

3) Избегать обязательства в ближайшее время давать [...] самоуправление, или автономию, или даже автокефалию... 18

Митрополит Дамаскин не упускает возможности заявить, что Константинополь имеет «исключительные канонические права» на диаспору, несмотря на то, что ему известны возможные трудности, связанные с проведением константинопольской линии.

Здесь, возможно, нужно вспомнить поход Константинопольской Церкви на православную диаспору в тридцатых годах этого века. Творцом этого захватнического плана был патриарх Мелетий Метаксакис, впоследствии глава Александрийской Церкви. Мелетий решил подчинить древнему Константинопольскому престолу греческую диаспору, а затем - сделать то же самое с другими православными народами. Первым шагом на этом пути было назначение, 5 апреля 1922 года, экзарха для всей Западной и Центральной Европы с «апокалипсическим титулом» митрополита Фиатирского 19. Очень скоро он подчинил себе епископа Русской Церкви в Финляндии, русской епархии в Эстонии и т. д. Во время его наследника вся «варварская Европа» была поделена на шесть подчиненных Константинополю областей. Григорий даже покушался устранить с престола Русской Церкви патриарха Тихона, упразднить Московскую патриархию и снова вернуть ее под покровительство Константинополя 20.

То, что не удалось Григорию с Тихоном, из-за протеста других первоиерархов и даже архиепископа Кентерберийского, удалось патриарху Фотию II. Фотий одним агрессивным обманным маневром подчинил своей власти диаспору «несчастной порабощенной Русской Церкви» в Западной Европе, и ее назначенного Московской патриархией управителя митрополита Евлогия. Евлогиева судьба легко может стать судьбой многих епископов поместных Церквей, причем не только в европейской части православной диаспоры, где снова витает папистический и агрессивный дух Мелетия. Фотий и Мелетий, последний уже в качестве Александрийского патриарха, совместно действовали в целях подчинения Константинополю всей православной диаспоры. Одно послание Фотия Сербскому патриарху Варнаве от 10 мая 1931 года, равно как и некоторые другие примеры официальной переписки тогдашних предстоятелей Константинополя и Александрии, как нельзя лучше иллюстрирует эту церковнополитическую идеологию Константинополской патриархии, рожденную после 1 Мировой войны и больших перемен на политической карте мира. «Вашему Блаженству и дорогой сестре Сербской Церкви, - пишет патриарх Фотий Сербскому патриарху, - известна общая точка зрения нашего патриаршего Вселенского престола в вопросе каноническоцерковного положения православных церковных общин и колоний, которые находятся вне границ поместных автокефальных Церквей, т. е. всех тех церковных организаций, какой бы они ни были народности, которые, на основе канонического порядка, введенного в интересах установления гармонических отношений между Церквами-сестрами, должны быть, с церковной точки зрения, подведены под юрисцикцию нашего преславного патриаршего престола, каковой, единственный и исключительный, на основе св. канонов и в целях всеобщей гармонии должен исполнять обязанность церковной защиты и заботиться о православных христианах, находящихся вне границ Православных автокефальных Церквей...» 21

В одной ноте Константинопольской патриархии Сербской Церкви от 7 декабря 1933, всякое «вмешательство Сербской Церкви в церковные дела в Венгрии считается антиканоничным» и, согласно 2-му правилу II Вселенского собора, «нарушающим границы».

Теория Мелетия, как и теория «восточного папизма» снова находится в центре событий в Православной Церкви. Сущность теории «восточного папизма» состоит в предоставлении Константинопольскому патриарху больших прав, нежели предписывают ему каноны, чтобы его «уравнять в правах с римским папой» 22. Константинополь снова, открытым текстом, основывает это свое право, причем право «исключительное», на канонах (2-й канон Второго, 8-й канон Третьего, 9-й, 17-й и 18-й каноны Четвертого Вселенского Соборов). Речь идет о канонах, принятых на Соборах 381, 431 и 451 годов. И сегодня справедлив вопрос, поставленный Троицким в тридцатые годы, когда он писал свое каноническое исследование. Если бы упомянутые каноны действительно имели тот смысл, который придает им Константинополь, почему эта теория появилась только в последние два десятилетия (между двух мировых войн. - М. Р), и почему юрисдикцию в православной диаспоре имели до сих пор и другие Церкви? 23

Все упомянутые каноны не дают Константинопольскому епископу прав больших, чем первенство чести, как епископу Второго или Нового Рима. В 39-м правиле Карфагенского Собора (419 г.) ясно сказано: «да не называется епископ первой кафедры экзархом иереев, или верховным иереем, или чем-то подобным, но только епископом первой кафедры». Такое решение принято ради обуздания «суеты и гордости», и потому, что ни один епископ не «получил большей благодати от Бога, чем получили остальные епископы» 24.

Кто же поддерживает Константинопольскую патриархию в ее претензиях определять, наперекор канонам, правовое положение диаспоры?

Наибольшую поддержку Константинополь получает сейчас от Александрийского патриархата. Александрия считает, что православная диаспора принадлежит Константинопольской Церкви, «исключая ту, которая возникла как результат миссии». Александрийская патриархия также выступает против создания новых автокефальных Церквей в Америке, Австралии и Европе. «Эти географические территории принадлежат, в церковном отношении, Вселенскому патриархату, и должны быть сохранены за ним» - говорится в предложении Александрии. Неясно, как может кто-то сохранить права на большие географические территории, при этом не присваивая чужую миссию, на которую имели право автокефальные Церкви.

Греческая Церковь, вопреки своему вполне правильному пониманию проблемы в целом, склоняется к решению, удовлетворяющему Константинополь. Согласно греческому предложению, на больших территориях (Европа, Америка, Австралия) или на государственных территориях (Великобритания, Германия) применялся бы принцип «первенства чести», или «прерогатива престола», при уважении национальных особенностей на уровне епархии и прихода (бросается в глаза сходство с моделью из диссертации Далдаса).

Во Франции стремления Константинополя поддерживают в первую очередь «Православное братство Западной Европы» и франкоязычные экуменисты. Согласно сообщению сербского епископа в Париже, «Православное братство Западной Европы» видит в сотрудничестве с Константинополем шанс стать «ведущим фактором» в формировании чего-то похожего на местную Церковь под «опекой» Константинополя. В то же время это было бы удобным случаем, чтобы подчинить «непокорные факторы» других поместных Церквей, которые не одобряют подчеркнутый экуменизм этого братства и константинопольских епископов на территории Европейского Сообщества 25.

И «Православное братство Западной Европы», и константинопольские епископы, и другие экуменисты получают неограниченную поддержку Ватикана, подчеркивает в своем сообщении епископ Дамаскин. Когда идет речь о возможном влиянии Ватикана на отдельных епископов поместных Православных Церквей, и вообще на православных богословов, надо обратить внимание на деятельность Римокатолического комитета по культурному сотрудничеству, который непосредственно зависит от Ватикана. Комитет ежегодно выделяет сорок стипендий православным студентам, которых их Церкви официально посылают, в соответствии с их специальностями, в римокатолические институты Западной Европы. Стипендию этого Комитета получил и упомянутый докторант Николаос Далдас, а его диссертация подготовлена в рамках Европейской межуниверситетской программы по каноническому праву Эразмус-Грацианус. Другая диссертация, подготовленная в рамках этой программы, также носит актуальное название: «Вселенская Константинопольская патриархия, автокефальные Церкви Кипра и Греции и монашеская республика Святой Горы в Объединенной Европе», а защитил ее в Парижском Университете Григорий Папатомас. Одним из первых степендиатов этого Комитета был также нынешний Константинопольский патриарх, а докторскую диссертацию по каноническому праву он подготовил в Грегорианском институте в Риме.

Создание Комиссии Православных Церквей в Германии на первом «пленарном заседании» епископов Православных Церквей в этой стране (Бонн, 20 сент. 1994), также было предпринято в рамках плана организации православной диаспоры согласно замыслу Константинополя. Собрание, впрочем, опровергло существовавшее доселе мнение об исключительно греческом характере Православия в Германии, где Константинопольская Церковь имеет 350 000 верующих, затем следует Сербская с 180 000, и румынская Церковь с 100 000 верующими.

На стороне Константинополя, как это было и во времена Мелетия, Григория и Фотия, выступают также отдельные ученые греческие богословы (например, д-р Власиос Фидас с Богословского факультета в Афинах), которые считают, что Константинопольская Церковь имеет право в других автокефальных Церквах основывать свои ставропигиальные монастыри и, в качестве последней инстанции, рассматривать жалобы архиереев любой поместной Церкви 26.

Агрессивную и централистскую политику Константинопольской Церкви подогревает, если не является ее главным вдохновителем, и сам папа. Римскому епископу, этому «живущему на земле Христу» (по выражению хорватского бискупа Иосифа Царевича), «чья власть не имеет числа, не имеет меры, не имеет границ; что делает папа, делает Бог», как еще в XIV веке писал Алваро Пелайо 27, хотелось бы, чтобы на Востоке существовал «папа», над которым бы он, как духовный глава Древнего или Первого Рима имел бы каноническое право первенства. Нескрываемо также желание Запада найти в Православной Церкви одну личность, с которой было бы легче вести переговоры на пути осуществления собственных целей. Быть может, действительно, патриарх Варфоломей, как римский докторант, и есть такая подходящая личность. Но такая личность должна была бы вначале выполнить одно существенное условие - получить власть над православной диаспорой на территории Европейского Сообщества и западных военных союзов, и этим, естественно, подорвать сам фундамент православного мира.

Константинопольская Церковь, потерявшая «свое древнее значение» и «свой древний блеск» 28, давно лишившаяся внешней миссии, своей актуальной политикой как бы всеми силами старается показать, что она недостойна «своего звания и своего назначения, как первостепенная по чести и по заслугам Церковь», о которых так заботился патриарх Димитрий 1 29. Его наследник - совсем другая личность. Решив идти в ногу с «измениями и запросами, с которыми мы сталкиваемся в конце тысячелетия», патриарх Варфоломей не проявляет достаточно такта, когда посягает на власть, ему не принадлежащую. В его патриаршем служении есть примесь светской власти, как будто он не знает слов Господа: кто возвышаетъ себя, тотъ униженъ будетъ; а кто унижаетъ себя, тотъ возвысится 30". Многих испугало, или, точнее сказать, привело в замешательство недавнее исключение их диптихов иерусалимского патриарха, или введение нового наказания, акинонисиаса (непричащения) для непокорных святогорских монахов. Превышение Варфоломеем его власти как правящего епископа афонского монашеского сообщества, нарушившее многовековую внутреннюю автономию Афона, привело к серьезному кризису во взаимоотношениях в начале прошлого года. Решение прекратить неповиновение монахов-зилотов (особенно в монастыре Эсфигмен), которые уже три десятилетия не поминают за богослужениями Константинопольского патриарха как правящего архиерея, отрицая его власть из-за сближения, начиная с Афиногора .1, с Ватиканом, является индикатором гораздо более глубоких нестроений и извращений в Православной Церкви. Все это, между тем, вполне соответствует ведущей роли Константинопольской Церкви в Православии, как ее понимает патриарх Варфоломей и его менторы на Западе, да и с самим Варфоломеевым пониманием роли патриарха.

Новый предстоятель в Фанаре не понимает, насколько велика опасность шагов, предпринимаемых им неканонично и энергично, подобно его предшественникам периода между двумя Мировыми войнами. «Стремление Константинопольской Церкви подчинить себе всю диаспору, - писал в шестидесятые годы Троицкий, - вызвана не ее заботой о положении этой диаспоры и успехах православной миссии, но ее эгоистическими стремлениями, потому что она хочет таким способом возместить убытки, понесенные вследствие политических обстоятельств» 31. Сегодня, после падения коммунизма, когда многие сестринские Церкви заново обрели большую свободу вероисповедания, при наличии, однако, глубоких пережитков атеистического насилия и изоляции, Константинопольская Церковь двинулась в новый поход, как будто бы долго к этому готовилась. Не брезгуя никакими средствами для достижения своей цели, вплоть до союза с иноверными государствами. Многие шаги, совершаемые преемником Константинопольского престола, почти что равны ереси. Какова цель открытия Бюро Константинопольской (этим словом информационные агенства заменяют слово Православной) Церкви при резиденции Европейского Сообщества в Брюсселе? Чтобы Православная Церковь «вместе с другими европейскими христианскими церквами приняла участие в европейском строительстве», чтобы она помогала «в поисках Европейского союза, который, прежде всего, должен быть союзом человеческих существ», - говорит архимандрит Эммануил Адамекис, шеф Бюро. А другая сторона, в лице Жака Делора, согласно газете «Libre Belgique» также куртуазно подчеркнула важность «присутствия Православия в рамках Европы» 32. Какой Европы, или, точнее, чьей Европы? Архимандрит Адамекис сознательно закрывает глаза на то, что это германо-романская Европа, римокатолическо-протестантская Европа. Он восторгается созданием единой Европы, где есть место только для извращенного православия, для «пародии на Православие», если воспользоваться точным выражением известного иконописца Фотия Кондогула 33.

Церковь должна перерождать мир, а не быть политическим партнером. Константинопольская Церковь и ее глава хотят быть политическим партнером и выступать от имени Православной Церкви. Вероятно, поэтому в журнале «Политика» появилась статья «Открытие Бюро Православной Церкви». Брюссельское Бюро - типичный пример секуляризации, страха не попасть в ногу с глобальными политическими переменами, искажение православности; а, может быть, также недостаток понимания, какую духовную силу имеет Православная Церковь. Патриарх Варфоломей и Церковь, на престоле которой он находится, просто спешат навстречу тем, кто хочет уничтожить силу Православия.

Нет ли задней мысли однажды перенести церковно-канонический, исторический центр Константинопольской Церкви, - как материЦеркви, чьим идеалом некогда был «ряд автокефальных Церквей», связанных организацией и верой, подтверженной на семи Вселенских Соборах» 34 в Брюссель? Не является ли открытие Бюро трамплином для этого?

Возникает впечатление, что нас все больше возвеличивают, когда мы ведем себя угодливо, пренебрегая и жертвуя православной духовностью - этой неизмеримой силой, которая мешает как Ватикану, так и другим возглавителям установления нового мирового порядка.

Проблема диаспоры - болезненный вопрос и для Сербской Церкви. Поэтому она, как «благодарная дочь Вселенской патриархии» (Димитрий 1) не может и не смеет остаться сторонним наблюдателем происходящего. Священный Синод Сербской Церкви в ноябре прошлого года, после годичного промедления, рассмотрел участие Сербской церковной делегации в Шамбези и отозвал подписи своих представителей. Нашей Церкви уже высказан упрек за неуважение к этим подписям. Настояния Константинополя не могут быть оправданы ни канонически, ни интересами «установления гармонических отношений между Церквами-сестрами», как писал Фотий II патриарху Варнаве, ни мотивом целесообразности, как принято сегодня говорить. «Мы не должны следовать ошибкам», согласно 1-му правилу Василия Великого, но должны занимать во всем собственную отчетливую и ясную позицию. ... Тревожность положения подчеркивает и епископ РашскоПризренский Артемий: «Если не предпринять ничего, чтобы пресечь зло в корне, легко видеть, что скоро у нас в Православной Церкви будет новый раскол». Это опасение он разделяет с Русской и Антиохийской Церквами. Владыка Артемий не спорит, что Константинопольскому престолу надо помочь, «потому что он много страдал», однако «не потаканием его папистическим претензиям» 35.

Вопрос диаспоры и предоставления автокефалии сознательно поставлены так, чтобы «изменить установленный и общепризнанный способ пасторского окормления [...] и управления во всей Православной Церкви». Нарушение канонического порядка «означает хаос и путаницу в Церкви» (митрополит Загреб-Люблянский и всей Италии Иоанн).

Будущий Всеправославный Собор должен иметь в виду «актуальную и конкретную фазу в жизни диаспоры». Окончательное решение этого вопроса требует всеправославного консенсуса. Такого консенсуса достигнуть нелегко, особенно если Константинопольская Церковь, подстрекаемая политической и финансовой поддержкой католическо-протестантской Европы, как самой надежной опорой, будет упорствовать в своих претензиях. Однако, если усилится осознание совместной ответственности Православных автокефальных Церквей, если будет больше согласия в отношения совместной заботы о православном рассеянии и совместном православном свидетельстве вне традиционных границ, как то предлагает Румынская Церковь, мы будем ближе к столь важному консенсусу по вопросу будущности Восточной Кафолической Церкви. Ибо апостолы, как преемники Христа, единственного субъекта церковной власти ", передали свою власть не одному лицу, а всем своим преемникам-епископам вместе. Поэтому и Иоанн Зонара говорит, что 34-е апостольское правило «желает, чтобы епископы были единодушно связаны союзом любви».