Влияние христианства на перемену нравственно-религиозной жизни русского народа. Понятно, что обрядовое благочестие не могло сдержать особенно сильных проявлению грубых страстей удельного времени. Это было тяжелое время усобиц; опустошительные войны шли из года в год то там, то здесь. Князь, строивший в своем городе церкви и монастыри, подававший милостыню, прославляемый летописцем, как князь благочестивый, грабил и жег церкви и монастыри в чужом уделе, истреблял чужих смердов и их животы, и потом на счет чужого добра и чужих, православных же, святынь украшал свои святыни. То же самое делали жители одного края с жителями другого. Видим множество жестокостей, в роде ослепления Василька, братоубийства между князьями рязанскими, убиения князя Игоря киевлянами, Андрея Боголюбского его дружинниками, ослепления Ростиславичей владимирцами. В религии, в крестном целовании было единственное ручательство мира и безопасности, но под влиянием страстей и это ручательство оказалось не крепким; встречаем примеры грубого презрения к клятве. Нарушив клятву, данную великому князю Изяславу II, Владимирко Галицкий с насмешкой сказал его послам, указывая на крест, который целовал: "Что мне сделает этот маленький крестик?" и после этого отправился к вечерне. Видим имел большее уважение к духовенству, но и это уважение было тоже не прочно. Ростислав, брат Мономаха, убил святого инока Григория за обличение. Великий князь Святополк тоже за обличение мучил печерского игумена Иоанна, а между тем этот князь славился своим уважением к Печерскому монастырю. Сын его Мстислав замучил иноков того же монастыря Феодора и Василия, услыхав, будто они нашли клад и не хотят отдать ему своей находки.

При всем том в жизни общества нельзя не замечать и христианского влияния. И древние летописи, и проповедь духовенства, и речи князей - все говорят о мире, о соединении, осуждают современную рознь и безурядицу во имя высших, нравственных начал. Речи эти не всегда переходили в дело, но важно и то, что они существовали; видно, что общество было все-таки христианское. Пастырям церкви нередко и на самом деле удавалось останавливать кровопролитие. Под влиянием церкви является между князьями нечто похожее на мир Божий, который видим в это же время среди усобиц западного феодализма: по воскресеньям не делали приступов к городам; Мономах прекращал войну перед великим постом. Вместо древнего долга мстить за свою обиду и богатырского стремления везде честь свою взять, некоторые князья усваивают себе другие, высшие правила - прощать обиды, смиряться перед соперником, чтобы не проливать крови христианской. Мономах уступает великокняжеский престол другому, чтобы избежать кровопролития, всю жизнь свою разбирает ссоры князей и мирит их. Сын его Мстислав не хочет воевать с Олегом Рязанским, даже ходатайствует за него перед своим отцом, а этот Олег убил его брата, хотел отнять удел у него самого. По этому случаю Мономах написал замечательное по своему теплому христианскому чувству послание к Олегу, вызывая его на мир и прощая ему все.

В семейной жизни церковь старалась прежде всего проводить правильные понятия о браке. Из правила митрополита Иоанна узнаем, что в простом народе думали, будто брачный обряд существует только у князей и бояр. Устав Ярослава назначил пеню с двоеженца. Из вопросов Кирика видим, что языческая невоздержанность и сожительство с женами без благословения церковного не исчезли еще и в высших классах. Церковь старалась ограничить свободу разводов по смыслу канонических постановлений, допуская послабление только в том случае, когда муж оставлял жену или жена мужа для пострижения в монашество; остающейся в миру половине дозволялось вступать в новый брак. В отношениях полов господствовала чувственная грубость, что унижало даже самый брак и вызывало противоположную крайность - развитие крайне аскетических воззрений на брак и на женщину. Второй брак допускался только из снисхождения к немощам природы, а третий считался уже блудом; священнику, благословившему такой брак, правило митрополита Иоанна назначило извержение из сана. Женщина трактовалась, как причина соблазнов и существо нечистое. Кирик сомневался, можно ли служить в ризах, в которые вшита заплата от женской одежды. В грамотном обществе ходили разные бранчивые заметки о женской злобе, которые потом разрослись в огромные статьи.

Остатки язычества. Вооружаясь против нравственных настроений общества, церковь должна была в то же время с особенной настойчивостью бороться против даже прямых остатков язычества. Это было время еще самого грубого двоеверия в народе. Многие по старой памяти ходили молиться под овины, к священным деревам, озерам и кладезям, сходились на языческие игрища и проч. Не забыты еще были и древние мифы; в "Слове о полку Игореве" говорится и о ветрах - Стрибожьих внуках, и о Дажьбоге, и о Хорее, которому прерыскивал путь волкодлак (оборотень) Всеслав полоцкий, и о Бояне - внуке Волоса, и о мифической силе стихий, к которым плачущая Ярославна (супруга Игоря) обращается, как к божествам, с воззванием: "почто господине?.." Мы видели, как сильны еще были волхвы. Сам летописец разделяет народную веру в их силу, только, сообразно с новыми понятиями, приписывает эту силу дьяволу. О Всеславе полоцком он рассказывает, что мать "родила его от волхвования с язвой на голове, и волхвы сказали: навяжи на эту язву на уз, который пусть носит до смерти; Всеслав точно носит его до сих пор, от того он так и кровожаден." В другом месте летописец уверяет, что волхвования особенно бывают от женщин, повторяя языческие понятия о ведьмах. Церковь преследовала полуязыческие народные игрища и волхвов, но ее меры не могли проникнуть в недоступные недра семьи, где главным образом и хранилась языческая старина. Тут по-старому краяли (резали) хлеб, сыр и мед Роду и Рожаницам, молились домашнему очагу, употребляли разные заговоры и чародейные средства; приметы, обряды и поверья окружали всю домашнюю жизнь, так что проповедники прямо обличали народ в язычестве.

Примеры благочестия в жизни русских князей и пастырей церкви. При слабом усвоении христианства в народной массе не удивительно, что примеры истинно христианской жизни за описываемое время известны нам преимущественно между высшими классами и духовенством. Восходящее солнце озарило еще только вершины - низменности лежали в прежнем мраке. Первый пример нравственного возрождения под влиянием христианской веры представляет нам сам Владимир. Из удалого вождя дружины, чуждого земле, какими были и он, и все прежние князья, он стал первым земским князем нарядником*, который думал с дружиной, епископами и старцами "о строи земляном," который и воевал уже не из одной беззаветной богатырской удали, а для защиты своей страны, стал "красным солнышком" народа. Его широкая натура, которая вела его прежде к излишествам языческого разгула, теперь проявлялась в необыкновенном благодушии и ласковости, о которых говорят и летопись, и старые былины. Это был ласковый князь, у которого весьма был радушный прием и привет, добрый кормилец нищих, покровитель слабых. Бедняк смело шел на его княжеский двор и брал кушанье, питье и деньги. Этого мало: "дряхлые и больные, сказал князь, не могут доходить до моего двора," и велел всякие припасы развозить для них по городу. В праздники он ставил трапезы себе с дружиной, духовенству и нищим. В своем церковном уставе, как мы видели, он тоже позаботился о богадельнях и больницах. 15 июля 1015 года умер добрый князь и плакали по нему все, знатные и убогие. Мощи его положены были в Десятинной церкви. По следам Владимира пошли дети его, - второе христианское поколение русских князей, - мученики Борис и Глеб, Мстислав, Ярослав с супругой Ириной, в иночестве Анной, первой инокиней из русских княгинь. Следующие поколения русских князей выставили из своей среды несколько святых, прославленных церковью, каковы были: сын Ярослава Владимир Новгородский - строитель новгородской Софии, просветитель Мурома Константин с чадами, сын благочестивого Мономаха Мстислав, сын Мстислава Всеволод Псковский, черниговские Игорь Ольгович и Святослав Давидович - в иночестве Николай Святоша, Ростислав Смоленский, Андрей Боголюбский, Петр и Феврония Муромские и другие. Между княгинями, кроме св. Ольги, Февронии и Ирины, прославились святостью Анна, сестра Мономаха, подвизавшаяся в киевском Андреевском монастыре, и Евфросиния, дочь Святослава Полоцкого, основавшая монастырь в Полоцке, под старость путешествовавшая в Иерусалим и там скончавшаяся (1173).

Из русских митрополитов причислены к лику святых Михаил, Илларион, Иоанн II, Ефрем и Константин; из епископов: ростовские - Феодор, Леонтий, Исаия, владимирский Симон, туровский Кирилл. Особенно много видим в лике святых новогородских владык, таковы: епископы Иоаким, Лука Жидята, Никита чудотворец, известные Нифонт и Аркадий, Иоанн, участвовавший в чуде Знамения Богородицы; слава о его святости и чудесах над бесами послужила поводом к составлению сказания о поездке его в Иерусалим на бесе.

Монашество. Но главным средоточием святой жизни были монастыри. За стенами монастыря грубым страстям давался полный простор; в монастыре был совершенно другой мир, где дух господствовал над плотью, мир дивных сказаний об иноческих подвигах, видениях, чудесах, сверхъестественной помощи в борьбе с бесовской силой. Подвиги монахов - богатырей духа - были поразительнее всех прежних подвигов богатырей физической силы, сияли, как выражался святитель Кирилл туровский, выше мирской власти. Этим объясняется стремление в монастырь всех лучших людей времени, стремление по крайней мере хоть перед смертью облечься в иноческий образ, которое церковь должна была даже сдерживать. Игумен Поликарп с трудом уговорил отказаться от пострижения великого князя Ростислава, представляя ему, что князьям Бог повелел жить в миру, творить суд и правду и соблюдать данную присягу. Умирая без пострижения, Ростислав горько жаловался на то, что его удержали от монашества. Некоторые поучения старались внушать, что не спасут человека один пост и черные ризы, когда он имеет злобу и неправду делает. Монастыри стали появляться у нас с самого начала христианства в Киеве и Новгороде. "Много монастырей, - говорит летописец, - поставлено от князей и бояр, но не таковы они, как те, которые поставлены слезами, постом и бдением." Таким монастырем, какой был нужен для юного христианского общества, со времен Ярослава и Изяслава явился монастырь Киево-Печерский, основанный Антонием и Феодосием.

Преподобные Антоний и Феодосий. Преподобный Антоний был родом из Любеча. Пострижение свое он получил на Афоне, куда отправился для удовлетворения своего стремления к иноческому совершенству. Игумен монастыря, в котором он подвизался, понял, какую пользу его подвиги могут принести в России, и сказал ему: "Иди опять на Русь, и да будет на тебе благословение Святой Горы, ибо от тебя имеют произойти многие черноризцы." Антоний пришел в Киев, обошел все монастыри, но ни в одном не нашел такой строгой жизни, к какой привык на Афоне, и в 1051 году поселился в пещере недалеко от города. Скоро узнали о подвижнике люди, стали приходить за благословением, а некоторые просились к нему на сожительство. Первый поселился в его пещере пресвитер Никон, постригавший потом всех, кого принимал Антоний. За ним пришел Феодосий.

Преподобный Феодосий был родом из Василева, но всю молодость провел в Курске, куда переселился с родителями. Еще 14 лет он лишился отца и попал в руки матери, одной из тех матерей, которые любят деспотически. Мальчик рано выучился грамоте, стал читать книги, увлекся мыслями в иной мир и предался аскетическим подвигам. Домашняя жизнь не представляла удобств для этих подвигов, против которых сильно протестовала любовь матери, и Феодосий бежал из дома с прохожими паломниками, увлеченный их рассказами о святых местах. Мать воротила его с дороги и день после этого держала в оковах. Через несколько времени Феодосий снова бежал от нее в соседний город, где приютился у священника и пек просфоры для церкви; но мать нашла его и здесь и опять воротила домой. Она бранила его за то, что он отдавал свое платье нищим и хотел ходить в рубище; однажды увидала на нем вериги, которые резали его тело до крови, с сердцем сорвала их и больно его побила. Препятствия только усиливали аскетическую настроенность юноши; у него не выходили из ума слова Спасителя: "иже любит отца или матеро паче Мене, несть Мене достоин." Он в третий раз бежал из дома и явился в Киев, чтобы поступить в один из монастырей. Нигде не приняли нищего скитальца, который не мог дать за себя вклада. Наконец он нашел себе убежище по сердцу, пещеру Антония. Антоний (в 1052 г.) его принял и велел Никону постричь его. Через 4 года мать и здесь нашла Феодосия, но не могла уже воротить его домой. Желая умереть вблизи сына, она сама постриглась в женской обители святого Николая на Аскольдовой могиле. Братья Антониевой пещеры подвизались в строгом посте и трудах. Феодосиий трудился не только за себя, но и за других, делая часть их работы; в знойные ночи он выходил обнаженный на болото; комары мириадами впивались в его тело, а он спокойно прял волну и целую ночь пел Псалтирь.

Одним из самых ранних пришельцев в пещеру Антония был Моисей Угрин, слуга святого князя Бориса, уцелевший после резни на реке Альте. Во время нашествия Болеслава на Русь он попался в плен к полякам и достался одной панне, которая 6 лет мучила его, склоняя на любовь. Он тайно от нее успел постричься от одного странствующего инока. Измученный истязаниями и оскопленный злой госпожой, по освобождении от нее он провел остаток жизни в пещере Антония. При великом князе Изяславе явились к Антонию один знатный дружинник князя скопец Ефрем и сын другого дружинника, Варлаам. Скоро в пещерной общине произошли важные перемены. Никон удалился в Тмуторокань, где основал новую обитель. Ефрем уехал в Царьград, где стал заниматься списыванием книг для России. Потом и сам Антоний удалился в затвор на соседнюю гору, поставив игуменом Варлаама. Он жил в затворе до самой кончины (в 1073 году), только изредка принимая участие в делах обители. В игуменство Варлаама братья выпросили у князя Изяслава всю гору над пещерой, построили на ней, вместо прежней пещерной церкви, новую деревянную церковь во имя Успения Божией Матери, поставили келии, оградили все тыном и таким образом с 1062 года открыли Печерский монастырь, пошедший, по замечанию летописца, от благословения святой горы. После Варлаама игуменом (в том же году) сделался преподобный Феодосий.

Устройство Киево-Печерского монастыря. С самого же начала своего игуменства преподобный Феодосии принялся за устроение монастыря. Число братии возросло до 100, и он позаботился введением между ними общежития. По его просьбе, Ефрем прислал из Царьграда устав Студийского монастыря, который и был положен в основание жизни в Печерском монастыре. Святой игумен принимал живейшее участие в спасении каждого брата, давал каждому спасительные советы, поучал братию в церкви; свои поучения говорил он тихо, с мольбой; во время обличительной речи из глаз его текли слезы. Он часто обходил келии, чтобы узнать, нет ли у кого, сверх общих, своих вещей, пищи или одежды, и все подобное предавал огню.

Даже ночью неусыпный игумен, ходя по монастырю, слушал у дверей келий, что делает каждый брат, и если слышал праздную беседу сошедшихся монахов, то ударял в дверь жезлом, а наутро обличал виновных. В положенное время ворота обители запирали и никого не пускали ни в монастырь, ни из монастыря. Вратарь однажды не пустил в монастырь самого великого князя. Первыми добродетелями иноческой дисциплины были послушание и смирение. Вся жизнь иноков проходила в долгих церковных службах и тяжких трудах. Пища была скудная и малопитательная, да и ее многие вкушали в самом малом количестве и через день. О материальном обеспечении монастыря не заботились ни игумен, ни братия, твердо веруя, что Питающий птиц небесных пропитает и Своих рабов; случалось, что с вечера не знали, чем будут питаться завтра; при всем том монастырь на последние средства помогал нищим. Когда обитель несколько обогатилась, Феодосий отчислил на бедных десятую часть ее доходов и устроил особый двор, где жили нищие, калеки и больные; кроме того, каждую субботу из монастыря отсылался воз хлебов по тюрьмам.

Феодосий был во всем примером для братии. Никогда не видали его праздным; он носил воду, рубил дрова, работал в пекарне; ел один сухой хлеб и щи без масла; лежа не спал, а только дремал немного сидя и, очнувшись, спешил продолжать свою непрестанную молитву; тела никогда не мыл, кроме лица и рук; одежду носил в заплатах, так что в это нищем старце нельзя было и узнать знаменитого игумена, которого уважал сам великий князь. Раз он возвращался ночью от Изяслава. Возница не знал его и сказал грубо: "Ты, монах, всегда празден, а я постоянно в трудах; ступай на лошадь, а меня пусти в колесницу." Феодосии смиренно послушался и повез слугу. Последний со страхом узнал свою ошибку, когда увидел, как Феодосию кланялись, слезая с коней, встречные бояре, но Феодосий успокоил его и накормил в монастыре. Он часто ходил с наставлениями в дома мирян, своих духовных чад; по ночам иногда ходил в жидовскую часть Киева спорить с евреями, желая или обратить их ко Христу, или потерпеть от них мучение. Бедные, угнетенные в судах, находили в нем заступника, и судьи перерешали дела по просьбе уважаемого игумена. Феодосий имел большой вес у князя Изяслава. Когда Святослав отнял престол у Изяслава, один Печерский монастырь оставался верен изгнанному великому князю. Святослав, однако, терпеливо выслушивал обличения в неправде от преподобного Феодосия и не смел гневаться на него. Однажды Феодосий, придя к князю, застал у него музыку, песни и пляски скоморохов. Святой сел поодаль и со слезами заметил Святославу: "Будет ли так на том свете?" Великий князь велел прекратить игры, и с тех пор они всегда умолкали, когда докладывали о приходе Феодосия. Святослав так уважал святого мужа, что говаривал ему: "Если бы отец мой встал из мертвых, я так не обрадовался бы ему, как твоему приходу." Так же относились к Феодосию многие бояре. Между ними замечателен варяг Шимон, обращенный Феодосием из латинства, известный по своему участию в строении печерской церкви. В 1074 году мая 3-го преставился великий игумен, обещав перед кончиной молиться за монастырь и быть непрестанно духом с братией. Печерское предание приписывает ему и другое обетование: что всякий, положенный в стенах обители, будет помилован от Бога; предание это в старину было предметом общего народного верования.

При игуменах Стефане, Никоне и Иоанне в течение 15 лет производилось строение великой церкви во имя Успения Богоматери, начатое еще при Антоние и Феодосие в 1073 г. и оконченное освящением храма в 1089. Необычайные знамения окружали и строение, и освящение этой главной святыни Киева. Варяг Шимон два раза видел в видении изображение будущей церкви и, явившись к Феодосию, дал ему откровенную свыше меру ее и богатый вклад на построение. Сама Богоматерь послала мастеров из Царьграда и, заплатив им за труды вперед, дала им для храма Свою икону и мощи семи мучеников. Небесная роса указала место для храма, а небесный огонь очистил это место от зарослей. Сами пришли иконописцы из Царьграда, нанятые там преподобными Антонием и Феодосием, спустя уже 10 лет после кончины этих святых. В 1091 г. в великую церковь перенесены из пещеры мощи преподобного Феодосия.

Прославлялась обитель и святыми иконами. Таковы были из сподвижников преподобного Феодосия: святой Исаия Ростовский, святой Стефан - преемник его по игуменству, потом епископ Волынский, провидец Иеремия, помнивший еще крещение Русской земли, нестяжательный Григорий, утопленный князем Ростиславом за обличения, безмездный врач Агапит и другие. Особенным уважением пользовался подвиг затворничества. Кроме преподобного Антония и Моисея Угрина, этим подвигом прославился преподобный Исаакий. Семь лет провел он в пещере в подвигах и в борьбе с бесами и однажды подвергся такому сильному бесовскому искушению, что дошел до потери сознания и телесных сил; нужны были многие годы, чтобы святой подвижник оправился от болезни, но, выздоровевши, он опять ушел в затвор, где и подвизался до смерти. Из иноков, подвизавшихся после Феодосия, замечательны: известные нам Евстратий, Пимен Сухой, Кукша, иконописец Алипий, игумены Стефан, Никон и Поликарп. Из затворников известны особенно: Феофил, 12 лет не видавший солнца в пещере, плакавший день и ночь; он скопил целый сосуд своих слез, а ангел пред его кончиной показал ему еще другой сосуд слез, которые он ронял на пол и которые превратились в благовонное миро; Никита, бывший после епископом в Новгороде; через год своего затвора он подвергнулся искушению человеческой славы - по внушению беса, явившегося ему в виде ангела, перестал молиться, стал читать книги и сделался изумительным учителем, но опытные иноки, заметив, что он знал наизусть весь Ветхий Завет, а Нового не читал, поняли его состояние и молитвою отогнали от него беса; после этого его нужно было снова учить грамоте, потому что он все забыл, что знал. Третий затворник Иоанн (Многострадальный) замечателен своею борьбою против плотской страсти; 3 года он не вкушал пищи по 3 - 7 дней и носил вериги, потом 30 лет провел в пещере, наконец закопал себя в землю по грудь и пробыл так весь великий пост, претерпевая величайшие мучения от жара и судорог во всем теле; огненный змей палил его пламенем и грозил пожрать; в самый день Пасхи молния ударила в змия, он исчез, и страсть навсегда потухла в подвижнике. От тяжелого затворнического подвижничества неопытных иноков в монастыре старались отговаривать и требовали от них общего жития в послушании игумену. Подвигом послушания и смирения особенно прославился князь Николай Святоша, проведший 6 лет искуса в унизительной для князя службе на поварне и привратником, несмотря на то, что против этого сильно восставали его братья, князья черниговские. Достопамятны многие другие иноки: знаменитый отец русской истории летописец Нестор, Прохор лободник, чудесно производивший во время голода хлеб из лободы и соль из золы, подвергшийся за это корыстолюбивой зависти великого князя Святополка; Феодор и Василий, убитые сыном Святополка Мстиславом. Бес в образе Василия сказал князю, что Феодор нашел клад в своей пещере; князь потребовал этого клада себе, но Феодор после долгой борьбы с корыстолюбием дошел до того, что забыл самое место клада; гнев князя поразил обоих подвижников.

Значение Киевской обители. Печерский монастырь мало-помалу сделался образцом для всех других монастырей и получил огромное влияние на религиозность русского народа вообще. Из него аскетическая настроенность распространялась и в обществе; благочестие понималось в тех именно формах, в каких проявлялось оно здесь. По своей славе он считался старейшим между всеми монастырями; в ХII веке игумен его Поликарп получил сан архимандрита. Из Печерской обители брали игуменов в другие монастыри и иерархов для епархий; более 50 человек из ее иноков занимали епископские кафедры; выходцы из нее всюду разносили ее дух, устав, и творения ее подвижников Иакова, Нестора, Симона, Поликарпа. Каждый ее постриженник, где бы ни довелось ему жить, хранил к ней трогательную любовь и старался по крайней мере под старость, перед смертью воротиться в ее стены. Симон Владимирский называет блаженными тех, которые погребаются в священной печерской земле. В письме к иноку печерскому Поликарпу он писал: "Кто не знает красоты церкви владимирской и другой суздальской, которую я выстроил? Сколько городов и сел принадлежат им! По всей земле той собирают десятину, и всем этим владеет наша худость. Но пред Богом скажу тебе, всю эту славу и власть вменил бы я в прах, лишь бы Бог привел мне хоть хворостиною торчать за вратами или сором валяться в монастыре Печерском и быть попираемому людьми." По мере распространения славы своей обитель обогащалась пожертвованиями князей и других благочестивых людей и стала богатейшим монастырем в России. Князь Ярополк Изяславич дал ей три волости, дочь его - 5 сел, Ефрем епископ суздальский - двор в Суздале с церковью и селами. Монастырь получил возможность возводить богатые постройки и совершать дела благотворительности в самых обширных размерах.

Другие замечательные монастыри. Вслед за Киево-Печерским монастырем возникали новые обители во всех русских городах, преимущественно с половины ХII века. В одном Киеве их было до 17; в Переяславле и Чернигове было по 4 монастыря, в Галицком княжестве 3, в Полоцке, по житию святой Ефросинии, значится тоже 3, кроме ее Спасского монастыря, а в Смоленске, по житию святого Авраамия смоленского и по летописи - 5 монастырей. Преподобный Авраамий подвизался к концу ХII и в начале ХIII в. Раздав свое богатство нищим, он несколько времени юродствовал по улицам, потом поступил в монастырь. Здесь, постоянно занимаясь книгами, он дошел до такой мудрости, что сделался любимым учителем и священником всего города. Из зависти к его славе, против него восстало городское духовенство и обвинило его перед епископом в ереси, но он скоро был оправдан своим благочестием и чудесами, и был поставлен игуменом Ризположенского монастыря, который своим мудрым управлением успел довести до высокого духовного совершенства. В юго-западной Руси возникновение обителей стеснялось набегами половцев и усобицами князей. Благочестивые иноки любили уходить для основания монастырей особенно на север, где было более покоя, и где, кроме того, сама природа с своими лесами представляла прекрасные места для монашеских подвигов.

В одном Новгороде было до 20 монастырей, а по всему пространству новгородских владений более 30. Первое место между новгородскими монастырями занимал основанный Ярославом Юрьев монастырь, настоятель которого носил титул архимандрита. За ним более других пользовались уважением Антониев и Хутынский. Первый основан в начале ХI века преподобным Антонием Римлянином, который, удалившись от гонения, воздвигнутого в Риме на православных, приплыл на камне в Новгород и спасался здесь в своем монастыре 40 лет; второй основан в конце ХII века преподобным Варлаамом на пустынном месте в 10 верстах от Новгорода. В Ростовской земле также было довольно монастырей - в Ростове было их 2, в Суздале 4, во Владимире 5, Переяславле, Костроме, Нижнем, Ярославле по одному. Первым монастырем с настоятельством архимандрита был здесь Рождественский владимирский, основанный Всеволодом III в 1192 г. Богатством своим славился монастырь Боголюбов, основанный в 1158 году Андреем Боголюбским. В начале ХIII века супруга Всеволода III Мария создала владимирский Успенский монастырь, в котором и почила вскоре после своего пострижения. В Ризположенском суздальском монастыре (с 1227 г.) спасалась другая княгиня Евфросиния, дочь Михаила Черниговского, прибывшая в Суздаль невестою суздальского князя, но не заставшая его в живых (+ 1250 г.).

Многие из упомянутых монастырей, как и Киево-Печерская лавра, владели недвижимой собственностью и рабами. Так, до нас дошли: грамота великого князя Мстислава Юрьеву монастырю (1128 г.) на село с данью, вирами и продажами; грамота Варлаама Хутынскому монастырю на земли, разные угодья, челядь и село; купчая и духовная Антония Римлянина его монастырю тоже на земли и рабов и другие. Имущества Монастырей, кроме содержания обителей, везде назначались еще на дела благотворительности, которые давали монастырям высокое общественное значение.

Страница сгенерирована за 0.16 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com