Настоящий очерк сношений Иерусалимских патриархов с Русским правительством в первой половине текущего столетия составлен нами на основании дел, хранящихся в архиве Св. Синода и разделяющихся на два отдела: на дела архива Св. Синода и на дела канцелярии обер-прокурора Св. Синода. Кроме того, мы пользовались некоторыми бумагами архимандрита Порфирия Успенского (потом епископа Чигиринского), находящимися в архиве Императорского Православного Палестинского общества.

Характер настоящего очерка тот же, что и предшествующего.

17 декабря 1897 г.

Н. Каптерев.

СНОШЕНИЯ ПАТРИАРХА ПОЛИКАРПА С РУССКИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ.

Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством начались в текущем столетии ¹ по следующему поводу: в 1814 году надворный советник Варваций просил Высочайшего разрешения обратить Троицкую в г. Таганроге церковь в греческий монастырь, с наименованием его иерусалимским Александровским, и «о бытии оному навсегда в зависимости от Гроба Господня, в Иерусалиме обретающагося». Это дело, по Высочайшему повелению, передано было на рассмотрение Св. Синода, который постановил: Троицкую церковь в г. Таганроге исключить из числа епархиальных с тем, чтобы Варваций на свой собственный счет устроил из нее иерусалимский Александровский греческий монастырь, причем иерусалимскому патриарху предоставлялось право назначать в него архимандрита и братию с тем, чтобы они менялись чрез каждые пять лет и чтобы об этих переменах патриарх каждый раз извещал Св. Синод. Государь утвердил эти распо-

¹ Сношения иерусалимских патриархов с нашим правительством с 1782 года окончательно было прекратились. См. нашу книгу: Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством с половины XVI до конца ХVIII столетия. Православный Палестинский Сборник, 43-й выпуск.

511

512

ряжения Синода, и иерусалимский патриарх немедленно прислал во вновь устроенный в Таганроге греческий монастырь архимандрита, двух священников, диакона и двух причетников ¹.

Указанным случаем тогдашний иерусалимский патриарх Поликарп воспользовался, чтобы войти с русским правительством в непосредственные сношения по делам Св. Гроба. Чрез обер-прокурора Св. Синода князя А. Н. Голицына, патриарх Поликарп обратился к самому Государю с грамотою, писанною в Апреле 1815 г., в которой, после приветствия, заявлял: «началом нашего к Твоему Боговенчанному Величеству письма, по примеру божественных отцов наших, да будет благодарность к Богу, в сии смутныя времена явившему всем нам благочестивым и верным христианам величайшаго заступника, пристанище и убежище православных, спасителя и избавителя толиких народов. Опасна и страшна была буря, объявшая пред сим вселенную: демон отвсюду собрал и подвигнул злые духи, дерзнувшие неистово вступить в бой с православием. Богоненавистные устроили всякие ковы к пагубе благочестивых,

¹ При этом произошел такой случай: когда присланные патриархом архимандрит с братией высадились на берег, то их вещи подверглись обычному осмотру и между ними оказалось «500 листов разрешительных грамат, напечатай и их на российском и греческом диалектах». Министр финансов, получив об этом известие от своих чиновников, задержал листы и обратился с представлением к обер-прокурору Синода, и тот передал дело на рассмотрение Св. Синода, который постановил: «предоставить г. синодальному обер-прокурору отнестись к г. Министру финансов, чтобы означенные грамоты, обращение коих здесь, вопреки правам и обычаю нашей Российской церкви, допущено быть не может, были уничтожены; а к преосвященному екатеринославскому послать — и послан — указ, для предписания настоятелю помянутаго Александровскаго монастыря, чтобы таковыя граматы не были и впредь выписываемы из заграницы». (Дело канц. об.-прок. Св. Син. № 6142).

513

наипаче же православных, на которых было обращено их бешенство. Коликие и мы, несчастные! претерпели бедствия, может быть соделались известными Твоему Императорскому Величеству по слуху, ибо тогдашния обстоятельства не позволили нам прибегнуть к крепкому защитнику православия и возвестить Ему о том, среди толиких Его трудов подвизающемуся против ополчений безбожных и поборающему за спасение толиких народов. Но сколько тогда и частно и общественно мы печалились, столько ныне радуемся вместе со всеми христолюбивыми правоверными, веселясь удивительным успехам, коими Господь Бог наградил божественную ревность Твою к благочестию и кои сохранят славу Твою в род и род. Мы благодарим Тебя, что незабыл и нас смиренных, но удостоил нас царскаго дара во изъявление Императорскаго благоговения Твоего к пресвятому Гробу Спасителя нашего и в показание вечнаго соединения единыя, святыя, кафолическия и апостольския церкви грекороссийской, утвердив августейшею граматою новосозданный храм Св. Троицы в Таганроге в собственность пресвятаго Гроба Господня, неотъемлемую во веки. За милости, кои мы от Тебя получили, впредь получить надеемся от все щедрыя Твоего Величества попечительности, от коей по Боге надеемся получить и освобождение постигших нас скорбей, пребывая Тебе благодарны, молим вседневно Бога, да сохранит Твое Императорское Величество во всегдашнем благоденствии на многие круги годов, и да приумножит славу Твою ко благу безчисленных народов, к помощи нас смиренных и всея церкви Христа, который да укрепит и сохранит державу Твою».

514

Прислал патриарх Поликарп особую грамоту и к обер-прокурору Синода князю А. Н. Голицыну, в которой писал: «неоднократно хотели мы писать к Вам, яко ревнителю всего добраго и предстателю благочестия, как по приверженности нашей к Вам и должнаго уважения, так и для извещения Вас о нуждах нашего священнаго, апостольскаго и патриаршаго престола, но время и обстоятельства удержали нас; и хоть мы были в крайней скорби, подвергались чрезвычайным напастям и бедствиям, лишившись, гонением и злоумышлениями армян-еретиков, великаго храма Воскресения Господня в Иерусалиме, однако мы не осмелились известить предстателя православных (т. е. Государя) о причиненных нам горестях, по причине неприятностей тогдашних времен. Наконец, Богу вспомоществующу и утешающу, пролитием многих слез, многими издержками и займами, получили мы силу к возобновлению божественнаго иерусалимскаго храма. Проклятые еретики, не могши ничего выиграть в разсуждении Святаго Гроба, обратили ковы свои к окрестностям Святаго града Иерусалима и грозят отнятием храмов Вифлеемскаго и Гефсиманийскаго. По сей причине осмелились мы за шесть месяцев пред сим писать к Вам пространно ¹ и изобразить тамошния обстоятельства, умоляя вас об освобождении нас от толиких бедствий. Сколь нестерпимы поступки армянских еретиков, Вы усмотрите из прежних писем наших. Ныне, напоминая Вам о том же предмете, просим Вас усерднейше побудить и Святейший Синод к поставлению преграды злу. Уже они не только тамошний храм сожи-

¹ Этой раннейшей грамоты патриарха в синодском архиве не находится.

515

гают, дабы завладеть св. местами, как прежде сего сожгли великий иерусалимский храм Воскресения Господня, но ругаются и над святыми тайнами, ворвавшись в божественные храмы. Сколь трудно наше положение! Или должно бежать и оставить храм, или всегда нужно бороться и воевать с ними, претерпевая безпрерывныя безпокойства и ущербы. И так мы не находим другаго исцеления бедам, есть ли Высочайшее мановение не отвратит несправедливо вводимыя новости. Для чего древния постановления не остаются в их силе? Снесет ли благочестие Ваше, чтоб злоумышлением, коварством, содействием безбожных, чтоб помощию денег лукавые обманули простых или покорили себе сребролюбивых? Ни утерпите сего благочестивейший князь и предстатель святыни! Воспламенитесь божественною ревностию и явите нам помощь свою как по сему делу, так и по другим нашим нуждам, теми средствами, кои вам известны и кои от Бога получили, донесите о том боговенчанному и непобедимому Предстателю православных. Мы не дерзнули донести Ему о том прямо, в письме, в котором поздравляем Его с великими и преславными победами, коими Бог вознес Его Императорское Величество, и благодарим за то, что и нас смиренных не оставил, но удостоил царскаго дара, утвердив императорскою граматою, чтоб новосозданный монастырь Св. Троицы в Таганроге принадлежал неотъемлемо во веки Св. Гробу. С сего письма препровождаем к Вам, список, прося Ваше Сиятельство буде сие можно, представить оное собственноручно Державнейшему Государю, с надлежащим об нас ходатайством».

516

И с Святейшим Синодом патриарх Поликарп решился войти в сношения, для чего обратился с письмом к члену Синода—митрополиту кишиневскому Гавриилу, от 9 Апреля 1815 г., прося его быть ходатаем пред Св. Синодом по делам Св. Гроба. «Прежде сего, пишет патриарх митрополиту Гавриилу, о великом оном несчастий нашем, состоявшем в сожжении божественнаго иерусалимскаго храма Воскресения Христова чрез коварство проклятых еретиков армян, в печали будучи, писали мы к Вашему Преосвященству и в Святейший Синод с уведомлением о случившихся нам тяжких оскорблениях ¹, о обидах и злодеяниях со стороны иноверцев, о действительной необходимости в расходах для возобновления Божественнаго храма, о великом нашем убожестве и недостатке и недоумении в предстоявших тогда нуждах, которыя сами по себе требовали помощи и получения облегчения и утешения; ибо древний и законный (обычай есть), чтобы церкви Божии в великих нуждах объявляли о своих скорбях и необходимостях братиям и от сильных просили и получали пособие. Но письменнаго отзыва неудостоились в разсуждении того, что время тогда непозволяло, а только словесно вкратце осведомлены, что писания наши посланы к Верховнейшему месту. Когда же сделался мир, то совершенное молчание вашей любви показалось нам необыкновенным, и потому прервало и препятствовало и наше намерение писать, и до сего времени, желая и имея надобность писать, принужденно молчали. Теперь же удостоверившись, от находящихся в Молдавии наших игуменов и епитропов, о добром и благом содействии, и защищении и

¹ Этой грамоты патриарха в делах синодского архива тоже нет.

517

попечении о древних тамошних посвящениях и достояниях всесвятаго Гроба, и о великом благоговении и еже в Возе усердии к всепочтеннейшим поклонным местам, чрезмерно обрадовались и прославили Спасителя Христа, возвеличивающаго достойных своих ревнителей и божественных пастыреначальников к общей пользе церкви его. Узнавши же и чрез особенное писание любезнаго чада и игумена Вырновскаго Парфения о благосклонности, каковую оказали ему Ваше Преосвященство, и о пособии во всех его делах и о благонадежном отзыве на посланныя тогда писания, восхищались и за неприличное сочли продолжать молчание и невоздать письменно должнаго благодарения, почему и свидетельствуем величайшую признательность. Ибо как с начала знали мы в вас горечайшаго ревнителя добродетелей и вовсем нам любезнаго, так и ныне обрели в нуждах наших и к нам любовию расположеннаго и о Св. Гробе заботящагося и пекущагося. Для того поручаем и усерднейше просим Ваше Преосвященство, дабы и впредь равномерно нас любили и о всесвятом Гробе старались, паче же дабы доброе и богоугодное расположение к пользам всесвятаго Гроба усугубили, и все сословие, еже в С.-Петербурге, Святейшаго Синода к пособию и облегчению тяжких наших долгов склонили. Ибо возобновление божественнаго храма окончено по милости Божией, как добрая, как прекрасная, как богоугодная жертва Богу от всех православных; мы же издержались и еще непрестанно издерживаем, будучи обременены долгами, неимея достатка даже и проценты уплачивать занятых в долг сумм. Единая и единственная надежда дает нам отдохновение, т. е. благое пред-

518

положение возвещенной нам оттуду помощи, о которой употребите, возлюбленный брат, возможныя действия. Соделайтесь с нами участником толикаго богоугоднаго общаго для всех христиан пожертвования и стяжите поминовение вечное. И о еже ко облегчению долгов и податей чрез достойное и деятельнейшее старание Вашего Преосвященства в скорости достигнути надеемся, как желающие получить помощь. Но большая нас нужда стесняет, требующая сильнейшаго предстательства, о которой мы прежде возвещали Вашему Преосвященству и чрез Вас Святейшему Синоду слезно. Проклятые еретики армяне ничего больше неуспели чрез злодеяние свое и коварства внутрь великаго храма Воскресения, обратились на Св. места, вне Иерусалима сущия, как-то: на святый храм, иже в Гефсимании, на святый храм, иже в Вифлиеме, и с позволения турок, вторгнулис и как псы лающе, входят и прерывают песнопения и моления тамошних православных христиан, а вяще еще: дерзнули нечестивые на святых и священных наших престолах совершать беззаконныя и не священныя свои тайны. Сего немогши сносить, томошние православные вопиют всякий час и к нам пишут часто: попрали нашу святыню еретики, осквернили божественные храмы. Какое великое зло! Оскуде князь и владыка во израили. Православная вера поругаема бывает от еретиков армян и ревность православных совсем оскудела. Еретики вторгаются и попирают священныя места, а благочестивые равнодушно на то взирают. Какой род сей? Какое время? Какие архиереи, какие патриархи, какие вельможи? Где благочестивые, где православные ? Вотще наши труды, вотще наше терпение. Или ис-

519

правьте зло. или мы уйдем и оставим храмы еретикам. Молиться вместе с сими проклятыми еретиками есть возбранено, видеть попранными священныя наши и всечестныя Тайны, не можем сносить. Или исправление, или мы уходим. Я писал к ним многажды, чтобы имели терпение и с того времени не дал сна очам моим, но ничего неуспел и очень скорблю. Много тягости и печали испытал я с самаго дня патриаршества моего доныне, ни один день не прошел мне без слез, но поражение сие умертвило меня, возлюбленный брат,—необретает дух мой покоя ни днем, ни ночью, ниже способа к исправлению самим собою. Нужна крепкая сила к пресечению зла. Вам убо и Святейшему Синоду остается изгнать мерзких и нечестивых из божественных наших храмов и оные по прежнему возстановить. Для того просим братски: восприимите должную священноподобному совершенству Вашему божественную ревность о чистейшей вере и святых и священных тайнах; пишите представительне в Святейший Синод, дабы всячески действовал к истреблению столь неправильной и новоявившейся свободы, данной сим необужданным и возмутительным еретикам армянам, и дабы соблюдено было то, что от начала и доныне соблюдалось, и они чтоб оставались в своих пределам. К сему довлеет единое и единственное сильное напоминание, и вдруг дело сделано будет и позволение уничтожится и дерзость еретиков обуздается, и они в прежних пределах своим останутся, и перестанут соблазны, возмущения, убытки и избавимся мы от частых безпокойств и искушений».

Это письмо патриарха Поликарпа митрополит Гавриил переслал к обер-прокурору Св. Синода

520

с присоединением и своей просьбы «явить еликомощное единоверным нашим, во Святых местах трудящимся православным, христианское пособие, защищением прав их, издревле во Иерусалиме существовавших; ибо первенством православных при Гробе Господни во Иерусалиме, при покровительстве Всевышняго, поддерживается православие во всех местах, где православные претерпевают гонение... Касательно же пособия, котораго они просят в разсуждении великих издержек при выстроении вновь великолепнаго храма Воскресения Христова во Иерусалиме, где Гроб Господень обретается, поелику оный храм сожжен также или неосторожностию или коварством армян; то ежели благоугодно будет Вашему Сиятельству принять мое мнение, честь имею объявить, что оно есть таково: дозволить доброхотное подаяние по российским епархиям на некоторое время испрашивать иерусалимским духовным чиновникам. Сим они, как я замечаю, и обрадованы и одолжены будут».

Грамоты патриарха Поликарпа Государю, обер-прокурору Св. Синода и кишиневскому митрополиту Гавриилу были переданы в Св. Синод, который по этому поводу 7 Марта 1816 г. сделал такое постановление: «поднесть Его Императорскому Величеству от Синода всеподданнейший доклад следующего содержания: иерусалимский патриарх Поликарп в письме, чрез синодального члена и экзарха Гавриила митрополита кишиневского, прописывая о сожжении или неосторожностью или коварством армян в Иерусалиме храма Воскресения Христова ¹, где обре-

¹ Иерусалимский храм Воскресения едва совсем не сгорел в ночь с 29 на 30 Сентября 1803 года. Пожар начался в армянском приделе и греки обвиняли армян в намеренном поджоге храма.

521

тается Гроб Господень, просит во первых: об оказании пособия на уплату немалых долгов, происшедших от совершеннаго возобновления упоминаемаго погоревшаго храма; а во вторых, о защищении права первенства от навождения армян, вторгшихся в Святыя места, вне Иерусалима сущия, и совершающих на священных наших престолах свои тайны, каковое присвоено издревле во Иерусалиме единоверным нашим, в святых местах трудящимся, как для поддержания в оных православия, так и для ограждения претерпевающих гонение.—Относительно испрашиваемаго патриархом пособия Синод, соображаясь с подобными напредь сего случаями, при коих оказываемо было оное от монарших щедрот, находит и ныне следующий к тому способ: так как четырем патриаршим престолам и монастырям в Палестине, существующим по штату 1735 года, положено в милостыню жалованья 25,000 рублей, и повелено назначенную в каждое место сумму отпускать не ежегодно, а чрез пять лет, для чего и ассигнуется в каждый год только пять тысяч рублей, но за невыдачею из сей суммы полнаго количества, по причине неприсылки требований, осталось в государственном казначействе с 1780 года по ныне более 90 тысяч рублей. По сношении же в 1810 году с министром финансов предположено в случае требований в котором году, могущих превзойти положенную ежегодно сумму, дополнять из остатков сей самой суммы, не заимствуя из других: то Синод приемлет смелость представить Вашему Величеству и всеподданнейше просить, не благоугодно ли будет Вашему Величеству первое, всемилостивейше повелеть отпустить иерусалимскому патриарху на

522

уплату долгов, при возобновлении храма приключившихся. из показанной оставшейся суммы, двадцать пять тысячь рублей, и второе, защитить право первенства, присвоеннаго издревле во Иерусалиме единоверным нашим».

Этот доклад Синода, 27 Марта 1816 года, был представлен Государю обер-прокурором, который потом доводил до сведения Синода, «что Его Императорское Величество Высочайше соизволил на отпуск двадцати пяти тысячь рублей единовременно в пользу иерусалимской церкви на счет палестинской суммы; а по последней статье повелел сообщить господину статс секретарю по иностранной части графу Каподистрию для внесения того, что будет нужно, в инструкцию министра нашего, отправляющегося в Константинополь. Сделав надлежащее по сему отношение к графу Каподистрию, я имею честь предложить Святейшему Синоду для сведения, что о 25 тысячах рублей в пользу церкви иерусалимской пожалованных, я, по Высочайшему повелению, отнесся к господину министру финансов, чтобы он доставил прямо от себя к графу Каподистрию для отсылки патриарху» ¹.

Так начались в текущем столетии сношения иерусалимских патриархов с русским правительством. Патриарх Поликарп, также как и его предшественники — иерусалимские патриархи ХVIII века, желал, чтобы русское правительство оказывало денежную помощь бедствующей иерусалимской патриархии, и чтобы око своим влиянием при турецком дворе содействовало ограждению прав и преимуществ, ка-

¹ Дело канцелярии обер-прокурора Св. Син. № 6169. Дело Архива Св. Синода № 597.

523

кими издревле пользовались православные относительно обладания Св. местами в Палестине. Нате правительство, с своей стороны, в настоящем случае, также как и ранее, выразило полную готовность оказать иерусалимской патриархии денежную помощь и в то же время ходатайствовать за нее пред турецким правительством. Следовательно, в текущем столетии сношения иерусалимских патриархов с нашим правительством начались на тех же самых основаниях, на каких они велись и в прошлом столетии. Но скоро в этих сношениях произошли некоторые перемены, благодаря главным образом деятельности прибывшего в Россию из Иерусалима тамошнего архимандрита Арсения.

Архимандрит Арсений по происхождению был русский, родом из города Черкаска. Он отправился на восток в качестве паломника, был пострижен и поставлен в иеромонахи на Афоне, откуда в 1797 г. переправился в Иерусалим, где и жил до 1815 года, когда иерусалимский патриарх Поликарп отправил его в Россию настоятелем греческого Неженского монастыря вместе с иеромонахом Лукою и монахом Дионисием, тоже русскими по происхождению (Лука из Новгородской губернии, а Дионисий из Ростова на Дону). Наш константинопольский посол сообщал об архимандрите Арсение следующее: «о. Арсений знаниями своими и обхождением есть особа, которая ничем не отличает себя от простого невоспитанного казака. Во время пребывания своего в Иерусалиме не довольно смиренно поступал он с братиею своею, по сему патриарх, желая удалить его отсюда навсегда, согласно его собственному желанию, назначил настоятелем в Нежин, в тамошний греческий монастырь».

524

Но архимандрит Арсений, о котором наш посол в Константинополе сделал такой неблестящий отзыв и от которого так желал отделаться иерусалимский патриарх, оказал, однако иерусалимской патриархии своею деятельностью в России огромные услуги.

Архимандрит Арсений, прибыв из Иерусалима в Нежин в 1815 году, не остался настоятельствовать в тамошнем греческом монастыре, а направился, в Сентябре месяце того же года, в Петербург, так как, заявлял Арсений, иерусалимский патриарх послал его в Россию «для испрошения от православных христиан доброхотнаго подаяния на совершенное возобновление и украшение погоревшаго прежде храма, где гроб Господень, и на уплату произшедших от того долгов», почему он и просил чрез обер-прокурора Святейший Синод выдать ему, вместе с прибывшими с ним в Россию иноками—Лукою и Дионисием, паспорт для пребывания в тех местах России, «где надобности укажут», и вместе с тем выдать ему на определенный срок сборную книгу для записывания в ней доброхотных подаяний. 11-го Октября 1815 года Святейший Синод постановил дозволить Арсению, по выданной ему книге, сбор доброхотных подаянии сначала в Петербурге до 1 Мая 1816 года, а потом в течении двух лет по другим городам России, вместе с своими спутниками иеромонахом Лукою и монахом Дионисием, с тем однако, «чтобы они священнослужения и никаких треб без позволения местного епархиального архиерея нигде не отправляли». Кроме того они обязаны были все получаемые доброхотные подаяния записывать в выданную им из Синода «шнурозапечатанную книгу»,

525

собираемые деньги, время от времени, отсылать иерусалимскому патриарху, сообщая о времени и количестве отосланных денег черниговскому архиепископу Михаилу, который обо всем этом будет доносить Синоду. «А дабы, сказано в синодском определении, при таковом его, Арсения с помянутыми монашествующими, путешествии по России оказываемо было ему и по духовному ведомству возможное пособие, то о сем дать знать указом синодальным членам и прочим преосвященным епархиальным архиереям; уведомление же иерусалимского патриарха Поликарпа, чрез кого следует, о таковом положений Синода, предоставить обер-прокурору». Кроме того, архимандрит Арсений, с разрешения начальства, обратился ко всем губернаторам с просьбою, чтобы они оказали ему всякое содействие по сбору доброхотных подаяний в пользу Гроба Господня, чтобы они и от себя предлагали дворянам, купцам и всем вообще обывателям жертвовать на иерусалимский храм Воскресения Христова, который после пожара был отстроен заново, вследствие чего иерусалимская патриархия задолжала агарянам и евреям до семи миллионов рублей.

Таким образом архимандрит Арсений решил повести сбор доброхотных подаяний в самых широких размерах: сбор должен был производиться по всей России, причем духовная и светская власти, в лице епархиальных архиереев и местных губернаторов, приглашены были оказывать сборщикам всякое содействие с своей стороны.

Но и этим предприимчивый Арсений не ограничился. Он успел приобрести расположение тогдашнего министра духовных дел князя Голицына и чрез его

526

посредство обратился к Государю с следующим прошением: «Всемилостивейший Государь! Милосердие и благотворение Вашего Императорскаго Величества отверзают смелость всем страждущим испрашивать Твоего, благословенный Монарх, покровительства. Более двадцати лет по усердию моему и при помощи Божией удостоился я быть в Иерусалиме у Гроба Господня, где с того времени находился в послушании и был российским духовником приходящим на поклонение христианам, принося в храме Гроба Господня и на святой Голгофе жертву Богу о здравии и долгоденствии Вашего Императорского Величества и всего Августейшего дома, равно и о христолюбивом воинстве и о ниспослании победы над супостатами и врагами Твоими. По сгорении церкви Гроба Господня был я игуменом, а потом, благословением патриарха Поликарпа иерусалимского, рукоположен в архимандрита с пожалованием креста и прочих приличий, каковыми также и от Кирилла патриарха константинопольского благословен. После сего блаженнейший патриарх иерусалимский отправил меня в Россию с двумя монахами для собирания на погоревший храм милостыни. С сим моим молением прибегаю и к Вам. Всемилостивейший Государь, и прошу на восстановление и украшение Божия храма явить Монаршую благость, какую в сердце Твоем Господь Бог положит». Но предоставляя Государю оказать «благость» по своему усмотрению, Арсений, однако, далее сам указывает, в чем бы именно могла выразиться благость Государя. «Неизреченное было бы Твое великий Государь милосердие, если бы Святые места сии были осчасливлены особым Твоим вниманием, каким и от других христиан-

527

ских Государей они того удостоены и во-первых, чтобы имя Твое Государь, имена всего царского дома Твоего, всегда поминались у Гроба Господня; во-вторых, чтоб было там в храме особенное Твое царское место, якоже и прочие царие христианские имеют; и в третьих, чтоб приходящие на поклонение ко Гробу Господню из России христиане и монашествующие удостоены пожалованием какого-либо отделенного для них ежедневного содержания от щедрот Твоих, и имели бы там обитель для своего пребывания, как и других наций христиане имеют, ибо никто столько не терпит бедности и нужды в пище и одежде и в самом убежище, как поклонники российские между иноплеменными. А чтобы и монашество иерусалимское могло бы иметь себе удобное пристанище в России, наипаче для сбору милостыни на дань непомерного взимания с нас турецкого правительства, то не повелите-ли Всемилостивейший Государь на имя Гроба Господня определить здесь в С.-Петербурге, в Москве или Киеве монастырь или подворье с церковию так, как подобно сему и синайское духовное сословие имеет в Киеве два монастыря: и многие здесь в России другие общества, различного исповедания и обрядов веры, выгодами сими пользуются. Впрочем, всякое о нас беспомощных устройство предаем более милосердому Вашему Всемилостивейшему Государь благоусмотрению. Тем покорнейше и нижайше богомольски прошу меня с двумя монахами отечески и царски милосердно жаловать наималейшим Вашим Императорским жалованьем в даром, — излей благость Свою в помощь».

Таким образом архимандрит Арсений, как русский по происхождению и как бывший духовник рус-

528

ских паломников в Иерусалиме, в своем прошении обращал внимание Государя на бедственное положение русских богомольцев в Иерусалиме, на бесприютность их там и на претерпеваемую ими нужду во всем, на необходимость иметь там свой русский особый монастырь, в котором бы наши паломники могли находить и верный приют и, в случае нужды, необходимую помощь и даже материальную поддержку. Ходатайствовал архимандрит Арсений пред Государем и об иерусалимской патриархии, чтобы ей назначен был в С.-Петербурге, Москве или Киеве монастырь или подворье с церковию, где бы могли останавливаться и проживать приезжающие на Гусь для сбора милостыни иерусалимские монахи. Не забыл архимандрит Арсений и себя: он просит у Государя себе и своим двум спутникам назначить жалованье и сверх того какого-нибудь царского дара.

На это прошение князь Голицын, от имени Государя, ответил Арсению особым письмом, в котором извещал его, «что Государь Император, выслушав всеподданнейшее письмо Ваше, поднесенное в Парте месяце, всемилостивейше соизволил пожаловать Вам единовременно тысячу рублей, которые и получите Вы из Кабинета Его Императорского Величества... Что касается до других предметов, содержащихся в упомянутом письме Вашем по разным отношениям к иерусалимской церкви и монашествующим, то Высочайшего соизволения на оные не воспоследовало».

Архимандрит Арсений остался очень недоволен таким исходом своей просьбы к Государю, что прямо и выразил в своем письме к князю Голицыну от 14 Августа 1816 года. «От жалости сердца и печали,

529

пишет он князю, к Вам глаголю, что я, недостойный, по прошению моему, от Государя не получил, за что я великий путь поднял, и на содержание расхода нам стало от Иерусалима до Петербурга три тысячи рублей, кроме подарок; а мы остаемся в великом стыде, как все полагали, что мы получим великое награждение вещественное и подарки от Государя. Покорнейше прошу меня не оставить, яко российского помощника вашего подданного, — я хотя и проживал в Иерусалиме, но молил Бога о российском Императоре и прочих всех российских о здравии и спасении. Я, Ваше Сиятельство, чрез Вас и Ваше предложение надеялся от Государя некий дар вещественный получить в память и прославление Вашея чести: но, видно, остаюсь в великой печали, ибо мне обещались сам Император и Государыня Мария Феодоровна и Елизавета Алексеевна и князья чрез Ваше Сиятельство поблагодарить некою вещию, ибо я им всем честь воздал от моего убожества, малым даром иерусалимским». Далее Арсений заявляет, что от всех других государей есть дары при Гробе Господнем, «только наших российских нет царских даров ни каковых», что и он приехал в Петербург именно с целью «получить царские дары в похвалу и прославление Вас и всея России». Но домогательства Арсения на этот раз не имели успеха ¹.

В Мае 1816 года иерусалимский патриарх Поликарп писал князю Голицыну: «уведомляем Ваше Сиятельство, что чрез находящагося там преподобнаго святаго архимандрита пресвятаго Гроба Господня Арсения посылаем Вам крест златый, украшенный

¹ Дело канцелярии обер-прокурора Св. Син. № 5172.

530

алмазами и нашею печатию запечатанный, в который собственными нашими руками положили мы частицу неоцененнаго древа, которое точно есть часть собственно того креста, на котором распято Пресвятое Тело Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа за спасение мира и который обагрен пречистою кровию Его,—частицу хотя малую по количеству, но всемощную и великую по силе и благодати, которую почитая и с несомненным благоговением ей поклоняясь и нося оную на персех, как хранительное оружие, будете иметь чего желаете для душевной и телесной пользы». За этот безценный подарок князь Голицын исходатайствовал у Государя для патриарха Поликарпа драгоценную панагию, которую и послал к нему при следующем письме от 25 Декабря 1816 года: «свидетельствуя достодолжное Вашему Святейшеству почитание, и с сердечною горячностию моего Вам от Бога благоденствия и благосостояния, уведомляю Вас, что я с радостию получил, чрез пребывающаго здесь преподобнаго архимандрита Арсения, и почтеннейшее письмо Ваше и святый крест златый, с драгоценными камнями и имеющий частицу того неоцененнаго древа, на коем распято Пресвятое Тело Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа. Покланяясь с несомненным благоговением сему кресту, я верую и надеюсь, что от всемогущей благодати его я получу все полезное душе и телу, почему чувствую в себе и свидетельствую Вашему Святейшеству безпредельную за оный благодарность мою. Я желал бы, еслибы только был способен к сему, и от себя что-нибудь послать Вам в дар и в знак моей благодарности; но ничем не могу соответственно воздать за вещь несравненно драгоценнейшую и вожделенней-

531

шую паче всего земнаго. Почему я о сем подарке Вашем довел до сведения Его Императорскаго Величества. и христолюбивый наш Монарх благоволил подарить Вам панагию, которую я при сем к Вам препровождаю» ¹.

Но прежде чем дошло до патриарха это письмо князя Голицына, Поликарп, от 8 Октября 1816 года, прислал князю новое благодарственное послание за присланные ему 25000 рублей из сумм назначенных по палестинским штатам. «Христолюбивый и благочестивый князь, пишет патриарх, по благополучном с помощию Божиею прибытии в Константинополь превосходительнаго посланника, великаго господина Григория Барона ², я удостоился получить чрез его превосходительство, и от достойнаго всякаго почтения и благоговения Самодержавнаго Его Величества, в ответ мне смиренному снисходительное достойное благоговения царское письмо, и вместе с сим, по милости Государя посланное от находящейся в Петербурге Святейшей Российской церкви для находящейся в Палестине Святейшей церкви, денежное вспоможение. Почему быв, вне себя от неизъяснимаго объявшаго меня духовнаго утешения и радости, благодарение принес я преблагому Святому Богу, удостоившему меня такой ко мне Государевой милости, из которой ясно заключая и уверяясь о божественном ревновании по нас, пачеже по пречестным покланяемым святыням, утесняемым и уничижаемым неверными, также о великом попечении, которое снисходительно приемлет о нас покорных, и

¹ Дело канцелярии обер-прокурора Св. Син. № 4792.—² Барон Григорий Александрович Строганов был назначен посланником при оттоманской Порте в 1816 г.

532

о помощи, которую подает сильная рука Его, и непобедимое царское могущество боговенчанной державы Его, милосердующее о нас несчастных, и с высокаго царскаго престола Его на нас покорных благосклонно взирающее, и единым манием помогающее прибегающим к нему и припадающим к стопам царских ног Его,—не приминули мы по долгу чрез сие принесть покорную нашу благодарность со всею нашею священною паствою, вознося руки к Царю царствующих и Господу господствующих, и молясь о непобедимом и непреодолимом продолжении святаго царствования Его и о приумножении победоносных и преславных геройских деяний и подвигов, совершаемых мышцею высокою и крепкою, силою кротчайшей державы Его. Не менее же, богохранимый сиятельный князь, обрадовало нас и знаменитое и высокопочитаемое нами письмо Ваше, исполненное утешения, благосклонности и ласковости, ибо из него мы узнали о многожеланном и драгоценном для нас Богом сохраняемом добром здравии Вашего Сиятельства, и о попечении, которое имеете о нас с благим и самым христианским расположением, милосердо изливая на нас бедных милости, так как Вы имеете могущество, сопутствующее Вашим желаниям, по природным склонностям Вашего Сиятельства к благородным и славным благотворениям, которыя служат ясными доказательствами Ваших знаменитых добродетелей и изящных качеств славной особы Вашей, имеющих основанием и началом божественную ревность. Сие пишем мы, желая исполнить долг наш Вашему знаменитому, милостивейшему и благодетельнейшему для нас Сиятельству и прося Вас усерднейше, чтобы Вы и настоящее письмо

533

наше довели до сведения Его благовенчаннаго Величества, воспомянув и присоединив к сему все прочее, что Вы, по прозорливой дальновидности, обширным сведениям и великому уму Вашего Сиятельства, почитаете служащим к защищению покланяемых Святынь и к освобождению оных от неверных, поелику мы непосредственно писать неосмелились, будучи удерживаемы от сего страхом, и почитая сие дело превышающим наши силы».

В новом письме к князю Голицыну патриарх Поликарп между прочим пишет: «извещаю Вас, что преподобный архимандрит мой Арсений кроме того, что он прежде прислал ко мне чрез посредство Вашего Сиятельства и что уже в прежнем моем письме видно, не позаботился ничего более прислать для здешней церкви. По сей причине, дерзая яко отец, прошу Вас помянутому архимандриту дать наставление, совет и повеление, чтобы он препроводил помощию Вашего Сиятельства к нам все, что от начала доныне собрал во имя пресвятаго Гроба по позволению, его преподобию данному благоволением и глубоким к нам Его Императорскаго Величества снисхождением, дабы то доставил нам хотя малую помощь против многоразличных нападков, кои мы от коварных врагов своих терпим. И нетолько деньги, но и все прочее, что у него собрано: священные сосуды и одежды, принадлежащие к священным действиям, ко украшению и благолепию огнем опустошеннаго и вовсе обнаженнаго храма Воскресения Христова,— все сие, у самаго ли архимандрита моего или в других местах хранилось, прошу как ведает Ваше благо дарованное и ко благу устроенное глубокоумие пересмотреть и описать, дабы было

534

известно. О сем умоляя Вас усердно, вместе прошу у Вашего Сиятельства снисхождения к частым моим докукам, наипаче к моему дерзновению. Я уверен, что нахожусь под вашим покровительством и попечением, почему и пользуюсь Вашими благодеяниями».

Между тем архимандрит Арсений, переселившийся в Москву, успешно повел дело по сбору милостыни, так что всего им к началу 1818 года собрано было 75,000 руб. ассигнациями, которые в разное время и отосланы иерусалимскому патриарху. Но этим Арсений неудовольствовался. В 1818 году, воспользовавшись пребыванием Государя в Москве, он успел получить Высочайшее соизволение 26 Июля, чтобы церковь апостола Филиппа у Арбатских ворот в Москве, с принадлежащим к ней местом, отдана была для подворья иерусалимского храма, где Гроб Господень, с тем, чтобы архимандрит Арсений, на устроение того подворья, не требовал от казны пособия. Получив в Москве подворье, Арсений обратился в Синод с просьбою, чтобы ему разрешено было собирать доброхотные подаяния на Руси в течении еще следующих двух лет (с 1-го Мая 1818 г. по 1-е Мая 1820 г.) «в том уважении, что он неуспел еще одной трети объездить России, и по уважению к тому, что по воле Государя Императора предположено учредить в Москве иерусалимское подворье при церкви святаго апостола Филиппа». Св. Синод разрешил Арсению продолжить сбор доброхотных подаяний еще в течении двух лет, на что ему выдана была новая сборная книга.

Получив в Москве подворье, Арсений немедленно принялся за его устройство. Прежде всего он обратился к самому Государю с следующим прошением:

535

«по имянному Вашего Императорскаго Величества Высочайшему указу дана в Москве в пользу иерусалимскаго храма Воскресения Христова, где Гроб Господень, церковь Св. а-постола Филиппа, в коей мною с братией совершается и священнодействие; но для ограждения ея оградою и для построения потребнаго для жительства моего с братиею строения, места при ней недостаточно. Почему всеподданнейше и прошу дабы Высочашим Вашего Императорскаго Величества указом повелено было сие мое прошение принять в Святейший Правительствующий Синод и дозволить мне искупать в снежности при оной церкви места, как для ограждения ея оградою, так и для построения келлий для жительства моего и братии при мне находящейся, или и готовое строение, если кто на продажу согласится, на доброхотную собираемую мною по дозволению Св. Синода, с согласия иерусалимскаго патриарха, сумму, дабы таким образом обзаведясь подворенным строением, могло оное, приносить пользу и для храма иерусалимскаго».

Это прошение Арсения было передано в Синод, который, рассмотрев его, постановил: «означенному архимандриту Арсению порожния места, а также и готовыя строения, в смежности упоминаемой церкви, для покупки к оной приискивать дозволить, а по приискании и по условии в цепе, а при том по получении на покупку от иерусалимскаго патриарха согласия, имеет он, архимандрит, представлять о всем том на разсмотрение синодальному члену преосвященному Августину, архиепископу московскому, с приложением и того патриаршею согласия, а сей имеет доносить Св. Синоду для испрошения тогда оным, по силе указа 1805 года Мая 12 дня. Высочайшаго соизволения на совер-

536

шение таковому покупаемому месту или готовому строению купчей».

Копия с этого синодского определения была отослана к патриарху Поликарпу, который, после ее получения, писал 27 Июля 1819 года Арсению: «Поспеши переслать к нам, опять чрез Его Сиятельство, все собранныя тобою деньги от милостиваго подаяния христиан и неудерживая из них ничего на другия твои потребы, ибо в сии дни прислали к нам из Иерусалима отцы наши три переводных письма в шесть сот мешков, которые взяли из монастыря тамошние владельцы, и теперь принуждают, утесняя нас, заплатить оныя внешним особам. Для сего святость твоя должна поспешить пересылкою к нам имеющихся у тебя денег, так как должны учинить тоже и другие вне пребывающие отцы наши, дабы мы имели возможность заплатить по оным переводным письмам и освободится от притеснения. Не только же деньги, но и другия какие имеешь приношения, как священные сосуды, так и священныя ризы, перешли к нам, если можно чрез Его Сиятельство. Так чадо! Святый Бог да дарует тебе жизнь и да сподобит, чтобы мы тебя получили здравствующа, как того желаем. Но при всем том, яко человек смертный, ты должен иметь смотрение и тщится не иметь при себе денег и вещей Св. Гроба, по причине бывающих случаев жизни, дабы непоследовало какого ущерба так, как случается со многими. Но сем убо довольно. Получили же мы и копию, по которой Святейший Синод дал тебе позволение покупать домы и другия земли, около данной нам в Москве Святой церкви, с нашего позволения. Сию копию и мы видевши, по решению Святейшаго Синода, даем твоей святости тоже позволение».

537

Прислал патриарх Поликарп две грамоты к московскому архиепископу Августину от 9 Мая 1819 г. В первой из них он писал: «мы Ваше достопочтенное и достославное для нас Высокопреосвященство из глубины души братски во Христе Спасителе Боге с безмерною любовию лобызая, священную Вашу главу сладостно объемлем; тепло молю Пастыреначальника Богочеловека Господа нашего, да блюдет и хранить божественную жизнь Вашу безболезненнаго, мирнаго, благоденственнаго... Прелюбезный нам святый брат! Услышав и мы о Вашем, манием и благоизволением божественным, по всеблагому избранию, достойном назначении и возведении на престол святейшаго архиепископства московскаго, и восхищенные приятнейшею и всерадостною таковою вестию, не преминули предстать мысленно пред достославное для нас Высокопреосвященство Ваше, и чрез присутствие наше в точности узнав о любезном и необходимейшем для нас добром здравии Вашем, приветствовать Вас с достойным таковым Вашим назначением...» После этого патриарх выражает свою радость, что Святейший Синод дал разрешение «на куплю домов и мест и прочих недвижимых имений во имя святыя в Москве церкви, посвященной... богоприемному Гробу... и на принятие доброхотных приношений от православных ради приумножения годовых доходов, обогащения и украшения святыя оныя церкви, как известил нас о том письменно упомянутый архимандрит Арсений, на что и мы, согласно Священному Синоду, дали ту же свободу святости его, быв уверены, что священная и богоподобная душа Ваша, побуждаемая первосвященническою божественною любовию и свойственным благоговением Вашим к святым во Иерусалиме покло-

538

няемым вещам, будет всесильно ревновать о вспомоществовании оным, яко имеющая власть согласную с волею». В другой грамоте патриарх извещает Августина, что посылает ему «крест из золота сделанный и алмазными камнями украшенный и нашею печатью запечатанный, в коем кресте собственными руками нашими вложили мы часть честнаго древа от животворящаго креста, на коем простер длани пригвожденный на нем Богочеловек Господь наш Иисус Христос за искупление нас излиянием Святыя Своея крови».

Когда, по смерти архиепископа Августина, московским митрополитом сделался Серафим, то патриарх Поликарп, радея о процветании московского иерусалимского подворья, в видах привлечь к нему благоволение нового московского митрополита, а москвичей привлечь к подворью святынею, писал Серафиму от 26 Июля 1819 года, поздравляя его со вступлением на московскую митрополию, посылая ему всевозможные приветствия и благожелания. «Сим объявляем, пишет патриарх, что, по прошению в Москве находящагося священно-архимандрита от всесвятаго Гроба Господня. Арсения, посылаем еще двух иеромонахов—Фаддея и Гавриила и одного иеродиакона—Каллиника для вспоможения и содействия при свшценноелужениях во святой церкви святаго, славнаго и всехвальнаго апостола Филиппа, находящейся в богохранимой святейшей епархии Вашей, в царствующем престольном граде Москве, причтенной и подлежащей святейшему апостольскому и патриаршескому престолу иерусалимскому, или всесвятому боговместительному Гробу, как небезъизвестно. И потому сим братолюбно испрашиваем от Вашего Высокопреосвященства, приимите сих по-

539

имянно означенных благосклонно, милосердо и безподозрительно, как от Святаго гроба прибывших, и удостойте их спасительнаго и сильнаго покрова, предстательства, заступления и святительской любви Вашей. О сем прося Ваше Высокопреосвященство извещаем, что с вышеозначенными людьми нашими посылаем один честный крест, одну святую икону, изображающую три лица и честную десницу святаго великомученика Планиды. Все сие запечатано нашею печатью, как от всесвятаго Гроба и от нас посылаемое, яко дары и драгоценности и приношения святой оной церкви, для точнейшаго сведения и доказательства зависимости той церкви от престола иерусалимскаго, и в знак посвящения от него, о чем Ваше Высокопреосвященство подробнее узнаете, когда посланные от нас, вышеозначенные люди, представят Вам нашу патриаршую грамату утвердительную». Эта патриаршая утвердительная грамота о присланной в дар церкви Ап. Филиппа в Москве святыне действительно была представлена митрополиту Серафиму, и в ней. между прочим патриарх писал: «как посланные ныне, так и те. кои впредь имеют быть посылаемы от Св. Гроба отцы для духовнаго правления и попечения об оной церкви, должествуют сохранять и соблюдать оные дары в целости даже до малейшей частицы, имея оныя вложенными и благоустроенными яко священныя приношения и драгоценности, и употребляя оныя ко освящению, здравию и душевному спасению христиан: и да не дерзнет никто отъять что-либо под опасением тяжкой епитимии и неразрешимаго отлучения».

Получив вместе с патриаршими грамотами и святыню, предназначенную для церкви ап. Филиппа в

540

Москве: честный крест, святую икону и десницу великомученика Евстафия Плакиды, митрополит Серафим доносил Св. Синоду, что он, согласно с мнением консистории, предписал: «оные присланные от патриарха ящик с крестом и мощами, взятые, как видно из патриаршей граматы, из драгоценностей хранящихся в книгохранилище всесвятаго Гроба, хранить в ризнице Чудова монастыря, а образ в Филипповской же ризнице и оные отнюдь за чудотворные или явленные не выдавать, а десницу за мощи не прославлять; грамату же патриаршую иметь в консистории при деле дотоле, доколе воспоследует об этом разрешение Святейшаго Синода».

От 13 Октября 1819 году патриарх Поликарп прислал новую грамоту московскому митрополиту Серафиму, в которой, после обычных всевозможных пожеланий, пишет: «просим братски Ваше Высокопреосвященство принять тот честный креста со вложенною в него частицею честнаго древа, который мы прежде послали на имя блаженной памяти предместника Вашего Августина, и который по повелению Вашему ныне хранится в ризнице митрополии Вашей. Просим, яко приемника треблаженнаго, приимите яко священный дар от нас ныне Вам посылаемый с утвердительною нашею граматою, носите этот крест на персях со благоговением, и да будет он Вам орудием и защищением противу невидимых и видимых врагов, но невидимой и непостижимой божественной силе его. Итак, изъявив пред Вами наше братское о Святом Дусе вседушевное расположение и любовь, еще просим Вас: удостойте помянутаго архимандрита нашего г. Арсения спасительнаго покровительства Вашего и святительскаго сильнаго пред-

541

стательства, и утвердите власть, дабы он безпрепятственно покупал домы и другое движимое и недвижимое имущество, а также свободно и безподозрительно принимал на имя всесвятаго Гроба милостыни и приношения. из благоговения даваемыя благословенными православными. Мы о сем Вас просим будучи уверены, что священная Ваша душа, побуждаемая священнолепною теплою ревностию и благоговением ко святым поклоняемым местам в Иерусалиме, будет радоваться при вспомоществовании оным многообразным местам, имея возможность исполнить прошение наше при одном желании».

Эти грамоты патриарха Поликарпа. в которых он обнаружил столько усердия и ревности, чтобы приобрести расположение и благоволение митрополита Серафима к иерусалимскому московскому подворью и его устроителю и распорядителю архимандриту Арсению, были писаны патриархом но внушению Арсения, как это видно из письма патриарха к Арсению от 13 Октября 1819 года, в котором говорится следующее: «извещаем тебя (Арсения), что по твоему прошению мы ныне пишем вторично святому митрополиту московскому Серафиму, дабы прежде посланный честный крест соблаговолил употреблять для себя, и дабы дал священству твоему свободное и безпрепятственное позволение покупать стяжания и вещи движимыя и недвижимыя на имя находящейся в Москве, святой церкви нашей, дабы тебе своеручно принимать на имя святаго Гроба даемыя милостыни и приношения христиан, вообще сказать—все учинено по письмам твоим».

Между тем архимандрит Арсений, так прекрасно было поставивший дело сбора в России доброхотных

542

подаяний Гробу Господню, приобретший и потом расширивший новыми приобретениями иерусалимское подворье в Москве ¹, получивший относительно заведывания им такие широкие права от патриарха, оказался однако не на высоте своего положения. Еще 15 Июля 1818 года московский архиепископ Августин доносил в Св. Синод: «с отцом архимандритом иерусалимским случилось два неприятных происшествия: во первых, обокрали его; во вторых, прибил его иеромонах Лука и исцарапал все лице. В какое время сделана покража у архимандрита, что украдено, препровождаю Вашему Сиятельству копию показания архимандритом даннаго. В разсуждении же побоев, претерпенных им от иеромонаха, объявил, что когда стал он укорять иеромонаха в пьянстве и увещевать, чтоб отстал от сей гнусной страсти, иеромонах, будучи пьян, кинулся на него, стал бить его и изцарапал ему лицо. Архимандрит послал за полицейским чиновником, который немедленно явился и ночевал у архимандрита для охранения его от иеромонаха. Я велел явиться ко мне иеромонаху. Он явился и подал мне письмо от архимандрита, который просит, чтоб иеромонах был вовсем прощен. Я думаю, что архимандрит, по духу христианскому, может простить обидевшее его лицо, но начальство не должно оставить без внимания пьянство, дерзость и безчиние монаха. Оно обязано для исправления его употребить надлежащия меры. Впрочем я не знаю под каким начальством состоит иерусалимский архимандрит—

¹ В 1819 году Арсений купил у княгини Сибирской дом со всеми строениями, находившийся рядом с иерусалимским подворьем, за 65,000 рублей. Кроме того княгиня Сибирская пожертвовала Гробу Господню два соседних принадлежащих ей пустопорожних земельных участка.

543

под синодальным или епархиальным? ¹ Архимандрит простил иеромонаха, однако произшествие, случившеея между ними, разнеслось по Москве и много наделало шуму, весьма неприятнаго для святых отцов иерусалимских».

В Москве действительно стали распространяться слухи о неблаговидном поведении самого архимандрита Арсения, о неправильном будто бы расходовании им сумм, собираемых на Гроб Господень, и эти слухи дошли даже до иерусалимского патриарха. Патриарх Поликарп от 23 Мая 1820 года пишет московскому митрополиту Серафиму: «извещаем Вас, что с некотораго времени, как из писем, так и из посторонних известий, мы услышали и узнали о многоразличных поступках находящагося у Вас архимандрита нашего господина Арсения, совершенно противных его обету и поручению, о коих Ваше Высокопреосвященство сами можете удостовериться при подробном изследовании оных. Мы же узнавши сие, как уже сказано, и пришедши в изумление от таковых неожиданных слухов, и многаго от них опасаясь и подозревая, не приминули возвестить о том особенно Вашему досточтимому нами Высокопреосвященству, прося Вас братски, дабы, ежели истинно

¹ Св. Синод, на вопрос Высокопреосвященнейшего Августина: под каким начальством должны находиться пребывающие в Москве для устроения иерусалимского храма, где Гроб Господень, тамошние архимандрит Арсении и иеромонах Лука?—ответил таких постановлением: поелику означенные архимандрит и иеромонах пребывание в России имеют временное и единственно для сбора доброхотных даяний, то и несостоят в зависимости здешняго духовнаго правительства. Но во время нахождения их при показанном подворье и в России, наблюдение за образом жизни их и за сбором подаяния предоставить местным епархиальных начальствам, где они будут находиться, с тем, чтобы в случае, каких предосудительных произшествий, с ними и от них имеющих встретиться, по изследовании доносимо было Святейшему Синоду немедленно.

544

сказанное о нем, Вы приняли его в священноначальственное Ваше соблюдение и власть, и испытывали его обстоятельнейше, какими сами знаете мерами и средствами обо всем, что он собрал во все продолжение своего у вас пребывания от имени Св. Гроба, по данной ему благосклонно доверенности, и отобравши оное, приняли в свою власть и сохранение, а самого его постарались задержать в одном из монастырей ваших стран, безопаснейшим, как сами знаете, образом, внутри пределов ваших так, чтобы он никуда не мог совершенно, выступить и выйти из оных. Поелику, святый брате, выступление и выход его оттуда, равно как и к нам, или в Иерусалим возвращение, всеконечно причинит нам величайший вред и весьма умножит и увеличит опасность, каковую Ваше Высокопреосвященство по своему благоразумию сами предвидеть можете. А посему и просим Вас, будучи уверены, что Вы сжалитесь—поможете нам, а чрез то отвратите конечную пагубу, угрожающую всему нашему священному обществу. Что ж касается до собранных от имени святаго Гроба милостынь и подаяний, то взявши оныя, Вы примите под свое сохранение, ведая сами, как должно поступить в сем случае. Ибо из того, что он собрал с самаго начала до некотораго времени, выслал нам и денег некое количество, чрез посредство сиятельнейшаго и достопочтеннейшаго князя Голицына, нашего по духу возлюбленнаго и всеискренняго сына,—равно и священныя одежды и еще некоторыя другия вещи. Но так как уверяют нас, что он, из всего собраннаго им, прислал к нам только некоторую часть, а прочее имеет у себя в сохранении, и в сокровении держит по иным различным местам,

545

посему братски просим Ваше Высокопреосвященство употребить могущественное Ваше священноначальническое промышление на защищение прав Св. Гроба, дабы не потерпела вреда и убытка сия достопоклоняемая святыня».

Таким образом иерусалимский патриарх, в виду дошедших до него неблагоприятных вестей о жизни и деятельности архимандрита Арсения, просил московского митрополита Серафима произвести следствие относительно поведения Арсения и, если дошедшие до патриарха вести и слухи окажутся справедливыми, отобрать у него все полученное от доброхотных дателей на Гроб Господень и переслать патриарху, а самого Арсения никак не возвращать в Палестину, но сослать на постоянное житье в какой-либо отдаленный русский монастырь.

В то же время к митрополиту Серафиму поступило донесение от благочинного московских монастырей, даниловского архимандрита Геннадия, о том, «что находящийся в Москве иерусалимский архимандрит Арсений ведет жизнь несоответственно его званию, и собираемую сумму употребляет в расход без согласия находящейся при нем братии». В виду этого донесения митрополит Серафим назначил произвести следствие златоустовскому архимандриту Иннокентию, после чего, 29 Июля 1820 года, представил Святейшему Синоду следующий рапорт к нему архимандрита Иннокентия.

1. «Что хотя тот иерусалимский архимандрит сам в законопротивных поступках и не сознается, но, по показанию живущих при нем двух Св. Гроба иеромонахов—Фаддея и Гавриила и иеродиакона Каллиника, он ведет жизнь несоответственную его званию».

546

2. «Суммы, приносимыя и присылаемыя из других городов от доброхотных дателей, в книгу, данную от Святейшаго Синода еще 9 Сентября 1818 года, почти совершенно не вносит, так что в продолжении почти года в той книге не более внесено суммы как тысяча двести тридцать рублей».

3. «Расходных книг у себя никаких не имеет, а потому и считать приходы и расходы непочему. Притом же он, архимандрит Арсений, объявил ему (следователю архимандриту Иннокентию) словесно, а не письменно, что здесь он никому не обязан давать отчета, и что так как он уполномоченный от иерусалимскаго патриарха, то не имеет обязанности при расходе денег требовать согласий от братий, при нем живущих».

4. «Поправки же в суммах на многих страницах, учиненныя в первой книге, данной на такую же потребность от Святейшаго Синода, учинил он сам, как сам он о том ему объявил, а притом и в той книге невидно вписанной той немалозначущей суммы, яко уже известной, которая собрана им, архимандритом Арсением, первоначально при служении им во многих в Москве церквах от прихожан и посторонних дателей во имя Гроба Господня».

Затем митрополит Серафим представил в Святейший Синод показания, взятые им с иерусалимских иеромонахов Фаддея и Гавриила и с иеродиакона Каллиника. Эти монашествующие показали следующее:

1. «Иеромонах Фаддей, что архимандрит Арсений провождает жизнь противную обету его и имяни всесвятаго Гроба, расточая милости христиан на худыя свои дела, почему, нетерпя сие видеть, как человек

547

монастыря Святаго Гроба, просит, чтоб дан был ему пашпорт его, да отыдет во свояси».

2. «Иеромонах Гавриил показал: поелику он послан сюда от патриарха иерусалимскаго, да служит и он по силе, пришед же и увидя худую жизнь и худыя расходы, которые делает архимандрит Арсений, и неможа оное сносить, просит пашпорт его для обратнаго отъезда».

3. «Иеродиакон Каллиник показал, что про архимандрита иерусалимскаго Арсения, у котораго он живет, как человек монастыря Святаго Гроба, видя худыя дела и худыя расходы, которыя он делает, издерживая безпутно, даемыя от христиан милости во имя всесвятаго Гроба, все оное объявляет».

С своей стороны архимандрит Арсений, допрошенный 5 Марта 1820 года в московской консистории, показал, что собранные им от доброхотных дателей разные вещи: иконы серебряные, лампады и два Евангелия, в серебре с камушками оправленные, также и деньги, состоящие из ассигнаций и серебряной и золотой монеты до пятидесяти тысяч рублей, поставлены в ризницу Чудова монастыря в двух сундуках и одной коробке, по приказанию покойного Преосвященного Августина, а в Никитском монастыре, в четырех сундуках, ризничные вещи и лоскутки разной материи; реестров же на те вещи не имеется. Относительно того обстоятельства, что сумма, хранящаяся в Чудове монастыре, не внесена в книгу, Арсений объяснил, что эта сумма пожертвована доброхотными дателями на покупку сторгованного им у княгини Сибирской дома под иерусалимское подворье и потому не подлежала отсылке в Иерусалим; а церковная утварь, находящаяся в монастырях Чудов-

548

ском и Никитском, не внесена в выданную из консистории опись потому, что оная не принадлежит к находящейся в епархиальном ведомстве Филипповской церкви, отданной под иерусалимское подворье, а принадлежит Гробу Господню, почему и должна быть в непродолжительном времени отправлена в Иерусалим.

Относительно обвинения в неподобающем его званию поведении Арсений, 19 Апреля того же 1820 г., заявил в консистории, «что он, архимандрит, жизнь ведет соответственно званию своему и никаких худых дел, как недавно приехавшие из Иерусалима иеромонахи Фаддей и Гавриил и иеродиакон Каллиник показуют, не чинил и не чинить; равно и худых или излишних расходов из собираемой им от доброхотных дателей суммы не делает, и в сем показании как несправедливом они. монашествующие, его, архимандрита, ничем изобличить не могут, что и объявил он, архимандрит, по монашеству, самую сущую правду». 19 Мая в прошении к московскому митрополиту Серафиму, по приказанию которого были осмотрены ящики, поставленные Арсением в Чудове и Никитском монастырях, Арсений заявляет, «что в числе-де поставленных им в Чудове и Никитском монастырях собранных от доброхотных дателей ризничных вещей, находятся ему собственно принадлежащия вещи, как-то: архимандричий крест, кипарисныя иконы, рясы и подризники, серебрянные ложки и молочник, рубашки, холст, убор для шапки и прочее, которыя ему необходимо иметь при себе», почему он просит указанныя вещи ему выдать. В другом прошении к митрополиту Серафиму архимандрит Арсений заявляет, что так как в Июне ме-

549

сяце в Иерусалим от него отправляется иерусалимский монах Тимофей, с которым он считает себя обязанным отправить к иерусалимскому патриарху Поликарпу находящияся в Чудове и Никитском монастырях ризничныя и все прочия вещи, собранныя им от доброхотных дателей, почему и просит митрополита о выдаче ему из означенных монастырей тех вещей для отправления их к иерусалимскому патриарху. Эти два прошения архимандрита Арсения митрополит Серафим передал на предварительное разсмотрение консистории, которая нашла, что в просьбах архимандриту Арсению следует отказать, а все дело о нем «с прописанием всех значуицихся по сему делу обстоятельств и с приложением с описей о вышепомянутых ризничных и прочих вещах копий представить Святейшему Синоду на благоусмотрение доношением». Митрополит Серафим согласился с мнением своей консистории и, посылая все дело об Арсении в Св. Синод, заключает свое донесение: «получил я от иерусалимскаго патриарха касательно худаго поведения архимандрита Арсения отношение, которое, в подлиннике и с переводом онаго на российский язык, прилагаю при сем, также и две копии с таковым донесением, что и до меня много доходило весьма вероятных слухов о предосудительных и соблазнительных его поступках, и я лично заметил, что он весьма упрям и начальству не оказывает должнаго послушания».

Все это дело об архимандрите Арсении слушалось 4 Августа 1820 года в Св. Синоде, который постановил: «поелику архимандрит Арсений, по означенным предосудительным поступкам, которые дошли до сведения самаго его начальства, лишает себя

550

доверия, по собственному желанию иерусалимскаго патриарха, как на сбор от доброхотнодателей сумм в течении оканчивающагося срока, так и на управление иерусалимским, в Москве, подворьем, и поелику прежде еще замечены своевольства его, Арсения, по сему предмету, то, отобрав от него все счеты, суммы и вещи, определить его в один из монастырей московской епархии, по разсмотрению Преосвященнаго, и иметь тамо его под надзором. А между тем предоставить ему. Преосвященному, учинить: 1. подворье иерусалимское в Москве, совсем принадлежащим к нему имуществом, поручить в управление благонадежнаго, по избранию его Высокопреосвященнаго, человека с тем, чтобы он принял на себя попечение о сборе сумм доброхотнодателей до окончания срока, именно, по 9 Сентября сего года, и внес оныя, ежели будут, в свое время в книгу. 2. Выданную архимандриту Арсению из Св. Синода книгу на сбор подаяния, поверить чрез кого следует, и есть-ли в чем встретится сомнение требовать пояснений от него, архимандрита, во всем. 3. Сумму, какая за расходом окажется, равно и все вещи с описями препроводить, чрез приличныя и верныя способы вообще для верности с книгами, к иерусалимскому патриарху с уведомлением его, что Святейший Синод, по прекращении назначеннаго на сбор подаяний срока, прекращает и впредь, за означенными происшедшими безпорядками, позволение на то, признавая достаточным пособием предоставляемыя до сего в пользу иерусалимскаго храма средства, и потому ежели бы кто был прислан на место его, Арсения, не будет уже иметь права на таковой сбор; при чем требовать от него, патриарха, отзыва: здесь-ли дол-

551

жен иметь пребывание означенный архимандрит Арсений, где и в каком отношении, или выслан из России в место определеннаго ему настоящим званием пребывания и кому он, патриарх, поручает управление иерусалимским в Москве подворьем, и что на сие последует донесть Святейшему Синоду; о чем к нему, синодальному члену. Преосвященному митрополиту московскому, послать указ».

Между тем иерусалимский патриарх Поликарп писал к князю А. Н. Голицыну: «извещаю Вас, что преподобный архимандрит мой Арсений кроме того, что он прежде прислал ко мне чрез посредство Вашего Сиятельства, и что уже в прежнем моем письме видно, не позаботился ничего более прислать для здешней церкви. По сей причине, дерзая яко отец, прошу Вас помянутому архимандриту дать наставление, совет и повеление, чтобы он препроводил помощию Вашего же Сиятельства к нам все, что от начала доныне собрал во имя пресвятаго Гроба, по позволению его преподобию, данному благоволением и глубоким к нам Его Императорскаго Величества снисхождением, дабы то доставил нам хотя малую помощь противу многоразличных нападков, кои мы от коварных врагов своих терпим. И не только деньги, но и все прочее, что у него собрано — священные одежды и сосуды, принадлежащие к священным действиям, к украшению и благолепию огнем опустошеннаго и вовсе обнаженнаго пресвятаго храма Воскресения Христова,—все сие, у самаго архимандрита моего или в других местах хранимое, прошу, как ведает Ваше богодарованное и ко благу устроенное глубокоумие, пересмотреть и описать, дабы было известно».

552

С своей стороны и «архимандрит Арсений обратился к князю Голицыну с письмом, в котором заявлял, что он служит Гробу Господню без всякаго порока лет двадцать и, будучи отправлен иерусалимским патриархом в Россию для сбора доброхотных подаяний на Гроб Господень, собрал и отослал к патриарху 75 тысяч рублей, да за купленные им для иерусалимского подворья в Москве дома уплачено 80 тысяч рублей. Кроме того им еще неотправлена в Иерусалим собранная им церковная утварь, ныне хранящаяся в монастырях Чудовом и Никитском, да деньги—14 тысяч рублей. «Ныне же, пишет архимандрит, на собираемое мною пожертвование и на то, что московские жители привержены и расположены благотворительностью ко мне более, нежели к московскому духовенству, возникла ненависть, мыслящая выместить меня из России, под каковым предлогом и подан был от благочиннаго монастырей даниловскаго архимандрита Геннадия о несоответственной якобы моей жизни репорт, по коему от братий показания хотя и взяли, но доказательства к моему оправданию никакого требовано не было». Признавая возведенные обвинения на него несправедливыми и совершенно не доказанными, Арсений просит князя войти в бедственные обстоятельства его положения и оказать ему защиту и покровительство.

Между тем московский митрополит Серафим от 20 Ноября 1820 года доносил в Св. Синод, что по его приказанию произведена была опись находящихся в церкви иерусалимского подворья вещей, причем «одного наперстнаго золотаго филиграннаго креста с золотою же цепочкою, выданнаго в церкви архимандри-

553

том Арсением, неоказалось», крест на глазах у всех пропал. Тогда производивший вместе с другими опись архимандрит греческого Никольского монастыря Григентий «начал обыскивать при всем собрании находившуюся там братию, в том числе и иеродиакона Каллиника, у коего своею рукою при всех обыскал и вынул означенной крест филигранной и с цепочкою из кармана, несколько уже помятый, который (т. е. Каллиник) до того времени во взятии непризнавался. А посему случаю и в кельи его иеродиакона учинен обыск, где и найден мешок четок, который, как архимандриты Григентий и Арсений уверяют, находился (ранее) также в церкви: да и прежде, как архимандрит Арсений показывает, он, иеродиакон, им был несколько раз в подобных случаях замечен. На допросе в консистории иеродиакон Каллиник сознался «во взятии» означенного золотого креста, но не признавался «во взятии» других найденных в его келии вещей, называя их своими, ранее им приобретенными в Константинополе.

Рассмотрев это донесение московского митрополита, Св. Синод постановил: «поелику поступок иеродиакона Каллиника и предосудителен и не терпим, наипаче в духовенстве грекороссийской церкви, но разсмотрение его относится до начальства, коему он подведомствен, а между тем и оставлять его в Москве, в отвращении нарекания на духовенство, не следует, для того предоставить синодальному члену, Преосвященному митрополиту московскому, вытребовать от кого следует для него пашпорт и отправить его за границу, с таким притом распоряжением, чтобы он нигде в России не останавливался, а следовал по тракту и явился к иерусалимскому пат-

554

риарху», которого обо всем этом деле должен был известить московский митрополит.

Архимандрит Арсений решил воспользоваться делом иеродиакона Каллиника, чтобы оправдаться от взведенных на него обвинений и снова сделаться настоятелем иерусалимского подворья в Москве. В этих видах он обратился с прошением на Высочайшее Имя, в котором заявил:

«Указом Вашего Императорскаго Величества из Святейшаго Синода, сего 1820 года Сентября от 2 числа последовавшим, к Его Высокопреосвященству московскому митрополиту Серафиму предписано, дабы на иерусалимском в Москве подворье все описать, как-то: вещи, ризницу и на ономч, находящемуся имуществу. В силу онаго указа, даннаго от Его Высокопреосвященства определения произвести опись московским архимандритам монастырей: Николаевскаго греческаго—Григентию, Знаменскаго—Аристарху и благочинному Даниловскаго — Генадию по данной им описи, учинена (опись) находящемуся в ризнице и на подворье имуществу, и на оной включены принадлежащия моей собственности вещи, о которых минувшаго Октября месяца утруждал Его Высокопреосвященство выдать оныя мне обратно, потому что собственныя мои; но я получить не мог по причине, что из Святейшаго Синода указом предписано, по описании всех вещей, отослать оныя к иерусалимскому натриаху Поликарпу,—и мне отказано в том. А я единственно получал оныя вещи за труды мои, как-то: во время служения в воскресные и праздничные дни в приходских церквах, равно и за погребение умирающих знаменитых особ и прочих тому подобное, а не в пользу Гроба Господня. То за сим: могут-ли быть

555

отосланы трудовыя мои вещи к патриарху? и притом ссылаюсь на архимандритов во всех российских городах. что они, за таковыя служения полученную сумму и вещи, присовокупляют своей собственности без всякаго прекословия. Следовательно, по примеру онаго и мне соблаговолено бы (было) оныя выдать; при сем прилагается означенным вещам реэстр во уверение с таковыми отметками: от кого и за что мною получено и кем подарено.

«А как при учинении описи означенными архимандритами мною было объявлено, что точно имеется у меня собранной суммы в пользу Гроба Господня разною монетою с лажем двадцать семь тысяч рублей, также и разныя вещи, которыя и теперь сохраняются, выключая на моем подворье, а в монастырях Чудове и Никитском, в коих, еще по благословению покойнаго Преосвященнаго Августина, была поставлена ризница для хранения вещей от всякой опасности, и о том известно его Высокопреосвященству и бывшим при сей описи архимандритам... из сего ясно можно видеть, что собранная сумма равно и вещи сохраняются в сих местах не для расточения, как показывают» на меня, живущие при мне иероманахи Фаддей и Гавриил и иеродиакон Каллиник, но сие единственно для лучшаго устройства, чтобы оное никакаго не потерпело убытка, и сии означенные иеромонахи и иеродиакон меня безвинно опорочили и потому при сем представляю: иероманаху Фаддею желательно быть на моем месте и воспользоваться всеми моими драгоценностями. Но всемогущий Бог превращает их мысли в ничтожество» и затем разсказывает историю взятия иеродиаконом Каллиником золотаго креста, а про иеромонаха Гавриила замечает, что и он «по-

556

пался в оной краже: из алтаря святаго престола украл икону —Божию Матерь в окладе, прочих икон, крестов и разных вещей», а иеромонах де Фаддей «и клевете (на Арсения) и злому делу был начальник». Затем архимандрит Арсений заявляет государю: «ничего у меня расточеннаго и противнаго сану моему ненайдено, а сдано мною все в целости, и по показанию описи собрано мною суммы немалое количество трудами моими для Гроба Господня, но за труды мои ничего неполучал. А как иерусалимский патриарх полагает награждение всем трудящимся там архимандритам от 100 — 110 рублей, — в такой истине ссылаюсь на архимандрита Николаевскаго греческаго монастыря Григентия, то в пример сего прошу и меня удостоить оным награждением, тем паче чтоб не лишиться сего удовлетворения. А как патриарх меня совсем оставил жить в России, ежели угодно будет Вашему Императорскому Величеству определить меня в какой-либо монастырь, где по смерть буду жить, просить и молить всевышняго Создателя о здравии Вашего Императорскаго Величества и всей Августейшей фамилии, всеподданнейше прошу меня безвиннаго освободить из под ареста, в уважение службы моей, что я служил Гробу Господню 20 лет усердно, ревностно и безпорочно, и здесь в Москве 5 лет продолжаю, где приобрел до 300 тысячь рублей, в оной и в Нежине возобновил и выстроил подворье,—за что же неблагодарны иерусалимцы?"

Архимандрит Арсений с просьбою о защите и прощении обратился и к иерусалимскому патриарху Поликарпу, который по этому поводу писал к московскому митрополиту Серафиму от 10 Декабря 1820 года: «хотя мы и писали к Вам прежде о находящемся

557

тамо преподобнейшем архимандрите нашем Арсение, прося Вас (если истинно слышанное в то время в разсуждении его, что самое нас и понудило) изследовать и испытать подробно по святительской своей власти о всем, что он собрал на имя всесвятаго Гроба, и принять то в свое святительское соблюдение, яко милостыни и приношения, дабы небыло расточено; а его преподобие поместить в каком-либо надежном месте, впредь до решения. Но поелику мы теперь узнали, что точная опись вещам всесвятаго Гроба сделана от священнаго правительства, сей же заключен был в священный монастырь Иверский, еще и то, что большая часть тогда сказаннаго и писаннаго на него были слова и движения клеветников и соблазноделателей: при всем же том, поелику его преподобие пишет ныне к нам, и оправдывался в том, что на него насказали, как бы непричастный тому, просит тепле у нас прощения, в чем он по человечески преткнулся, или же оклеветан, а также духовных наших молитв и благословений: то посему мы не преминули писать к Вам и теперь, уведомляя Вас, что сказаннаго архимандрита нашего Арсения, яко просящаго у нас прощения в раскаянии и яко признающаго себя невинным в некотором, в чем он был осужден, как он пишет, преклонившись на его прошение, приняли отечески в объятия наши и простили его о Духе Святом, предав совершенному забвению то, что он по человечески сделал, Владычный исполняя глас: грядущаго ко мне не изжену вон, и сие: елижды аще падет, возстави и спасешися—и с душевною радостию признаем его преподобие и впредь совчинена в лик прочих архимандритов всесвятаго Гроба, как прежде: а притом и к свя-

558

щенной церкви, по милости поклоняемаго нами Всеавгустейшаго Его Величества, посвященной богоприемному Гробу, признаем его нами определенна во архимандрита, да настоятельствует при ней как прежде. Посему, святый брат! мы просим Ваше Высокопреосвященство и чрез Вас Богом собранный в С.-Петербурге Святейший Синод, да означеннаго нашего архимандрита Арсения и Ваше братство подобно нам простите и освободите, и дадите безпрепятственно свободу и позволение прежняго настоятельства и правления тамошней священною церковию нашей, со всем принадлежащим к оной, имея его преподобие в прежней любви, благоволении и покровительстве Вашем, дабы чрез то сословие отцев Святаго Гроба восприяло паки прежнюю честь и доброе мнение от Вас ради всесвятых поклоняемых мест в Иерусалиме. Тако молим Вас и о сем довольно. О найденных и описанных вещах просим: денежныя милостыни и прочия приношения переслать к нам чрез находящихся тамо г. Георгия Хаджи-Конета и г. Димитрия Пури, поверенных в делах от всесвятаго Гроба; а вещи архимандрита Арсения отдайте его святости, яко собственность его, на его употребление. Также тамо находящимся двум иеромонахам—Фаддею и Гавриилу и иеродиакону Каллинику дайте свое святительское позволение, как водится, отправиться отсюда прямо в Таганрог в тамошний священный наш монастырь, ожидая впредь нашего решения, как мы пишем и к ним. Мы надеемся, что Вы преклонитесь на сие наше братское прошение ради любве во едино нас совокупившаго божественною благодатию чиноначальнаго Духа,—соделая нас сим благотворением Вашим еще более признательными к Вам».

559

Эта просьба иерусалимского патриарха относительно архимандрита Арсения была представлена московским митрополитом в Св. Синод, который 1 Марта 1821 года постановил: 1. «по уважению ходатайства иерусалимскаго патриарха вверить управление иерусалимским в Москве подворьем, по прежнему, архимандриту Арсению, освободив его из под надзора с подтверждением, чтобы всячески старался избегать нарекания и подозрений, как в отношении жизни, так и в управлении подворьем, не доводя ни свое начальство, ни здешнее до излишних переписок, которыя влекут с собою напрасное затруднение и самыя неприятныя для него самаго последствия, и 2. синодальному члену, преосвященному митрополиту московскому, предоставить собранную сумму и прочия вещи для доставления к иерусалимскому патриарху поручить, чрез кого следует, вверяемым от него патриарха лицам, с должною от них роспискою; равно отправить иеромонахов Фаддея и Гавриила с пашпортом из московской консистории в таганрогский греческий монастырь с тем, чтобы они там ожидали разрешения о себе патриарха. А иеродиакона Каллиника, на основании прежняго предписания, — заграницу, так как он, по поступку своему, в нарекание духовенства оставаться в России не может».

Таким образом архимандрит Арсений успел на этот раз освободиться от взведенных на него обвинений в неподобающей его званию жизни ив неправильном расходовании сумм, собираемых им от доброхотных дателей на Гроб Господень. Из Иверскаго монастыря, куда было его сослали, он снова был возвращен на иерусалимское подворье в Москве, в качестве его единоличнаго хозяина и распорядителя,

560

каким он был и ранее. Его обвинители—иерусалимские иеромонахи Фаддей и Гавриил, были отосланы в Таганрогский греческий монастырь, а иеродиакон Каллиник—заграницу. Теперь можно было ожидать, что архимандрит Арсений, наученный горьким опытом, постарается не подавать более повода к соблазну своим поведением, чего ожидал от него и Св. Синод, возстановляя его, ради ходатайства за него иерусалимскаго патриарха, в прежнем звании настоятеля и распорядителя иерусалимским подворьем в Москве. Но действительность показала совсем другое.

Преемник московского митрополита Серафима, архиепископ Филарет, от 8 Октября 1822 года доносил в Св. Синод, «что иерусалимскаго подворья иеромонах Лука, в прошении Преосвященному Афанасию, викарию московскому, пишет, что находясь при архимандрите Арсение на подворье семь лет, претерпевал от него, архимандрита, до сего времени всякия притеснения; что хотя на подворье имеются три дома каменных и два деревянных, но он, Лука, неимеет келлии, что он переносил от архимандрита нападения, ругательства и побои; что служа всегда безпорочно, неполучал ни гроша жалованья; что от Июня месяца, по запрещению архимандрита, до днесь остается он празден божественнаго служения; не имея дневнаго пропитания, без келлии и пищи, принужден скитаться по чужим домам, одеваясь и обуваясь от милости посторонних соседов; что архимандрит Арсений имеет у себя трех человек крестьян, данных ему в услужение от живущей на подворье помещицы девицы Челищевой, коим поручены ключи от церкви и всей церковной суммы; что архимандрит Арсений недопуская его, Луку, без всяких причин до свя-

561

щеннаго служения, сам ежедневно служит во всем архимандричьем облачении без диакона и одевает в стихари непосвященных упомянутых крестьян помещицы Челищевой; что архимандрит сочинением своих проповедей всегдашних отвратил весь мир от церкви; что несмотря на приказание преосвященнаго дмитровскаго до решения дела, по прошению его иеромонаха Луки о возвращении в Иерусалим, пребывать на подворье, архимандрит Арсений не только недопускает его проживать на подворье, но и с ночлега вон изгоняет».

Приведя обвинения против архимандрита Арсения, заключающиеся в прошении иеромонаха Луки, новый московский святитель продолжает уже от себя доносить Св. Синоду. «Несмотря на смешение предметов, пишет он, в сем прошении (т. е. иеромонаха Луки), некоторые из них не могли быть оставлены без внимания, как то и прежде до меня доходили неблагоприятные слухи о поведении архимандрита и в особенности о непристойных проповедях, которыя он говорит своего сочинения, производящих соблазн и смех, почему и было от меня предписано Троицкой, что в Троицкой, церкви священнику Иоанну Стефанову, выслушать одну или несколько таковых проповедей самолично и, что окажется, донести мне. Вслед за сим означенный священник донес, что в исполнение препоручения о выслушании проповедей, сказываемых в церкви иерусалимскаго подворья настоятелем онаго архимандритом Арсением, в троекратную его священника там бытность, в 14, 17 и 24 числа сего же месяца, им замечено следующее:

1. «В эти три дня отец архимандрит говорил поучения своего составления. После краткаго чрез ме-

562

ру простого и безпорядочнаго растолкования дневной истории евангельской, делает он размышление об избранном предмете без логическаго порядка и в немногих строках. Большую же часть поучений составляют повести одна или две, заимствуемыя из Пролога и других мест. Повести сказывает наизусть, а материю читает по бумаге, и сию также заимствует: так в поучении в праздник Воздвижения многое взято из поучения на сей день в Прологе.

2. «Говорит не об одном избранном предмете, но присоединяет и другия материи без всякой связи с предыдущим: в поучении 24 числа он говорил о милостыне, потом о трудолюбии, тут же и о добрых делах, изобретая сии материи для той повести, которую разсказать имеет, так что первыя служат для сих как бы предисловием.

3. «Повести из Пролога, сказывая наизусть, излагает оныя простонародным языком, словами иногда самыми низкими, которыя умаляют и унижают священное оных достоинство, да и святости места несоответствуют. От чего вместо ожидаемой пользы назидания, в большей части слушателей происходит смех явный и соблазнительный. Даже некоторые приходят слушать для того только, чтобы посмеяться, а другие выходят от слушания, дабы не смеяться. Простой народ слушает со вниманием. Два таковых разсказа вкратце здесь представляются. Первый, бывший 17 числа, неизвестно откуда заимствован и состоит из следующей повести: Был один богатый человек, который захотел оставить мир и все свое имение; приходит в один монастырь, остается в оном, и просит, чтоб его научили какой-нибудь молитве. Ему предложили многия, из коих он избрал

563

одну, более других ему понравившуюся: Радуйся, благодатная Мария. И выучил, с великим однако же трудом, всю сию молитву: Богородице, Дево, радуйся! даже до конца: и столько возлюбил оную, что во всю свою жизнь непрестанно твердил: Радуйся, благодатная Мария! так что жившие с пим братия стали насмехаться над ним и прозвали его: Радуйся благодатная Мария! Умирает наконец и благоухание излилось от тела его во всей обители. На третий день, когда пришли на гроб его совершить тризну, увидели над гробом произростший крин, и на каждом листочке его было написано: Радуйся, благодатная Мария! разрывают землю, открывают гроб, чтобы узнать, откуда прозяб сей крин, и видят, что он исходит из уст; но любопытствуют еще знать, где начинается корень его, раскрывают ножем грудь и находят, что крин произрос из самого сердца. Другой разсказ, бывший 24 числа, сделан из повести о некоем игумене, в Прологе под сим числом находящейся: Был один игумен в одном городе, как бы было это здесь в Москве, который был добродетелен и пр. Он молился к Богу, чтобы Господь спас его и с ним его обитель, так как бы теперь я и вы, здесь собравшиеся, вместе молимся ко Господу. Господь известил его таким образом: в одном монастыре был праздник, как бы это было у Сергия преподобнаго. В продолжении повести поясняет, что игумен в образе разслабленнаго нищаго взял и нес на своих плечах самаго Иисуса Христа.

4. «Замечателен также образ, каковым отец архимандрит начинает свои поучения: Мир вам! благословение (или—благодать) вам от Господа Бога

564

Вседержителя. Образ усматриваемый только в апостольских посланиях и от общаго употребления удаленный. Более сего ничего им священником Стефановым замечено небыло.

«Предписав Консистории, на основании 20 правила 6 Вселенскаго Собора, объявить архимандриту, что ему сказывание проповедей в московской епархии запрещается, долгом поставляю я в тоже время, по зависимости его от иерархии иерусалимской, донести о всем вышеписанном Святейшему Синоду на благоразсмотрение».

Рассмотрев это донесение московского архиепископа Филарета, Святейший Синод постановил: «поелику архимандрит Арсений, за сделанным ему подтверждением, вновь навлек на себя нарекание и соблазн, по несоответственной его сану жизни и по непристойным его поучениям в церкви, которыя немогут быть терпимы, а хотя, по зависимости подворья и его архимандрита от иерусалимской иерархии, следовало бы на счет введения устройства в первом сделать сношение с иерусалимским патриархом, но по смутным ныне в Турции обстоятельствам предвидится к оному затруднение: то во обуздание поступков его архимандрита и в прекращение соблазна, им наводимаго, предоставить синодальному члену, преосвященному архиепископу московскому, на сей раз впредь до времяни удалит его архимандрита от управления подворьем и отослать в один из монастырей московской епархии, вне Москвы состоящих, под строгий надзор за образом жизни его с тем, чтобы содержание его производилось от того подворья, а управление оным имеет быть поручено, по усмотрению его преосвященства, другому, который должен иметь в

565

заведывании своем иеромонаха Луку, принадлежащаго к сему подворью, с должным его при оном содержанием».

Не прошло и месяца после приведенного нами постановления Св. Синода относительно архимандрита Арсения, как уже московский архиепископ Филарет, от 9 Ноября 1822 года, снова доносил в Св. Синод, что запрещение говорить проповеди архимандриту Арсению сделано было еще покойным архиепископом московским Августином и что теперь, при объявлении ему вторичного запрещения проповедывать, Арсений «употребил укоризненныя против иерархии слова». Арсений, как оказалось, говорил: «проклят тот, кто ему проповеди говорить запрещает». В виду этого Св. Синод постановил: «поелику оказанный вновь архимандритом Арсением поступок, заключающий в себе дерзость и неповиновение к законному порядку и властям, с нанесением даже безразсудной укоризны на архипастыря, под надзором и управлением коего, пребывая в России, находится, требует такого обуздания, от котораго почувствовал бы всю тягость своего преступления. И для того, соображаясь с 5 правилом антиохийскаго собора и с правилом Св. Василия Великаго в главе 24 изображенным о пресвитерах, удержать его архимандрита от священнодействия, как нанесшаго ту укоризну, по соображению обстоятельств, в духе злобы и запретив ему архимандриту священнодействие, рукоблагословение и ношение знаков, к званию архимандрита принадлежащих, оставить его в сем положении до того времени, пока он с христианским смирением испросит у преосвященнаго, им обиженнаго, прощение и получит оное по разрешению его, подтвердив при том,

566

что ежели он, архимандрит, не воздержится впредь от дерзости и неприличных поступков, то подвергнется строжайшему наказанию».

Таким образом архимандрит Арсений подвергся от Св. Синода запрещению, и разрешение ему священнодействовать поставлено было в зависимость от прошения его московским архиепископом. Последний, получив синодский указ об Арсение, поручил управление иерусалимским подворьем архимандриту греческого Никольского монастыря Григентию, а самому Арсению назначил для жительства Волоколамский монастырь. Но Арсений не подчинился этому распоряжению владыки,—под предлогом болезни он остался в Москве в греческом Никольском монастыре. Отсюда он послал Преосвященному два письма, в которых просил прощения во всем, «что он соделал неумышленно от неопытности», просил разрешить ему священнодействовать, а вместе с тем дозволить ему жить в Москве в каком-либо монастыре или на иерусалимском подворье «по причине разстроеннаго здоровья и слабости сил для пользования врачами». Преосвященный согласился на просьбу Арсения: даровал ему прощение и благословение и даже разрешил ему священнодействовать, но только лишь в одном Волоколамском монастыре, куда он должен был отправиться, согласно ранее состоявшемуся об этом определению преосвященного. Однако Арсений не только не отправился в Волоколамский монастырь, но и из греческого Никольского монастыря самовольно перебрался на иерусалимское подворье, где и поселился. Обо всем этом архиепископ Филарет, от 19 Февраля 1823 года, донес в Св. Синод.

567

С своей стороны архимандрит Арсений искал защиты у своего покровителя князя Голицына, которому писал: «я и по ныне нахожусь в несчастном и болезненном положении, на одре лежащий и не имею где и главы подклинить, но только к Вам прибегаю в помощь мне по Бозе, и не хотел бы Вас утруждать, но нужда заставляет. Прочитан мне указ сего месяца 12 числа из Святейшаго Синода не в пользу мою. И ожидал милости из Синода и от владыки Филарета, яко от Отца нашего небеснаго Бога, и просил прощения тремя письмами, чем его владыку оскорбил и прогневал заглазно, по неправедным доносам; но непрощают совсем глаголющс: прощаем его и благословляем, ежели поедит в ссылку в монастырь за Москву,—то какое прощение? Ограбивши меня всего, вещи и церьковь от меня отняли. О Боже наш! какая обида и где есть суд Божий праведный? Не отдают мои вещи мне и не оставляют меня, в болезни сущаго и просившаго в Москве в нашем подворье мне пребывать и жить и служить,— за что мне есть смертельная язва: или хотя в другом монастыре в столице в Москве остаться, так как врач смотрит меня всякий день, но только благословили мне служить в каком буду вне Москвы монастыре, но не в соборе и в Москве. По нужде должен страдать и безвременно кончить жизнь свою, яко великий преступник: то покорнейше прошу и со слезами Вас, Ваше Сиятельство, меня страннаго и немощнаго помиловать: Ваше Сиятельство попросите обо мне Святейший Синод и владыку Филарета, чтобы меня оставили в нашем подворье в одном доме от шести домов, которые мною приобретены и куплены,—что мне других безпокоить лет до 30 потру-

568

дившемуся Гробу Господню. Ваше Сиятельство! прошу Вас Бога ради: примирите владыку Филарета со мною, который на меня гнев имеет напрасно по клеветал человеческим. Пусть мне владыка даст канон, только чтобы в нашем подворье, для примирения и любви Божией я понесу по его повелению и смиряюсь Господа ради. Сам Господь глаголет: блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся,—будите и Вы, Ваше Сиятельство, между нами миротворец и сыном Божиим наречешися, ибо и в Москве о моей обиде сожалеют, а о гневе владыки на меня чудятся. А и пред самим Богом обещаюсь присягу принесть, что не имел на него никакого злато помышления и гласа хульнаго. Но меня, страннаго и немощнаго, можно всякому легко обидеть так, как и обидели меня до крайности. Примирите нас, Ваше Сиятельство, дабы мир не смеялся о нас и Государь Император дабы таковыя обиды неведал,—неоставит моего прошения: будьте мне отцы и имейте яко своего, так как Вашим ходатайством и подворье устроено иерусалимское наше. Здесь желаю я и жизнь мою положить в труде для Гроба Господня».

Наконец архимандрит Арсений, от 8 Марта 1823 года, подал прошение на Высочайшее Имя, в котором писал: «Напредь сего, находясь я в Иерусалиме у Гроба Господня, полагал я труды свои до двадцати лет и за оные произведен во архимандрита, патриархом Гроба Господня Поликарпом; но по несчастному случаю и злых людей огнь раззорил Гроба Господня церковь; потом, по желанию и по повелению означеннаго патриарха и Святейшаго иерусалимскаго Синода, я прислан в Россию от Святаго града Иерусалима и Гроба Господня привесть православных хри-

569

стиан вспомоществовать и усердствовать сгоревшей церкви Гроба Господня, и старанием споим утруждал Всеавгустейпиаго Монарха Всемилостивейшаго нашего Государя Императора (призывая) милосердие и благотворение ко Гробу Господню, почему и повелено Его Величеством дать мне раззоренную и обгорелую церковь здесь в Москве, у Арбатских ворот, и минуемую Апостола Филиппа, а ныне называемое подворье, в котором проживать нужно от милостыни, так как мне, равно, и служащим церкви, жалованья нет. Но как оная церковь, Божиею помощию и моими трудами, возобновлена как иконостасами и утварью церковною на несколько тысячь и присовокуплено к оному подворью шесть домов для прожития и доходу Гроба Господня, нынеж я от злых людей и от напрасныя клеветы претерпеваю, и за что меня осудили—незнаю; и отобрали под строгим надзором как церковныя вещи, так и имущество мое и деньги, и нахожусь в греческом монастыре четвертый месяц под началом яко странный, обиженный и оклеветанный, ибо прежние ложные донощики были воры, которые украли креста два... и сии обрящутся подобны первым, ибо и поныне церковь затворена стоит без совершения службы, которая при мне наполнялась христианами при божественной литургии и за Вас Бога молила». Далее Арсений заявляет Государю, что когда у него отобрали подворье в первый раз, то Гроб Господень понес от этого убытку до 20 тысяч рублей, при втором же отобрании от него подворья, расхищено было до 3 тысяч рублей и разные вещи. Страдает он по клевете, безвинно—«таковыя обиды и от турок я невидал, живучи в Иерусалиме». Он просит Государя повелеть Святейшему

570

Синоду возвратить принадлежащие ему, Арсению, деньги и вещи, а его самого оставить на иерусалимском подворье, где он желает положить и самую свою жизнь в трудах для Гроба Господня. «Удивлению достойно, пишет Арсений, что наше подворье никакого важнаго доходу неимеет, но и то от зависти хотят и стараются его раззорить, дабы небыло доходу Иерусалиму».

Но в то время, как Арсений писал свои жалобы и князю Голицыну и самому Государю, об нем уже состоялось, по донесениям московского архиепископа Филарета, следующее грозное синодское определение 6 Марта 1823 г.: «поелику архимандрит иерусалимскаго подворья Арсений продолжает оказывать своевольство и неповиновение к исполнению мер, принятых к обузданию его несоответственной жизни, и самое оказанное ему синодальным членом Преосвященным московским снисхождение употребил в одно дерзкое ослушание законной власти: для того, оставив его по прежнему в запрещение священнослужния, рукоблагословения и ношения знаков, к званию архимандрита принадлежащих, отослать на пребывание и для исправления в содеянных поступках, посредством гражданскаго правительства, на счет доходов иерусалимскаго подворья, в Спасоевфимиев монастырь Суздальский где, производя ему содержание из доходов подворья по 300 рублей в год, иметь за образом жизни его там строгий надзор, и каково он будет вести себя, преосвященный Владимирский имеет доносить по третям года Святейшему Синоду для дальнейшаго о нем разсмотрения».

Арсений, однако не подчинился этому синодскому решению. Он тайно оставил Москву и пробрался в Петербург, где в канцелярии Св. Синода показал,

571

«что он явился для испрошения милости в нанесенных ему оскорблениях отнятием собственных ему и церкви Гроба Господня принадлежащих вещей, собранных им от доброхотных дателей и поставленных в Чудове и Никитском монастырях, и о возвращении оных; ежели Святейшему Синоду благоугодно будет оставить его по прежнему управлять подворьем, то он не отрекается по сделанному ему доверию принять на себя сие, а в противном случае просит уволить его в Иерусалим обратно; во все время отбытия его из Москвы законопротивных поступков сану его не чинил и священнослужения, по запечатании церкви, нигде не отправлял».

Святейший Синод, рассмотрев приведенное заявление Арсения, постановил: «так как архимандрит Арсений за разные предосудительные поступки назначен на пребывание в Суздальский Спасоевфимиев монастырь с запрещением священнослужения и ношения креста и к управлению иерусалимским в Москве подворьем признан неспособным; следовательно ни оставить в заведывании его сие подворье, ни доверить ему вещей, в пользу церкви Гроба Господня пожертвованных, не можно; но на увольнение его самаго, согласно желанию его в Иерусалим, дабы он, находясь в России, не наносил более укоризны на духовный сан, и на выдачу вещей собственно ему принадлежащих, если представит он на то доказательства, Св. Синод согласен с тем, чтобы он отправлен был отсюда до Одессы с нарочным, а оттуда выслан был за границу. Подворье же с имуществом оставить по прежнему положению, до перемены обстоятельств в Турции и получении от иерусалимскаго патриарха отзыва, в заведывании находящагося в Мо-

572

скве греческаго архимандрита. Распоряжение же об отдаче архимандриту Арсению собственнаго имения, буде оное окажется, и потребнаго количества суммы из доходов подворья на проезд, предоставить учинить Преосвященному архиепископу московскому. Но как отпуска его, Арсения, за границу Св. Синод, по нынешним обстоятельствам в Турции, сам собою дозволить не может, то предварительно доложить о сем Государю Императору и просить Высочайшее соизволение предоставить г. министру духовных дел и народнаго просвещения».

По поводу приведенного доклада Св. Синода об Арсение Государь приказал: «отослать его, архимандрита, в Суздальский Спасоевфимиев монастырь для содержания в оном под стражею», куда Арсений и был теперь отправлен.

Так как Синод постановил выдать архимандриту Арсению разные вещи, хранившиеся на иерусалимском подворье и в других местах, реестр которых он представил, то московский архиепископ Филарет, который должен был привести в исполнение это синодское постановление, от 20 Июня 1823 г. доносил в Св. Синод, что московская консистория не имеет возможности узнать: действительно ли принадлежат Арсению просимые им вещи, так как он никаких доказательств на принадлежность ему просимых вещей не представил, почему и выдать их ему консистория считает невозможным. К этому московский святитель присовокупляет: 1. «что из поименованных в реестре вещей, некоторыя, как-то крест к митре под № 9 и разныя панагии, не только архимандриту отдать, но и на подворье оставить сомнительно, потому что архимандрит подворья не имеет

573

права употреблять сих вещей, и уже, хотя приватным образом, но достоверно известно, что он делал из оных злоупотребление; и потому надежнее, при удобном случае, препроводит оныя к святейшему патриарху; 2. что мощи, по показанию архимандрита купленныя под именем разных Святых и безъимянныя, как сомнительныя, безопаснее оставить навсегда в катедральной ризнице и никуда не употреблять; 3. что о прочих вещах, на принадлежность коих частию никаких не представил он доказательств, а частию, как например о набедреннике под № 2, ссылается на святейшаго патриарха, о каковой ссылке консистории справки сделать было неможно. можно предоставить ему, архимандриту, о всех просить святейшаго патриарха, а до решения его хранить их. где ныне хранятся, или на самом подворье, когда оно получит несомнительных качеств начальника от иерусалимской кафедры».

Слухи о поведении архимандрита Арсения дошли и до иерусалимского патриарха, который, от 15 Июля 1823 года, обратился по этому поводу в Св. Синод с особою грамотою. «Я заподлинно известился, пишет патриарх, что живший пред сим временем в богоспасаемом граде Москве преподобнейший архимандрит всесвятаго Гроба Арсений скрылся оттуда в прошедшем Апреле, оставив все на имя всевсятаго сего поклоняемаго места собранныя милостыни— деньги и вещи, и над всем сим промыслительно определен по Вашему указу приставником и попечителем преподобнейший архимандрит Григентий, чтоб нерасточили и неубавили, доколе не будет там другаго, с нашего согласия, из священногробных отцов. И поелику я нахожусь в скорби, недостатках и вели-

574

чайшей тесноте, то прибегаю к Вам и, прося, умоляю тепло передать без опасения ныне найденныя деньги и священныя одежды по Вашему вторичному синодскому указу по каталогу, а напоследок и все, что ни пожертвовано всесвятому Гробу благословенными там православными христианами — деньги и вещи всякаго рода — находящемуся в Москве почтеннейшему купцу Георгию Конст, котораго, сею самою и ныне патриаршескою нашею особою запечатанною граматою, определяем приставником нашим над собранным во всечестное имя всесвятаго Гроба и законно ему принадлежащим, с тем, чтоб он, как мы пишем к нему, заплатил прежде из сих денег за посланную к архимандриту Арсению полипу (вексель) в 1500 рублей, а остальныя прислал бы к нам с священными одеждами, как необходимыя для отвращения и уплаты неизреченных и несносных денежных наших долгов. Ибо, с одной стороны, заимодавцы престола иерусалимскаго, премногие и различные, однородные и инородные теснят нас все вместе, требуя долгов при превозмогающей крайней бедности; с другой стороны, часто присылаемыя к нам из Иерусалима полицы от тамошней братии и отцев, более нежели на семьдесять пунгий (заключает в себе 500 пиастров), душат нас, как не могущих откуда все сие заплатить. Ибо вообще ни откуда не присылается нам в настоящее время ни помощи, ни милостыни, ни дохода от стараний всесвятаго Гроба, отчего мы опасаемся ввержения в темницу и презрения от языков, да и всесвятыя места находятся в опасности. Милость Божия да будет над всеми нами. О сем покорно прося, вместе и с сокрушением души, уповаем на христоименитое

575

Ваше архиереелепное произволение, что Вы всячески поможете нам в опасности находящимся и призывающим помощь Вашу, ибо Вы купно с волею имеете и возможность».

Между тем архимандрит Арсений, доставленный в Суздальский Спасоевфимиев монастырь 10 Сентября 1823 года, не успокоился и там. В Сентябре следующего 1824 года он бежал было из монастыря, но был схвачен и снова водворен в монастырь. Тогда Арсений наконец смирился, стал вести себя, по отзывам местного преосвященного, одобрительно, и в 1835 году был отвезен в Одессу, и уже оттуда отправлен заграницу ¹.

¹ Преосвященный Порфирий в своем дневнике: Книга бытия моего, II, 120—124, рассказывает, что в 1844 году он посетил Арсения, который жил тогда в монастыре Св. Саввы Освященного и содержался будто бы греческими палестинскими властями «как невольник». Конечно со слов самого Арсения преосвященный Порфирий повествует о нем следующее: Арсений родился в старом Черкаске на Дону от благородных родителей (наш посол в Константинополе, как мы видели, называет его: особою, которая ничем не отличает себя от простого невоспитанного казака). Как казак, как природный воин, он отбывал военную службу и получил ордена. После отставки ему захотелось сходить на богомолье в Иерусалим и в Св. гору Афонскую. Сия гора показалась ему раем, и он постригся в монахи в одном из тамошних монастырей и вскоре посвящен был в иеромонахи. Отсюда увлекло его желание служить при Гробе Господнем. Когда сгорел храм Воскресения и когда обновление его, по разным обстоятельствам и препятствиям, ввело святогробское братство в неоплатные долги, тогда иеромонах Арсений патриархом отправлен был в Россию за сборами всяких подаяний (в действительности Арсений был отправлен, как человек очень беспокойный, настоятелем греческого в Нежине монастыря в видах удаления его навсегда из Иерусалима). Бог благословил его прошения и труды. В Москве и Петербурге он собрал множество вещей, потребных для церкви, и более 100,000 рублей ассигнациями. Этого мало. Будучи знаком с любимым кучером Императора Александра I как с земляком, он успел, посредством его (в действительности чрез князя Голицына) подать лично прошение сему Государю об учреждении иерусалимского подворья в Москве... Прошение его было исполнено... Архимандрит Арсений не только приобрел, но и устроил иерусалимское подворье, купив для него пять доходных домов в Москве. Богатую приставь завел я, говорил он мне;

576

Несчастно окончил свою жизнь в Москве и сотрудник архимандрита Арсения — иеромонах Лука, с которым Арсений то ссорился, то мирился. От 16 Мая 1824 года московский архиепископ Филарет доносил в Св. Синод, что иеромонах Лука 13 Мая найден был полицейскими солдатами лежащим на улице против Казанского собора и чрез полчаса по доставлении в монастырь умер, «что сие случилось, по объявлению врача, от апоплексическаго удара, которому причиною предполагается излишнее употребление крепких напитков». К этому московский святитель

из этой пристани святогробцы могут высылать свои корабли, т. е. своих сборщиков по всей России и отправлять в Иерусалим богатые подаяния. И подлинно много добра сделал о. Арсений для святогробского братства. К сожалению, он употреблял иногда нехорошие средства к достижению своей цели; за то страдает и поныне в каменном горячем мешке, т. с. в Саввинском монастыре. Он обоял одну богатую вдовицу в Москве так, что та ради Христа и спасения души своей продала все свое имение и деньги вручила Арсению, который обещался взять ее с собою в Иерусалим и там сделать ее игуменьею, и поить и кормить ее до смерти. По обстоятельствам или нерадению, он не мог исполнить в скорости своего обещания, и вдовица оставшись без куска хлеба, подала на него просьбу митрополиту Филарету, в которой и уличила его в неустойчивости в своем обещании и хитром лишении ее всего имения. Вследствие сей просьбы все имение возвращено было вдовице, а виновный сослан был и Суздальский монастырь, который для монахов есть тоже, что Сибирь для мирян. Спустя несколько годов он покусился убежать из сего монастыря, и уже стал перелезать чрез стену по веревке, но, как на грех, стена оказалась высока, а веревка коротко. Поболтавшись на воздухе, он оборвался в ров и повредил себе ногу, так что не мог встать с места. Стража тотчас заметила его и возвратила в монастырь, где он и лечился целый год. Хромота доселе осталась доказательством его неудачного побега. Как уличенный преступник и пойманный беглец, он оставил бы и кости свои в Суздальском монастыре, но патриарх иерусалимский Афанасий сжалился над ним, и чрез посредство архиепископа Фаворского Иерофея, собиравшего милостыню в России для уплаты долгов казны святогробской, возвратил его в свою патриархию, но не как русского архимандрита, а как иерусалимского. Но часто случается в этом мире тревожном, что человек избегает одной беды и нагоняет другую. Подобное случилось и с о. Арсением. Прибыв в Константинополь к патриарху, он стал требовать от него разных разностей: то половины доходов с иерусалимского подворья в

577

прибавляет в своем донесении Синоду: «приемлю смелость представить на благоусмотрение открывающагося из сего примера надобность, чтобы служащие на иерусалимском подворье, доколе здесь пребывают, состояли в полном подчинении епархиальнаго начальства, дабы в случае безпорядков, можно было употреблять более скорыя и деятельныя меры к прекращению безпорядка и к отвращению соблазна» ¹.

Сношения патриарха Поликарпа с русским правительством имеет строго определенный, специальный

Москве, то вещей, собранных им в прежние годы, и сильно докучал вашей константинопольской миссии. Чтобы избавиться от хлопотуна, патриарх польстил ему: обещался произвести его в сан петро-аравийского митрополита с тем, чтобы он был его наместником и вместе духовником русских поклонников, и даже подарил ему служебник архиерейский и отправил его в Иерусалим. Наш старец в восторге переплыл бурное море и прибыль в Иерусалим в твердой надежде, что он будет митрополитом. Но здесь ему сказали, что от патриарха получено предписание отправить его в Саввинский монастырь для вечного спасения души и для покоя изнуренного трудами тела его. Таким образом о. архимандрит Арсений из Суздальского монастыря попал в иерусалимскую Сибирь —в обитель Св. Саввы, где и проживает уже четыре года безвыходно. Ему не позволяют выехать оттуда даже на поклонение в Вифлеем и в Иерусалим. Мне крайне жаль его. Лишение его совершенной свободы есть уже крайняя жестокость, обида и черпая неблагодарность. О. Арсений столько добра сделал для святогробской братии и в возмездие получил неволю, бесчестие и презрение. Он вопиет на небо: он уже не ищет никаких почестей и желает только, чтобы ему дозволили свободный выезд из монастыря. Но о нем никто не думает в здешней патриархии. Наш консул Базили презирает его. Жаль мне его; он такой глубокий, изможденный старец, жизнь его целомудренна и трезвенна: не только вина, даже чаю не пьет он. Я обещался ему ходатайствовать за него пред обер-прокурором Синода и пред митрополитами и просить ему свободы. Он просился было со мною в Россию, но я решительно отказал ему в этом, и вразумил его, что в России уже не примут его. Тогда он просил меня исходатайствовать ему, по крайней мере, свободу в Палестине. Сердечный, он уже немного помешался в уме... Очевидно, о. Арсений не совсем верно передал преосвященному Порфирию обстоятельства своей московской жизни, скрыл истинные причины гнева на него владыки Филарета и причины его заключения в Суздальский Спасоевфимиев монастырь. —¹ Дело канц. об. прок. Св. Синода № 5172, Дело архива Св. Синода, № 463.

578

характер: все они состоят единственно в просьбах и ходатайствах о получении из России милостыни для задолженной иерусалимской патриархии, к этой единственной цели направлены все усилия и хлопоты патриарха, об этом он только и говорит в своих посланиях к Св. Синоду, князю Голицыну, к московским иерархам. Никакие другие вопросы или отношения никогда не затрагиваются в грамотах Поликарпа, он никогда и ничего не говорит в них о жизни и положении иерусалимской церкви, не сообщает никаких происходящих в ней событий, исключая постоянных указаний на громадную задолженность патриархии и самых общих заявлений о насилиях православным со стороны иноверцев. Но за то патриарх никогда не касается и русской церковной жизни и, по-видимому, вовсе ею не интересуется: желания войти в общение с русскою церковью по делам и вопросам церковным, вызвать о них взаимный обмен мнений, нет у него и следов. Патриарх Поликарп в своих посланиях, на Русь — это только проситель милостыни, озабоченный и хлопочущий единственно о том, как бы получить из России милостыню и притом побольше, поэтому то все его послания отличаются крайним однообразием и полною бессодержательностью, если исключить из них вопрос о милостыне.

Св. Синод, с своей стороны, выражал всегда полную готовность оказать всякую помощь бедствующей иерусалимской патриархии: он ходатайствует пред Государем о единовременной посылке иерусалимскому патриарху 25 тысяч рублей; утверждает владение за иерусалимскою патриархией вновь основанным в г. Таганроге греческим монастырем; дозволяет послан-

579

ным патриарха в течении нескольких лет собирать милостыню по всей России, предписав епархиальным архиереям оказывать иерусалимским сборщикам всякое содействие; утверждает, согласно Высочайшей воле, за иерусалимской патриархией в вечное владение церковь Апостола Филиппа в Москве, с принадлежащею к ней землею, и затем заботливо следит за устройством и процветанием образовавшегося таким образом иерусалимского подворья в Москве, направляя все усилия к тому, чтобы оно оказывало существенную помощь иерусалимской патриархии, ради чего поручает московскому преосвященному внимательно следить за жизнью и деятельностью заведывающего подворьем архимандрита Арсения, за правильным ведением им отчета и расходования собираемых сумм, и, когда возникли сомнения относительно правильности жизни и деятельности Арсения, производит по этому поводу дознания и расследования, в видах оградить от ущерба интересы и выгоды Св. Гроба.

580

СНОШЕНИЯ ПАТРИАРХА АФАНАСИЯ С РУССКИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ.

В Январе 1827 года умер патриарх Поликарп и на его место иерусалимским патриархом поставлен был Афанасий, который, извещая Св. Синод (от 23 Марта 1827 года) о смерти своего предшественника и своем поставлении на его место, писал членам Св. Синода: «прошу усердно всех вас, о Христе возлюбленных братий моих, перенести и на меня братскую вашу по Христе любовь, которую христоподражательно и преизрядно сохраняли вы по преемству ко всем прежде меня патриаршествовавшим во Святом граде Иерусалиме; удостойте и меня братской вашей вожделенной граматою. благовестивши мне о благожеланном и богодарованном добром здравии вашем, и дав доброхотно нужное мне дозволение, свободно притекать к Святейшему и Богом созванному вашему Собору покорными братскими граматами о всяком приключении со Святым и живоприемным Гробом, почасту в настоящия времена обуреваемом и подвергающимся опасностям, частию от временных неуравнений, частию от больших долгов, которые возрасли ныне до такой степени, что если не будет содействия и помощи отовсюду благочестивых и православных христиан, то мы не устоим против наступательных и насильственных требований многих

581

и различных заимодавцев, и вообще оное поклонение погибнет и в языческия впадет руки». В заключение грамоты патриарх снова просит Св. Синод: «удостойте меня любовию вашею, и нужное ваше представительство и помощь неукоснительно явите в пользу и охранение наше и всесвятаго Гроба ¹.

Патриарх Афанасий обратился с особым письмом и к настоятелю иерусалимского подворья в Москве — архимандриту Венедикту, в котором писал, что он, патриарх, находится в крайне затруднительном положении от недостатка в деньгах: подаяния прекратились, проценты превышают огромный капитал долгов и им нечем доставать даже хлеб насущный. Патриарх просит архимандрита изыскать средства для оказания денежного пособия бедствующей патриархии. Эту просьбу патриарха архимандрит Венедикт отослал к обер-прокурору Св. Синода, который, с своей стороны, передал ее на предварительное рассмотрение московского митрополита Филарета. Последний по этому поводу, в Январе 1829 года, доносил обер-прокурору, что по собранным сведениям о хозяйственном состоянии иерусалимского подворья, нельзя с достоверностью определить как степень бедности оного, так род и меру потребного ему пособия, по запутанности в долгах управляющего подворьем архимандрита Венедикта.

Московский святитель указывал на следующие факты беспорядочного ведения дел подворья архимандритом Венедиктом:

1. В 1827 году Венедикт занял 5 тысяч руб., между тем как препроводил 5 тыс. руб. к патриарху и 770 руб. оказалось в остатке к 1828 г.

¹ Дело арх. Св. Синода. № 387.

582

2. Архимандрит говорит, что занял 5 тыс. руб. для починки развалин церкви; а в выписке из приходорасходных книг 5 тыс. руб. значатся занятыми на починку ветхостей подворья; а в расходе показано на починку ветхостей подворья 3.055 р., на починку церкви 86 р., на устройство вновь сада 292 р. По мнению преосвященного Филарета устроение сада можно бы было отложить до того времени, когда бы не было нужды брать в долг.

3. Архимандрит пишет, что ежегодно издерживается до 6 тыс. руб. на уплату священникам, дьяконам и другим церковным служителям, а в записи за 1827 год показано, что роздано в жалованье священнику с двумя причетниками, певчим и прочим служителям подворья 1,419 р., а в 1828 году 1,272 р. Достойно примечания, замечает московский святитель, что расход сей в 1828 г. не уменьшился, хотя подворье в сем году получило из Греции своих — иеромонаха и иеродиакона.

4. Некоторые статьи расхода, как например 54 р. на покупку трех ламп для архимандричьих покоев, не показывают скудного хозяйства.

5. Более нежели за полгода расход найден не в книге, а в тетраде без всякой ясности, посему и прежний расход верно-ли писан в книгах, трудно убедиться.

6. Квартирующая на подворье княгиня Мавроени не заплатила 1,000 р. за прошедший и за нынешний год не платит; однако не видно, чтобы архимандрит старался заменить ее жильцом надежным к платежу.

В заключение митрополит Филарет сообщал обер-прокурору, что так как полиция требует перемостить мостовую против иерусалимского подворья, а

583

средств на это у архимандрита Венедикта нет, то он считал бы возможным употребить ходатайство, чтобы устройство и содержание мостовой около иерусалимского подворья московское городское общество приняло на счет городских доходов. Иных средств оказать пособие архимандриту Венедикту московский святитель не усматривал.

Все это дело обер-прокурор передал на рассмотрение Св. Синода с таким предложением от себя: «из переписки с г. главноначальствующим над почтовым департаментом, действительным тайным советником князем Голицыным, открылось, что Валахские и Молдавские монастыри, с коих доходами пользовался иерусалимский патриарх, поступили в казенное ведомство, и что Государь Император поручил статс-секретарю Дашкову войти об оных в особое рассмотрение. Приемля в уважение как изъяснение патриарха иерусалимского о его нуждах, так и то, что за остановкой высылки к нему из Валахских и Молдавских монастырей дохода, нужды сии вероятно могли сделаться еще обременительнее, я честь имею предложить Св. Синоду: не благоугодно-ли будет ходатайствовать пред Его Императорским Величеством о каком-либо денежном пособии патриарху в бедственном его положении». Далее обер-прокурор предлагал Св. Синоду: «так как из дела видно, что получаемые в Москве архимандритом Венедиктом доходы не отправляются к патриарху, а издерживаются в Москве, не признано-ли будет нужным поручить мне чрез способы, какие г. вице-канцлер граф Нессельроде по нынешним обстоятельствам (разумеется тогдашняя наша война с Турцией) найдет удобными, сообщить патриарху об опу-

584

щениях по хозяйственной части на московском иерусалимском подворье, препроводи на его разсмотрение и прилагаемую у сего выписку из отчетов, от преосвященнаго митрополита Филарета присланную».

Св. Синод, рассмотрев представленное ему обер-прокурором дело 18 Марта 1829 года постановил:

1. «Предоставить синодальному обер-прокурору и кавалеру возъиметь сношение с г. вице-канцлером графом Нессельроде о способах, какие найдет он по нынешним обстоятельствам удобными, как к сообщению иерусалимскому патриарху об опущениях но хозяйственной части на московском иерусалимском подворье, с препровождением к сему на его разсмотрение и предложенной выписки из счетов от синодальнаго члена, преосвященнаго Филарета митрополита московскаго присланной, так и к доставлению за прошедшее время следующих ему, патриарху, по палестинскому штату в милостинную дачу денег. И когда получен будет на сие удовлетворительный отзыв, в то время возыметь сношение с г. министром финансов, дабы показанныя причитающияся иерусалимскому патриарху деньги отпущены были в Св. Синод из Главнаго казначейства, которыя, по получении их и по записке в приход, а потом в расход, для доставления их к патриарху теми способами, какие найдет г. вице-канцлер удобными, отослать при указе в Государственную коллегию иностранных дел вместе с теми сведениями»¹.

2. «Св. Синод предоставляет г. синодальному обер-прокурору доложить Государю Императору: не

¹ По палестинским штатам иерусалимскому патриарху, оказалось, следовало получить с русского правительства, начиная с 1778 г. и кончая 1829 годом, 6.101 р. 86 к., каковая сумма и была отослана к патриарху и им получена.

585

благоугодно-ли будет Его Величеству означенное, состоящее в Москве иерусалимское подворье, из снисхождения к бедствующему положению иерусалимскаго патриарха, освободить от повинности исправлять мостовую при оном подворье, отнеся содержание оной на городские доходы».

3. «Синодальному члену, преосвященному Филарету, митрополиту московскому, предписать указом, дабы он, преосвященный, обратя пастырское внимание на состояние московскаго иерусалимскаго подворья, дал настоятелю онаго надлежащее направление, чтобы приходо-расходныя книги ведены были должным порядком и наблюдались бы хозяйственныя выгоды. Причем настоятелю того подворья поставить в непременную обязанность, в управлении подворьем, неуклонно держаться тех распоряжений, какие, вследствие сего предписания, для пользы подворья сделаны будут, до открытия свободнаго сношения (прекратившагося по случаю войны с Турциею) с иерусалимским патриархом».

В силу указанного постановления Синода московский митрополит предписал настоятелю иерусалимского подворья архимандриту Венедикту и благочинному московских монастырей Высокопетровскому архимандриту Гавриилу: а. впредь по иерусалимскому подворью приход и расход денежных сумм вписывать каждомесячно; б. каждомесячно же благочинному монастырей оный приход и расход поверять и под книгами росписываться; в. суммы выдавать с росписками получателей; г. если благочинный усмотрит опущение в хозяйстве, то, объясни архимандриту, делать в то же время надлежащее исправление опущенному, а в потребном случае представлять ему преосвященному; д. приходо-расходныя книги присылать каждогодно в Январе месяце

586

в консисторию для засвидетельствования, а ему, преосвященному, представлять краткую ведомость.

Сообщая, от 22 Октября того же 1829 года, Св. Синоду о предпринятых им мерах к упорядочению хозяйства и отчетности его ведения настоятелем иерусалимского подворья, митрополит московский к этому присовокупляет, что запись прихода и расхода за первую половину 1829 года, имеющаяся у архимандрита Венедикта, никакой ясности не имеет и в сумме от получателей росписок нет, что квартирующая на подворье княгиня Мавроени за квартиру денег не платит и недоимки за нею состоит уже 3,500 р., что по напоминаниям благочинного архимандрит Венедикт ни мало не действует о взыске оной суммы и о замещении квартиры новым жильцом, и что прочия квартиры отдаются без публикаций и законных условий» ¹.

6 Июля 1831 года митрополит Филарет снова доносил Св. Синоду, что при освидетельствовании благочинным московских монастырей приходо-расход-

¹ При рапорте митрополита приложена была копия с краткой выписки из приходо-расходных книг за первые две трети 1829 года, из которой видно: что в приход, с Января 1-го по 1-е Сентября 1829 года, поступило он продажи свеч и в кошелек 548 р. 84 к., от жильцов за квартиры 1,306 р. 50 к., заимообразно от управляющего иерусалимским подворьем архимандрита Венедикта 896 р. 81 к., заимообразно от грека Юрия Константинова Хаджикости 845 р. 27 к., итого в приходе 3,597 р. 42 коп. В расход на церковные потребы — просфоры, ладон и вино 99 р. 30 к., на поправку подворья 860 р. 55 к., употреблено на стол, чай и сахар для архимандрита и при нем служащих на хлеб и одежду 819 р. 30 к., на выдачу жалованья священнику, дьячку, на раздачу диаконам и певчим 568 р. 32 к., на выдачу жалованья служащим при архимандрите келейным: повару, кучеру и дворнику 360 р. 40 в., и содержание лошадей, экипажа и прочего по конюшне 333 р. 5 к., на дрова 136 р., при отправлении монахов в Грецию извозчику 200 р., за украденные у диакона из кельи собственные вещи выдано ему в помощь 83 р., на разные подворские расходы 143 р. Итого в расходе 3,605 р. 42 кр., передержало против прихода 8 рублей.

587

ных книг иерусалимского подворья оказалось: а. в приходе 1830 года имелось 4,645 р. 87 к., в расходе— 3,586 р. 1 к., затем в остатке к 1831 году 1,059 р. 16 к., б. расход за 1830 год писан неясно и частью без расписок получателей суммы; в. приходо-расходные книги для ревизии в консисторию не представляются; г. расходная книга за скрепою консистории записью окончена по 1 Июля 1830 года, и архимандрит Венедикт, не взяв новой книги из консистории, завел свою собственную книгу, в которой и записывает расход с 1 Июля 1830 года, д. проживающая на подворье княгиня Мавроени с подворья в прошлом 1830 году выехала и денег за квартиру не заплатила более 3,500 р.

При этом московский митрополит писал, что архимандрит Венедикт 5 Июля 1830 года вошел к нему с прошением о том, что 15 Апреля им получено от иерусалимского патриарха письмо, в котором приказано ему, оставив управление иерусалимским подворьем, отправиться в Одессу, а потом заграницу. Его место в Москве займет другое лицо, которое изберет сам патриарх. Что касается управления домами иерусалимского подворья и всего к ним относящегося, за благонадежное дело архимандрит считает: временно поручить почетному греческому купцу, греку Георгию Константинову Хаджикосту. В заключение архимандрит Венедикт просил московского митрополита выдать ему билет для проезда в Одессу и оттуда в Константинополь.

По поводу этого донесения митрополита Филарета Св. Синод 23 Февраля 1832 года постановил: из дела видно, что о беспорядках и опущениях, касательно прихода и расхода сумм и вообще хозяйственного

588

управления домом по иерусалимскому в Москве подворью, доведено было до сведения Святейшего Синода в 1829 году, когда сообщение с иерусалимским патриархом, под зависимостью коего состоит оное подворье, по обстоятельствам того времени, совершенно было прервано, и что Святейший Синод, дабы отвратить таковые беспорядки, допущенные от управлявшего оным подворьем архимандрита Венедикта, не столько по неведению, сколько по нерадению о собственных подворья выгодах, поручал члену своему, преосвященному митрополиту московскому, обратить пастырское внимание на состояние сего подворья и настоятелю оного, архимандриту Венедикту, дать в делах надлежащее направление до открытия свободного сношения с иерусалимским патриархом. Но как за всеми мерами, какие со стороны преосвященного митрополита московского, согласно сей цели Святейшего Синода, были принимаемы, безпорядки сии по невниманию и несоответственности оным мерам от архимандрита не только не прекратились, но, как видно из последнего доношения о том его, преосвященного, от 6 Июля сего года, еще увеличились, и архимандрит Венедикт, по вызове его из Москвы в Одессу, оставил вверенное ому подворье в том же неустроенном виде: то Святейший Синод, приемля в соображение таковые его, Венедикта, неисправности, а вместе и те выгоды, каковые, при должном управлении сим подворьем, могут быть получаемы домом, поставляет, согласно заключению преосвященного митрополита московского, сообщить сии обстоятельства рассмотрению патриарха иерусалимского. А потому полагает: сняв копии как с вышеописанного доношения преосвященного митрополита московского, так и с

589

учиненной по сему делу в Святейшем Синоде справки и с принадлежащих к ним приложений, препроводить оные к нему патриарху, чрез посредство министра иностранных дел» ¹.

Но прежде чем это определение Св. Синода дошло до патриарха иерусалимского, он прислал в Св. Синод свою грамоту, писанную в Апреле 1832 года, в которой заявлял: «соединяющая мысли и сердца наши благодать Пресвятаго Духа, располагая всеми к пользе и усовершению Святых церквей, нетолько подает случай общей радости нам, гордящимся блистательными успехами и победами орудий православных, превознесенных более всякаго другаго времени, в блаженное царствование боговенчаннаго Его Императорскаго Величества: но еще, удалив всякое препятствие, внушила нам бодрость представиться прежде сего Его Императорскому Величеству и ныне Вашему достопочтенному Синоду, и письменно исполнить Священный долг поздравления. Будучи же уверены, что между изрядными и великими заботами Его Императорскаго Величества есть необходимо и спасение Святыни православных пресвятаго града, приличным почитали не пропускать молчанием сего обстоятельства, и просить во время воспоминания и благодеяния щедрой Его Императорскаго Величества десницы и богохранимаго Его могущества. Ибо когда скипетроносец оттоманской державы увидев, с одной стороны, огромность долгов и, с другой, отчаяние стольких заимодавцев—вдов и сирот, склонился даровать из государственной казны тысячу мешков денег, и к тому же предписать вспомоществование от находящихся в его империи наших соотечественников:

¹ Дело арх. Св. Синода № 182.

590

тем паче мы имеем право надеяться на тамошнее христианское пособие, ибо иным образом и невозможно уплатить колоссальную сумму долгов, учиненных в прошедшие годы по разным обстоятельствам, и простирающихся по ныне до двадцати миллионов турецких пиастров». Затем патриарх просит Св. Синод оказать помощь храму Воскресения, «дабы не впал он в руки завидующих иноверцев», просит его ходатайствовать пред Государем о разрешении собирать пожертвования на Гроб Господень по всей России, мы же, замечает патриарх, «как после извещены будем о сем, отправим двух пристойных членов наших для сбора, или как иначе заблагоразсудится».

Св. Синод рассмотрев эту грамоту патриарха Афанасия, в своем заседании 9 Ноября 1832 года, постановил: «по известности о затруднительных обстоятельствах, в коих находится иерусалимский храм Воскресения Господня, и приемля в уважение заботливость иерусалимскаго патриарха к поддержанию прав грековосточной церкви на сие Святое место, Святейший Синод согласен с своей стороны допустить в России сбор доброхотных пожертвований в пользу сего храма и посему полагает: а. дозволить иерусалимскому патриарху отправить для сего сбора в Россию кого-либо из благонадежных духовных лиц, которых, по прибытии, снабдить от Св. Синода сборною книгою: б. сбор производит чрез три года, в течении коих доверенное к сему лице обязывается чрез каждые полгода представлять в Святейший Синод краткие в своих действиях отчеты, изъясняя в оных сколько собрано, сколько израсходовано и сколько затем отослано или назначено к отсылке в Иерусалим;

591

в. отчеты сии составлять по сборной книге и представлять с засвидетельствованием консистории той епархии, где сбор будет производиться, а по истечении трех лет представить в Св. Синод и самую книгу и г. о сем положении предварительно доложить Государю Императору и просит Высочайшаго Его Величества на оное разрешение».

По всеподданнейшему докладу обер-прокурора Св. Синода Нечаева, от 10 Декабря 1832 года, Государь Император соизволил утвердить положение Св. Синода о дозволении произвести в России сбор пожертвований в пользу Иерусалимского храма, на основании состоявшегося об этом определении Св. Синода, о чем затем, чрез нашего посла в Константинополе, был извещен иерусалимский патриарх с присоединением такого заявления, «чтобы он, патриарх, в устранение всяких неприятных случаев, озаботился поручить сие дело (сбор милостыни в России) лицу дознанной честности и благонадежному».

Патриарх Афанасий, получив извещение о состоявшемся Высочайшем соизволении на сбор пожертвований в пользу иерусалимского храма по всей России, писал по этому случаю, от 15 Апреля 1833 года, нашему посланнику в Константинополе Бутеневу. «Сообщенное Вашим Превосходительством определение Святейшаго Правительствующаго Синода о милосердом соизволении Августейшаго Государя Императора дозволить в пользу пресвятаго и живоноснаго Гроба Господня милостинный сбор от всех обитающих в богохранимой империи православных, мы имели честь получить. Из онаго усмотрели мы, как великодушную заботливость Его Императорскаго Величества и Св. Синода, так равно возлагаемыя на нас свя-

592

щеяныя обязанности в отношении к производству того милостиннаго сбора. Соизволение на оный Государя Императора, внушая нам радостную надежду к облегчению тягостных долгов, обязывает вновь возносить ко Всевышнему смиренныя молитвы наши за здравие Его Императорскаго Величества, Св. Синода и Вашего Превосходительства, оказавшаго благодушное участие ко представлению смиренных наших домогательств на Высочайшее усмотрение. Чувствуя всю святость возлагаемых на нас обязанностей, мы сим удостоверяем Ваше Превосходительство, что посылаемый нами для милостиннаго сбора архиепископ Фаворский Иерофей, оправдает наши о нем надежды и рекомендации, как личными достоинствами, так равно и тщательным соблюдением всего, определеннаго указом Св. Синода о вышепомянутом сборе подаяния. Что сии определения будут соблюдаемы во всей полноте, в том ручаемся мы сами пред Вашим Превосходительством».

Таким образом патриарх Афанасий, в виду того грустного обстоятельства, что лица, ранее заведовавшие иерусалимским подворьем в Москве и сбором милостыни в пользу Гроба Господня, не оправдывали возлагаемых на них надежд, решил послать теперь в Россию, для управления иерусалимским подворьем в Москве и для заведывания сбором милостыни по всей России, высшее иерархическое лицо—Фаворского архиепископа Иерофея. Но это назначение патриарха, состоявшееся без ведома и согласия Св. Синода, вызвало в последнем сильное недоумение. Рассмотрев это дело, в заседании 8 Мая 1833 года, Св. Синод в своем определении от 14 Июня того же года постановил: «в назначении иерусалимским патриархом

593

епископа управлять подворьем в Москве Святейший Синод усматривает: а. назначение сие не соображено с существенными обязанностями и достоинством епископскаго сана толико в России уважаемаго, и б. оно сделано без предварительнаго сношения с Святейшим Синодом, чего требовали и прежние примеры и приличие, по уставам грекороссийской церкви основанное (Сардинскаго собора правило III и толкование на оное); к томуж не изъяснена и цель, с каковою посылается таковый сановник для управления подворьем в пределах чуждой власти. Непререкая однако блаженному патриарху иерусалимскому в сделанном им распоряжении, Святейший Синод полагает: 1. на основании 3-й заповеди царя Юстиниана (Кормч. кн. части II и 8-я) назначеннаго для управления иерусалимским в Москве подворьем епископа Иерофея допустить на пребывание в Москве на один токмо год, дозволив ему, епископу, священнодействовать в церкви того подворья, но всякий раз с разрешения местнаго московскаго митрополита; по истечении же года ему, епископу Иерофею, выехать из пределов России обратно; 2. синодальному члену преосвященному митрополиту московскому поставить в обязанность блюсти за действиями сего епископа, не вмешиваясь впрочем в действия собственно к управлению подворьем относящиеся, и о том чрез каждые четыре месяца Святейшему Синоду доносить; 3. войти, как следует, в сношение с Г. Вице-канцлером графом Нессельроде, дабы благоволено было предписать нашей миссии, выдавшей на въезд в Россию паспорты епископу Иерофею и прочим при нем духовным лицам, назначенным иерусалимским патриархом в Москву, без предварительного сноше-

594

ния об них с российским духовным правительством впредь выдавать таковые, паспорты тогда, когда от Святейшаго Синода изъявлено будет на прибытие назначаемых в Россию лиц согласие и 4. положение сие взнести предварительно на Высочайшее Государя Императора благоусмотрение, и, в силу 2 пункта, состоявшагося в 19 день Декабря 1825 года Высочайшаго повеления, исиросить Его Императорскаго Величества на проезд иерусалимскому епископу в Москву и на пребывание в оной чрез один год соизволение».

27 Сентября 1833 года архиепископ Фаворский Иерофей прибыл в Москву и остановился на иерусалимском подворье вместе с игуменом Нектарием, которого патриарх назначил настоятелем иерусалимского московского подворья,—архиепископ Иерофей должен был заняться в России исключительно сбором милостыни.

Между тем патриарх Афанасий, получив известие, что Св. Синод не вполне благосклонно отнесся к назначению в сборщики милостыни в России архиепископа, поспешил особою грамотою в Св. Синод оправдать сделанный им выбор в сборщики — архиепископа Иерофея. «Здешнее превосходительное посольство Российскаго государства, пишет патриарх Св. Синоду, уведомило нашу смиренность о новом распоряжении Святейшаго Синода, из коего мы узнали причины, по которым Синод, не признав за благо, чтобы путешествие для сбора пособий в пользу пресвятаго Гроба совершаемо было отправленным туда архиереем Святого Фавора, учинил распоряжение, дабы его преосвященство, прибыв в Москву, остался там до новаго Его Императорскаго Величества повеления, а надзор за подаяниями возложен был на

595

другое лицо. Питая всегда уважение к мнениям Святейшаго Синода и братолюбивым его к нам чувствованиям, мы признаем себя и ныне обязанными изъявить оному глас признательности нашей, и продолжать сообразоваться с священными и богодухновенными его распоряжениями. Но познание существующих между нами неразрушимых духовных сношений и взаимной любви, внушая смелость братской нашей душе, побуждает нас изложить почтенному Вашему собранию, что отправление Иерофея Фаворскаго, с поручением собирать общия вспомоществования, основывалось на смысле первоначальнаго священнаго распоряжения, коим, дозволяя приступить к сему, нам поставлено в необходимую обязанность обратить строгое внимание на избрание для сего поручения достойнаго лица, которое могло бы во всем достигнуть успеха и оказаться благоприятным Святейшему Синоду. Его Преосвященство был лицо, пользующееся безошибочною нашею доверенностию, как за прочия его качества, так за великую скромность и истинно монашеский характер. Почему для личнаго изъявления признательности нашей Его Императорскому Величеству и Святейшему Синоду, мы признали наиболее приличным и достойным, по величию благотворителей, возложить такое поручение на его преосвященство, облеченнаго и архиерейским саном. Как одобрение, так и решение мы предоставляем благоразсуждению и братолюбивым чувствованиям Святейшаго Синода, и будем прилагать признательное усердие к выполнению священных его распоряжений. Если же действовавие для собирания не может быть поручено Иерофею Фаворскому, мы осмеливаемся просить Святейший Синод: благоволить подвергнуть к подножию

596

высокаго престола Его Императорскаго Величества покорныя наши главопреклонения и исходатайствовать Высочайшее соизволение, дабы его преосвященство Фаворский предстал пред престол Его Величества и, купно с поднесением Святых даров, изъявил бы глас признательности нашей. Сие будет для нас особенная честь со стороны Святейшаго Синода, которая усугубит душевную нашу признательность, почему и просим Святейший Синод вторично наиусерднейше с братскою уверенностию и надеясь, что не отринет сию теплую нашу просьбу».

11 Октября 1833 года московский митрополит Филарет доносил Св. Синоду, что архиепископ Фаворский Иерофей желает прибыть в Петербург, чтобы лично поднести Св. Синоду патриаршую грамоту, на что и последовало разрешение Синода. В Декабре архиепископ прибыл в Петербург и остановился на Ярославском подворье. 20 Декабря состоялось его торжественное представление Св. Синоду.

В полдень доложено было Св. Синоду о прибытии Фаворского архиепископа Иерофея, присланного иерусалимским патриархом Афанасием. Старейшие члены Синода: новгородский и с.-петербургский митрополит Серафим, московский митрополит Филарет, митрополит Иона и тверской архиепископ Григорий облеклись в мантии, а синодальный обер-прокурор выступил из присутствия для приглашения прибывшего. Архиепископ Иерофей, облеченный также в мантию, приняв приглашение от обер-прокурора, вступил вместе с сопровождавшим его, архиепископа, архимандритом, в присутственную залу. Сделав Св. Синоду подобающее поклонение, архиепископ произнес (на греческом языке) следующую речь:

597

«Всечестнейший и богоизбранный предстоятель и весь Святый и Богом собранный лик Святейшаго Синода Российския православныя церкви!

«Божественнаго промысла неизследимые советы исполняются по истине ныне, когда я, с крайнею боязнию и благоговением приемля дерзновение пред сим богоизбранным собором, я, бедный служитель всесвятаго Гроба Спасителя миру Иисуса, приношу духовныя целования и вечныя благожелания престарелаго и честнейшаго иерарха Святаго Сиона Вашему Богом собранному и освященному Синоду. Богоизбранные пастыри Российския православныя церкви! Наконец Всеблагий в сии последния времена благоволил вдохнуть в сердце благочестивейшаго и миролюбивейшаго Самодержца Всероссийскаго толикую попечительность и рачение о сохранении и безопасности Святаго града Иерусалима, что Его царское человеколюбие, споспешествуемое Вашею Святою ревностию и благородным содействием, непререкаемо оставит безсмертный памятник человеколюбия россиян в прекрасной истории безсмертной благотворительности; и—всесвятый и живоприемный Гроб Спасителя нашего Иисуса Христа свидетельствует, что сей памятник уже воздвигнут. Святейшие и богоизбранные пастыреначальники! Все почти памятники представляют нам безсмертныя доказательства тех благотворений, какие оказаны Святому и Богом прославленному граду Иерусалиму высоким к нему уважением и любовию предшествовавших Вам предстоятелей и священных членов Российскаго Святейшаго и православно правительствующаго Синода. По сему то и преемник Брата Господня и духовный брата Ваш не сомневается, что Ваш Богом избранный и призванный собор

598

Православныя Российския церкви, последуя стопам их (или лучше сказать — возлагая на них венец благочестия) восхощет и словом и делом споспешествовать к славе и сохранению Святаго Гроба Спасителя миру Иисуса. Чтя Его, яко начальника человеческаго возрождения и подателя всех благих дарований. да сподобитесь Вы и стояния одесную Его, имея сопрестольниками себе божественных и Святых Его проповедников и первонасадителей православия— всехвальных апостолов и прочих богомудрых и Богом прославленных иерархов. Их добродетелям Вы самым делом подражаете, их подвиги мужественно совершаете, по сему соблюдается Вам венец правды и небесных неизреченных благ наслаждение буди, буди! Аминь».

После этой речи архиепископ Иерофей поднес первенствующему члену Синода две патриаршия граматы, и присланные при одной из них в дар от патриарха Святейшему Синоду крест с животворящим древом Господним и часть мощей Св. апостола Андрея Первозваннаго.

В первой своей грамоте патриарх писал: «Святейший Синод! В минувшем месяце Марте светлым днем праздника и духовной радости был тот день, в который принесено нам письмо от сиятельнейшаго управляющаго должностию канцлера, извещающее о братском Вашем соучастии и о соизволении Его Самодержавнаго Величества на тот предмет, чтобы посланные, обтекая Российскую царственную державу, испрашивали всюду вспоможения Святым местам, находящимся в самом бедственном состоянии. Единоутробная церковь града Св. Петра таковым делом своим исполнила апостольскую священную заповедь,

599

ибо явила чувства искренности и сострадания и великое попечение о сохранении и благосостоянии первородныя иерусалимския церкви, дабы не сказали народы: где есть Бог ваш, где спасающий, где защитник и податель отрады? Таковая заботливость, именито— возлюбленные братие—обращается на предмет общий. При сем и я, и весь мой священный собор и причт, и весь род, и все убогие заимодавцы, сироты и вдовицы, признаем себя обязанными и приносим сердечную благодарность за многую сострадательность сердца Вашего и за усерднейшее Ваше старание о благе общем. Поелику открывается надежда не только сложить тот чрезмерный долг, который различныя бедственныя обстоятельства возвысили на подобие колеса, и которыми отяготили общество пресвятаго Гроба, но и священныя права престола иерусалимскаго на собственныя имения в Молдавии и Валахии оставить неизменными, и ослабить, существующее под различными предлогами, со стороны правителей влияние на оныя и нападения, имеющия целью истребить уважительныя завещания и вечныя определения, поставленныя отцами нашими. Чувство великой моей признательности словесно передаст податель сей граматы—священнейший архиепископ Фаворский Иерофей. Он избран из присных для путешествия и собрания помощи с находящимся при нем архимандритом Афанасием и препоручается братскому путеводительству и руководству Вашего Святейшества; и нет сомнения что он, как муж благоразумный, при том напутствованный отеческим моим наставлением, будет действовать совершенно согласно с теми мерами, кои даны и кои даны будут от Священнаго Вашего Собора, во всем являя себя человеком благочестным, опытным и достойным

600

Вашей любви и защиты. Но дело особливо важное, заслуживающее в самом начале Вашего братскаго покровительства, есть то, чтобы отвсюду ожидаемая посильная милостыня устроилась должным и похвальным рвением и благородными примерами лиц начальственных».

В другой грамоте патриарх Афанасий пишет, что он посылает Св. Синоду «неоцененное сокровище—часть Святых мощей Святаго славнаго и всехвальнаго Апостола Андрея Первозваннаго—сию приснотекущую реку даров благодатных и неизсекающий источник исцелений, искони блюдомый и преемственно преподаемый от честных святейших патриархов, предместников наших». Затем пишет, что он посылает Святый крест с честным древом и желает, чтобы посланные им священные дары служили Святейшему Синоду «лучезарными светильниками к изследованию стезей Божественных и проводниками Божественнаго Духа к управлению ввереннаго ему православнаго стада».

Первенствующий член Синода, новгородский митрополит Серафим, приняв от архиепископа Иерофея патриаршие грамоты и присланную святыню, отвечал ему от имени Святейшего Синода следующее: «Святейший Правительствующий Всероссийский Синод присланные к нему, от Блаженнейшаго Патриарха Иерусалимскаго чрез Ваше Преосвященство, Крест Господень и нетленные мощи святаго Первозваннаго Апостола Андрея приемлет с подобающим Святыни сей благоговением, а святительскую грамату его, яко свидетельство неразрывнаго восточныя Греческия Церкви с Российскою церковию союза и единения в вере, с искреннею любовию. И как союз истинныя любви

601

все между теми, коих связует он, делает общим: то Святая Российская церковь нужды и бедствия Иерусалимския церкви, матери своей, почитая общими, как всегда прежде сего так и ныне, со всяким усердием готова помогать ей всеми зависящими от нея способами. О таковом богоугодном деле Святейший Правительствующий Синод приложит особенное попечение свое и счастливым себя почтет, если промысл Всевышняго поможет ему облегчить хотя несколько скорби собратий своих, присных ему в вере, и предохранить от развалин Святый храм Гроба Христа Господа нашего, из коего возсиял Он нам жизнь и безсмертие».

После этой речи первенствующего члена Синода архиепископ Иерофей подходил ко всем членам Синода для взаимного благословения с ними, а за ним принимал от них благословение и сопровождавший его архимандрит, а затем архиепископ и архимандрит оставили присутственную залу.

Святейший Синод выдал архиепископу Иерофею так называемую сборную книгу (сроком на один год) и в то же время особую грамоту, в которой приглашал всех православных русских оказать пособие храму Гроба Господня. В этой грамоте Святейший Синод писал: «блаженнейший Афанасий, патриарх Святаго града Иерусалима, граматами своими и чрез представшаго лично Святейшему Синоду преосвященнаго Иерофея архиепископа Фаворскаго, ходатайствовал о разрешении произвести сбор добровольных приношений Святому храму животворящаго Гроба Господня в Иерусалиме, творившим благодетельное общение к Святым сущим в Иерусалиме (Рим. XV. 26), неточию имеющему нужду в пособии, но и обре-

602

мененному тяжкими долгами по трудным обстоятельствам места, и наипаче по случаю пожара, после котораго, на возобновление поврежденных частей и принадлежностей здания, вдруг потребовались и с крайними усилиями употреблены величайшия издержки. Следовавшия засим произшествия, поставив преграду посещению всесвятаго Гроба благочестивыми поклонниками, лишили храм даже обыкновенных пособий, так что ныне блаженнейший патриарх призывает сострадание единоверных, дабы священный храм Воскресения Господня по безпомощности не впал в руки завидующих иноверцев. Благоговея к пресвятому и живоносному Гробу Господню и, по единодушию православнаго единоверия, приемля искреннее участие в скорбных обстоятельствах церкви иерусалимской, взирая при том и на пример первенствующей церкви творившей благодетельное общение к Святым сущим в Иерусалиме (Рим. XV, 26), Святейший Синод приглашает боголюбивых чад церкви российския к добровольным приношениям Святому храму иерусалимскому. На сей конец и дается сия книга преосвященному Иерофею архиепископу Фаворскому на год с тем, чтобы он для испрошения и принятия по оной приношений, употребляя подчиненных ему архимандрита и игумена, сам наблюдал за сохранением в сем деле всякого приличия и верности, и собираемыя приношения чрез благонадежное посредство препровождал в руки блаженнейшаго патриарха».

В бытность свою в Петербурге архиепископ Иерофей имел счастье представиться Государю Императору и участвовал, по приглашению Святейшего Синода, в посвящении двух епископов—екатерин-

603

бургскаго викария пермской и старорусскаго викария новгородской епархий.

6 Июня 1834 года Святейшим Синодом решено было отпустить архиепископа Иерофея с находящимися при нем лицами в Москву, а так как архиепископ, по определению Синода, был оставлен в России только на один год, т. е. до 27 Сентября 1834 года, то определено было снабдить его из канцелярии Синода надлежащим видом для следования за-границу. В то же время московскому митрополиту Святейший Синод предписывал: «когда по распоряжениям архиепископа Иерофея, во время пребывания его в Москве, или по отбытии из оной за-границу, прибывшие с ним в Россию архимандрит или игумен отправляться будут за сбором пожертвований в другия места России; отправляющемуся выдавать от московскаго епархиальнаго начальства на известный срок паспорт, для свободнаго по предназначенным городам проезда и прожития, с тем, чтобы отправляющийся для сбора, по прибытии в какой-либо город, немедленно предъявил тот паспорт местному духовному начальству, которое, отметив на паспорте время прибытия, может с своей стороны оказывать ему в порученном деле нужное пособие».

При отъезде архиепископа Иерофея из Петербурга ему, от имени Святейшего Синода, вручена была грамота к иерусалимскому патриарху Афанасию следующего содержания:

«Божиею милостию Святейший Правительствующий Всероссийский Синод Блаженнейшему Афанасию, патриарху Святаго града Иерусалима и всея Палестины, благодать Бога и Отца и мир Христа Господа и уте-

шение Святаго Духа Вам и Святой церкви иерусалимской да умножится.

«Собору нашему, в полном и торжественном собрании, предстал посланный от лица Вашего Блаженства архиепископ горы Фавора Иерофей, и вместе с иераршескою граматою Вашею, как священный дар и как божественное церкви Российской благословение от Святыя иерусалимской церкви, матери церквей, внес честный крест от части животворящаго древа божественнаго креста Господня составленный, и часть мощей Святаго Андрея Первозваннаго, перваго просветителя земли российския. С благословением приняв священный дар и безценный залог общения с братскою в Господе любовию, вняли мы грамоте Вашего Блаженства и приняли участие в скорбях святыя церкви иерусалимския, яко и нам, по единству церкви Христовы, нечуждых. И потому согласно с желанием Вашим, многочтимый и возлюбленный о Господе брат, дали мы преосвященному архиепископу Иерофею книгу с нашею синодальною граматою, которою пригласили всех сынов православныя церкви российския к благочестивым приношениям всесвятому Гробу Господню, разрешив преосвященному, для принятия оных, употреблять подчиненных ему архимандрита и игумена во всех местах Империи российския в продолжении года. Извещаем такожде Ваше Блаженство, что преосвященный архиепископ Фаворский сподобился предстать пред лице Благочестивейшаго Государя Императора нашего Николая Павловича и принести Ему и Августейшему Дому Его препосланное от всесвятаго Гроба Господня благословение. И сие да будет известно Вам, блаженнейший Владыка, что любве ради духовныя и общения церковнаго, желая

605

иметь Вас, в лице посланнаго Вашего, как бы соприсутствующими с нами в молитвах и в строении тайн Божиих, пригласили мы преосвященнаго Иерофея и приняли в соучастие в рукоположении двух епископов, избранных в богоспасаемые грады Екатеринбург и Старую Руссу. Так исполнив, еже от нас, молитвенно предаем Вас и церковь Иерусалимскую и мир Святыни ея всеблагому и всеобъемлющему попечению и промыслу верховнаго Пастыреначальника Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, смиренно прося и Ваших богоугодных молитв о мире и благосостоянии православныя церкви российския и служащих ей».

Получив эту грамоту патриарх Афанасий, от 19 Августа 1834 года, писал Святейшему Синоду: «священнейшее доказательство неразрывнаго духовнаго единства с Вами и братской о Христе любви—достопочтенное письмо богособраннаго Вашего Святаго Синода, писанное от 1 Июня, мы получили в сохранности с чувствами неизъяснимаго удовольствия и веселия душевнаго, и принесли Христу Богу и Спасителю нашему благодарственную жертву за те милости, которыя Он преизобильно излил на церковь Палестинскую чрез Православную Российскую церковь. Что же касается до отличнаго расположения и гостеприимства, которое, в духе братской любви, оказываете Вы посланному от нашего смирения, Фаворскому архиепископу Иерофею; то мы усвояя все себе самим, свидетельствуем вечную благодарность за искренния чувства богособраннаго Вашего сословия и открыто объявляем себя признательными должниками. Церковь Палестинская, признавая своею опорою и утверждением православную Российскую церковь, предоставляет

606

Вашим сострадательным сердцам сделать все, что может способствовать к возстановлению ея спокойствия и сохранению всесвятейших предметов благоговейнаго чествования. Быв обнадежены Вашею братскою любовию, мы просим Священный Синод, да благоволит он продлить определенный срок для сбора милостыни, и да позволит архиепископу Иерофею производить оный сбор столько времени, сколько требует обширность богохранимой Державы, назирая, дабы тщательно исполнено было это боголюбивое намерение: облегчить нужды всесвятаго Гроба. Апостольское дело сделал бы Святейший Синод, если бы, сообразно господствующему учреждению по всем греческим церквам, благоволил поставить правилом, чтобы и в святых церквах Российския Державы заведены были кружки для сбора доброхотнаго подаяния благочестивых, чрез что живоприемный Гроб Господа нашего мог бы получать постоянное вспоможение, а сочувствующие могли бы приобресть безсмертную честь и вечную славу, поколику тогда навсегда утверждалось бы единство благочестивых постановлений в Восточной и в Российской церкви. Повторяя желание сердечной нашей признательности за оказанныя и несомненно ожидаемыя благодеяния достопочтеннейшаго Вашего собрания, препоручаем Вашей братской благосклонности архиепископа Иерофея, представляя его вместо нас самих в сем священном посольстве, предпринятом в пользу всесвятаго Гроба Спасителя нашего».

Вскоре после грамоты патриарха Афанасия Святейший Синод получил и другую грамоту, написанную, от 20 Октября 1834 года, всеми иерархами иерусалимского патриархата. В ней святители иерусалимской церкви писали:

607

«Святый и священный богособранный Правительствующий Синод великаго самодержавия Российскаго! Возлюбленные о Христе братия и сослужители нам! Благодать да будет всем Вам, и мир и милость от Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа со всеми пречестными и боголюбезными архиереями, и иереями, и начальствами, и со всем христоименитым народом Вашея святейшия церкви, прославившейся, по благодати Божией, благочестием и православием.

«Известны и преизвестны для нас, как прежде так и всегда, братолюбие и любовь к нам Вашего священнаго братства, и мы творим воспоминание о нем пред человеколюбивым Богом день и ночь с воздыханиями неизглаголанными, и остаемся преданными Вам всесердечно, как сродникам нашим, сообщникам единаго благочестия, сияющим лучами православия преимущественно пред всеми людьми, освещаемыми солнцем. Посему почитаем Вас друзьями Царя Царей и Спасителя Христа Бога, Который взирает на Вапии дела милостивым оком, и дарует победные трофеи Державнейшему, Благочестивейшему и Великому Государю и Императору Николаю.

«Человеколюбие и снисхождение, оказанные святому архиепископу Фаворскому Иерофею, прибывшему из нашей страны и от нашего по истине священнаго братства, превышают всякое слово, побеждают всякое помышление души, и мы чувствуем себя безсильными к вознаграждению любви Вашей и недоумеваем, какое благодарение принесть Вам за оную. Хотя мы и уничижены, однако же не столько невежественны, чтобы не могли понимать, сколь велики и сколь важны Ваши к нам благодеяния, о которых подробно извещало нас священное перо блаженнейшаго и свя-

608

тейшаго отца нашего и патриарха иерусалимскаго Афанасия, по благородному, признательному и благодарному отзыву возлюбленнаго о Христе брата нашего святаго архиепископа Фаворскаго Иерофея. Он от детства своего посвятил себя Богу и, взяв на себя благое иго Христово, присоединился к священному Братству; был воспитываем и возвышаем в возраст Христов во Святом граде Иерусалиме, руководствовав в образовании нравственном наставлениями Апостола Павла, и изучен священным Писанием, могущим его умудрить, от мужей созревших у нас учениями и опытностию. После того он путешествовал по разным местам наших стран, безпорочно и неукоризненно подъял великие труды и подвиги в собирании подаяний в пользу Иерусалима и для пропитания нас бедных в несчастнейшее десятилетие, стараясь сим доказать свое усердие к воспитателям своим. Наконец совершил он апостольское служение. Подлинно он превосходным образом вознаградил нам, отцам своим, труды и заботы, приложенные о его воспитании, явил себя в юношеском возрасте старцем, исполненном мудрости и благодати божественной. Почему, действием той же божественной благодати, он сначала прошел законным порядком степени священнаго клира, в каждой из оных, согласно с святыми апостольскими канонами, пребывая долгое время, испытывая себя и подвизаясь боголюбезно, и после того уже возведен в высокий сан архиерейства.. В сем высоком сане, достойно им заслуженном добродетельною и примерною жизнию, он провел с нами трехлетие, после коего, по призванию отца и начальника владыки нашего Афанасия, разлучился с нами, а те-

609

перь, по благоизволению Божию, отбыл от нас далеко. Однако, несмотря на сие, мы присущи ему духом, будучи связаны с ним взаимною о Христе любовию, и возносим молитвы ко Христу, да Он Сам будет ему помощник в словах, в делах, в намерениях, в мыслях. Но простите нам такое отступление. Смиренное наше перо, увлекшись многою любовию к сему мужу, начертало столь пространную о нем беседу. Бог, благодеющий нам чрез Бас, и Сам приемлющий нашу Вам благодарность, да вознаградит Вам за нас, ниспосылая всякое Вам благопоспешение.

«Братие! Господь наш неложными устами Своими вещал избранным ученикам Своим, а в их лице их приемникам и ученикам: в мире скорбни будете. И Сам Спаситель, Глава церкви, претерпел скорби и пострадал в мире, от мира и за мир. Посему и над нами, присными Его по благодати Божией членами, мир не перестает самым делом исполнять оныя слова Спасителя, навлекая на нас всякия бедствия. Знает Бог, сколько раз мы умираем в муках в здешних странах (кои увы! изобилуют нечестием, как нельзя более). Братие! окружающия нас беды не уступают ни чем прежде бывшим, и мы несчастные носимся в постоянных треволнениях, обуреваемые хотя и предсказанными, но тем не менее невероятными напастями во времена столь тяжкия, когда оскудевает всякое добро, притом в местах до такой меры исполненных нечестием, что могут назваться средоточием беззакония. В справедливости сего клянемся Вашею честию! С недавняго только времени увидели мы некоторую перемену от знаменитаго сатрапа, который, по милости Божией, стал лучше и миролюбивее к нам.

610

«Но как умолчим о землетрясении, случившемся в 15 день протекшаго Мая? И как опишем оное? Печальны его следствия и требуют трагическаго пера Еврипидова, ибо вселенскаго святейшаго храма Воскресения священный купол во многих местах разселся и угрожает падением, и мы поспешаем уже исправить оный, стараясь привесть работу к окончанию. На горе Елеонской священная часовня совершенно разрушилась. Потерпели от сего случая и другия части Святых мест.

«После того наши бедствия стали еще бедственнее, и, конечно, оне бы дошли до чрезмерности, если бы Ваши о нас к Богу братския умилостивительныя молитвы не были нашими помощниками, и если бы Державнейший и по истине Благочестивейший Государь и миролюбивейший Император Николай (да сохранит Его верховный промысл Божий яко зеницу ока, к утверждению церкви, даруя ему победы и трофеи, как некогда равноапостольному великому царю Константину)—если бы Он, подражая Христу, неявил нам покровительства своего словом и делом, мы низринулись бы на самую крайнюю степень бедствия и уничижения, и едвали бы не разсыпались в прах и не уничтожились совершенно. И так мы именуем Его Моисеем, ибо он разсек и разделил для нас Чермное море силою Божиею, и мы немокренными ногами и невредимо перешли чрез оное, как древле израильский народ. Теперь мы обитаем в пустыне, но, предводительствуемые державным и великим Николаем, надеемся войти и в землю обетованную но обетованиям божественнаго писания. От надежды сей, при содействии Божием, не отпадаем. И мы справедливо поступаем, когда торжество благочестия и пра-

611

вославия приписываем превознесенному Богом Самодержцу единому защитнику благочестия и православия. А ты, Державнейший Самодержец, ограждая и соблюдая благочестие и православие, сим самым благоугодишь Вседержителю Богу. Благодать и держава Его да сохранят твое царство благоденственным и победоносным, да приеимствуют оное непрерывною цепию сыны и потомки твои, да не оскудеют от рода твоего держащие скипетр и правящие браздами царства. Ей, да будет! Ибо Им царие царствуют.

«Вы же, о возлюбленные братия, Священный и Правительствующий Синод, богоизбранный Святый собор, незабудьте бедности и смирения служителей пресвятаго Гроба, из котораго изливается всякая благодать духовная и спасительная. Да будет она со всеми Вами и нами, и да сподобит Вас многоразличных наград на небесах».

Под этою грамотою подписались митрополиты: Петры—Мисаил, Назарета—Даниил, Кесарии Филипповой—Агафангел, Птолемаиды—Афанасий; архиепископы: Лидды—Досифей, Газы—Феодосий, Севастии— Кирилл, Филадельфии—Дионисий.

Таким образом патриарх Афанасий и все палестинские иерархи, усиленно рекомендуя в своих грамотах Святейшему Синоду Фаворского архиепископа Иерофея, как человека во всех отношениях достойного, относительно которого они вполне уверены, что он с честью выполнит возложенное на него поручение, в то же время выражали надежду, что пребывание в России архиепископа Иерофея для сбора добровольных подаяний даст возможность Святому Гробу избавиться хотя бы от части лежавших на нем долгов. Но так как Святейший Синод дозволил фавор-

612

скому архиепископу пробыть в России только один год, то патриарх и просит Синод «позволить архиепископу Иерофею производить сбор столько времени, сколько требует обширность богохранимой державы». С своей стороны и архиепископ Иерофей письменно просил петербургского митрополита ходатайствовать пред Синодом о продолжении срока пребывания его в России для сбора доброхотных подаяний. Тогда Святейший Синод поручил московскому митрополиту спросить Фаворского архиепископа, до какого именно времени признает он нужным пребывание свое в России, и надобно ли будет продолжить срок употребления выданной ему лично книги для сбора пожертвований в пользу Святого храма иерусалимского. На предложенный ему запрос преосвященный Фаворский ответил, что так как сбор пожертвований в России в пользу храма иерусалимского разрешен на три года, то он и просил бы разрешить ему пребывание в России во все это время, и вместе с тем продолжить срок употребления выданной от Святейшего Синода лично ему, преосвященному, книги для сбора приношений в пользу святого иерусалимского храма; «таковое время нахождения своего в России для принятия приношений оп, преосвященный Иерофей. находит достаточным, полезным и весьма благодетельным». Святейший Синод по этому случаю 14 Марта 1835 г. постановил: «преосвященному Иерофею, архиепископу Фаворскому, дозволить пребывание в Москве до истечения трехгодичнаго срока, определеннаго по Высочайшему соизволению для сбора в России добровольных приношений в пользу святаго храма иерусалимскаго, на каковое время продолжить вместе и срок употребления выданной ему. архиепископу, от

613

Святейшего Синода для сбора помянутых приношений книги с тем, чтобы в действиях своих по сему предмету он, архиепископ, поступил также, как Святейшим Синодом предназначено, на что представить Господину Синодальному обер-прокурору испросить Высочайшее Государя Императора соизволение». На это постановление Святейшего Синода последовало 16-го Марта Высочайшее соизволение, благодаря чему архиепископ Иерофей пробыл в России не один год, как ранее предполагалось, а целых пять лет.

В это же время патриарху Афанасию удалось устроить и другое очень важное дело—относительно свягогробских имений в Грузии. В своей грамоте Святейшему Синоду от 25 Мая 1833 года, присланной с архиепископом Иерофеем, патриарх Афанасий писал, что теперь «открывается надежда не только сложить тот чрезмерный долг, который различныя бедственныя обстоятельства возвысили на подобие колеса и которыми отяготили общество пресвятаго Гроба, но и священныя права престола иерусалимскаго на собственныя имения в Молдавии и Валахии оставить неизменными, и ослабить существующее под различными предлогами со стороны правителей влияние на оныя и нападения, имеющия целью истребить уважительныя завещания и вечныя определения, поставленныя отцами нашими».

Смысл последних слов патриаршей грамоты объясняется следующими обстоятельствами: в Грузии и Имеретии находились имения, населенные крестьянами, принадлежащие Святому Гробу и Афонским монастырям, им же принадлежало в этих имениях до 12 церквей (2 были в Тифлисе). Управление этими имениями с хозяйственной и церковной стороны, про-

614

изводившееся чрез посылаемых патриархами архимандритов, вызывало неудовольствие и в светском й в духовном правительстве Кавказа, что вело к столкновениям и жалобам. Тогда главноуправляющий Кавказом генерал Ермолов, с согласия экзарха Грузии, подал Государю Императору, от 6 Мая 1819 года, следующего содержания рапорт: «в Грузии и Имеретии находятся недвижимыя имения и крестьяне, царями пожалованные в пользу греческих монастырей иерусалимскаго Гроба Господня и Афонских. Для управления сими имениями обыкновенно присылаются сюда от патриархов иерусалимскаго и константинопольскаго поверенные из греческаго духовенства, которые, не состоя в прямой зависимости и отчетности от здешней духовной власти, распоряжаются доходами с имений, им поручаемых, по собственному произволу. Доказательством сему служит то, что при смене архимандрита Венедикта вновь ныне прибывшим из Иерусалима архимандритом Матфеем, открылись в разных присутственных местах процессы по подрядам, закладам и торговым оборотам, в коих упражнялся во все время пребывания своего здесь архимандрит Венедикт. Таковое неприличное для духовной особы занятие, а паче несовместность с порядком благоустроеннаго правительства допускать сим духовным пришлецам совершенно независимое от местных властей распоряжение крестьянами и имением, заставили меня обратить особенное внимание на сие обстоятельство. Я желал по крайней мере удостовериться, в чем именно заключаются сии имения, с доходами от них получаемыми, и требовал подробнаго всему списка, дабы, имея сие в виду, положить некоторую преграду таковым поверенным не-

615

правильно обогащаться на счет имуществ, патриархам и церкви греческой принадлежащих. Но архимандрит Матфей, находящийся здесь более уже полугода, без сомнения в затмение истины, отозвался ко мне письменно, что он по новости своей не может удовлетворить моему требованию и не прежде в состоянии будет исполнить сие, как когда сам соберет ясныя сведения об имениях, в управление его поступивших. По личному объяснению моему о сем предмете с митрополитом и экзархом Грузии Феофилактом, нашел я его суждение совершенно согласным с моим мнением о необходимости изобрести другия средства к удовлетворению греческих патриархов и монастырей в замен того, что их поверенные получают с крестьян и земель в Грузии. Он присовокупил при том 1-е, что частая смена присылаемых сюда монашествующих, по доносам их друг на друга, дает справедливую причину заключать, что власти, их присылающие, бывают ими недовольны; 2-е, что образ жизни сих поверенных и интересныя их связи с частными людьми заставляют думать, что едва-ли и третья часть доходов доставляется ими по принадлежности, и наконец 3-е, что невозможно смотреть за их поведением от безпрерывных переездов их из селения в селение и всегдашняго почти жительства между крестьянами. Ибо нет в Грузии ни одного греческаго монастыря для постояннаго пребывания монахов и незаметно, чтоб когда-нибудь упражнялись они в богослужении. Каковое обстоятельство, поставляя долгом моим довести до Высочайшаго сведения Вашего Императорскаго Величества, осмеливаюсь притом всеподданнейше присовокупить мое мнение, что весьма полезно

616

было бы, в отвращение дурных примеров присылаемаго сюда греческаго духовенства и влияния оных на народ, принять все имения греческих монастырей в ведомство казны Вашего Императорскаго Величества. Доходы же с оных, кои вернейшим образом при описании в казну могут быть открыты, обратить в назначение наличной суммы, и оную каждогодно отправлять прямо к патриархам иерусалимскому и константинопольскому. Тогда вредное расхищение оных и безполезное тунеядство поверенных пресекутся, следующия пособия греческой церкви верно дойдут до своего назначения, и самые патриархи будут благословлять столь благодетельное для них распоряжение. Что и имею счастие повергнуть в милосердое благоусмотрение Вашего Императорскаго Величества».

По поводу рапорта генерала Ермилова Государь Император приказал министру духовных дел узнать мнение об этом деле самих патриархов. Иерусалимский патриарх, в Феврале 1820 года, изъявил желание, чтоб в управлении свято-гробскими имениями в Грузии не допускалось никаких перемен, а константинопольский патриарх не прислал на запрос никакого ответа, почему все это дело и оставалось без движения до 1829 года. В этом же году, главноуправляющий тогда в Грузии граф Паскевич-Эриванский, в отношении своем к синодальному обер-прокурору, подтвердив справедливость мнения генерала Ермолова о необходимости отобрания в казну означенных имений, просил обер-прокурора вновь всеподданнейше представить это дело на Высочайшее благоусмотрение. Но обер-прокурор представил это дело на предварительное рассмотрение Св. Синода, который, приняв между прочим в уважение, что патриарх констан-

617

тинопольский относительно управления находящимися в Грузии и Имеретии имениями, принадлежащими афонским монастырям, воли своей не изъявил; что отзыв патриарха иерусалимскаго совершенно несогласен с предположением генерала Ермолова и графа Паскевича-Эриванского, «и что малейшее такого рода прикосновение российской иерархической власти к делам церкви греческой может породить между ею и церковию российскою холодность и даже несогласие, 30 Апреля того же 1829 г. поручил обер-прокурору уведомить графа Паскевича-Эриванского, что доложить о сем Государю Императору Синод предоставляет ему от себя». В предотвращение же дурных примеров со стороны присылаемаго в Грузию для управления имениями греческого духовенства и дурного влияния этого духовенства на народ, Синод предписал Грузино-Имеретинской Синодальной конторе, что бы она и сама, и чрез благочинных монастырей, имела ближайшее смотрение за образом жизни и поведением греческого духовенства, и о том, что замечено в нем будет предосудительного, принимая в отвращение сего пристойные меры, доносила немедленно Св. Синоду для уведомления патриархов.

Но недоразумения между церковными властями на Кавказе и присылаемыми для управления греческими имениями архимандритами продолжались, так что иерусалимский патриарх Афанасий, от 1 Июня 1833 г. обратился в Св. Синод с следующим ходатайством: «Православные цари и другие благочестивые христиане, имевшие свои стяжания в Георгии, пожертвовав Св. Гробу различныя недвижимыя имущества, утвердили своими гранатами независимое и свободное управление сими имуществами чрез посы-

618

лаемых туда по временам архимандритов святейшаго престола нашего. Таковое управление, быв согласно и с человеколюбивыми чувствами Самодержавнаго Его Величества и Св. Синода, долженствовало бы, конечно, навсегда оставаться непременяемым, и распоряжения теми имуществами должны быть производимы на основании оных грамат. Но с некотораго времени, вопреки справедливости, случаются притязания на земли и смуты между подвластными всесвятому Гробу людьми, и бывающия по сему распоряжения производятся вопреки утвержденных грамотами постановлений, и права священнаго престола нашего нарушаются вмешательством в сии дела начальников. Нет сомнения, что ни Самодержавному Его Величеству, ни Св. Синоду неугодно, чтобы нарушаемы были древния благочестивыя и утвержденныя на правах священных постановлений учреждения, и чтобы попираемы были благотворныя неоспоримыя преимущества святейшаго престола нашего. По сему, изложив в настоящем письме обстоятельства наши, мы братски просим Св. Синод, дабы учинил кому следует необходимыя распоряжения о прекращении всякаго притязания и неустройства, производимаго неприязнию к достоуважаемым преимуществам, дарованным всесвятому Гробу; дабы дал надлежащее повеление о том, что бы местный преосвященный не вмешивался в избрание священников для находящагося в Тифлисе храма всесвягаго Гроба, каковое избрание искони поручено нашему архимандриту; и дабы пребывающаго там нашего архимандрита Фаддея утвердил в совершенной независимости от гражданскаго и церковнаго начальства, чтобы таким образом управление производимо было на основании свя-

619

щенных прав всесвятаго Гроба, согласно священным предначертаниям древних грамат».

Получив эту грамоту патриарха Афанасия, Св. Синод, в заседании 12 Января 1834 г., постановил, копию с русского перевода этой грамоты послать экзарху Грузии, преосвященному Моисею, архиепископу Карталинскому, с тем, чтобы какие имеются в виду его, преосвященного, обстоятельства, на которые жалуется патриарх иерусалимский, донес он обстоятельно Св. Синоду, с привосокуплением и своего мнения по предмету просьбы патриарха.

Во исполнение этого предписания Синода, преосвященный экзарх Грузии рапортом от 12 Апреля 1834 г. отвечал: 1. что ежели святейшему патриарху угодно, чтобы местное здешнее епархиальное начальство не участвовало в определении священников для находящихся в Закавказском крае греческих церквей, то, дабы греческия церкви но остались без священников, надобно или присылать сюда готовых греческих священников или, с разрешения самаго патриарха, рукополагать здесь во диаконы и во священники: в таком случае определение и уволнение сих священнослужителей и надзор за их поведением предоставить управляющим церковными имениями греческим архимандритам, независимо от здешняго епархиальнаго начальства; но 2. ежели святейший патриарх, согласно отношению его к предместнику моему, преосвященному митрополиту Ионе, от 5 июня 3827 года, пожелает, чтобы экзарх Грузии из крестьян, греческой церкви принадлежащих, по рекомендации греческих архимандритов и других управляющих церковным достоянием в Грузии, рукополагал во диаконы и во священники, в случае нужды,

620

к церквам греческим или в их селения; то неиначе удостоивать их священнослужительскаго сана, как на общепринятых всеми епархиальными архиереями правилах, по строгом испытании их в способностях и достоинствах, необходимо нужных к получению сего сана и ежели они будут лете правильных; 3. и когда таким образом будут производимы и определяемы священнослужители к греческим церквам и селениям, то неиначе должны быть они и увольняемы от мест своих, как с разрешения экзарха Грузии, а не произвольно оставлять свои должности, как то доселе водилось, и наконец 4. для соблюдения должнаго порядка следует подчинить белое греческое духовенство благочинию епархиальнаго здешняго начальства на том же основании, как управляющие в здешнем краю церковными имениями греческой церкви, из монашествующих, указом Св. Синода, от 6 Мая 1829 года, в отношении к образу жизни их и поведению, поручены смотрению синодальной конторы и благочинным грузинских монастырей.

Св. Синод, в заседании 8 Октября 1834 года, постановил все это дело, вместе с мнением грузинского экзарха относительно определения к греческим церквам на Кавказе священников и надзора за ними, представить блаженнейшему патриарху иерусалимскому Афанасию на благоусмотрение и просить, дабы его святейшество благоволил на мнение экзарха дать свое заключение.

Патриарх Афанасий, получив приведенное постановление Св. Синода, чрез наше посольство в Константинополе, отвечал на него следующим письмом, от 1 Апреля 1835 года, нашему константинопольскому послу: «патриарх иерусалимский, имев честь получить

621

сообщение Вашего Превосходительства об определении Св. Синода 8 Октября 1834 года относительно имений в Грузии, принадлежащих иерусалимскому патриаршему престолу, рассмотрел со вниманием замечания Св. Синода, как равно мнение экзарха Грузии. Принимая с глубочайшим душевным уважением все замечания Св. Синода по сему предмету, патриарх с чувством искреннейшаго удовольствия видит, что таковыя действия Св. Синода основаны на духе единства и любви к иерусалимской церкви. И поелику Святейший Синод благоволил мнение экзарха Грузии, так и собственныя свои замечания сообщить на усмотрение патриарха, требуя от него свободнаго изложения своих также замечаний, то он приемлет смелость изъяснить, что независимое и свободное управление имениями святаго Гроба в Грузии, с незапамятных времен принадлежит иерусалимскому патриаршему престолу, который поручает управление оными посылаемым от себя по временам в Грузию архимандритам. От сего же престола равным образом зависят и священники, избираемые как из крестьян Св. Гроба, так и из других священнослужителей в случае недостатка первых. Патриарх не отказывает в определении сих священников, как равно и в их увольнении, когда архимандрит изберет их из священников частных и с ведома экзарха Грузии. Патриарх равномерно находит согласными с правилами должнаго порядка, чтобы жизнь отправляемых туда архимандритов подчинена была надзору канцелярии Св. Синода в Грузии. Он согласен также с мнением экзарха Грузии, чтобы те, коих архимандрит изберет из крестьян Святаго Гроба в священническое достоинство, были законным образом

622

испытываемы экзархом. Изъясняя согласие свое по сим предметам, патриарх совершенно полагается на братолюбивые чувства Св. Синода и твердо надеется, что Св. Синод, взирая на выгоды иерусалимской церкви как на свои и как на выгоды страждующей матери и сестры своей, благоволит иметь постоянное попечение как о неприкосновенности духовных ее преимуществ, так и о том, чтоб экзарх Грузии не утверждал священников в церкви Святого Гроба без воли и предварительного представления архимандрита. Патриарх, повторяя просьбы свои, изложенные в письме его от 1 Июня 1833 года, надеется, что Св. Синод прострет попечительную по благоусмотрению своему заботливость на неприкосновенность имуществ иерусалимской церкви и сохранение привилегий, полученных ею от достопамятных пожертвователей оных, оказывая во всем относящемся до выгод Святого Гроба братскую и сострадательную предусмотрительность, помощью коей многостраждующая иерусалимская церковь надеется получить объяснение». В заключение патриарх просит нашего посла, его, патриарха, «суждения и ответы» довести до сведения Св. Синода, что и было сделано.

20 Мая 1835 года Синод постановил: «предварительно разсмотрения по предметам отзыва иерусалимскаго патриарха, истребовать от экзарха Грузии сведение: сколько, где и какого имянования находится в Грузии церквей, подведомственных иерусалимскому патриаршему престолу, и сколько при каждой из них имеется духовенства и прихожан, и нет ли в числе последних таких лиц, которыя не принадлежат к тем имениям тех церквей и ежели есть, кто именно"?

623

Исполняя требование Св. Синода, экзарх Грузии, от 21 Мая 1836 года, прислал в Синод рапорт, в котором перечисляет все церкви в Закавказском крае, принадлежащие патриаршему престолу, а также находящееся при них духовенство и число дворов прихожан каждой церкви. Всех «греческих церквей» в Закавказье было 12, из них церковь Воздвижения честнаго и животворящаго креста в Тифлисе хотя и имела прихожан, но они не принадлежали иерусалимскому Гробу Господню, а одна сельская церковь вовсе не имела прихожан и священно-церковнослужителей.

18 Сентября 1836 года Св. Синод, выслушавши рапорт экзарха Грузии, постановил: «об изъясненном в письме к гну посланнику нашему при Порте оттоманской отзыве блаженнейшаго патриарха иерусалимскаго Афанасия, относительно управления состоящими в Грузии и других Закавказских областях имениями, принадлежащими Св. Гробу Господню, и относительно определения к имеющимся там, подведомственным иерусалимскому патриаршему престолу, церквам священников, дать знать Грузино-Имеретинской Синодальной конторе указом к надлежащему с ея стороны, согласно воле патриарха, наблюдению и распоряжению, с таковым впрочем изъятием, чтобы к находящейся в городе Тифлисе церкви, во имя Воздвижения честнаго и животворящаго креста, прихожане которой не принадлежат Святому Гробу Господню, священники определяемы были по избранию и удостоению экзарха Грузии, с ведома впрочем заведывающаго тою церковию архимандрита иерусалимскаго, о чем и сообщить, чрез кого следует, его святейшеству, патриарху Афанасию, на благоуважение».

624

Таким образом патриарху Афанасию удалось, вопреки настояниям пред Государем генерала Ермолова и графа Паскевича-Эриванск-го, отстоять свое право управлять имениями Св. Гроба на Кавказе чрез посылаемых туда архимандритов, а последним представлять своих кандидатов на должности священников и диаконов к церквам, находящимся в святогробских имениях Кавказа.

Но лишь только устроилось это дело с кавказскими святогробскими имениями, как патриарху Афанасию пришлось хлопотать пред русским правительством об устройстве другого еще более важного дела,— просить защиты от армян, которые овладели было в Иерусалиме важнейшими святынями православных.

В конце Ноября 1836 года Св. Синодом получены были четыре грамоты: две грамоты, из которых одна писана святогробским братством, а другая патриархом, посылались на Высочайшее Имя, третья грамоте, писанная патриархом на имя Св. Синода, и четвертая грамота, тоже патриарха Афанасия, посылалась им московскому митрополиту Филарету. Все четыре грамоты касались одного и того же предмета: в них заключались просьбы оказать защиту против армян, которые отнимают у православных исконное достояние— Святые места в Иерусалиме.

Святогробское братство в Иерусалиме писало Государю Императору от 1-го Сентября 1836 года.

«Христианнейший, православнейший, боговенчанный, пресветлейший, августейший Божиею милостию Император Царь, победоносный Николай Павлович, Самодержец всея России, Севера Азии и Европы, о Христе Царе и Боге сын возлюбленный и вожделенный нашему смирению, всего христоименитаго право-

625

славнаго сословия защитник и похваление, покровитель и венец блистательнейший, святыня восточныя апостольския и кафолическия церкви, от триепостасной, единосущной, нераздельной и живоначальной Троицы — Отца, Сына и Святаго Духа, единаго по существу славнаго и поклоняемаго Бога нашего Всецаря благодать, милость, мир и спасение на боговенчанную главу великаго и самодержавнаго Твоего царства усердно и смиренно в молитвах испрашиваем. Мы же с лобзанием духовным и смиренным нашим поклонением приносим в дар молитву и благословение по благодати пресвятаго и всесовершительнаго Духа.

«Державнейший Государь! Всесильное Божие человеколюбие изначала открыло и показало всем многия и многообразныя пути к вспоможению в нуждах, к утешению в скорбях и защищению в обидах. Но не менее того и в наши времена оно послало нам Тебя, сосредоточивающаго в себе все добродетели, сияющаго благочестием и православием, лучи кротости справедливости распространяющаго на всех, благополучно царствующаго по избранию свыше на царственном и миродержавном отеческом престоле, подающаго всем пример для подражания и превосходящаго и имеющаго превзойти всех милостию Божиею, подобно светилу светло и ярко блистающаго благотворениями, так что никто из притекавших к тебе неостался неозаренным от Твоего человеколюбия. Благодарение толико-благодеющему Богу! Свидетели сему мы и с нами все; мы, смиренные служители Святаго Сиона, матери церквей; мы смиренные, находящиеся под апостольским патриаршим престолом в Иерусалиме, граде Святом, граде Великаго Бога, по словам царственнаго

626

пророка, и соборне предстоящие служители Всевышняго Бога во граде сем.

«Бедствует град сей, как и в древние времена многоразлично бедствовал! Но тогда воевали на него за догматы; теперь теже самые враги воюют на него и расхищают его за Святыя и поклоняемыя места сии, досточтимыя свидетельства истиннаго вочеловечения, и божественности Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, утверждающия православие и возбуждающия ко благочестию среди распростанившагося столько нечестия и злочестия, которое подобно смертоносной заразе свирепствует у нас по неизреченным судам Божиим, и опустошает славное и божественное местопребывание,—возбуждающия, говорим, ко благочестию, которое с незапамятных времен по преемственному наследию славится, и которыми украшается и чествуется боговенчанная и царственная Твоя глава более, нежели скипетрами и диадимами. Сие самое благочестие и апостол Павел предпочел всему другому, как дело превосходнейшее, и в научение всех нас сказал, что другия управления вмале суть полезны, а благочестие имеет обетование жизни настоящей и будущей. По побуждению сего благочестия, Твое благоподобное и боголепное Величество, исполненное всех дарований, христоподражательно и нам, претерпевшим жесточайшую бурю от нужд и бедственно утопавшим, подало руку помощи и спасло нас от погибели. Ибо святаго архиепископа Фаворскаго Иерофея, любезнаго нам о Христе брата и сослужителя, и истиннаго члена святейшия иерусалимския церкви и священнаго братства, приняв в пространныя недра благочестиваго твоего царства, Ты царски почтил, обнадежил его великолепною помощию, окрылил милостию царскаго Твоего

627

Величества, повелел быть всеобщему сбору во всем богохранимом царстве в пользу пресвятаго Гроба, как древле Константин Великий и Петр Превеликий, победоносные императоры и славные твои предки иоба (?) равноапостольные (они многоразлично покровительствовали Святым местам и украсили оныя различными приношениями; безсмертными именами их поставлены безсмертные памятники в святейшем храме безсмертия), коим Ты уподобился нравами и победами, как от благого корня благая и всегда цветущая ветвь, последуя сыновне стопам отеческим и царским, милостию Божиею успевая и преуспевая. Посему избранием Божиим дарована Тебе свыше помощница единоревностная, единомысленная и вовсем единоправная, благочестивейшая и пресветлейшая Государыня Императрица Александра Феодоровна, коея боголюбезные нравы и высокия добродетели, украшающияся благочестием, слава подобно трубе громогласно возвещает повсюду. Им стремятся подражать все, живущие в палате и занимающие степени и начальства и ведущие частную жизнь, ибо подданные любят сообразоваться с мыслею царевою. Почему все мы смиренные, отложив всякую печаль и скорбь, исполняемся радостию и веселимся духом. Уповая на все это, мы остаемся уверенными в том, что достоименитый, дсржавнейший и богомудрый наш Государь непопустит еретикам преодолеть нас, как некогда и соименный ему пресвятый Николай непопустил арианам преодолеть православных, но восторжествовал среди священнаго и богоизбраннаго собора. Одушевляем себя благими надеждами, что похищенныя несправедливо у нас Святыя места, мы несомненно подучим от единаго мановения царскаго, которое укажет превосхо-

628

дительному послу оттоманской Порты истребовать от нея возвращения нам прежних прав, и мы, движимые чувством признательности, обнажая главы свои, преклоняя колена пред Святым и живодательным Гробом и страшною Святою Голгофою, воздевая руки и устремляя к нему исполненные слез очи, возсылаем из глубины души общия молитвы наши, и с великогласнейшим пророком Исаиею взываем: се цари праведные царствуют; благословит вас народ бедный и грады людей обидимых благословят вас: ибо вы были всему уничиженному граду помощниками, и угнетенным нищетою покровителями. И, умоляя воздыханиями неизглаголанными дарующаго победы Господа нашего Иисуса Христа, вопием к нему сильно: Безначальный Слове Вседержителю! Подаждь царю нашему Николаю царствование мирное, всякаго возмущения и междоусобных браней чуждое; укрепи державную его мышцу на всех сопротивляющихся; меч его да будет сияют и изощрен, и да уничтожит силу... разсекая злыя и коварныя их наветы и умыслы (ибо мы изнурены озлоблениями среди нечестия). Пробуди вечно победоносная сила честнаго креста на наследии благочадственном преемственно, и скажем словами пророческими: да увидят все языки силу Твою и познают правду и цари славу Твою преизобильную, и тогда дадут имя Тебе новое. Посли здравие и благословение благочестивейшей и пресветлейшей Государыне Императрице Александре Феодоровне и всему благочестивому царскому роду: во-первых, богопрославленному, благочестивому Наследнику, также Великим Князьям и их супругам и девственному хору Великих Княжен. Даруй и блаженную память и вечное упокоение славным о Христе царям и само-

629

держцам и приснопамятным благочестивым царицам и царевнам. Даруй блаженную память и всем в вере ибо все человеки, и никого нет без греха, разве Ты един Христе, Царь царствующих и Господь господствующих, и Тебе приличествует слава, держава и поклонение во веки».

Под этой довольно длинной гранатой Святогробскаго братства подписались: митрополит Петры—Мисаил; архиепископы: Лиддский—Досифей, Севастийский— Кирилл, Неапольский — Самуил, Филадельфийский — Дионисий.

Патриарх Афанасий от 20 Октября 1836 года писал от себя Государю Императору: «кто даст ми криле яко голубине, и полету под сению спасителя моего и заступника, взывает подобно Давиду православная Палестинская церковь к твоему богопрославленному и непобедимому престолу, о Всеавгустейший Императоре! Безпредельное человеколюбие и благочестие твоего самодержавнаго Величества и прежде давали смелость сей матери православных прибегать к твоему царскому заступлению посреди обуревающих ея бедственных обстоятельств. Великодушныя и благочестивыя милости, которыя твоя царственная щедрость обильно на нее изливала, и еще недавно запечатлела богатым даром пятисот тысяч левов, внушает сей православной церкви чувства безсмертной признательности и вечной преданности твоему самодержавному престолу. Таковыя чувства дерзнул выразить пред Вашим Величеством смиренный Синод иерусалимский, дерзаю и я, всенижайший пред тобою проситель, повергнуть к подножию твоего самодержавнаго престола сие свидетельство безсмертной благодарности нашей. Но тогда как православная палестинская церковь.

630

обретшая спасителя в Вашем Величестве, избавилась от опасности обременительных долгов, внезапно видит она себя лишаемою обладания самаго всесвятаго храма Воскресения Господня и других Святых мест, которыя переходят в руки еретических армян. Народ сей, обманув высокую оттоманскую Порту, исхитил силою султанских повелений обладание священных поклонений из рук православных и еще ругается над ними, изгоняя плачущих и стенящих. Сие неожиданное гонение всемилостивейший Государь, которому подвергается православие со стороны оттоманской державы, отчуждением наследия предков, вопреки грамат султанов, вселяет дерзновение церкви палестинской в моем лице прибегнуть к высочайшему самодержавному Твоему престолу, и с горькими слезами молить о твоей непреодолимой защите для возстановления прав наших. Расшири мышцу, заключи против гонящих мя, вопиет православная церковь к Тебе, боговенчанному предстателю православия. Но единаго мановения Вашего Величества достаточно, чтобы разсеять все гонения на православных и укротить надменность еретиков. Сего ожидая с непоколебимою уверенностию, церковь иерусалимская возносит к Господу глас свой и единодушно взывает: Бог да утвердит скиптр православнаго Государя нашего Императора всея России Николая I, и да возвеличит державу царства Его от края и до края вселенной».

В грамоте Св. Синоду от того же 20 Октября 3836 года патриарх Афанасий пишет: «каждый по справедливости стремится туда, где находит спасение. Святая иерусалимская церковь имеет себе утешением и спасением и похвалою православную святейшую

631

Российскую церковь, и к ней прибегает в скорбях своих. Но внезапно окружившия нас со всех сторон неожиданныя бедствия, превосходящия всякое описание, повергли бы нас в отчаяние, еслибы незнали, сколь неодолимо могущество сестры нашей—Российской церкви. Проклятые армяне похитили из рук православных царственными повелениями оттоманской державы всеСвятой храм Воскресения Господня, Святый Вифлеем Святую гору Масличную, и стремятся совершенно изгнать православных из всех достопоклоняемых мест. Обо всем этом удостоверится Святейший Синод из объяснений нашего Фаворскаго архиепископа. Православие сделалось поруганием и притчею языков, как отребие мира и игралище проклятых еретиков. Но православная церковь Палестины, хотя и побораемая языками, поспешает призвать заступление Святейшей Российской церкви и плачевно изображает Святейшему Синоду свои страдания, умоляя ревностно, дабы чрез него сделались они известными Его Благочестивейшему Величеству, заступнику прав православия, от котораго ожидает избавления от нападений еретических. Отступники сии, гордящиеся своим богатством, на все дерзают и простирают свои хищническия руки к отеческому достоянию православных. Но достаточно одного мановения Великаго Самодержца Николая, дабы низвергнуть их козни и дабы просияло имя православия победою духовною, как прославилось и чрез воинския победы в концы вселенной. Вы же, православной церкви непоколебимые столпы, имеющие силу вместе с благим изволением, воздвигнитесь к заступлению Святых мест и искупите православную палестинскую церковь от еретических армян, как милостивые и человеколюбивые ея предстатели».

632

В грамоте московскому митрополиту Филарету, от 5 Октября 1836 года, патриарх Афанасий сердечно благодарит московского святителя за его всегдашнее горячее участие к делам Св. Гроба и затем переходит к рассказу о несправедливых умыслах против православия врагов Святой нашей веры—армян.

«Как несправедливо они поступали с православными, пишет патриарх, и какой вред наносили им в давния времена, коварствуя против Святых мест Иерусалима, кои и сама оттоманская Порта от начала обладания ими предоставила роду православных столь многими царскими определениями все это, как уже известное и требующее долгаго описания, проходим молчанием. Но что они причинили нам в новейшия времена, пользуясь обстоятельствами времени и крайнею нашею бедностью — это превосходит всякую степень безстыдства и должно поразить всякую православную душу. Пользуясь временем войны 1829 года, они убедили оттоманское царство дать им позволение служить при живоносном Гробе Господа нашего—право, какого они не имели во все предыдущия времена, и православию суждено видеть еретиков, оскверняющих жертвенник Вышняго. После того дерзость их обуздана на некоторое время окончанием войны, вместе с которым, благодарение Богу благословляющему скиптр российский, явлены несомненныя свидетельства Самодержавнаго покровительства православной восточной церкви. Однако в 1835 году они снова возстали на нас, ища участия в Святом Вифлееме, и достигли б своей цели помощию своего богатства, так как мы не сильны были защищать отеческия права наши деньгами, еслибы вседействуюиций промысл непослал нам в то время во Иерусалим, как добраго

633

Ангела, сиятельнейшаго графа Медема, который именем православнейшаго Самодержца Николая, мужественно защитив права православия, постыдил еретиков и низверг нечестивые замыслы их. Но враги, вооружась явно и тайно против православия, иждивая безчисленныя свои богатства и обманывая оттоманское царство, успели наконец получить новый царский фирман такой силы, чтобы нас вовсе лишить владения Святыми местами, а им иметь право возобновлять сии места как внутри, так и вне Иерусалима. И в силу такого фирмана они воспрепятствовали нашим отцам возобновить при пресвятом Гробе большой купол храма Воскресения, согнивший от ветхости и потерпевший от бывших бедственных случаев. Воспрепятствовали также возобновить паперть Святаго Вифлеема,—ищут овладеть Святою Гевсиманиею, и вообще стараются совершенно выгнать православных из отечественных Святых мест и похитить чужую собственность. Такой успех еретиков, почтенный и вожделенный брата, нанес жесточайший удар и нам, и всему нашему смиренному иерусалимскому братству, и привел бы нас в отчаяние, если бы мы не имели твердой надежды на то, что православная российская держава не допустит еретикам до такой степени безстыдствовать и возноситься над православными. В таковых обстоятельствах иерусалимское братство представило справедливую жалобу превосходительному государственному консулу российскаго двора в Александрии, когда его превосходительство посещал Иерусалим (это было в прошлом Мае месяце) и решилось искать обороны от несправедливых нападений армян. В записке, которая вручена его превосходительству, и копию которой мы послали архиепископу Фаворскому для достав-

634

ления Вашему Высокопреосвященству, синод иерусалимский просил превосходительнаго консула содействовать укрощению безумнаго своевольства армян, и его превосходительство сообщил эту жалобу императорскому послу в Порте, превосходительному Г. А. Бутеневу. А он. возимев благочестивую и благородную ревность, препроводил, за несколько дней до извещения нас, к оттоманской Порте ноту, требуя прекращения несправедливых поступков армян и отмены царскаго фирмана, который обманутая Порта дала в руки армянам, в противность древним постановлениям обладателей Иерусалима и султанов константинопольских. О таковых обстоятельствах мы вознамерились возвестить Святейший Правительствующий Синод, дабы он сообщил Его Императорскому Величеству, защитнику православия и сохранителю Святых мест Иерусалима. На сей конец мы прибегаем к Вашему Высокопреосвященству и усердно просим Вас сообщить настоящее наше письмо Святейшему Синоду и быть пред ним ходатаем Святых иерусалимских мест. Достоуважаемый брат! Еретики непрестанно наступают на нас с оружием богатства своего и всяким образом наветуют против православия. Но мы, будучи не сильны противустать им, хвалимся православною русскою церковию и притекаем к ней, прося защиты и помощи у непобедимаго российскаго скипетра. Так мыслит вся православная восточная церковь, и в особенности иерусалимская, на которую преизобильно изливаются милости российскаго самодержавия. Святейший Правительствующий Синод, который сияет на мысленной тверди кафолической церкви верных и имеет опорою своею непобедимый российский трон, конечно не потерпит, чтобы правосла-

635

вие обижаемо было еретиками и чтобы церковь иерусалимская терпела нападение в такое время, когда знаменитыя победы Его Величества Императора Николая возвестили всей вселенной славное имя православия, и когда промысл невидимаго Бога устранил все препятствия, кои в другия времена затрудняли общение восточных церквей с славною и победоносною церковию российскою. Вы, святейшие иерархи, сияете в церкви как звезды, содержа в себе слово жизни. Как подражатели и ревнители богоносных отцев церкви, укротите надменность еретиков, дабы Вам быть общниками истинной радости на небесах и получить нетленные венцы славы от подвиговоздаятеля Христа Бога нашего, Который да пошлет Вашему Высокопреосвященству многия лета, благополучия и все счастливыя блага».

В виду приведенных грамот патриарха и Святогробского братства к Государю и Св. Синоду, обер-прокурором Синода составлена была: Записка о состоянии Палестинской церкви, которая имела целью ознакомить Синод с теми отношениями, какие существовали между греками и армянами в Иерусалиме за текущее столетие. В этой записке говорилось: «с давних времен христиане двух только господствующих исповеданий разделяли между собою обладание Святых мест иерусалимских,—т. е. православные единоверны наши греки и римско-католики; народы же прочих исповеданий, как то: армяне, сирияне, копты и абиссинцы допускаемы были только для поклонения святилищ, не имея участия в их владении. Но мало по малу и они начали устроят алтари свои внутри храма Воскресения Христова, наипаче армяне, которые всех многочисленнее и сильнее своими богатствами.

636

Влияние их усилилось в начале нынешняго столетия, ибо они всегда пользовались разрывом России с Портою оттоманскаго, чтобы постепенно похищать разныя святилища у греков. Таким образом в 1808 году, будучи сами причиною страшнаго пожара, истребившаго почти всю внутренность храма, они происками старались испросить себе у Порты фирман на возобновление онаго, дабы чрез то вытеснить православных: но на сей раз неимели желаннаго успеха, ибо султан Селим III помнил, что предок его, завоевавший Иерусалим в 1517 году, Селим I, даровал преимущественно фирман одним грекам на владение храмом. Сие правосудие Порты стоило им однако же почти таковых же расходов, как и самое возобновление святилища. Но несмотря на то в 1809 году, по случаю возникшей войны с Россией, Порта уступила армянам часть Вифлеемскаго собора, и по той же причине в 1829 году даровала им право совершать литургию на С в. Гробе подобно грекам и католикам, и вытеснила совершенно католиков из Гефсиманской пещеры, где погребена была Божия Матерь, отдав также их участок армянам. Враждебное стечение различных исповеданий в краю столь диком, и особенно жестокость нравов армянских, производит величайшее смятение в храме и даже кровопролития во дни праздников, ибо там грубые поклонники враждуют между собою, хотя и за обладание святынею, но нестолько по религиозному фанатизму, сколько по чувству народной взаимной ненависти, издавна переходящей от поколения в поколение. Надменность и притеснения армян возрастали с их богатствами, по мере упадка благосостояния православной церкви, которая от частых раззорений и последней десятилетней войны греков обре-

637

менилась тяжкими долгами. Дела патриархии иерусалимской начали однако поправляться после заключения адрианопольскаго мира, когда возвратились многочисленные поклонники Св. Гроба и особенно, когда Государь Император благоволил дозволить по всей России сбор милостыни в пользу палестинской церкви. Хотя бывший патриарх цареградский Константий из видов корыстолюбия хотел властию порты подчинить себе независимый престол иерусалимский и тем нарушить иерархию восточной церкви; но благодетельным влиянием миссии нашей его замыслы были разрушены и сам он вскоре лишился своего сана. Теперь опять новая величайшая опасность угрожает православным во Иерусалиме. С тех пор как Сирия и Палестина вверены управлению паши египетскаго, все христиане востока отдохнули от хищничества пашей Акры и Дамаска и горных арабских шейхов. Мехмет-Али объявил себя покровителем всех христианских исповеданий в Иерусалиме, уничтожил подать, платимую за вход в храм Воскресения, и даже отдал ключи от Св. врат его православным, католикам и армянам; действуя весьма осторожно, он дозволил всем христианам поддерживать здания их, приходящия в ветхость, но о всяком новом строении велел им испрашивать разрешения султанскаго, нежелая входить в распри, могущия возникнуть от притязания каждаго исповедания на разныя святилища. Армяне, сильные покровительством Богос-бея, своего соотечественника, перваго министра паши, и здесь неопустили времени и случая, чтобы незаконно приобрести себе новыя преимущества. Еще в конце 1834 года, когда греки начали исправлять собор Вифлеемский, армяне, прогнав их работников, хотели сами про-

638

извести починку, чтобы объявить потом все здание своею собственностию, и конечно имели бы желанный успех, еслиб к счастию православных неслучился в то время в Вифлееме служивший при константиноиольской миссии граф ведем; он донес о том генеральному консулу нашему в Египте и Мехмет-Али должен был послать следственную коммиссию в Вифлеем, которая признала справедливость греков. Этим однакоже неудовольствовались армяне. Не видя успеха в Египте, они обратились в Царьград, где имеют также весьма сильнаго покровителя в своем богатом единоверце Дуз-Оглу, начальнике султанскаго монетнаго двора. Основываясь на том, что Мехмет-Али дозволил каждому исповеданию испрашивать султанския разрешения для своих строений, они сперва обманом испросили у Порты фирман на починку главнаго свинцоваго купола над Св. Гробом, который никогда им непринадлежал, ибо имеют в храме Воскресения Христова только два весьма малые предела на хорах, и таким образом коварно заставили султана нарушить хатти-шерифы всех своих предков в пользу греков, им самим подтвержденные. Потом они получили дозволение выстроить монастырь на горе Елеонской, захватив себе всю Святую гору. Наконец требуют всей Голгофы, доселе принадлежавшей православным и католикам, требуют половины Вифлеемскаго собора и всей его великолепной колонады, исключительно бывшей во владении одних греков. Таким образом нет меры их требованиям и насилиям, и скоро православные единоверцы наши будут совершенно изгнаны из всех своих святилищ, древняго наследия предков. В столь крайних обстоятельствах собор архиереев иерусалимских и сам

639

патриарх Афанасий, живущий в Константинополе, прибегли к защите посланника нашего и, наконец, обратились с убедительнейшими просьбами к Его Императорскому Величеству».

Вместе с запиской обер-прокурор представил Св. Синоду и свое заключение о тех мерах, какие, по его мнению, необходимо было бы предпринять русскому правительству, чтобы защитить православных в Иерусалиме от нападок и притеснений со стороны армян. «Хотя посланник наш в Константинополе и генеральный консул в Египте, заявлял обер-прокурор Св. Синода, постоянно покровительствуют православным, и хотя министерство иностранных дел, всегда заботящееся о благосостоянии христиан на востоке, еще непозже как в минувшем Октябре, чрез посредство миссии нашей, внушало министрам Порты о удержании армян от насильственных действий: но происки и могущество сего народа, при покровительстве Богос-бея в Египте и Дуз-Оглу в Царьграде, столь велики. что они никак неотступятся от своих притязаний на святилище православных и котоликов, доколе будут иметь в руках своих фирманы, противоречащие прежним султанским хатти-шерифам в пользу греков. Когда же постепенно и мало по малу взойдут они во владение Святых мест, починят их на свое иждивение и устроят всюду свои алтари, тогда уже трудно и почти невозможно будет отнять у них вновь приобретенныя ими святилища. Но если бы можно было обнаружить пред султаном, для котораго конечно равны все исповедания и который даже видимо покровительствует грекам.—коварныя действия армян и представить ему прежние хатти-шерифы, для новаго их подтверждения, то это имело бы спасительное

640

влияние на дела иерусалимской церкви, ибо и Мехмет-Али, не смотря на мнимое свое равнодушие к собственности каждаго исповедания, принужден был бы удержать Богос-бея от столь явнаго покровительства своим единоверцам, пагубнаго для православия. С другой стороны, хотя наместники главнаго патриарха армянскаго в Константинополе и Иерусалиме, пользующиеся и сами титлом патриаршим, обнаруживают с некотораго времени дух независимости, однако же народ армянский еще довольно привязан к своему древнему и главному святилищу—монастырю эчмиадзинскому, где обитает глава их церкви и отколе получают они святое миро. И потому весьма полезно может быть внушение настоящаго патриарха эчмиадзинскаго Иоаннеса (и внушение бывшаго патриарха престарелаго и всеми уважаемаго Ефрема) о мире с православными к наместникам константинопольскому, а в особенности к иерусалимскому, менее самобытному, по непрерывной связи Иерусалима с Эчмиадзином чрез ежегодных поклонников иерусалимских».

Св. Синод, согласившись с заключением обер-прокурора. поручил ему ходатайствовать пред Государем Императором о защите православных в Иерусалиме от притеснений армян. Тогда обер-прокурор представил на блаугосмотрение Государя следующий доклад: «Святейший Синод получил чрез архиепископа Фаворскаго грамату от пребывающаго в Константинополе патриарха иерусалимскаго, в которой патриарх, разъясняя, что армяне, пользуясь своим богатством, стараются ныне изгнать православных из всех Святых мест в Палестине, именем иерусалимской церкви убеждает Синод предстательствовать за нее у престола Вашего Император-

641

скаго Величества. Святейший Синод, по выслушании сей граматы, предоставил мне довести об оной до Высочайшаго сведения и всеподданнейше просить о всемилостивейшем воззрении на утесняемое при колыбели христианства православие. Две другия граматы, доставленныя тем же архиепископом Фаворским на Высочайшее имя, одна от иерусалимскаго же патриарха, другая от палестинской церкви, препровождены мною по принадлежности к вице-канцлеру для доклада Вашему Величеству. По сему случаю не излишним считаю представить здесь краткое изложение претерпеваемых нашими единоверцами в Палестине утеснений, почерпнутое из доставленных архиепископом Фаворским сведений. Хотя обладание Святых мест иерусалимских искони принадлежало только греко-восточному и римскому исповеданиям, но впоследствии времени армяне, превозмогая их своим богатством, неоднократно успевали лишать их сего достояния по частям, особенно при всяком разрыве мира Порты с Россиею: так в 1809 году они приобрели часть Вифлеемскаго собора, в 1829 году Гефсиманскую пещеру и право совершать литургию на Св. Гробе, а недавно еще, под покровительством соотечественника своего Богос-бея, министра египетскаго паши, овладели бы всем Вифлеемским собором, если бы прибывший в Палестину граф Медем не принял деятельнаго участия в защите православия. Ныне же, имея в Константинополе сильнаго покровителя в своем единоверце Дуз-Оглу, начальнике султанскаго монетнаго двора, и основываясь на данном от Мехмета-Али дозволении каждому исповеданию испрашивать султанския разрешения для своих построек, они сперва испросили у Порты фирман на починку главнаго

642

свинцоваго купола над Св. Гробом, который никогда им не принадлежал, и сим заставили султана нарушить хатти-шерифы всех своих предков в пользу греков, им самим утвержденные; потом завладели горою Елеонскою, получив дозволение выстроит на ней монастырь, наконец требуют всей Голгофы и половины Вифлеемскаго храма. Таким образом, скоро православные наши единоверцы будут совершенно изгнаны из всех святилищ, древняго наследия их предков. В столь крайних обстоятельствах иерусалимская церковь ждет спасения единственно от священной ревности и благочестия Вашего Императорскаго Величества, умоляя о повелении нашему посольству обнаружить пред Портою неправильность притязания армян и исходатайствовать у нея подтверждения прежних хатти-шерифов. Независимо от сего, неблагоугодно ли будет также Высочайше повелеть мне войти в сношения по сему предмету с министром внутренних дел, дабы он отнесся к патриарху эчмиадзинскому, еще имеющему некоторое влияние на всю армянскую церковь, о внушении его наместникам в Константинополе и Иерусалиме пребывать в мире с православными, по уважению того великодушнаго покровительства, коим их единоверцы армяне пользуются под благодетельным скипетром Вашего Императорскаго Величества».

На этом докладе обер-прокурора Св. Синода Государь написал «согласен». В исполнение состоявшейся Высочайшей воли армянскому католикосу в Эчмиадзине, чрез министра внутренних дел, предложено было написать грамоты к его наместникам в Константинополе и Иерусалиме со внушением пребывать в мире с православными. Но католикос

643

Иоаннес встретил затруднения в исполнении Высочайшей воли в виду того, что армянские патриархи в Турции не признают его своим начальником и, следовательно, не считают себя его наместниками, и что посылаемыя ныне граматы к сим патриархам, не принося никакой пользы, могут лишь подать повод к подозрению дивана и еще более вооружат армян турецких против православных греков. Если же уже необходимо послать граматы, в исполнение Высочайшаго повеления, к армянским патриархам в Константинополе и Иерусалиме, то их следует, по мнению католикоса, отправить без означения в них как Высочайшей воли Государя Императора, так и побудительных к тому причин, и придать им форму обычнаго пастырскаго увещания к армянскому духовенству и народу пребывать в мире со всеми и любить врага своего, а тем более единоверных братьев христиан.

Но к содействию армянского католикоса в этом деле прибегнуть не пришлось, так как оно скоро устроилось другим путем, более прямым и верным.

24 Марта 1837 года граф Нессельроде извещал обер-прокурора Св. Синода, графа Протасова, что по Высочайшему повелению министерством иностранных дел предписано было русскому посланнику в Константинополе употребить при оттоманской Порте настоятельное ходатайство о возвращении грекам отнятых у них армянами, по султанскому фирману, Святых мест. Теперь русский посол в Константинополе Бутенев доносит, что его старания по этому делу пред турецким правительством достигли желаемого успеха и султаном издан новый фирман, коим Святые места снова переданы грекам, все их

644

старыя преимущества возстановлены во всей силе, а также предоставлено им и право починки священных зданий.

Таким образом, благодаря исключительно заступничеству русского правительства, грекам возвращены были в Иерусалиме все Святые места, отнятые было у них армянами, а вместе с тем восстановлены были и вновь подтверждены все их старинные преимущества и даже дано было им еще новое право— починивать свои священные здания.

Понятно, что патриарх Афанасий глубоко был благодарен за то участие, какое в этом деле принимал Св. Синод. В грамоте своей к московскому митрополиту Филарету (которую тот прислал в Синод 16 Июня 1837 года) он писал: «честное послание Вашего Высокопреосвященства, отправленное от 30 Января, безвредно достигшее наших дланей, возвеселило болезновавшее доселе сердце наше, новыми ясными доказательствами сострадания и готоваго заступления, каковыя благоугодно было явить Святейшему Синоду российскому к бедствующей церкви иерусалимской. Православная церковь сия в ком другом могла находить себе защитника, кроме торжествующей сестры своей, сильной и непобедимой, прославленной мощною десницею Православнаго Самодержца Николая? Помощь сей крепкой заступницы православных народов под небесем возмогла исторгнуть Всесвятыя места богообитаемой земли из рук еретиков и утвердить древния права собственности православных. Все мы, исполненные радости, хвалясь заступлением могущественнейшаго престола Российскаго самодержавия и воспевая победную песнь всевышнему Богу, приносим сердечныя благодарения чрез Вас Святейшему Синоду, и,

645

неразрывно соединенную с нами во Св. Духе православную церковь российскую, признаем спасительницею нас и Всесвятых мест, с дерзновением прося непрерывнаго ея заступления и впредь во всех воздвигаемых на нас напастях».

Писал патриарх Афанасий, от 20 Марта 1837 года, благодарственное послание и обер-прокурору Св. Синода графу Протасову, в котором заявлял о своей невыразимой радости по поводу счастливой победы православия над еретиками, благодарил графа от лица всей восточной церкви за его благочестивую ревность к Святым местам в Иерусалиме и посылал ему всякие благопожелания.

Между тем приблизился срок, назначенный для пребывания в России архиепископа Фаворского Иерофея. В виду этого обстоятельства патриарх Афанасий от 20 Октября 1838 года обратился с следующею грамотою в Св. Синод: «за щедрыя и великодушныя милости и незабвенныя благодеяния, писал патриарх, какие святейшая и православная российская церковь оказала первородной церкви палестинской, мы достопочтеннейшие и богохранимые братия, не в силах воздать, и даже не находим слов, чтобы достойным образом восхвалить их. Живо припоминая те ужасныя бедствия, которым подвергалась достопочтимая святыня Св. Гроба Господня, по причине обременительных долгов,—с другой стороны представляя горячую ревность и благочестивую сострадательность, с какою Святейший Правительствующий Синод, отверзши свои братския объятия, принял смиреннаго посланника иерусалимской церкви, Фаворскаго архиепископа кир Иерофея, обласкал его, оказал ему почтение и радушие, и привлек к себе великодушным

646

и щедрым вспомоществованием, мы чувствуем на себе долг безпредельной признательности, и богопрославленную российскую церковь величаем спасительницею и покровительницею. Но будучи не в состоянии вознаградить за дарованныя милости, мы свидетельствуем нашу благоговейную преданность и глубочайшую признательность Его Благочестивейшему Величеству, покровителю всех на востоке православных народов, и Вашему священноначальническому сословию, на подобие сонма светил блистающему на мысленной тверди православныя церкви. Желая пламенно исполнить этот священный долг и в настоящее время, когда согласно с священным распоряжением Святейшаго Синода и с Высочайшею волею Его Императорскаго Величества, из недр российской державы отзываем к себе возлюбленнаго во Христе брата нашего Фаворскаго архиепископа кир Иерофея, мы почтем за величайшее счастие, если иерусалимская церковь удостоится еще той высокой чести, чтобы смиренный ея посланник и в последний раз представлен был императорскому двору и, повергнувши должную и смиренную благодарность к подножию богоутвержденнаго престола Его Благочестивейшаго Величества, по возвращении к нам мог доставить бедствующей иерусалимской церкви новыя утешения и случаи к похвале. В полной надежде высказывая пред Святейшим Синодом это пламенное желание, как наше собственное, так и всего священнаго сословия в Иерусалиме, мы усерднейше просим его, если только он признает нужным, с Высочайшаго разрешения, вызвать Фаворскаго архиепископа в С.-Петербург, представить его пред Высочайший престол Его Императорскаго Величества, позволить ему лично высказать благодарныя чувство-

647

вания иерусалимской церкви и после всего, напутствовавши своими братскими чувствами, отпустить сто и с дружиною его к нам, как самаго вернаго вестника о братской любви и сострадательности, какую Святейший Правительствующий Синод питает к православным церквам востока. Питая неизгладимо эти сладкия чувствования, которыя вдохнули в сердце наше радушие и почтение, оказанныя Святейшим Синодом Фаворскому архиепископу, мы несомненно убеждены не только в том, что наша настоящая просьба принята будет с готовностию, но и в том, что братская любовь и сострадательность к церкви палестинской всецело сохранятся в ваших сердцах, и духовное общение между нами пребудет вечно неразрывным, по благодати совокупившаго нас воедино Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа».

По поводу этой грамоты патриарха Афанасия Св. Синод постановил, чтобы обер-прокурор Синода сделал всеподданнейшее представление Его Императорскому Величеству о грамоте блаженнейшего патриарха иерусалимского касательно испрошения Высочайшего разрешения архиепископу Фаворскому Иерофею. прежде отправления в Константинополь, прибыть в С.-Петербург для принесения его Величеству благодарения за все Монаршие щедроты, оказанные иерусалимской церкви, и для принятия благословения от Святейшего Синода в предлежащий путь. 17 Декабря 1838 г. Государь дал на эго разрешение, о чем обер-прокурор и уведомил Св. Синод.

Московский митрополит Филарет 24 Марта доносил Св. Синоду, что Фаворский архиепископ Иерофей поручил ему доставить Св. Синоду перевод грамоты блаженнейшего Афанасия патриарха иерусалимского о

648

каноническом избрании преосвященного Иерофея в преемники ему, о чем блаженнейший патриарх в сей самой грамоте советует преосвященному Иерофею объявить благодетелям и защитникам Св. мест; вместе с тем Фаворский архиепископ представил московскому митрополиту краткое сведение о благотворительном сборе в пользу Св. мест, по данной архиепископу от Св. Синода сборной книге. При этом донесении московского митрополита приложены были: перевод патриаршей грамоты и сведение о сборе милостыни, собранной преосвященным Фаворским Иерофеем за время его пребывания в России.

Патриарх Афанасий в своей грамоте к архиепископу Иерофею после приветствий, причем он называет Иерофея «законным преемником престола своего», пишет: «с того дня, в который по милости Божией мы были возведены на сию святейшую кафедру, первою заботою, пред всем прочим, мы имели избрание преемника нашего, следуя благому обычаю, издревле существующему, и предохраняя священную обитель нашу от нападения завистливых человеков. Но законно избранный тогда преемник наш, блаженныя памяти Кесарий, митрополит кесарийский, поспешил переменить временную и земную жизнь сию на небесное и вечное блаженство. Конечно, так угодно было божественному провидению, все благоутробно устрояющему на пользу человеков! С сего времени мы непереставали вновь заботиться о необходимом поставлении законнаго преемника и спрашивать божественнаго внушения на избрание того, который бы достойно мог возсесть на сем апостольском седалище. Но несмотря на то, что протекло уже немало лет, мы еще ничего доселе нерешили по той причине, что еще не

649

пришло исполнение времени, в которое всевидящее провидение положило призвать того, котораго оно мудро предназначило. И сей-то предназначенный был никто иной, как вожделенное для нас Ваше Преосвященство. Вы, которые с юности воспитываясь и возрастая в священной обители нашей, были ревностным учеником и питомцем евангельскаго учения и вместе исполнителем Христова послушания и смирения: Вы, которые будучи возведены на степень архиерейства и приняв на себя церковное посольство, явили жизнь достойную архиерейскаго сана, оказали благоразумие, внимательность, и приобрели любовь и уважение нетолько от единоверцев в оной богопрославленной державе, но и от соотечественников; были благопотребным орудием и верным посредником обильнаго и усерднаго вспомоществования, какое и доселе получал Святой Гроб от богохранимой оной державы и впредь надеется получать всегда. Смотря на сии достоинства возлюбленнаго нам Вашего Преосвященства, и имея на всеблагий промысл, руководствовавший нас, несомненную надежду в том, что избрание боголюбезной особы Вашей будет угодно и всей освященной братии нашей, мы незадолго пред сим сообщили наше мнение и суждение Святейшему Иерусалимскому Синоду и здесь обретающимся братиям. И иерусалимские братия недавно чрез синодския письма, в торжественных выражениях одобряя таковое избрание, донесли нам, что они все согласно отдают предпочтение возлюбленному Нам Вашему Преосвященству. Узнав еще яснее из сего вожделеннаго согласия всех братий, что сие есть перст Божий, мы. наконец, положили решительное определение и провозгласили Ваше Преосвященство законным преемни-

650

ком нашего патриаршаго престола, прославляя крайнее милосердие к нам всеблагаго Бога, сподобившаго нас, согласно с желанием, какое мы питали в себе от самаго начала, еще при жизни нашей утвердить благосостояние священной нашей обители, о коей мы безпрестанно заботились до сего времени. И так, настоящим писанием извещая Ваше Преосвященство о сем, по общему согласию и законному определению, богоугодно совершившемся избрании, во-первых напоминаем Вам о вашей обязанности покориться общему решению и от всего сердца Вашего воздать благодарение Богу за таковую судьбу Вашу, которую так устроила безпредельная Его мудрость и благость. Во-вторых,—как уже телесныя силы наши, по причине старости и безпрестанных горестей, изнемогли и мы имеем нужду в облегчении и помощи в лежащих на нас заботах, братски просим Вас с поспешностию возвратиться к нам, как скоро приведете в исполнение все, о чем мы прежде писали к Вам касательно отъезда Вашего в Петербург, когда угодно будет Святейшему Синоду дать Вам на то позволение. Советуем Вашему Преосвященству объявить о Вашем избрании на преемство всем благодетелям друзьям нашим и защитникам Святых мест. Мы уверены, что сие обрадует их души».

В кратком сведении о сборе доброхотных подаяний в пользу Святых мест, поданном Фаворским архиепископом Иерофеем Св. Синоду чрез московского митрополита, значилось, что в течение его пятилетнего пребывания в России им собрано доброхотной милостыни всего около трехсот сорока восьми тысяч рублей. Из них в разное время им препровождено было к патриарху Афанасию двести двадцать

651

семь тысяч триста шестьдесят четыре рубля; издержано на здания, на возобновление церкви и домов, как видно из-законных контрактов и расписок получателей, шестьдесят пять тысяч пятьсот тридцать пять рублей; издержано на пищу, на одежду, на покупку разных вещей, как-то Святых икон и других подобных принадлежностей церковных, тридцать восемь тысяч, восемьсот девяносто пять рублей и тридцать восемь копеек.

В Апреле 1839 года архиепископ Иерофей, предназначенный занять иерусалимскую патриаршую кафедру после Афанасия, прибыл в Петербург, был принят Св. Синодом, к которому обратился с следующею прощальною благодарственною речью:

«Святейшее богосозванное собрание! богоустановленное сословие! верх российской церковной иерархии! Первее всего испрашиваю Святых и благочестных молитв Ваших, да просветится ум мой при отверстии уст моих, особенно в сию важнейшую минуту, и таким образом начинаю речь мою словами: на сем камени созижду церковь Мою и врата адова не одолеют ю.

«На сем камени исповедания первоверховнаго апостола Петра премудрый архитектор Бог водрузил и создал Святую церковь Свою, а единородный Сын Его—краеугольный камень, Иисус Христос, стяжавши кровию Своею, утвердил ее. Вышесвятейшие архипастыри, православное исповедание сие апостола Петра непоколебимо сохраняющие, без всякаго сомнения составляете камень и основание Святыя церкви Российския. Вы говорю, Вы преемники богоносных апостол, а посему Вы и основание и непоколебимые столпы православия! Вы держите в руках своих, о досточтимые архиерархи, духовное кормило церковнаго кораб-

652

ля, плавающаго среди неизмеримаго моря богохранимой Российской державы,—да хранить ее Господь Бог, утверждая и прославляя в век века!

«Вы Святейший первоначальник, и все прочие досточтимые члены Святейшаго Правительствующаго Синода, следуя по стопам Святых апостолов и духоносных божественных отец, недаете ни сна очам, ни дремания веждам, но непрестанно бодрствуя, по слову Святаго Евангелия, как истинные и добрые пастыри, со всею ревностию руководствуете словесных овец Христовых на пажитях спасения, труждаетесь непрерывно в подвигах доброделания, не только для утверждения православия, но и для умножения и распространения христианства, как ежедневно подтверждают сие достохвальные примеры. Вы... по что говорю я, стараясь исчислить то, для исчисления чего недостаточно ни силы моей, ни настоящаго времени,— предоставим описывать сие другим, искусным в сем деле.

«Но может быть сии великия благотворныя действия и достохвальные примеры православной Российской иерархии совершаются только в некоторых местах? Может быть они заключаются только внутри благочестивой Российской державы? Нет, во истину нет! Они идут далее пределов ея; они проходят многия страны, они простираются даже до самых концев земли; они здесь начинаются как в некоем средоточии, а достигают до пределов земнаго круга; они, как из некоего обильнаго источника, повсюду разливаются и всех жаждущих богато напояют; кажется всегда черпаются и никогда неистощаются— какая благодать, какое богатство благотворения! Между отдаленными странами вселенной и первородная цер-

653

ковь Святаго Сиона, иерусалимский апостольский престол—Святый град Иерусалим, отчество Богочеловека Спасителя нашего Иисуса Христа, хранит безсмертную память о благотворениях и великих щедротах Российской церкви, непрестававшей от незапамятных времен часто и многоразличным образоми, благодетельствовать палестинской церкви, которая по сей причине и в последния времена сии (когда по судьбам, Господу известным, чего непотерпела), пришедши в крайнее бедствие, страдая язвами неисцельными, от всех враждуемая, поспешила прибегнуть к человеколюбию и милосердию православной России.

«Таким образом я, смиренный посланник и последний из служителей матери церквей, по благому жребию его посланный тогда, имея заступником Бога, с Высочайшаго соизволения прибыл в С.-Петербург, принят с отверстыми объятиями, видел благоволение в высоких милостивых приемах, удостоился лично предстать пред Святейший Синод в торжественном собрании, напутствован Святыми молитвами его, и наконец получил книгу, в начале которой изложено было от лица Синода увещательное писание ко всем благочестивым православным христианам августейшей державы о усердном вспомоществовании, посредством добровольных приношений и милостыней, бедствующей иерусалимской церкви, которая и действительно в сие достопамятное время получила гораздо обильнейшия приношения, нежели прежде. Оне, во время пятилетняго моего пребывания в царствующем граде Москве, были посылаемы к старцу, достопочтеннейшему и блаженнейшему патриарху иерусалимскому как через многих других, так и через меня, и, согласно с желанием благотворителей, употреб-

654

лены на удовлетворение самых необходимых нужд, и таким образом исполнено общее желание всех благочестивых христиан православной восточной церкви.

«Посему в настоящий день, когда уже служение мое окончилось, я, смиренный служитель иерусалимския церкви, со всем уважением и почтением представ по долгу пред достопочтимым собранием Вашим, от лица Ея приношу пред Вами сие скудное благодарственное слово во изъявление глубочайшей признательности, которая перейдет из рода в род, —вместе с тем усердно и паки прошу содействия Святых Ваших молитв даже до последняго моего издыхания.

«Христе Царю, сокровище благих! Небесный Воздаятелю добрых дел! сохрани, заступи и соблюди Святейший Правительствующий Синод в здравии и благоденствии, в славе, даруй Ему все спасительныя блага, исполни его послание, утверди его и укрепи право правити слово Твоея истины в похвалу и утверждение православия во век века аминь».

Св. Синод постановил: в ознаменование долговременнаго пребывания в России Фаворскаго архиепископа Иерофея ходатайствовать пред Государем Императором о его награждении. По представлении об этом обер-прокурора Св. Синода, Государь Император Всемилостивейше соизволил пожаловать преосвященному Иерофею украшенную драгоценными камнями панагию, которая и доставлена была ему 10 Апреля 1839 года ¹.

Указанные доселе сношения иерусалимского патриарха Афанасия с Св. Синодом, закончившиеся возвра-

¹ Дела арх. Св. Синода №№ 76, 107, 141, 1110; Дело архива канцелярии обер-прокурора Св. Синода № 23576.

655

щением в 1839 году патриаршего уполномоченного для сбора милостыни в России—Фаворского архиепископа Иерофея, ни в чем, очевидно, не отличаются, от сношений его предшественника Поликарпа. Патриарх Афанасий прежде всего видит в России такую православную страну, которая и может, и желает оказывать иерусалимской патриархии значительную денежную помощь, и потому он всячески заботится, вместе с своим Синодом и Святогробским братством добыть из России побольше денег, чтобы уплатить громадные долги патриархии,—к этой главной цели и направлены по преимуществу все его сношения с Св. Синодом, обер-прокурором Синода и московским митрополитом. Но, кроме того, патриарх Афанасий видит в России еще такую политическую силу, которая во всякое время может оказать самое могучее воздействие на турецкое правительство в интересах православных иерусалимских греков, почему он и требует от русского правительства помощи и защиты, когда армяне покусились было отнять у греков Св. места в Иерусалиме. Об установлении с Св. Синодом и вообще с русским правительством каких-либо иных сношений, на иных каких-либо основаниях, кроме указанных традиционных, патриарх Афанасий вовсе и не думает.

С своей стороны и русский Св. Синод относится к иерусалимскому патриарху тоже в прежнем традиционном духе: он, по просьбам патриарха, по мере сил заботится о благоустройстве иерусалимского подворья в Москве, которое после архимандрита Арсения, при его преемнике Венедикте, пришло еще в больший беспорядок, так что уже совсем не давало никаких доходов Св. гробу; Св. Синод охотно, в

656

видах помощи бедствующей иерусалимской патриархии, разрешает сбор милостыни по всей России в течение трех лет, лишь бы только присылаемые из Иерусалима сборщики были лица благонадежные; и когда в Россию прибыл, в качестве сборщика милостыни, Фаворский архиепископ Иерофей, Св. Синод принимает его торжественно, как патриаршего посла, допускает его, на ряду с русскими иерархами, участвовать в поставлении двух русских епископов; пишет от себя особую грамоту, с приглашением всех православных русских к доброхотным подаяниям Св. гробу; предупредительно соглашается вместо одного года, назначенного было ранее для пребывания Иерофея в России, продлить этот срок на столько времени, сколько требуется в интересах сбора милостыни по всей России; защищает и укрепляет в неизменном виде старые права патриархии на святогробское имения в Грузии и управление ими: ходатайствует пред Государем о возвращении в Иерусалиме православным грекам отнятых было у них армянами Св. мест, словом, Св. Синод всячески старается выполнить то, о чем его просят иерусалимские патриархи, не внося и не думая вносить в эти отношения что-либо от себя, не думая давать им какую-либо иную постановку, нежели какую дают им иерусалимские патриархи, так что инициаторами всех этих сношений всегда были патриархи, а не Синод, который, так сказать, только отвечал на те вопросы, какие задавались ему из Иерусалима. А между тем с начала сороковых годов, т. е. еще при жизни патриарха Афанасия, обстоятельства заставили и наше светское правительство и Св. Синод поставить свои отношения к иерусалимской патриархии значительно иначе, нежели как они сложились ранее.

657

К фактическому обозрению перемен в сношениях иерусалимских патриархов с русским правительством, имевших место в последние три, четыре года патриаршества Афанасия, мы теперь и перейдем.

Еще в 1816 году известный нам настоятель московского иерусалимского подворья архимандрит Арсений, в своем прошении на Высочайшее имя, обращал внимание Государя на крайне бедственное положение русских богомольцев в Иерусалиме, на бесприютность их там и на претерпеваемую ими нужду во всем, на необходимость иметь русским в Иерусалиме свой собственный монастырь, в котором бы наши паломники могли находить и верный постоянный приют и, в случае нужды, необходимую помощь и даже материальную поддержку. В Иерусалиме, заявлял Арсений, никто столько не терпит бедности и нужды в пище и одежде и в самом убежище, как поклонники российские между иноплеменными. На это заявление архимандрита Арсения тогда не было, однако обращено внимания, и наши поклонники по прежнему должны были терпеть в Иерусалиме всякие лишения и нужду.

В 1839 году был назначен в Бейрут русский генеральный консул — Базили, в ведение которого вошел и Иерусалим. Русскому консулу по необходимости пришлось обратить внимание на бедственное бесприютное положение наших поклонников в Иерусалиме, и предпринять меры к приисканию прочного и постоянного для них пристанища. В то же время преосвященный воронежский, наслушавшись от возвратившихся на родину поклонников об их бедствиях и мытарствах в Иерусалиме, обращал на это печальное обстоятельство внимание синодального

658

обер-прокурора, причем предлагал от себя и некоторые меры в видах благоустройства положения наших паломников в Иерусалиме. Тогда обер-прокурор Св. Синода, граф Протасов, 1 Марта 1841 г. подал Государю Императору следующий доклад:

«Преосвященный воронежский уведомляет, что приходящие в Воронеж, по возвращении из Иерусалима, поклонники Гробу Господню, все вообще, с чувством соболезнования, повествуют о бедственном положении, в каком находится сия Святыня, и вместе о затруднениях, с какими сопряжено пребывание в Иерусалиме соотечественников наших, неимеюицих там никакого постояннаго пристанища. К устранению сего последняго неудобства, преосвященный полагает, всего приличнее учредить в Иерусалиме для Российских поклонников странноприимный дом, в котором вместе с тем чрез Российскаго же священнослужителя могло бы быть для них совершаемо и богослужение на родном языке. Состоящий за обер-прокурорским столом в Св. Синоде, камергер Муравьев, которому известна местность Иерусалима, изъясняет, что весьма удобен был бы для сей цели находящийся в двух верстах от Иерусалима Крестный монастырь, принадлежавший прежде грузинам, а ныне почти стоящий впусте, имея только одного греческаго игумена с несколькими простыми монахами. По соображении изъясняемой преосвященным воронежским потребности с пользою, какой вообще можно ожидать для православной церкви от учреждения в Палестине подобнаго заведения, если-бы, по сношению с блаженнейшим иерусалимским патриархом, последовало с его стороны согласие на предоставление вышеозначеннаго Крестнаго монастыря для предпола-

659

гаемой цели, представляется возможным учредить в оном пребывание православнаго архимандрита из россиян, с двумя ими тремя монашествующими, с возложением на них обязанности отправлять богослужение для приходящих в Иерусалим российских поклонников. Архимандрит сей, равно как и прочие монашествующие, могли бы, по истечении нескольких лет, заменяться вновь назначаемыми из России, а для причетнических должностей можно было бы приготовлять людей из тамошних жителей, и таким образом, в сем истинном средоточии христианскаго мира распространялось бы знание нашего языка. С другой стороны представилась бы возможность положить при монастыре основание училищу, в котором дети, кроме Закона Божия православнаго исповедания, а также греческаго и русскаго языков, приобретали бы и другия первоначальныя сведения в арифметике, истории и географии. Кроме отправления богослужения, архимандрит мог бы быть употребляем для передачи приношений, доставляемых из России в пользу Гроба Господня, которыя могли бы быть обращаемы и в пособие приходящим туда российским поклонникам, для чего можно бы сделать распоряжение, чтобы приношения сии впредь и собираемы были для сей двоякой цели. Самый монастырь мог бы быть назначен общим пристанищем для соотечественников наших, приходящих в те места, и для того можно бы устроить в том приличныя помещения на счет тех же приношений. Считаю долгом таковыя соображения повергнуть на Высочайшее благоусмотрение Вашего Императорскаго Величества» ¹.

¹ Дело канц. об.-прок. Св. Синода № 29809.

660

Таким образом, по вопросу о положении наших поклонников в Иерусалиме граф Протасов, опираясь на мнение преосвященного воронежского, представил Государю такой проект: русские приобретают, с согласия Иерусалимского патриарха, Крестный монастырь, находящийся близ Иерусалима, отделывают этот монастырь под помещение для приходящих из России поклонников, водворяют в нем русского архимандрита с несколькими монахами, которые и будут совершать для наших поклонников церковные службы на родном языке. Архимандрит русского монастыря будет передавать святогробскому братству те приношения, какие идут в пользу Гроба Господня из России. Часть этих приношений могла бы и собираться в России, а затем и употребляться на нужды русских поклонников в Иерусалиме, а некоторая часть на устройство и содержание в русском иерусалимском монастыре училища, в котором бы обучались дети туземцев некоторым наукам и, между прочим, русскому языку.

Вопрос о русских поклонниках в Иерусалиме, указанным проектом, разрешался, по-видимому, очень легко и просто. Но в действительности оказалось иное.

Дело в том, что русские поклонники всегда служили для иерусалимской патриархии одною из видных статей дохода, так как они не только делали одновременные вклады в разные Святые места, но, проживая в греческих иерусалимских монастырях в большинстве случаев довольно долгое время, необходимо оставляли в них значительные суммы, которых, при устройстве для пристанища поклонников особого русского монастыря, греческие монастыри должны были-

661

бы лишиться. Кроме того, сборы в России, доселе поступавшие всецело в патриархию, могли уменьшиться, так как часть их была бы отвлечена сбором на нужды русского монастыря в Иерусалиме, на нужды русских поклонников, на устройство и содержание русского иерусалимского училища. С другой стороны, устройство русской миссии в Иерусалиме, во главе с русским архимандритом, который к тому же являлся передатчиком в патриархию собираемых в России подаяний в пользу Св. Гроба, могло вызвать подозрение в патриархии о цели устройства русской миссии в Иерусалиме,—патриархия могла увидеть в русском архимандрите соглядатая, назначенного наблюдать за ее жизнью, порядками, за расходованием сумм, собираемых в России в пользу Гроба Господня, и т. п. В виду указанных обстоятельств, проект графа Протасова, как он был представлен Государю, мог встретить прежде всего противодействие со стороны самой иерусалимской патриархии.

Но было в этом деле и другое, очень важное обстоятельство, которое помешало вопрос о русских поклонниках в Иерусалиме разрешить так, как желал этого граф Протасов, опиравшийся на мнение преосвященного воронежского.

Мы выше заметили, что в 1839 году, наше правительство учредило консульство в Бейруте, в ведение которого вошла и Палестина. Наша дипломатическая константинопольская миссия, которой было подчинено бейрутское консульство, еще ранее подачи графом Протасовым проекта Государю об устройстве русских поклонников в Иерусалиме, была озабочена этим делом, по которому она уже вступила в переговоры и соглашение с иерусалимскою патриархией.

662

В виду этого последнего обстоятельства, Государь, по поводу доклада графа Протасова, повелел: «получить от вице-канцлера подробное сведение о происходящей по сему предмету переписке с нашею миссиею в Костантинополе».

Благодаря указанному распоряжению Государя, все дело об устройстве русских поклонников в Иерусалиме переходило в руки министерства иностранных дел и, в частности, в руки нашей константинопольской дипломатической миссии. По ее поручению выработан был нашим бейрутским консулом Базили, по соглашению с иерусалимской патриархией, проект, с подробностью определявший положение и обязанности русских поклонников в Иерусалиме. Этот проект Базили, удостоившийся Высочайшего утверждения, существенно рознился от проекта, представленного Государю графом Протасовым.

Консул Базили в записке об улучшении помещения и благочинии русских поклонников в Иерусалиме, поданной им в нашу константинопольскую миссию, предлагал починить два запустевшие монастыря в Иерусалиме: Феодоровский и Авраамиевский с тем, чтобы в них помещались русские поклонники, в первом—мужчины, во втором—женщины. На починку и приспособление этих монастырей для богомольцев Базили предполагал затратить 40 тысяч турецких пиастров, которые должно было дать русское правительство, причем контракт о передаче этих монастырей русским должен быть скреплен в турецком суде. Но когда этот проект был одобрен нашим правительством и отпущено уже было 40 тысяч пиастров на починку монастырей, патриарх иерусалимский, прежде всего, отклонил вмешательство

663

в это дело турецкой власти и предложил заключить условие только с одним святогробским братством, причем вместо Авраамиева монастыря предложил занять обитель Св. Екатерины, в которой помещались бы русские поклонницы. Кроме того, патриарх предложил возобновление обоих монастырей произвести на счет казны Гроба Господня по тому побуждению, «что святогробское духовенство из благодарности Государю Императору за великия милости Его обязано покрыть русских поклонников». Снабжение же келлий мебелью, постелями и всем, что нужно русскому человеку, и начертание правил благочиния, блаженнейший патриарх предоставил соглашению русского консула с патриаршими наместниками. Воля патриарха была исполнена. Монастыри Феодоровский и Екатерининский, назначенные для помещения русских поклонников обоего пола, были починены на счет казны Гроба Господня и условия, на которых они отдавались для помещения русских поклонников, не были засвидетельствованы в турецком суде. Обзаведение монастырей сделано на счет нашего правительства, право смотреть за благочинием в обоих монастырях предоставлено одному из членов патриаршего синода, именно: петро-аравийскому митрополиту.

Очевидно монастыри Феодоровский и Екатериненский, назначенные для помещения русских поклонников обоего пола, по-прежнему остались греческими монастырями, в полном распоряжении и владении патриархии; русские поклонники только гости, случайные пришлецы в них, но не хозяева. Конечно в этих видах, т. е. чтобы не допустить возникнуть в Иерусалиме собственно русскому монастырю, патриарх отклонил вмешательство турецкого суда в

664

это дело, желая сохранить за ним характер необязательной пред законом частной сделки; конечно в этих же видах патриарх принял починку монастырей на счет казны Св. Гроба, т. е. чтобы русские после не могли сказать, что монастыри принадлежали им, так как они починены и исправлены на счет русского правительства.

В каком духе патриархия желала решить вопрос о русских поклонниках в Иерусалиме, какие цели и задачи она в данном случае преследовала, это видно из тех подробных «постановлений о русских православного исповедания поклонниках, пребывающих в Иерусалиме», какие были составлены нашим консулом Базили по соглашению с епитропами Св. Гроба. Мы укажем на некоторые более характерные из этих постановлений, которые состоят из 68 параграфов, разделенных на пять глав.

Все русские православного исповедания поклонники, прибывшие в Иерусалим, «состоят под непосредственным надзором духовнаго начальства греческаго монастыря Гроба Господня». «Для вящаго присмотра за русскими поклонниками, за их поведением, равно и за нуждами их», святогробское братство назначает греческого монаха, который должен быть и переводчиком и ближайшим начальником всех русских поклонников. В помощь ему наше консульство избирает из среды самих поклонников надзирателя, который «состоит в полной зависимости высокопреосвященных епитропов, и должен усердно исполнять все их приказания относительно поклонников».

Власть преосвященных епитропов, греческого игумена (начальника монастыря, в котором помещались русские поклонники) и надзирателя относительно

665

русских поклонников была очень обширна. Поклонники, «какого бы звания они ни были», обязаны были повиноваться всем распоряжениям епитропов, игумена и надзирателя. В Феодоровском и Екатерининском монастырях, где помещались русские поклонники и поклонницы, предупредительно отведены были темные кельи, куда ослушников и ослушниц сажали под арест на хлеб и воду по распоряжению игумена, обязанного доносить об этом монастырскому (т. е. святогробскому) начальству. В случае упорства и повторенного неповиновения виновник высылался из Иерусалима на заключение в обитель Св. Саввы или в монастырь пророка Илии. Если же кто совершил какое-либо преступление «или поведением своим сделал соблазн и безчестие русскому имени», такого человека святогробское начальство могло связать и выслать в Яффу, а оттуда в кандалах отправить в Россию для поступления с ним по всей строгости законов.

Очевидно русские поклонники находились вполне в руках духовных иерусалимских властей, которые имели полную возможность распорядиться с любым поклонником по своему усмотрению.

Русские поклонники в Иерусалиме помещались в Феодоровском монастыре, которым заведывал игумен из греческих монахов, а русские поклонницы помещались в Екатерининском монастыре, под управлением особой игуменьи. Правила говорили: «никому из русских поклонников не позволяется жить в Иерусалиме вне сих двух монастырей». Но из этого правила сделано было характерное исключение: православные русские подданные, но не русской национальности, могли помещаться и в других греческих

666

монастырях» и не подчиняться, следовательно, тем сурово-стеснительным правилам, которые были безусловно обязательны для поклонников русской национальности.

Ни поклонники, ни под каким видом, не могут помещаться в женском Екатерининском монастыре, ни поклонницы в мужском Феодоровском, исключения не дозволяются даже для самых близких родственников, каковы: мать и сын, муж и жена, брат и сестра: «Мера сия, говорят правила, оказалась необходимою для отвращения на предбудущее время того безчестия, которое люди недостойные русскаго имени нанесли своим соотечественникам в Св. земле, безпутным своим поведением в самом Иерусалиме». Чтобы поощрить и воодушевить русских поклонников к соблюдению этого, очевидно по мнению высокопреосвященных епитропов, слишком суроваго требования, правила простодушно говорят далее: «русские должны помнить строгий чин монастырский в православном своем отечестве, где ни в одном монастыре не могут жить мужчины и женщины вместе, а чем более пребывая в Иерусалиме и, живучи в монастырях, должны соблюдать спасительныя правила русскаго монастырскаго быта». Характерно тут то обстоятельство, что составители правил для доказательства невозможности жить в одном монастыре русским поклонникам и поклонницам, ссылаются только «на спасительныя правила русскаго монастырскаго быта», на «строгий русский монастырский чин», а не на быт и чин туземных греческих монастырей и самого святогробского монастыря.

Кроме посещения храма для молитвы и рынка, для закупки съестных припасов, поклонники не имели

667

права отлучаться из монастыря без разрешения надзирателя или игумена. Тем более не имели они права самовольно посещать Св. места, находившиеся вне Иерусалима, для этого назначались особые дни, число поклонников должно быть не менее двадцати, «причем поклонение сие совершается под присмотром монастырскаго (т. е. святогробскаго) начальства». Правила требуют, чтобы поклонники, желающие посетить Иордан и Назарет, наперед «внесли деньги по обыкновению и терпеливо ожидали, чтобы монастырское начальство сделало нужныя для сего пути распоряжения».

Всякие сношения и связи с иноплеменниками, живущими в Иерусалиме, русским поклонникам были запрещены. Правила предписывают: «время пребывания своего в Иерусалиме поклонники должны исключительно посвящать исполнению христианских обязанностей и духовной пользе, а часы отдыха проводить в назидательной беседе между собою, и не заводить никаких связей с иноплеменными». В случае необходимости принести жалобу на кого-либо из иноверцев в Иерусалиме, «русские поклонники обязаны обратиться ни к кому более, как к монастырскому начальству, которое имеет все средства доставить им законное удовлетворение тотчас или передать дело в консульство».

Таким образом русские поклонники, запертые в двух назначенных для них монастырях, находясь под постоянным бдительным и властным надзором греческих духовных иерусалимских властей, не могли сделать ни одного самостоятельного шага; они шли туда, куда их вели приставленные к ним греческие монахи, видели только то, что те найдут нужным

668

им показать, слышали только то, что им скажут их приставники.

Помещение, занимаемое русскими поклонниками в двух названных греческих монастырях, давалось им только за определенную плату, о которой правила говорят с особою обстоятельностью. «Православный монастырь (патриархия), заявляют правила, будучи обременен расходами, как для своего содержания, так и для поддержания и обновления принадлежащих ему зданий, пользуется по всей справедливости доходом с монастырей, отведенных под жительство поклонников, а потому за каждую келию положена плата по числу помещаемых в оной поклонников». Эта плата за помещение, поясняют правила, не имеет ничего общего «с добровольным благочестивым взносом поклонников в синодальную казну или в храм Воскресения за помины душ». Всякий поклонник, прибывший в Иерусалим к Пасхе, за время пребывания своего в Иерусалиме до конца Пасхи, обязан каждый заплатить за себя 50 пиастров (3 рубля серебром) и 10 пиастров игумену монастыря на содержание церкви. Так как в различных келиях могло поместиться два, три, четыре и более поклонников, сообразно вместимости кельи, то за келию брали столько раз 50 пиастров и 10 пиастров, сколько в ней назначено было поместить обитателей. Если бы два лица, согласившись, заняли келию, назначенную для четырех лиц, то они должны внести деньги за четырех лиц. Было и такое правило: «если кто из поклонников пожелает внести за келию более противу постановленнаго в силу сих правил, то это будет почитаться добровольным пожертвованием и не дает ему права на какие бы то ни было притязания».

669

Очень своеобразна и характерна проведенная в правилах точка зрения на оценку достоинства самого подвига поклонничества. «Само собою разумеется, говорят правила, что человек, подвизающийся на поклонение Св. мест, должен, как по своей христианской совести, так и для чести русскаго имени, запастись предварительно из своего труда или достатка, или же от подаяния благочестивых людей в своем отечестве, суммою, необходимою для честнаго совершения своего подвига, который в таком только случае будет заслугою пред Господом и пред Гробом Господним; отправляющийся в путь в надежде на милостыню не имеет равной заслуги с честным поклонником, который совершает свой путь деньгами нажитыми своим трудом, а к тому же делает безчестие русскому имени нищенством своим между иноплеменниками».

Но так как между русскими поклонниками все-таки возможны были и такие, которые не принадлежали «к честным поклонникам», т. е. являлись в Иерусалим без достаточной для прожития суммы денег, то правила относительно их внушают: «соотечественники их (безденежных поклонников) в таком случае должны обращаться с таковыми, как с своими братьями, и, имея возможность исполнить учение Спасителя в самом месте Его страданий, должны им помогать, уделяя им избыток своей пищи и принимая безденежно на жительство в своей келии. Таким образом пятеро поклонников, платя за шестерную келию, по положению, могут помещать с собою шестаго поклонника неимущаго—безденежно», т. е. правила дозволяли русским поклонникам содержать на свой счета неимущаго своего собрата и даже дать ему

670

приют в своей келье, под условием внести за него плату, какая по положению полагается за всякое занятое помещение. Впрочем, правила к этому добавляют: «монастырское начальство, с своей стороны, обещается, в случае если между русскими поклонниками не найдутся желающие оказать подобное милосердие, отвести неимущему помещение безплатно».

В правилах говорилось: «издревле существует обычай, чтобы каждый благочестивый поклонник по мере сил и средств своих делал денежныя пожертвования в пользу Гроба Господня». Правила рекомендуют поклонникам все предназначенные на какие бы то ни было Св. места взносы делать в присутствии синода иерусалимскаго, так как поясняют правила, «казна монастыря Гроба Господня есть одна и нераздельная, и потому все денежные взносы, в какое бы из Святых мест не поступали, обращаются в монастырскую казну, которая с своей стороны обезпечивает по возможности нужды духовенства, приставленнаго к Св. местам, и расходует ежегодно огромныя суммы, без коих Святыни давно бы перешли к иноверцам». Правила обязывают тех поклонников, которым поручено в России передать какой-либо дар ко Гробу Господню, немедленно, по прибытии в Иерусалим, объявить об этом в синодальном присутствии. Никто из них не вправе уклоняться от сдачи привезенных благочестивых подарков, или откладывать сдачу под предлогом недоверчивости к лицам, к которым вещи поступают, ибо всякая вещь, объявленная и сданная в синодальное присутствие, делается уже собственностию православнаго монастыря и обезпечена от всякаго злоупотребления. Правда, поклонник, привезший подарок от

671

себя, или от другаго лица, может заявить в синодальном присутствии, в какое именно из Св. мест он желает поместить свой подарок, «но сие, говорят правила, нисколько не дает ему права требовать немедленнаго к тому распоряжения и еще менее настаивать на таковом назначении подарка». Монастырское начальство лучше знает, куда и когда направить тот или другой подарок, тем более, «что ризница Гроба Господня есть одна для всех Св. мест, подведомых монастырю», почему блаженнейший патриарх иерусалимский и его епитропы всегда могут распорядиться всеми вещами ризницы по своему усмотрению. Святогробское начальство в данном случае обещает одно: «из уважения к русским поклонникам сообразоваться, по возможности, при распределении подарков с первоначальным назначением, какое объявлено было дарователем».

Эти правила о русских поклонниках в Иерусалиме были представлены консулом Базили в нашу константинопольскую миссию 26 Апреля 1841 года и затем утверждены нашим правительством. Вопрос о русских поклонниках в Иерусалиме, таким образом, был пока решен, но решен далеко не так, как думали было его решить преосвященный воронежский и граф Протасов—русскому монастырю в Иерусалиме, с русским архимандритом и иноками, с русским богослужением и училищем, не было уже места; русские поклонники должны были жить в Иерусалиме в двух назначенных для них греческих монастырях, под надзором и опекою иерусалимских духовных греческих властей, в полной от них зависимости, официально закрепленной утвержденными нашим правительством правилами, составленными

672

исключительно в интересах святогробскаго братства епитропами Св. Гроба и нашим консулом, который более склонен был стоять за греческие интересы в Иерусалиме, чем за русские.

Кроме вопроса о русских поклонниках в Иерусалиме, в это же самое время возникли и другие вопросы, которые привлекли особое внимание русского правительства к Сирии и Палестине.

Латиняне вели усиленную пропаганду среди православного арабского народонаселения Сирии и Палестины, причем главным орудием прозелитизма служили училища, в которые православные по необходимости отдавали своих детей, так как православных училищ вовсе не было. В последнее время, рядом с католиками, и протестанты стали заводить свои училища в Бейруте и соседних округах Ливана, так что Бейрут сделался главным центром католической и протестантской пропаганд. Православное духовенство, бедное и невежественное, не имело сил и средств противодействовать инославной пропаганде. Тогда русское правительство пришло к нему на помощь в этом деле.

В 1841 году Государь Император соизволил пожаловать на учреждение и устройство православного училища в Бейруте 280 руб. сер. (4862 пиастра) с тем, чтобы эта сумма выдавалась на бейрутское училище ежегодно. Получив эту сумму, в том же 1841 году, консул Базили пригласил к себе бейрутского митрополита и почетных граждан и убеждал их завести у себя училище и арабскую типографию. Решено было приступить к делу. Была открыта подписка в Бейруте, Александрии и других городах, причем наш консул Высочайше пожалованные деньги пожертво-

673

вал от своего имени, с таким однако заявлением, что и его преемник ежегодно будет жертвовать такую же сумму. Так поступить требовалось в виду подозрительного отношения турецкого правительства, которое стало замечать, что христианские державы вмешиваются в его управление и жертвуют большие суммы на заведение школ в Сирии. Бейрутское православное училище было открыто в том же 1841 году, причем на его устройство, по распоряжению иерусалимского патриарха, выдано было из казны Гроба Господня 20 тысяч пиастров. Затем решено было приступить к устройству духовной семинарии в Дамаске, при патриархии; в семинарии предположено было собрать 15 учеников из всех епархий, подведомственных антиохийскому патриаршему престолу; приисканы были на это дело небольшие суммы, предположены пожертвования на содержание учителей и учеников этой семинарии. Устроилось и дело с типографией. Сначала было вышло замедление, так как печатные станки и арабские буквы приходилось выписывать из Франции, что требовало значительных расходов; к тому же американские миссионеры не отпускали от себя искусного типографщика, которого желали получить от них православные. Но и эти затруднения были скоро устранены. В 1842 году русский Святейший Синод, по Высочайшему повелению, пожертвовал из своих капиталов три тысячи рублей сер. единовременно на устройство арабской типографии в Бейруте и народных школ в Сирии. Антиохийский патриарх просил было нашего консула остаток от расходов на типографию разослать по всем училищам Сирии, но консул посоветовал употребить остаток на устройство предположенной в Дамаске

674

духовной семинарии, с чем патриарх и согласился. Арабская типография в Бейруте была открыта, искусный типографщик от американских миссионеров перешел к православным и скоро типография выпустила первое свое издание — молитвенник на арабском языке.

И особые политические обстоятельства сороковых годов заставили наше правительство обратить внимание на положение дел в Иерусалиме и принять активное участие в том или другом их устройстве. Когда в 1840 году Сирия и Палестина окончательно были оставлены завоевавшими их у турок египтянами, то, при возвращении этих провинций туркам, европейские державы предложили разные проекты относительно Иерусалима и Палестины. Так, например, был проект учредить особое палестинское королевство в зависимости от Турции с тем, чтобы им управлял христианский король, а консулы или поверенные иностранных держав были при нем советниками, Иерусалим же считался городом свободным и доступным всем вероисповеданиям. Прусское, например, правительство в Феврале 1841 года в циркуляре к пяти великим державам предлагало от себя: а. освобождение христиан от всех поборов при посещении Св. мест; б. подсудность их исключительно христианским резидентам; в. владение Св. местами переходит к пяти державам за вознаграждение, уплачиваемое нынешним владельцам оных; Сион укрепляется и в нем помещается гарнизон по 60 человек от каждой великой державы. Гора Мориа оставляется туркам; г. христиане образуют четыре общины: католическую, греческую, армянскую и евангелическую; д. назначаются три резидента: один по-

675

переменно Францией и Австрией) — для католиков, другой Россией — для греков и армян, и третий непеременно Англией и Пруссией — для последователей евангелического вероисповедания

Русское правительство, однако, отвергло как прусский, так и все другие проекты, оно желало по-прежнему оставить Сирию и Палестину в руках турок, чтобы при их владычестве все христианские вероисповедания уравнивались между собою и пользовались одинаковыми правами. Оно только находило целесообразным принятие следующих мероприятий: а. издание нового хатти-шерифа, подтверждающего прежние договоры и привилегии: б. назначение в Яффе или Иерусалиме мушира для Палестины, с поручением поддерживать в оной порядок; в. положительное запрещение христианскому духовенству продолжать старые споры; г. запрещение мулле и кади вымогать подарки у христиан, когда сии последние домогаются освобождения от насилий, которым они подвергаются; д. иерусалимский патриарх, удалившийся ради своей безопасности в Константинополь, должен возвратиться в Иерусалим для поддержания там дисциплины; е. всякое нововведение заранее отвергается. Разрешение спорных вопросов предоставляется смешанной комиссии из местного губернатора, настоятелей латинского, армянского и греческого монастырей: ж. церкви и монастыри будут возобновлены; з. турецким солдатам, стоящим

¹ Об усилиях прусского и английского правительств (начиная с 1641 г.) прочно водворить в Палестине протестантизм, об учреждении в Иерусалиме в 1842 г. евангелическо-англиканского епископства и о вызванном этими обстоятельствами стремлении со стороны латинства еще более расширить и тверже поставить свою пропаганду в Палестине подробно сказано в Православном Палестинском сборнике, вып. 1: Православие в Святой земле, к которой и отсылаем интересующихся этим делом читателей.

676

на страже у христианских храмов, запрещается вход в оные; и. русские поклонники пользуются особою защитою и i. русское духовенство получает право содержать в Иерусалиме богоугодные заведения и ему передается один из старых монастырей.

На основании приведенных предложений русского правительства, турецкий султан издал хатти-шериф, который сводился к следующим положениям: а. учреждается особый пашалык иерусалимский: б. подтверждаются все прежние султанские указы о правах и преимуществах всех христианских вероисповеданий; в. запрещаются все нововведения в иерархиях христианских церквей; г. объявляется, что все подданные султана имеют одинаковые права в судах и пред Его Величеством; д. строжайше предписывается властям не только не обижать никого из христиан и духовных лиц, но даже защищать правоту их дел и честь, не взимать с них в судах никаких других денег, кроме тех, кои положены законом за судопроизводство, быть благосклонными и справедливыми ко всем поклонникам, не делать им ни малейших притеснений и не взыскивать с них никаких денег; е. предписывается устранять мелочные споры разных христианских вероисповеданий, а турецким стражам, находящимся у входа в храм Св. Гроба, оказывать почтение епископам; ж. дозволяется обновлять ветхие здания церковные и монастырские и строить новые храмы и обители монашеские.

Очевидно султанский хатти-шериф был написан сообразно с предложениями русского правительства: из последних в него не вошли только предложения: о разрешении спорных вопросов смешанною комиссией из местного губернатора, настоятелей латинского-

677

и армянского монастырей и греческого комиссара, об обязательности для иерусалимского патриарха жить в Иерусалиме, об особой защите русских поклонников и о праве русского духовенства заводить в Иерусалиме богоугодные заведения и получить в нем один из старых монастырей. Исключая первого предложения (о разрешении спорных вопросов смешанною комиссией), очень неопределенного, очевидно, несостоятельного самого по себе, три остальные из упомянутых предложений имели слишком специальный характер, касались только православных и в особенности русских и потому не могли иметь места в хатти-шерифе. говорившем только о положении всех вообще христианских вероисповеданий. Если русское правительство хотело, чтобы иерусалимские патриархи жили не в Константинополе (где они жили не ради безопасности, которой ничто не угрожало, а чтобы ближе находиться к центральной власти и своим богатым молдовлахийским и бессарабским имениям), а в Иерусалиме, чтобы русское духовенство имело в Иерусалиме свой собственный монастырь и свои богоугодные заведения, то оно должно было вести об этом переговоры не столько с турецким правительством, сколько с греческими властями в Иерусалиме. Наша константинопольская миссия, хорошо осведомленная о настроении греческих властей и готовая служить их интересам, по поводу русских предложений относительно иерусалимского патриарха и русского монастыря в Иерусалиме, разъясняла министерству Иностранных дел, что при переговорах о Палестине и Иерусалиме не следует требовать, чтобы патриарх иерусалимский возвратился из Константинополя к своей пастве и жил постоянно в Св. граде, так как и прочие иноверцы начнут

678

домогаться водворения там своих патриархов. Можно де назначить в Иерусалиме русского священника или иеромонаха для совершения литургии и прочих треб на славянском языке, но он должен состоять в полной зависимости от греческого духовенства и служить по-славянски только при стечении богомольцев от славян (т. е. русских, болгар и сербов), ибо всякие неудовольствия или ссоры нашего духовенства с греческим, при полной независимости их, подали бы иноверцам повод к пересудам, насмешкам и вмешательству прозелитизма.

Таким образом и греческие духовные власти и наша константинопольская миссия, очевидно, не желали, чтобы в Иерусалиме русские имели свой собственный монастырь и независимое от греков духовное лицо; большее, на что изъявлялось согласие,—это допустить простого русского священника или иеромонаха, который бы, находясь в полной зависимости от греческих властей, совершал. иногда для богомольцев славян литургию и отправлял нужные требы на славянском языке. Но назревшее дело нельзя уже было задержать от его дальнейшего развития, самое большее, что можно было сделать в этом случае,—это несколько затормозить его или повести его не надлежащим путем.

Вице-канцлер граф Несельроде в Июне 1842 года подал Государю Императору следующий доклад, послуживший исходной точкой для установления всех наших дальнейших сношений с иерусалимскою патриархией:

«Положение православной церкви в Палестине постоянно обращает на себя внимание Государя Императора. По воле Его Величества министерство Ино-

679

странных дел и миссия в Константинополе прилагают всевозможные старания для доставления греческому духовенству законной защиты и для охранения принадлежащих оному прав. Настояниями нашими оно ограждено до некоторой степени от своевольных и притеснительных распоряжений местных турецких властей. Учреждение же в последнее время особого иерусалимского начальника и изданный по сему случаю султаном Абдуд-Меджидом фирман признаны были мерами, по обстоятельствам, благоприятными для Св. мест в Палестине. Но, к сожалению, бедствия православной церкви происходят не от одного лишь мусульманского владычества, они имеют также причиною: 1. стремление католиков и протестантов-миссионеров к распространению своих вероисповеданий: 2. недостаточность нравственных и материальных средств греческого духовенства для предупреждения пагубного их прозелитизма.

«При обсуждении мер, какие могли бы быть приняты со стороны российскаго правительства для поддержания греческой церкви, признавалось небезполезным присутствие в Иерусалиме благонадежной и образованной особы из российскаго духовенства. Мысль эта доныне оставалась без действия из опасения, чтобы не возбудить опасений Порты и зависти других христианских держав. Но теперь приведение ея в исполнение становится более и более необходимым, в особенности со времени назначения в Иерусалиме протестантскаго епископа и при настоящих действиях американских миссионеров.

«Польза, какая могла-бы произойти от присутствия русскаго духовнаго лица в Иерусалиме, состояла бы в следующем: 1. ему, по самому сану своему, удоб-

680

нее чем светскому человеку, можно бы было вникнуть во все обстоятельства, касающиеся православной церкви; 2. сим оказано было бы греческому духовенству соучастие единоверной российской церкви; 3. греческое духовенство получило бы через то одобрение и нравственную опору и, наконец, 4. российское духовное лицо могло бы быть ближайшим посредником между Св. Синодом и иерусалимским духовенством, передавать оному советы и внушения для пользы православной церкви, иметь хотя бы поверхностное наблюдение за полезным употреблением собираемых в России для Св. Гроба Господня сумм и т. п.

«Но нельзя не сознаться, что гласное отправление духовнаго лица в Иерусалим имеет также и свои неудобства, которыя могут проистекать, отчасти, от разных политических соображений, а отчасти от недоверчивости и личных видов греческаго высшаго духовенства. А потому на первый случай можно бы было ограничиться мерою, так сказать, испытательною. С сею целью надлежало бы избрать кроткаго, благоразумнаго, надежнаго иеромонаха или архимандрита, но никак не выше сего сана, и отправить его в Иерусалим, в качестве поклонника. По прибытии туда он мог бы, исполняя все обязанности богомольца, стараться снискать доверие тамошняго духовенства, постепенно вникать в положение православной церкви, сообразить на месте, какие всего удобнее принять меры к поддержанию православия, доносить о том российскому правительству чрез посредство консула нашего в Бейруте и, по руководству сего последняго, делать при случаях некоторыя полезныя внушения греческому духовенству от собственнаго своего имени и с братскою любовию, стараясь при-

681

том убедить его в благочестивом соучастии Высочайшаго двора к единоверцам нашим.

«Когда же опыт укажет, что пребывание русскаго агента из духовных может действительно принести существенную пользу православной церкви, тогда, смотря по обстоятельствам, можно будет продлить его там пребывание под каким-либо благовидным предлогом, и снабдить более положительными наставлениями, касательно дальнейшаго образа действий. До того же времени необходимо, чтобы он во всем совещался с нашим консулом, ибо ему ближе известны политическия обстоятельства, с какими надлежит сообразовать и духовныя дела».

На этом докладе графа Нессельроде Государь 12 Июня 1842 г. написал: Выть по сему.

В приведенном докладе Государю графа Нессельроде заслуживает особого внимания то обстоятельство, что в нем наше министерство Иностранных дел открыто признает, что хотя оно всегда прилагало все возможныя старания для доставления греческому духовенству законной защиты и для охранения принадлежащих ему прав, однако, принимаемыя им доселе меры оказываются недостаточными, чтобы избавить православную иерусалимскую церковь от бедственнаго положения. Это потому, что причины указаннаго бедственнаго положения иерусалимской церкви кроются не столько в злоупотреблениях мусульманскаго владычества, с чем успешно может бороться наша дипломатия, сколько в нравственном и материальном безсилии самого греческаго духовенства, которое не имеет средств безсильно бороться с пропагандою среди православных, католичества и протестантства. В виду этого от русскаго правительства требуется

682

теперь подкрепить и усилить греческое духовенство не внешними только средствами и помощию, как это было ранее, а и духовно-нравственным воздействием на внутреннюю жизнь, весь строй и склад жизни и деятельности самого греческаго духовенства, чтобы придать ему более силы, крепости и устойчивости в борьбе с иноверцами. С успехом выполнить эту задачу может, конечно, ни какой-либо политический агент, а лицо духовное, которое, как такое, могло бы быть ближайшим посредником между нашим Св. Синодом и иерусалимским духовенством, выразителем братскаго соучастия русской церкви к бедственному положению церкви иерусалимской, которое, как представитель всероссийской церкви, могло бы передавать ея советы и указания греческому духовенству, которое, лучше и удобнее, чем светское лицо, могло бы вникнуть и изучить все обстоятельства, касающияся истиннаго положения дел в иерусалимской церкви, а в то же время могло иметь хотя бы поверхностное наблюдение и за полезным употреблением собираемых в России сумм для Гроба Господня.

Указанная постановка дела, вполне правильная и целесообразная, прямо требовала, очевидно, устройства в Иерусалиме постоянной русской духовной миссии, во главе которой стояло бы уполномоченное Св. Синодом и облеченное полным его доверием духовное лицо, способное по своим качествам оправдать возлагаемую на него высокую миссию, и которое во всех своих действиях руководилось бы непосредственными распоряжениями Св. Синода, как единственного правомочного органа русской церкви по ведению всех междуцерковных сношений. Роль нашей дипломатии с ее агентами в этом деле была ясна: она должна бы

683

была служить только вспомогательным средством в междуцерковной деятельности духовного правительства, так как единственно от последнего должны были исходить все руководящие и решающие определения по этому делу. Но не так думала и не так поступила тогдашняя наша дипломатия.

Выставив в докладе Государю полезность посылки в Иерусалим духовного лица, граф Нессельроде заявляет далее, что гласная посылка такого лица однако неудобна и по политическим соображениям «и отчасти от недоверчивости и личных видов греческого высшего духовенства, а потому на первый случай можно бы было ограничиться мерою, так сказать, испытательною». Именно: граф рекомендует отправить в Иерусалим духовное лицо только в качестве простого поклонника, которое бы, исполняя все обязанности обычного богомольца, в то же время постаралось бы снискать доверие тамошнего духовенства, вникнуть в положение тамошней церкви, сообразить на месте необходимые к поддержанию православия меры и при случае, от своего имени, делать полезные внушения греческому духовенству. Это духовное лицо необходимо должно было совещаться обо всем с нашим бейрутским консулом, действовать под его руководством, так как консулу «ближе известны политическия обстоятельства, с коими, поясняет доклад, надлежит сообразовать и духовныя дела».

Таким образом, посылаемое в Иерусалим духовное лицо, из полномочного представителя русской церкви и ее высшего органа—Св. Синода, превращалось в какого-то тайного дипломатического агента, подчиненного во всем нашему бейрутскому консулу и константинопольской дипломатической миссии, в тай-

684

наго соглядатая порядков, царящих в иерусалимской церкви, жизни и деятельности ее греческого духовенства, Святейший же Синод должен был остаться совершенно в стороне от этой посылки в Иерусалим подчиненного ему и по самому своему сану вполне зависящего от него духовного лица, все это дело взяла в свои руки наша дипломатия, она и повела его по своему разумению.

Нетрудно однако видеть, что каких-либо серьезных причин посылать в Иерусалим духовное лицо скрытно в действительности вовсе не было: тайна этой посылки, как увидим, ни для кого не была тайною, а тем более для самого греческого духовенства, она только без нужды ставила в ложное положение само посылаемое лицо, которое по необходимости вынуждено было являть из себя обычного богомольца в то время, когда все соприкасавшиеся с ним и заинтересованные в этом деле лица прекрасно знали, что оно нарочно и с особыми целями послано нашим правительством. Понятно также, что не было никаких серьезных причин духовное лицо, посланное для изучения и, пожалуй, упорядочения церковных дел в Палестине, ставить в исключительную зависимость и подчиненность нашим дипломатическим агентам, а не Св. Синоду.

Свой всеподданнейший доклад, после его утверждения Государем, граф Нессельроде препроводил 17 Июня 1842 года к обер-прокурору Св. Синода графу Протасову с просьбою озаботиться выбором лица для известной посылки его в Иерусалим. По докладе этого дела обер-прокурором Синоду, последний от 26 Июня 1842 года постановил: «Св. Синод, признавая полезным возложить исполнение

685

означеннаго, Высочайше одобреннаго, предположения на находящагося при миссии нашей в Вене архимандрита Порфирия, как но довольному им знанию греческаго языка, так и по опытности его в обращении с заграничными единоверцами нашими, предоставляет его сиятельству г. обер-прокурору распорядиться, по надлежащему, об отозвании его от настоящаго его служения сюда, для дальнейших распоряжений к отправлению его в Иерусалим, и определении к помянутой миссии другаго соответствующаго тамошнему месту лица».

Архимандрит Порфирий был отозван из Вены и 11 Октября 1842 г. прибыл в Петербург, где, 4 Ноября, о нем состоялось следующее синодское постановление: «Св. Синод разсуждал: предстоящее отправление архимандрита Порфирия в Иерусалим в качестве поклонника и в видах—обнаружить настоящия нужды православия в Палестине и установить посредство между греческим духовенством и духовным начальством в России и ближайшее наблюдение за действительным употреблением в пользу православной церкви в тамошних местах пожертвований, делаемых от щедрот благочестивейшаго Государя Императора,—предпринимается ныне в виде временной меры, обращение которой в постоянную будет зависеть от открытий и плодов, какие окажутся по испытании оной. Посему ныне учинить следующее:

1. архимандрита Порфирия снабдить инструкциею, согласно с соображениями министерства Иностранных дел; 2. на содержание ему назначить в год по три тысячи рублей серебром из общаго типографскаго капитала, в ведении Св. Синода состоящаго, в предположении отнести расход сей, по ограниченности

686

того капитала, на счет казны, или другие источники, в том или другом количестве, смотря по последствиям принимаемой меры; 3. к архимандриту определить послушника, предоставив ему же, архимандриту, избрание онаго. О сем предоставить г. обер-прокурору доложить Его Императорскому Величеству». На всеподданнейшем докладе по этому делу обер-прокурора Государь написал: Исполнить.

Архимандрит Порфирий был задержан в Петербурге на целых шесть месяцев. В этот длинный промежуток времени он старался точнее уяснить себе те обязанности, какие возлагает на него наше правительство, посылая его в Иерусалим, старался составить себе ясное представление о тех вопросах, с которыми ему так или иначе придется иметь дело на востоке, запастись необходимыми по разным вопросам точными сведениями и определенными указаниями правительства, что и как ему следует говорить в том или другом случае.

3 Декабря 1842 года архимандрит Порфирий подал графу Протасову записку о некоторых вероятных и действительных потребностях, связанных с его отправлением в Иерусалим. В этой записке архимандрит Порфирий заявлял:

1. При свидании его в Константинополе с вселенским патриархом и членами его синода, естественно может зайти речь о состоянии православной церкви в России. В виду этого, он просит сообщить ему точныя и подробныя сведения о числе наших епархий, монастырей и церквей, монашествующих и белаго духовенства, семинарий и училищ духовных, учащих и учащихся, о доходах, пожертвованиях и распространении православия, чтобы ему верно

687

отвечать на вопросы патриарха и возбудить в нем и в других соутешение с нашею церковию, которую видимо благословляет Бог.

2. Если константинопольский патриарх пожелал иметь ежегодныя, прежния или будущия, хотя краткия извлечения из отчетов обер-прокурора Св. синода на русском или греческом языке, то что должно отвечать на это ему, архимандриту? Не следует-ли ему взаимно просить вселенскаго патриарха сообщать и нашему Св. синоду подробныя сведения о состоянии всей восточной церкви? Таким взаимным общением, между прочим, скреплялось бы единство церквей восточной и российской и приобретались бы верные материалы для истории всей вообще православной церкви.

3. Что сказать ему, когда вселенский патриарх и другие святители пожелают иметь то историческое сведение о возсоединении униатов в России, которое разсылаемо было чрез венскую миссию православному духовенству, находящемуся в Австрии?

4. Вопрос о законности афинскаго синода доселе не решен в Константинополе и потому там могут спросить его, архимандрита, о мнении нашего Св. синода или наших богословов касательно канонической законности афинскаго синода, то что он должен отвечать в таком случае?

5. Он требует, чтобы неприкосновенность его, как обыкновеннаго поклонника, при возможных смутах в Турции, была гарантирована испрошением особаго фирмана чрез нашу константинопольскую миссию.

6. Куда он наперед должен прибыть—в Иерусалим или в Бейрут для принятия советов, наставлений и сведений от тамошняго консула нашего? Не

688

лучше ли предоставить ему свободу отправиться туда, куда, по указанию обстоятельств, ему будет удобнее ехать?

7. Не благоугодно-ли будет позволить ему объявлять в известных обстоятельствах цель путешествия по востоку не только благочестивую, но вместе и ученую, как для прикрытия тайнаго поручения, так и для того, чтобы в случае надобности он мог просить отсрочки пребывания на востоке под предлогом продолжения ученых изследований? Для сего надобно снабдить его такими видами, которые давали бы ему право путешествовать по всей Турецкой Империи.

8. Он просить, чтобы ему, в видах удобства передвижений с места на место на востоке, выдавали жалованье вперед за год, или, во всяком случае, за полгода, тем более, что это доставит ему возможность приобретать какие-либо рукописи, заслуживающия внимания и, что особенно важно, подавать милостыню из своей собственности и таким образом иметь одно из величайших христианских утешений.

9. Благочестие, смирение, благоразумие, осторожность, кротость и ласковость в обхождении, приспособленность к местным понятиям, нравам и обычаям, наблюдательность, уклончивость от вмешательства в чужия дела и раздоры, ободрение православных сильным покровительством России, советы благоразумия, ревности и любви христианской—суть надежныя средства к достижению той цели, для которой он отправляется на восток. Но как бы ни велико было его искусство соразмерять известныя нравственныя средства с известною целью, все таки он не может вполне достигнуть ея без денежных вспоможений. Благотворительность полезна везде и особенно на во-

689

стоке, где католики и протестанты не щадят больших сумм для привлечения на свою сторону безграмотнаго, беднаго и угнетеннаго духовенства и народонаселения православнаго. Благодетельное влияние на тамоший народ может он, архимандрит, произвести тогда, когда, утешая и ободряя его сочувствием и покровительством России, он запечатлеет слова свои благотворениями. От частной щедрости его сделают заключение и о всеобщей готовности русских оказывать вспоможение удрученным братиям их. Кроме сего: и малая помощь, но благовременная, бывает полезнее вспомоществования большаго, но поздняго. Можно смело надеяться, что личные вклады его в монастыри и приношения в пользу православных училищ и семейств в Сирии и Палестине ободрят тамошнее духовенство и народ и привлекут их на нашу сторону. Иное дело когда они получают наши деньги из рук греков, и иное дело, если они примут их прямо от нас. Можно-ли поручиться, что греки верно объявляют православному народу всю численность наших сумм, высылаемых в Иерусалим? Кто знает? Может быть они прикрывают свое корыстолюбие жалобою на скудость наших братских подаяний? Это неблагоприятное для нас обстоятельство (если оно действительно существует) было бы устранено личным его вспомоществованием, которое, во избежание гласности, может быть прикрыто общением осторожным и обязательством хранить его в тайне, по духу евангельскаго благотворения. Притом особенное назначение известнаго лица требует и особенной доверенности к нему, а ограничение его в необходимых средствах к благотворному и успешному действию там, где столкнулось так много видов и интересов.

690

чуждых видам и пользам нашим, неизбежно ослабит и его влияние, и поставит его в горькую необходимость внутренно и безполезно бороться с возложенным на него долгом и со скудостию средств к исполнению онаго. Посему неугодно-ли будет вручить ему чрез константинопольскую миссию, или чрез бейрутскаго консула, или здесь, значительную часть денежных приношений, собранных в России в пользу казны Гроба Господня и предоставить ему полное право расходовать ее, по собственному усмотрению, на подаяние духовенству, монастырям, бедным семьям и особенно училищам в Сирии и Палестине, с условием дать отчет в этих расходах по возвращении в Россию.

Таким образом архимандрит Порфирий, проживая в Петербурге, заботился с своей стороны точнее определить те обязанности, какие возлагались на него его посылкой на восток, старался запастись нужными для него сведениями по разным вопросам, заботился так поставить дело своего путешествия, чтобы выполнить ого с достоинством, честию и в интересах русской церкви и государства и с возможно большею пользою для всего восточного православия. В этих видах архимандрит Порфирий и лично обращался за разъяснениями и указаниями то к обер-прокурору синода, то к директору азиатского департамента министерства Иностранных дел А. Г. Сенявину.

4 Мая 1843 года Порфирий был у обер-прокурора синода графа Протасова и спрашивал его: как должно ответить константинопольскому патриарху, если он спросит меня о мнении нашего синода, или наших богословов, касательно законности или незаконности синода афинского. Граф отвечал: поговорите об этом

691

с посланником нашим при порте оттоманской г. Титовым. Я, замечает Порфирий, удивился такому ответу его и невольно возразил ему, что это дело не Титова, а Св. синода. Тогда он сказал мне. что это дело не синода, а Государя, и что Константинопольская миссия наша должна знать и, без сомнения, знает мысли Его Величества об этом предмете. Впрочем, присовокупил он, как бы обдумавшась, Вы можете сказать патриарху, что российский синод и все прочие иерархи наши думают об афинском синоде так же. как думает его святейшество.

В тот же день, явившись к Сенявину и указав ему на то обстоятельство, что молва о мнимосекретной посылке его, Порфирия, на восток распространилась уже повсюду и о ней везде говорят, как о деле всем известном, спрашивал Сеня вина: но что будет, если молва предварит меня на востоке? Там я стану выдавать себя за смиренного поклонника: а греки, армяне, католики, протестанты, турки будут смотреть на меня, как на соглядатая. В таком случае, успею-ли я достигнуть своей цели? Не подвергнусь ли неприятностям или, по крайней мере, ответственности за неудачное исполнение поручения, тогда как дело предварительно испорчено обнаружением тайной стороны его? Нельзя-ли переменить мою роль и отправить меня на восток от лица нашей церкви?

Нельзя, никак нельзя, с живостью сказал директор. Решено вам ехать туда в виде поклонника, так и поезжайте.

После этого Порфирий предложил Сенявину еще несколько вопросов. Так он спрашивал: я желал бы написать краткую историю четырех патриархов. Для достижения сей цели, равно как и для

692

надлежащего исполнения моего поручения, могу-ли под предлогом ученой любознательности, просить патриархов сообщить мне деловые сведения о прошедшем и настоящем состоянии их престолов?

На этот вопрос Порфирия отвечал наш константинопольский посол Титов, который в то время находился у Сеня вина. Пожалуйста, не будьте докучливы, говорил он. Патриархи могут подумать, что вы действительно посланы с тем, чтобы выведать ход дел их, и потому или откажут вам в просьбе под каким-либо благовидным предлогом, или сообщат вам полуистину. Всего лучше узнавать состояние церквей восточных исподволь, из разговоров, из случайных обнаружений самих греков и вообще так, как узнают положение о ходе дел прочие путешественники. Помните, что вы богомолец и, потому, не за все принимайтесь вдруг; приобретайте сведения постепенно, и наипаче по окончании богомолья, на обратном пути в Россию.

Могу-ли я, спрашивал далее Порфирий,-давать братские советы греческому духовенству и ободрять его вниманием и готовностью нашего Государя и Св. синода, делать всевозможное в пользу восточного православия?

Советуйте, ободряйте, только не от лица правительства, а как частный человек, которому известно общественное мнение не только в Петербурге, а в целой России—усердие к Св. местам.

Обер-прокурор Св. синода советовал мне внушать восточному духовенству, чтобы оно старалось вводить в свои школы наши духовные учебники (в переводе) в видах единства воспитания и образа мыслей, коим скрепляется духовный союз народов;

693

также советовал намекать восточным отцам, что такие учебники будут высылаться из России безвозмездно и в таком количестве, какое будет нужно.

Эта мера предложена и в инструкции, написанной для вас обер-прокурором, сказал Сенявин. Но наше министерство, по своим видам, признает ее излишнею, и вы никому не навязывайтесь со своими учебниками.

Когда Порфирий спросил Сенявина: будет-ли входить в круг его обязанностей и наблюдение за полезным употреблением собираемых в России для Гроба Господня сумм и как он может наблюдать за этим? То Сенявин ответил: наблюдение за употреблением наших сумм, отпускаемых восточному духовенству, входило-бы в круг действий духовного лица тогда, когда-бы оно постоянно жило в Иерусалиме: а так как вас посылают туда на короткое время для предварительных соображений, то само собою разумеется, что вам не предлежит такое наблюдение.

Куда я должен прибыть прежде: в Бейрут или Иерусалим?

В Бейрут — для совещаний с нашим консулом Базили, которому хорошо известны дела Сирии и Палестины.

Будет-ли дана мне инструкция? Я крайне желал-бы иметь ее для руководства.

Инструкция будет дана не вам, а нашему посланнику в Константинополе, сказал директор, указывая на Титова. Там вы получите от него все нужные наставления касательно ваших действий на востоке. А теперь предварительно мы просим вас выслушать следующие советы:

694

1. Строго и точно исполняйте все обязанности поклонника.

2. Не окружайте себя никакою таинственностью, но и ничем не давайте знать, что вы посланы правительством.

3. Старайтесь приобрести доверие и любовь восточного духовенства и, пользуясь расположением его, узнавайте постепенно настоящие потребности православной церкви в Палестине и дух, усилия, средства, успехи, или неудачи тамошних: католиков, армян и протестантов.

4. Бога ради не делайте там никаких распоряжений. Ваша главная обязанность состоит в том, чтобы собрать верные сведения о состоянии палестинской церкви и на месте обсудить: какие меры надлежит принять для поддержания и благосостояния ее.

5. Отчет о ней вы напишете в Константинополе уже по возвращении из Иерусалима и представите посланнику, который препроводит его к нам при своем мнении. Советую вам показать ему черновой ответ ваш и переговорить с ним о тех предметах, о которых он будет судить иначе, нежели вы. Ему лучше известны церковные и политические дела, в Турции; и потому его суждения послужат поверкой ваших мнений. Однако мы не стесняем вас. Можете писать отчет как вам угодно, на основании своих наблюдений.

18 Мая Порфирий снова был у Сенявина, который рассказал ему ход дела о церковных имениях в Молдавии и Валахии «дабы дать ему понятие о несправедливости и корыстолюбии патриархов восточных и тем предостеречь его от полной доверчивости к ним». Патриархи, между прочим, говорил

695

Сенявин Порфирию, медлят, хитрят, жалуются, а в существе боятся обнаружения количества доходов. Ибо тогда уже им совестно будет нищенствовать. И так будьте осторожны в обращении с ними и не доверяйте всем жалобам их. Жадных людей ничем не насытишь!

Для ознакомления Порфирия с истинным положением дел на православном востоке ему вручена была записка, по просьбе Сенявина, написанная для этого случая А. С. Стурдзою. Этот знаток тогдашнего состояния православного востока, тамошних дел и лиц, писал в своей записке: православному поклоннику Св. места, духовному лицу, не должно чаять отрады в предметах видимых при посещении Палестины и Сирии. Веды отовсюду: и от властей, и от пастырей, и от зловерных и от неверных, и от лжебратии. Иерусалим попираем дондеже исполнятся времена язык. В сонме пастырей, пресвитеров и монахов есть еще люди, искренно болезнующие о соблазнах, мерзостях запустения и невежества в пределах Св. церкви. Они-то имеют крайнюю нужду в одобрении и поощрении, чтобы не угас в конец едва мерцающий светильник их. Записка указывает тех, правда очень немногих, лиц на православном востоке, с которыми следует познакомиться и побеседовать посылаемому на восток русскому духовному лицу. Между прочим, она говорит следующее: «в Византии пребывает иерусалимский патриарх Афанасий, старец, едва-ли не переживший самого себя, а при нем правою и левою рукою находится архиепископ Фаворский Иерофей, человек умный, осторожный и сановитый, давно известный в России. Его должно и в глаза похвалить

696

за то, что он, живя в Москве, иждивением Св. Гроба издал вновь некоторыя полезныя сочинения знаменитаго Евгения Булгара. Но вместе присовокупить, что патриарх Св. града мало, весьма мало иждивает на воспитание служителей алтаря. От того-то Святая церковь возлежит разслабленная у самой купели Силоамской, непрестанно взывая к Небесному Жениху Своему: Господи, человека не имам! Сии истины надлежит возвещать с дерзновением. Представители Св. Гроба погрязли в сребролюбии и любостяжании. Греческие банкиры Св. Гроба, братья Папудовы, из коих, один в Византии, а другой в Одессе, утолстеша на счет сумм Гроба Господня. От преосвященнаго Иерофея и самаго патриарха не надобно скрывать, что эти обстоятельства огласились в России, что пора опровергнуть предосудительные слухи делами, а не воздыханиями, что патриарх может послать несколько молодых людей в Дамаск, во Святую гору Афонскую и даже в Россию, для приготовления себя к подвигу священства. В заключение я сказал-бы,— продолжает составитель записки,-что хотя православие на востоке устояло против грозных нападений отовсюду, нанесших оному глубокия раны, однако оставаться долее в безпечности и коснеть в старых привычках значило-бы искушать Господа Бога, весь день простирающаго руки к людям отчаянным!!! Настанет бо нощь духовная, в ню же никто не может делати. Летописи Сирии, в течении последних ста лет, свидетельствуют сию плачевную истину. Церковь с тех пор непрестанно теряет многих и не приобретает никого. Независимо от известных причин такого упадка, — я разумею народныя бедствия, вмешательство запада, невежество или корыстолюбие

697

многих туземных пастырей, есть и другая причина зла, мало кем замеченная, а именно: разъединение патриарших престолов между собою, собирательное себялюбие главнейших обителей, из коих могла-бы истекать благовременная помощь. Это разъединение доходит до невероятной степени. У Св. Гроба, на Синайской горе слышать даже не хотят о том, что делается на Афонской горе, Дамаске, Бейруте, Галеппе и Александрии. О Греции, европейской Турции, Нямецком монастыре и помину нет. О Св. Руси узнают кое-что наружное от богомольцев. Всяк мечтает о целости и благополучии собственном в тесных пределах своего околотка. Наконец наши поклонники, даже самые образованные, ничуть не зорче и не заботливее тамошних жителей. Осяжут, обойдут Святыя места, но об отпадении и гибели христиан, о живом храме — и не спрашивают. После всего этого, при таком безчувствии членов единаго тела церкви нетрудно противникам одолевать... Россия начала вступаться за православную Сирию и Палестину. Тамошним пастырям, испытавшим уже тесноту и скорбь одиночества, надлежит содействовать ей. Без дружнаго подвига натиск латинских и кальвинских миссионеров восторжествует. Я говорю по указаниям опытности человеческой. Пора православным. вообще, учиться взаимно языкам: греческому, славянскому, арабскому и молдавскому, чтобы в годину общей опасности не быть в отношении друг к другу глухонемыми. Свою записку Стурдза заканчивает следующим многознаменательным пожеланием: в заключение, говорит он, нам остается пожелать из глубины души, чтобы смиренный соглядатай земли обетованной был предтечей в тех странах

698

многих других благонамеренных тружеников на пользу и во славу церкви воинствующей и обуреваемой.

Только 22 Мая 1843 года архимандрит Порфирий наконец оставил Петербург и направился в Одессу, где он должен был, поместившись в Херсонском архиерейском доме, ожидать дальнейших распоряжений о своем отъезде в Константинополь. Свободное время в Одессе он должен был посвятить, по выражению синодского указа, «для вящшаго изучения новогреческаго языка».

20 Сентября архимандрит Порфирий сел в Одессе на пароход и отправился в Константинополь, куда и прибыл 22 Сентября. Здесь он стал дожидаться тех положительных инструкций относительно его дальнейшего путешествия, которые наше министерство Иностранных дел обещалось выслать нашему послу в Константинополе Титову, а тот должен был передать их Порфирию. Но дело с инструкциями сильно замедлилось. Только 11 Октября 1843 года граф Нессельроде прислал составленный в министерстве проект инструкции для Порфирия на предварительное рассмотрение обер-прокурора синода, который должен был возвратить проект обратно в министерство со своим заключением. В этом министерском проекте, адресованном вашему послу в Константинополе Титову, заключались следующие предписания архимандриту Порфирию:

1. Исполнять в строгости все обязанности, сопряженныя с характером поклонника, и отнюдь не обнаруживать, что он послан от правительства.

2. Для сего избегать всего могущаго обратить на его поступки напрасное внимание, чуждаться равным образом излишней таинственности и обходиться про-

699

стодушно и ласково со всеми. Таков наилучший способ убедить самых недоверчивых людей, что если он и в самом деле имеет поручения, то под ними не кроется ничего опаснаго, или недружелюбнаго к кому-бы то ни было.

3. Стараться исподоволь побеждать природную недоверчивость палестинскаго духовенства и по возможности снискать его доверие.

4. Вникать постепенно в положение Св. церкви, приветливо слушая разсказы или сознания туземцев, не тревожа ничьей совести слишком настойчивыми распросами.

5. Собрать на месте сведения о действительности притеснений, терпимых православною церковью, и безпристрастно сообразить, до какой степени основательны взаимныя жалобы духовенства разных вероисповеданий, кто при каком случае главный виновник, и не представляется ли возможность прекращать споры мирным путем?

6. Стараться удостовериться о степени распространения влияния чужеземных миссионеров и обдумать: какие меры, при местных обстоятельствах, могли-бы повести к упрочению православия на востоке, вопреки влиянию чужеземцев.

7. В беседах с палестинским духовенством воздерживаться от слишком настойчивых внушений, а ограничивать свои речи самыми простыми и доступными истинами. В приличных случаях удостоверять, в виде собственнаго убеждения, восточных отцов и собратий в живом к ним участии Св. синода или главнейших российских иерархов, называя их по имени, как особ, которых образ мыслей лично и непосредственно известен архимандриту Порфирию.

700

Вообще говорить не столько о России, сколько о церкви единой апостольской, дабы не подать повода думать, что под предлогом религиознаго соучастия скрываются виды политические.

8. Негласно наблюдать образ жизни тамошняго православнаго духовенства и собственным примером ободрять наших единоверцев в строгом соблюдении постановлений Св. церкви, для чего во всех своих поступках и соображениях одушевляться постоянно двумя чувствами — смирением и терпимостью, дабы ослепленные на счет своих пороков палестинские единоверные иноки находили в русском архимандрите доброжелательнаго брата, а не строгаго судью, и почерпали благие уроки сколько в его примере, столько и в снисходительном духе его речей и увещаний.

9. Обнаруживая христианскую любовь к своим единоверцам, простирать ее и к лицам чужих исповеданий. Не входя в особую короткость с армянскими и католическими священниками, с англиканским епископом и т. д., изъявлять однако-же сим лицам, если встретится благоприятный случай, вежливость. происходящую от сердца, и тем доказать, что наше духовенство умеет быть твердым в своей вере без ненависти к чужим.

10. Собирать незаметным образом сведения о ходе образования духовнаго юношества и об употреблении сумм, пересылаемых из России в пользу иерусалимской церкви Гроба Господня, удерживаясь однако-же по обоим предметам от всякаго прямаго вмешательства, которое было-бы вовсе несогласно с характером частнаго лица, прибывшаго для поклонения Гробу Господню, и которое несомненно возбудило-бы тотчас недоверчивость местнаго духовенства.

701

После изложения этих предписаний для архимандрита Порфирия, министерский проект заявляет далее нашему послу в Константинополе Титову, уже для его руководства: «таковы суть главныя статьи наставлений, преподанных здесь словесно архимандриту Порфирию: он сверх того допущен был в азиатском департаменте к чтению некоторых бумаг, относящихся до духовных дел. Но, при проезде его чрез Константинополь, Вы не оставите снабдить его словесными же дополнительными объяснениями и внушениями, дабы он в точности исполнил ожидания правительства, не выходил из пределов даннаго ему поручения и не увлекался собственными соображениями, кои могут быть неудобоисполнимы и безполезны при неизвестных ему политических обстоятельствах. Срок пребывания архимандрита Порфирия в Иерусалиме не определяется, а должен некоторым образом зависеть от большаго или меньшаго успеха, с коим он будет приобретать сведения, требуемыя от его наблюдения. А так как сведения сии будут им собираемы исподволь и для большей их достоверности, должны быть поверяемы из разных источников: то признано более удобным, чтобы он представил их не иначе как разом, по возвращении из Иерусалима. Для сего предоставляется ему, при обратном проезде чрез Константинополь, остановиться там для приведения в порядок своих замечаний и составления подробнаго отчета в возлагаемом на него поручении. Отчет тот должен быть передан миссии, которая препроводит оный сюда с присовокуплением своих замечаний. Сообщая Вам все вышеизложенное к надлежащему исполнению, я буду ожидать Вашего уведомления о распоряжениях, какие Вами будут сделаны по пред-

702

мету отправления архимандрита Порфирия в Иерусалим».

Граф Протасов одобрил, за исключением двух незначительных изменений, весь проект министерства Иностранных дел, и он был отослан в Константинополь к Титову, который, однако уже не мог его лично передать архимандриту Порфирию, так как тот, не дождавшись обещанных инструкций, выехал из Константинополя в Сирию 15-го Октября. Инструкции были посланы архимандриту, при письме Титова, в Бейрут, где им и получены 27 Января 1844 года. Таким образом отправление архимандрита Порфирия на восток было делом исключительно министерства Иностранных дел, и Св. синод был решительно устранен от всякого в нем активного участия, конечно в виду того, «что с политическими обстоятельствами надлежит сообразовать и духовныя дела», как выразился граф Нессельроде в своем всеподданнейшем докладе Государю о необходимости послать на восток духовное лицо. В силу этого правила наша дипломатия вырабатывает инструкцию для архимандрита Порфирия, определяет задачи и цели его будущей деятельности на востоке, дает ему советы и указания, ставит всю его деятельность в полную зависимость от нашей константинопольской миссии и ее агентов, требует, чтобы он свои отчеты, еще черновые, обязательно доставлял на просмотр нашему константинопольскому послу, который и будет их, с своими замечаниями, пересылать потом в министерство Иностранных дел: ему даже запрещено было, во время пребывания на востоке, писать прямо в Петербург, хотя-бы и обер-прокурору Св. синода. Словом, отправившись на восток, архимандрит Порфи-

703

рий стал в полную безусловную зависимость от наших тогдашних дипломатов, без разрешения которых он не смел сделать ни одного самостоятельнаго шага, не смел непосредственно сноситься даже с таким учреждением как Св. Синод, хотябы ему, во время его скитаний по православному востоку, настояла крайняя нужда вопросить высшее наше духовное правительственное учреждение по тому или другому специально церковному вопросу, в решении котораго и наша дипломатия могла оказаться некомпетентною.

В лице архимандрита Порфирия русское правительство хотело ближе и точнее узнать действительные нужды и потребности иерусалимской патриархии, ее тогдашнюю жизнь, строй и порядки, чтобы сообразно с собранными сведениями установить к ней те или другие свои отношения. Понятно поэтому как важно знать, что увидел и узнал архимандрит Порфирий, посетив православный восток, какие впечатления он вынес из своего непосредственного наблюдения жизни и всех порядков иерусалимской патриархии, так как полученные им сведения и знания должны были иметь определяющее значение на последующие наши отношения к иерусалимским патриархам и к самой иерусалимской церкви. К счастью мы имеем полную возможность познакомиться с тем, что увидел и узнал архимандрит Порфирий при своем первом посещении православного востока. Он правильно вел дневник, в котором записывал все, что обращало его внимание, все свои непосредственные впечатления, более характерные беседы, рассказы, случаи и т. под. Кроме его дневника, теперь уже отчасти напечатанного Императорским Православным Палестинским обще-

704

ством, мы имеем еще под руками, о первом его путешествии, официальный отчет, представленный им в министерство иностранных дел чрез нашего посла в Константинополе—Титова, в котором он изображает в общих чертах тогдашнее положение иерусалимской церкви, излагает свои мнения, что и как следует делать и как поступать русскому правительству в его дальнейших сношениях с иерусалимскими патриархами.

Приведем прежде те мнения архимандрита Порфирия о положении православной церкви в Сирии и Палестине, ее иерархах, порядках и жизни, те неофициальные отзывы и замечания, какие мы находим в его дневнике или его частных письмах и которые служили выражением его непосредственных впечатлений, выливались у него под воздействием тех или других частных случаев и наблюдений.

Общее положение сирийской и палестинской церквей Порфирий находит не только печальным во всех отношениях, но и прямо отчаянным. В письме из Бейрута в Одессу к А. С. Стурдзе от 8 Декабря 1843 года он пишет: «церковь Сирийская подобна старому кораблю, обуреваемому ярыми волнами и объякоренному у опасных скал. Один небесный кормчий может спасти ее... Православные не имеют единодушия и крайне легкомысленны и тщеславны... В храмах Божиих они безчинствуют в присутствии архиереев, и вовсе не молятся Богу, а только кланяются в ноги владыкам... Много обителей в Сирии, но их влияние на православие незначительно». В письме к посланнику Титову от 9 Декабря 1843 года из Бейрута пишет: «антиохийский патриарший престол подобен старому кораблю, обуреваемому сильными ветрами

705

и ярыми волнами и объякоренному у опасных скал. Сему престолу нужна помощь России словом и делом. Без нея он рушится». О положении палестинской церкви он пишет в своем дневнике: «Бедная церковь Палестинская! Чему она подобна? Она подобна старому кораблю, управляемому слабым кормчим и обуреваемому столь бурными ветрами. Сколько врагов у ней и как они сильны! Не говорю я о папистах и армянах; наползли сюда новыя змеи — протестанты. Здешний синод не предвидит ни малейшей опасности от них. При необразованности греческаго духовенства, при его невнимательности и презрении к арабам, при его посягательстве на ослабление древних обычаев Палестинской церкви, при негодовании на греков арабскаго духовенства, выражающемся в письменных прошениях и угрозах, протестантство может пустить свои корни глубоко и далеко... Паписты и протестанты—вот будущие деятели на востоке! Может-ли противостоять их натиску греческое духовенство, почти беззащитное, нелюбимое туземцами и иждивающее огромнейшие доходы свои на безполезную покупку пустых земель и домов, на безконечные судебные процессы и на подарки туркам?» ¹.

Очень невысокое представление высказывает архимандрит Порфирий о всем вообще восточном духовенстве и, в частности, о тех или других отдельных лицах, как самых высших иерархических степеней, так и низших.

В письме к графу Протасову из Константинополя от 14 Октября 1843 года Порфирий пишет: «восточное духовенство пребывает во тьме невежества. Кто из духовных получил лучшее воспитание до грече-

¹ Бумаги архимандрита Порфирия и книга бытия моего, его же, 1, 650.

706

скаго перваго возстания, тот не имеет ходу в иерархии, потому что все епархиальныя места, высшия и низшия, продаются тем, которые богаче других. А ученым нет возможности наживать богатства в школах». В своем дневнике Порфирий рассказывает, что иерусалимский патриарх прислал из Константинополя в Иерусалим учителя, у которого архиереи, архимандриты, иеромонахи и иеродиаконы должны были учиться катехизису, но они, выслушав только 10 уроков, прогнали учителя за то, что он стал обличать их дела прямо и иносказательно. При этом Порфирий замечает: «что вы хотите от таких архиереев, которые не знают растолковать: Верую. Из уст вороны выйдет только: кыр, кыр, кыр». Относительно того, кто и каким путем получает в Иерусалиме архиерейство, Порфирий замечает: «все денежные сборы таксилдаров (сборщиков) для Гроба Господня присылаются к патриарху иерусалимскому. Кто больше соберет денег и из своей половины (сборщик имеет право на половину собранной им суммы) даст значительную сумму патриарху, тот и в епископа производится» ¹.

Понятно само-собою, что лица, таким способом произведенные в епископа, часто не удовлетворяют самым скромным требованиям, обыкновенно предъявляемым к высокому епископскому сану. Вот что говорит в своем дневнике архимандрит Порфирий о некоторых восточных епископах, с которыми ему пришлось лично познакомиться: «Селевкийский митрополит Иаков из туземных арабов—черной крови. Совершенный невежда, бедуин; от него пахнет пси-

¹ Бумаги архимандрита Порфирия. Книга бытия моего, его же, I, 650; II, 331.

707

ною; руки его необычайно черны... Он был игуменом монастыря пророка Илии и—дурным. Чтобы избавиться от него, сделали его архиереем». О триполийском преосвященном Иоанникие замечает, «что он стоял во время вечерни без благоговения, без страха Божия. Оле пастыри Израилевы!!» Про наместника иерусалимского патриарха, петро-аравийскаго митрополита Мелетия, говорит, «что его обвиняют в корыстолюбии. Как духовник русских и болгар, он, пользуясь их простотою и рабским послушанием, выманивает у них деньги под предлогом ввести их в общую казну Гроба, а между тем сам пользуется ими». Рассказывает: «я сегодня обедал у петро-аравийскаго митрополита. Он говорил, что каждый год собирается побывать в своей епархии в Кераке, да трудно. Христиане просят его построить церковь. Служа в доме, шутка-ли, надобно хлопотать с ними о постройке храма. Такия речи обличают глупца и безбожника»... Настоятельницей русскаго женскаго Екатерининскаго монастыря в Иерусалиме была девяностолетняя старица (русская) Иулита. «Она слезно исчисляла мне, — говорит Порфирий, — притеснения, унижения и гонения, какие она терпит от петро-аравийскаго митрополита Мелетия. Нечестивец! он в нынешний великий пост прибил ее в церкви до крови... Мелетий желает ея смерти, дабы воспользоваться ея имениями и деньгами. Подлецы!»... Про вифлеемскаго митрополита Дионисия замечает: «его обвиняют в корыстолюбии и скупости, но за то он трезвен душею и телом, не любит и не держит у себя кокон и горюет, что его собратия позволяют себе сожитие с герондиссами». Про второго патриаршего наместника—архиепископа лидского

708

Кирилла, впоследствии патриарха. Порфирий передает крайне соблазнительные случаи и делает о нем общий отзыв; «второй наместник (иерусалимского патриарха) архиепископ лидский Кирилл, деятелен, по его деятельность крайне мелочна, притом во время его патриаршества коконы возобладали-бы монахами и деньгами» ¹.

И обо всех вообще греческих архиереях Порфирий отзывается очень неблагосклонно: «невежд делают архиереями,—замечает он. При таких обстоятельствах погибнет православие».—«По виду Иона, а по сердцу мельник — эту греческую пословицу, говорит Порфирий, можно приложить ко многим греческим архиереям. По внешнему виду они смиренны, просты, как пророки; но по сердцу хитры, лукавы и корыстны, как мельники». «Прежние архиереи разсуждали, сочиняли книги, молились, постились, а нынешние только едят и пьют сладко. Деньги—вот их философия!» «Греческие архиереи,—говорит он,—презирают православных арабов, не думают о них; но воздаст им Господь по делом их! Рано или поздно грянет гром гнева Божия над их головами, и молния сожжет их и с ними все мерзости блудодеяния, лицемерия, корыстолюбия, гордости, немиролюбия, человекоубийства. Оле пастыри Израилевы!» В другом месте он замечает: «о, есть Судяй на небе и Он прольет фиал ярости своей на этих черноризцев, у которых вместо сердца находятся куски золота или пятна крови женской» ¹.

Очень часто и с особою силою архимандрит Порфирий указывает на один соблазнительный недоста-

¹ Книга бытия моего арх. Порфирия. I, 229, 244, 248, 303, 304, 362, 432, 435,453, 465, 635, 636; II, 260-263, 281, 370.

709

ток в нравственной жизни всего иерусалимскаго греческаго чернаго духовенства. «В архиерейских подворьях. домах, да и в монастырях, говорит он, водятся хорошенькия, белыя и черномазенькия коконы. Что прикажете делать? Видно греки обойтись без них не могут». «В Большой Панагии, говорит он, обыкновенно помещаются герондиссы архиереев и других главных сановников греческаго монастыря. Место плача Богоматери обращено в место чувственных потех иерусалимских иноков с инокинями». Он разъясняет: «Монастыри мужские в Иерусалиме и вне онаго, исключая Саввинский, суть не что иное, как гостиницы для помещения богомольцев и потому в них нет монахов. Каждый монастырь обыкновенно вручается надзору одного игумена, который тоже, по обычаю, держит при себе молодую герондиссу и приживает с нею детей» ¹.

Любопытно, что обычай иметь архиереям, игуменам и вообще монахам герондисс и кокон для сожития, настолько прочно укоренился в греческом иерусалимском духовенстве, что когда некоторые лучшие архиереи стали возставать против него, то другие, наоборот, пустились защищать его, как опирающийся, будто бы на Св. писании. Очень характерныя беседы по этому предмету с иерусалимскими иерархами сообщает в своем дневнике Порфирий. 29 Июня 1844 г., рассказывает Порфирий, к нему пришел архиепископа» неаполийский «и в сильных выражениях жаловался на превратный образ жизни монахов иерусалимских; оплакивал безчестие, какое наносят герондиссы святогреческому братству; неоднократно повторял: горе

¹ Там же I, 319, 322, 325, 328, 383, 386, 419-433-435, 600, 622; II, 260—263, 281, 319.

710

делающим беззаконие, горе называющим черное белым и белое черным: упрекал лиддскаго в женоугодии... просил меня прекратить соблазн. Будьте второй Нафан, говорил он мне с воодушевлением, идите и смело, с дерзновением, обличите беззаконие, небойтесь, потому что одного присутствия вашего здесь трепещут те, у которых совесть нечиста и помрачена. Справедливость и ревность архиепископа, замечает Порфирий, тронула меня до глубины души. Я обещался ему употребить свое влияние». Действительно, в тот же день Порфирий отправился к патриаршему наместнику, петро-аравийскому митрополиту Мелетию, «и с евангельским воодушевлением говорил ему, что надобно прекратить соблазн, что несчастна та церковь, которою управляют монахини, а не епископы... что ежели в мире нравственное растление отвратительно, то в монастырях и на Св. местах оно ужасно и пр. Митрополит стал защищать местный обычай иметь монахам герондисс. Апостол Петр, говорил он, водил с собою жену—сестру, а мы преемники его. Самому Господу жены служили, почему ж и нам не принять их служения и послушания. Притом, не мы первые ввели обычай принимать в свои келлии герондисс; это уже издавна ведется здесь. Зло меньшее все же лучше зла большаго. Ну, пусть мы, по вашему, любодеи, блудодеи; мы отдадим отчет в этом Богу, Эта апология, рассказывает архимандрит Порфирий, ужаснула меня, и я в порыве священнаго негодования сказал ему: Богу и людям, владыка! Ежели вы так думаете, ежели вы так чувствуете, то я скажу вам необинуясь, что отнимется от вас царство Божие и дастся другим. И что я говорю? Оно уже отнимается от вас; Христос остав-

711

ляет вас, бежит от вас. Православная церковь видимо слабеет, умирает в Палестине. — Что ж нам делать? Мы безсильны. Турки нас гнетут; армяне нас обижают; латины насильно отнимают у нас овец. Никто нас не защищает, никто не поддерживает» ¹.

Не менее сильно и глубоко поразило и возмутило архимандрита Порфирия крайнее убожество и вопиющее неряшество осмотренных им деревенских храмов и некоторых монастырей, небрежное обращение с священными предметами, бесчиние присутствующих при богослужении, полное крайнее невежество арабского сельского духовенства. Вот, например, что он постоянно встречал при осмотре деревенских православных храмов: «Церковь, пишет он, во имя Предтечи. Ужас мой —г..на овечьи, вонь, всякая всячина. полати на полочках, заваленныя дрянью. Кабак лучше этого храма». Или: «Отперли церковь. Нас поразила нестолько необыкновенная скудость ея, сколько нечистота. Полу нет, земляной пол—грязный, изрыт ямками, в углах лежал хлам; среди церкви врыт в землю кусок желтой колонны, и на ней поставлена полуразбитая капитель, и это сделано для обозначения места, около котораго ходит поп с великим выходом. Иконостас каменный; на полках стоят какие то ветхия иконы, малыя, полинялыя, безобразныя. Царских дверей нет; вместо завесы висит нечистая тряпица; престол кой-как сделан из камней в виде стула; и на нем столько навозу, пыли, сору, воску и пролитаго масла с лежавших черепков, что я изумился и заплакал. На жертвеннике тоже неопрятность. Сосуды оловянные крайне нечисты. Когда я вынул губку

¹ Книга, бытия моего арх. Порфирия II, 273, 231.

712

из потира и понюхал, то меня обдал несносный запах»... Или: «Внутренность церкви достойна оплакивания. Ни иконостаса, ни икон вовсе нет; на престоле, устроенном в нише стенной — мерзость запустения, лежат бутылки, черепки; в добавок в пустых толщах стены лежит солома и ячмень. Судя по грязному полу, думаю, что поп заводит иногда свою лошадь или корову в церковь свою». Или: «Мати Божия! Ангелы-Светы! Церковь есть длинная яма, накрытая изсохшими ветвями; Свету Божьяго не видно в ней. Священник засветил свечку и я, нагнувшись, полез в эту яму. Ничего там нет: ни икон, ни иконостаса, ни утвари, ни риз... Если бы в этой яме было, по крайней мере, подметено, то душа еще не так сильно скорбела бы о попранном величии Святыни Господней. Но ея страдание было невыносимо при виде ямы, называемой церковию, и ямы нечистой, грязной и при взгляде на бездельника, котораго признать священником заставлял головной убор его». В то же время Порфирий делает и такия заключения: «девочка была послана затворить завесу в царских дверях: ту же завесу затворяла старая монахиня и запуталась в ней». Или: «В церкви происходил шум, крик, толкотня... При богослужении безпорядок, смятение, крик, шум, гам» ¹.

По поводу небрежения греческих архиерев к храмам Божиим, находящимся в арабских селениях, возмущенный до глубины души Порфирий говорит: «Господь возгремит гневом своим на безпечных епитропов патриарха и на самого его. Христос убежал от них». «Подлинно эти наместники (патри-

¹ Книга бытия моего, арх. Порфирия I, 229, 233, 241, 246, 254, 449, 501, 521—522, 523; II, 66, 204.

713

аршие), замечает он в другом месте, стоят отлучения от церкви и лишения архиерейскаго сана за крайнее нерадение о пастве, за эгоизм, корыстолюбие, безверие. Есть ли в них вера во Христа, когда они допустили храмы Божии до такого попрания и поругания? Лиддский архиепископ Кирилл живет в келлиях, росписанных и разукрашенных розами, а церкви Божии находятся в жалком положении. На что это походит, что это значит? Не обвиняю я попа: он держит церковь, как держал ее отец его. Он темен душею также, как и лицом. Ему не дали света; ему не сообщили понятий о Боге и церкви; ему не привили с детства страха Божия. Чтож мудренаго если он курит табак в храме и вводит туда животных. От скота нельзя ожидать благоговения человеческаго к Святыне. Но иерусалимские архиереи, привыкшие к благолепию церковному, окруженные богатством! Не простится им грех их ни в сей век, ни в будущий. Горе вам, лицемеры! Горе, горе! Виноград Божий отнимется от вас и предастся иным делателям...» И еще в одном месте архимандрит Порфирий говорит: «Храмы арабские находятся в столь жалком положении, содержатся в такой неопрятности, а священники так темны и так нерадивы к исполнению своих обязанностей, что я плакал при обозрении их храмов. Но я не виню в этом арабов, темных от того, что никто в мире не думает о просвещении и спасении их, от того, что греческое духовенство презирает их и считает хуже псов смердящих, забывая, что церковь палестинская заключается не в рукотворном храме, а в душах крестившихся в смерть Христову» ¹.

¹ Книга бытия моего, арх. Порфирия, I, 523, 524, 654.

714

Порфирий обращает особое внимание на положение в Палестине туземцев-православных арабов и на их отношение к пришлецам-грекам, захватившим в Палестине все Святые места и все высшие церковные должности, ранее принадлежавшие арабам. Он рассказывает: «Когда я приехал в Палестину, то греки наговорили мне про арабов, что они ленивы, что все они разбойники и что они крайне непостоянны в вере. Но во время путешествий по Самарии и Галилее я получил понятие, совершенно противоположное объяснению греков». «В патриархии говорят, что арабы не любят греков и требуют с них податей за то, что все Св. места и, следовательно, доходы с них им принадлежат, а не грекам пришельцам, и за то, что они охраняют их. В мнении арабов есть доля правды. В здешней патриархии нет ни одного араба из духовных, да и жить не может там ни один араб». «Многие из арабов и арабок желали бы поступить в монастыри, но греки не посвящают их в ангельский чин, боясь оглашения злоупотреблений». «Какие хорошие христиане арабы, —восклицает Порфирий,—их не жалуют греческие архиереи; у них нет церкви: а все-гаки они сохраняют веру по преданию». «Я любовался учтивостию арабов, замечает Порфирий, и думал выгодно об этом народе. В нем таятся сильные зародыши свободы, равенства, единодушия, правоты, степенности и строгости правил и нравов. При таких качествах и при лучшем правительстве, этот народ стал бы на высокую степень человеческаго общественнаго совершенства». Арабский священник Илья жаловался Порфирию на греческих архиереев. «Они, говорил он, называют нас, бедных арабов, собаками, го-

715

няют из патриархии под предлогом занятий... В монастыри не пускают жить ни нас, ни вдовиц наших. Прежде мы. бетжальские священники, поочередно служили обедни в монастырях Крестном и Ильинском и получали за то деньги; ныне гонят нас оттуда как паршивых собак. Доколе нам терпеть все это? Мы арабы, да вы русские — хозяева здесь; нам и вам принадлежат все монастыри и Св. поклонения. Зачем вы не защищаете нас? Послушайте. я вам скажу за тайну: ведь ни одного грека нет теперь в Святых; в Московии—другое дело; у вас, говорят, каждый год являются новые Святые и Бог прославляет их чудесами». Однажды, 23 Июня 1844 года архимандрит Порфирий имел очень любопытный разговор с патриаршим наместником, петро-аравийским митрополитом Мелетием, об отношении палестинских греческих духовных властей к туземцам — православным арабам, причем указывал на крайнюю ненормальность этих отношений.—«Арабы злодеи! закричал митрополит, покраснев. Они ненавидят нас и поносят. Вы им верите, а нас обвиняете». Затем митрополит снова говорил: «вы не любите нас и защищаете арабов».—«Бог знает меру моей любви к вам, говорил Порфирий, а арабов я жалею и готов защищать их пред целым светом».—«Они не имеют никакой веры; они варвары, злодеи». — «Вы дайте им веру; вы сделайте их кроткими агнцами, ибо вы—пастыри их».—«Они не слушаются нас».—«Неудивительно, ибо вы не любите их, презираете их. Эго—народ-мученик. Магометане угнетают его; и какое утешение получают арабы от вас? Им даже молиться негде. Сельския церкви находятся в самом жалком положении». —

716

«Вы забываете, что мы находимся под турецким игом».—«Однакож, турки не запрещают вам починивать церквей и даже строить их вновь на старых основаниях, и еще менее запрещают украшать их иконостасами. А в сельских церквах ваших вовсе нет ни икон, ни риз, ни...» — «Где-ж нам взять иконописцев? А по рукоположении каждаго священника мы даем ему подризник, поручи, епитрахиль, фелонь, дискос и потир. Да они не берегут их». — «Я хотел было сказать митрополиту, замечает Порфирий, что ризы даются священникам поношенныя и на всю жизнь и что лучше бы давать им деревянные сосуды, а не свинцовые. Но промолчал и заговорил о священниках».—«Священники ваши не понимают своих обязанностей; таинства совершают кое-как; держат в церквах скотину. Вместо того, чтобы наставлять их, вы их выгоняете от себя, как презренных рабов. Когда они стучатся в двери ваших келий и творят молитву: Молитвами Св. отец, вы отвечаете им: пошол вон, подлец!»—«Мы не принимаем к себе арабских священников, дабы не уронить архиерейскаго достоинства. А о просьбах их докладывает нам драгоман».—«В первый раз в жизни слышу, что достоинство архиерея унижается от приема священников в дом. Владыка! Каждый епископ есть кифара, а иереи—струны; это не я говорю, а Св. Игнатий Богоносец! Видите, в какой близкой связи поставляют Св. отцы епископов и священников». —«Мы не понимаем их языка».—«Почему же вы не учитесь по-арабски? И этим вы охлаждаете к себе арабов. Но, положим, что уже поздно вам учиться местному языку: по крайней мере пусть драгоман передает вам их просьбы в их присутствии». —

717

«Не нам вводить новые обычаи». — «Итак, все останется у вас по-старому? Не будет учреждено училище для воспитания сынов арабских священников? Арабки, вдовы, сироты и калеки, не будут иметь приюта в женских монастырях? Араб не может быть ни архиереем, ни послушником монастырским?"—«Это не наше дело; про то знает патриарх».—«Я, говорит Порфирий, замолчал, потому что разговор сделался крупным и уклонился от главной цели» ¹.

¹ Книга бытия моего, арх. Порфирия I, 453, 469, 437, 629, 652651. II, 197, 253, 268—270 к др. Чтобы видеть лучше те отношения, какие существовали в Палестине между тамошними православными туземцами— арабами и пришлым греческим духовенством, мы приведем прошение иерусалимских арабов, присланное в Св. Синод в 1850 году, с приложенными к нему двумя прошениями арабов, одно—к преосвященному Прокопию, а другое к иерусалимскому патриарху Кириллу.

От 2 Января 1850 года, православные арабы, проживающие в различных местах иерусалимской патриархии, обратились в наш Св. Синод с следующим прошением:

«Святейшие Владыки наши, всечестные и достохвальные Преосвященные, Святейший Правительствующий Синод Всероссийский, да продлится жизнь Вашего Святейшества! Лобызаем руки Ваши, просим Святых молитв Ваших навеки, припадаем к стопам Вашим, как подобает Вашему сану; вместе с тем, прибегаем с молитвою к Создателю людей, да продлит он для нас жизнь Вашего Святейшества на похваление наше во веки, аминь.

«Не сокрыто от Вашей проницательности, что Ваши чада, жители иерусалимской епархии, всегда были посещаемы и ущедряемы милостию Вашего Святейшества. Потом известно Вашему Святейшеству благодеяние, происшедшее назад тому десять лет, от щедрот и милости Великаго Царя нашего Николая, когда он обратил свой благополучный взор на жителей сей страны, к послал суммы для открытия училищ, построения церквей и раздачи бедным, ибо известно стало милости его, что Ваши чада, здешние христиане, немногие занимаются торговлею, большая часть работают за поденную плату; остальные нищие, просящие милостыню. С тех пор до сего времени сумма эта израсходована, но не сделано ей должнаго употребления, соответствующаго назначению ея. Для того, чтобы иметь наставников, способных к преподаванию, цель котораго есть научение святой христианской вере, нужно большое жалованье, как это Вам самим известно. Но вышеупомянутыя суммы, собранныя от щедрот христиан, поступили в руки здешняго (главнаго) монастыря (в нем все монашествующие исключительно греки); а известно Вашей проницательности, что греки ненавидят арабов. Они

718

Архимандрит Порфирий интересовался не только отношениями греческого духовенства к туземным арабам, но и его отношениями к русским, о чем у него встречаются довольно характерные данные.

В страстную пятницу 1844 г. архимандрит Порфирий хотел, но русскому церковному обычаю, прочесть 12 страстных Евангелий на самой Голгофе и просил на это разрешения у патриарших наместников. Те отвечали, что поговорят с католиками, так как будто бы они одни имеют право священнодейство-

только для имени открыли училища, в которых дети подучают вред, а не пользу, потому что, что за учитель, котораго годовое жалованье 100 пиастров (на русский счет 20 рублей ассигн.). Это в городе, а в селениях—60 пиастров, (т. е. 12 руб. ассигн.). И эти 60 пиастров идут не для детей, а составляют род пропитания для сельскаго священника. Кроме того, в училищах учат только одной псалтыри, ибо других книг, кроме псалтыри, петь; нет даже катехизиса. И Вы найдете детей сей епархии ослами, ничего они не знают, ни чина церковнаго, ни духовных предметов. В нынешнем году открыли училище в самом городе Иерусалпме, для научения детей языку арабскому и построили вновь училище, в котором учителем поставили грека. У него тридцать учеников из греков, и все они набраны из учеников монахов: а в арабском училище, собственно назначенном для здешней епархии, только восемь учеников. После сего судите же, как они пристрастны к своему роду! Когда приезжает сюда какое-нибудь значительное лицо с Вашей стороны, или из других стран, то они показывают вид, что будто они желают благоустроить положение самой этой страны, они проводят его в училище по окончании уроков и говорят: вот это училище для детей сего города—греческих и арабских. А делают это для того, чтобы он не увидал во время уроков детей и не спросил: где же дети природных горожан? потому что, как сказано выше, все ученики—дети греков. Когда мы увидели, что суммы пропадают даром, и для нас совершенно безполезно, по произволу монашествующих, живущих в (главном) монастыре, то сочли нужным мы, нижеподписавшиеся, во время праздника Рождества Христова, когда в Св. град Иерусалим собираются со всей епархии, собраться, и дерзнули написать это общее прошение для представления Вашему Святейшеству, чрез руки святаго владыки нашего Кириокир митрополита Неофита, чтобы Вам стало известным положение нашей страны. Мы надеемся, что, быть может, Вам угодно будет содействовать благоустройству училищ сей епархии иерусалимской. Что касается до денег, которыя Вы будете посылать от себя в монастырь, то пересчитывайте и вручайте их надежному человеку с Вашей стороны, чтобы он мог лично привезти их сюда, жил здесь и сам расходовал, как должно,

719

вать в вечер страстной пятницы на Голгофе. Католики, по заявлению патриарших наместников, разрешения не дали. Когда Порфирий разсказал об этом случае местному армянскому патриарху, тот решительно заявил, что католики так поступить не могли. «Я думаю, говорил патриарх, что это была проделка греков».— «А почему вы так думаете?» — «Мне известно, что года за два греки ни за что не позволяли

— если только угодно будет Вам содействовать благоустройству Палестины и ея юношества. Если скажете, что есть консул в Бейруте, сеньер Константин Василий, который наблюдает над нашими училищами, то мы Вам скажем, что он грек; распоряжающиеся училищами—тоже греки; далее Вы сами поймете.

«Смотрите, когда явится кто-нибудь из России, как, напр., г. князь Андрей (Муравьев), который теперь у нас, они (греки) ухаживают за ним, оставляют его жить у себя в монастыре, ходят с ним повсюду, не дают ему ходить одному, опасаясь, чтобы он не встретился с кем-нибудь из природных горожан и не поговорил с ним о чем-либо. Таким образом, он поклонится Св. местам и возвратится с миром во свояси, не узнав, что есть. В прошедшем году, когда приехал сюда архимандрит Порфирий, а с ним священник к еще двое или трое, мы обрадовались и подумали, что в присутствии его дела наши могут устроиться: вероятно, он займется духовными делами, посмотрит на училища и проч. Но когда он пожил несколько времени внутри монастыря, мы увидели, что он ни на что не обращает внимания, ни о чем никогда не спрашивает. Когда кто-нибудь из нас, пришедши к нену, заводил речь об деле, он отвечал, что такия дела не касаются его. Он спрашивал одного мальчика из арабов, звающаго по гречески и по арабски, чтобы жить при нем; монахи сказали ему, что в этом городе не найдется ни одного, кто-бы ему годился, и советовали ему послать в Дамаск. Они боялись, чтобы он не взял кого-либо из этой страны, и этот не объяснил ему положения дел. Еще неблагоугодно ли будет Вам потребовать кого-нибудь отсюда облобызать Ваши руки, который бы устно объяснил Вам доходы и расходы монастыря и поступки монашествующих, потому что на бумаге невозможно всего объяснить в подробности, и Вы узнаете, какие мы терпим притеснения. Если Вы примете эти предложения, то требуйте раба Вашего, а нашего брата Иоанна, сына священника Георгия иерусалимскаго, потому что он человек со смыслом и хорошо знает доходы и расходы монастыря. Мы возмем на себя расходы для отправления его к Вам и обратно. Мы говорили об этом, он согласился, и подавал прошение на французском языке князю Андрею. Но его господство отвечал, что теперь ему ехать нельзя, потому во первых, что кто хочет ехать в Россию, тому необходимо нужно иметь паспорт. Тот сказал, что он может ехать с турецким паспортом; но князь

720

русским отдельно служить над Гробом и на Голгофе. Немудрено, что они и вас не хотели впустить в Голгофу, а свалили вину на католиков. Служили ли вы когда-нибудь особо у Гроба и у подножия Креста?»-«Я солгал, сказав, что служил. Между тем лиддский архиерей отклонил меня от служения у Гроба в самый день Пасхи. Посему блеснула мне мысль, что греки боятся допускать меня к главным

отвечал, что теперь нельзя ехать, и отправился с миром во-свояси, —да благопоспешить ему Господь наш своею благодатию!

«Пиша эти смиренныя буквы к Вашему отчеству, мы надеемся, что Вы обратите Ват взор к приисканию пути на пользу сей епархии, и что уже не будут напрасно пропадать суммы, жертвуемыя на благо нашего племени. А мы будем молиться пред Гробом Спасителя и при других Святых местах, да увековечит Господь честь и славу Государя нашего, Царя державнаго, владетеля победы, могущества и успеха; да покорит ему всех сильных и гордых, да разсыплет врагов Его, да сохранит солнце славы Его от помрачения и перемены, да сохранит луну чести его от ущерба и посрамления, да укрепит в брани войско Его пред и идем врагов, да побегут супостаты Его от огня Его как прах, и да покорятся ему и другия царства на земле и на море. Аминь».

Затем следуют подписи жителей: Иерусалима, Яффы, Газы, Рауле, Лидды, Наблуза, Назарета, Вифлеема, а, в заключение, следующая приписка к прошению:

«Внутри сего есть прошение, посланное от жителей акрской епархии к их епархиальному архиерею и его преосвященством препровожденное блаженнейшему патриарху иерусалимскому Кириллу. Когда Вы прочтете его, то будет известен упадок церкви и училищ в той стране. При сем есть еще прошение от жителей Газы о построении их церкви по нему Вы можете судить, что слова наши справедливы».

В прошении жителей акрской епархии к преосвященному Прокопию говорится, «что в разсуждении церквей, находящихся в престоле Финикии, прежде было 25 святых церквей», а теперь, вследствие разных неблагоприятных причин, осталось только 12. «Теперь Вашему преосвященству известно, что вследствие дороговизны и падежа скота, бывших в прошедшем году, пропали все создания Божии, а особенно православные жители нашей страны, как миряне, так и духовные, сделались притчею во языцех и дошли до ничтожества и не имеют помощников, после Бога, кроме Вашего преосвященства. Как Вам известно, в давния времена наш патриарх жил в Константинополе, но и тогда, как он жил в той стране, удаленной от престола иерусалимскаго, мы посылали наши прошения его блаженству и получали от него удовлетворение. Тем паче это должно быть теперь, когда Всевышний Творец благоволил нам даровать величайшее благо, благосветлое, что мы лично лобызаем руки и получаем благословение

721

поклонениям, боясь, как бы Россия не сказала: Коли архимандрит служил на Голгофе, стало быть Голгофа принадлежит русским. О, мелочные люди!» — В другой раз тот же армянский иерусалимский патриарх говорил Порфирию: «Скажите мне, святой архимандрит, не намерено ли русское правительство послать сюда духовную миссию или одну духовную особу?»—«При отъезде моем из Петербурга, я слышал противное от членов Синода, отвечал я при-

нашего блаженнейшаго владыки Кирилла, да продлит Господь житие его! (т.е. что он живет в своей епархии). Просим Ваше преосвященство доложить его блаженству, что все церкви, если оставлены будут без внимания, разрушатся и совсем пропадут, а народ не в силах вновь построить них. И еще в сих церквах нет святых икон, ни святых сосудов для совершения литургии к это противно Всевышнему Богу. Сказал Иисус Христос в Св. евангелии: взаим дающий нищему, дает взаим Богу,—кольми паче это в строении Святых церквей, которыя суть престол Божий. Как стало известно всему народу, великому и малому, что пришли царския повеления от Всероссийскаго Императора и Короля Греческаго, что если есть разрушенные церкви и монастыри, то должно постараться о постройке их, также об открытии училищ для научения детей православных христиан чтению священных книг и для наставления их на путь истины», но из всего этого мы ничего не видим, видим только разрушение, неустройство и большой упадок. Посему мы вынуждены просить ваше преосвященство, чтобы вы доложили блаженнейшему патриарху об этом деле, чтобы он удовлетворил нас, так как он наш добрый архипастырь и наместник Христа. Назад тому 6 месяцев католический патриарх послал из Константинополя в Акру, Тир, Сидон, Бейрут и Дейр-ел-Каспарь суммы 150 тысяч пиастров (30 тысяч на ассигнации); часть суммы употреблена на обновление храмов, остальная же часть разделена но церквам и положена в ящики и пользу бедных для составления из процентов новой суммы. При каждой церкви у католиков есть ящики, в которые каждый католик должен положить сколько-нибудь денег в год. Собранныя таким образом суммы отдаются купцам для процентов; проценты употребляются на содержание бедных и на помощь нуждающимся. И о сем представьте блаженному патриарху, чтобы он послал вернаго человека в распоряжение вашего преосвященства для устроения ящиков при церквах в пользу бедных. Мы надеемся, что это угодно будет его блаженству».

Жители Газы, в своем прошении к иерусалимскому патриарху Кириллу, просят его починять у них церковь, которой грозит разрушение, но сами починить которую они не могут, вследствие недостатка у них каких бы то во было средств.

722

творно, видя, что старик желает выпытывать меня». —«Все нации имеют здесь свое духовенство, своих молитвенников у Гроба Господня; почему бы одни русские не хотели назначить сюда своих святых старцев?"—«Наши иерархи говорят, что в Иерусалиме есть единоверное духовенство греческое; для чего же присылать туда русское? Впрочем, что касается до моего мнения, то я думаю, что весьма полезно было бы здесь учредить русскую духовную миссию». — «Греки суть ваши единоверцы; это справедливо. Но эти единоверцы пренебрегали русскими более, нежели болгарами и молдаванами. Давно ли русские не имели где главы преклонить и валялись на улицах? Давно ли устроены для них Феодоровский и Екатерининский монастыри"? — Нам хотелось не Феодоровскаго, а Аврамиевскаго монастыря, который, как вы знаете, стоит подле храма, на самом лучшем месте, на площади. Но греки не дали нам этой обители. Мы покровительствуем им, защищаем, высылаем им деньги ежегодно, а они не захотели дать нам лучшаго монастыря, или, точнее сказать, лучшаго места.

Самый факт прибытия на восток архимандрита Порфирия, как посланного русским правительством, вызвал среди греческого духовенства сильную сенсацию, опасение, что поездка Порфирия поведет за собою устройство в Иерусалиме нежелательной для греческого духовенства русской духовной миссии.

Наша дипломатия, как мы видели, усиленно заботилась придать поездке Порфирия на восток вид обычного паломничества, чтобы скрыть истинные цели его посольства. Но это ей решительно не удалось. Когда архимандрит Порфирий прибил в Константинополь и увиделся здесь с нашим бейрутским кон-

723

сулом Базили, последний говорил ему, что патриарху иерусалимскому и его сподвижникам давно известно назначение Порфирия и что все они тревожатся и боятся контроля со стороны России.—«Но я старался успокоить их, прибавил Базили, и просил их открыть вам настоящее положение иерусалимской церкви, как человеку, имеющему доверенность у Синода и известному по его ревности ко благу церкви православной». В Константинополе же протоиерей И Кононов, с которым Порфирий вел беседу, говорил ему, «что здесь давно известно его назначение и что его боится патриарх иерусалимский. Но я успокоиваю их, говорил старец, и называю вас ангелом, возмущающим в овчей купели».—Возмущающим? возразила» я улыбаясь.—«И приносящим здравие слепым и хромым», ответил он. Когда Порфирий подъезжал к стенам Иерусалима, то греческие монахи вышли за город для его торжественной встречи (как посланца русскаго правительства) и приглашали его остановиться в патриархии. По Порфирий, помня, что он только простой поклонник, уклонился и от встречи, и от остановки в патриархии, а поселился в Феодоровском монастыре, назначенном для русских поклонников.

Но особенно греческие духовные власти боялись устройства в Иерусалиме постоянной русской духовной миссии. По словам вивлиемскаго митрополита Дионисия, члены иерусалимского синода, пред приездом Порфирия в Иерусалим, наложили друг на друга проклятие, если кто из них вздумает изменить тайнам их управления и жизни и объявит их Порфирию. Это проклятие было наложено особенно на вивлиемскаго митрополита, которого гонят главные епитропы.—«Но

724

я не посмотрю на их проклятие», прибавил митрополит. Инок Анфим, секретарь иерусалимского Синода и главный заправила всеми делами патриархии, говорил архимандриту Порфирию: «назначение сюда духовной русской миссии едва-ли было бы полезно. Ибо если случится какая-либо размолвка между греческим и русским духовенством, то от этого произойдет соблазн в народе, пожалуй враги или чернь будут говорить, что или русские, или греки-еретики, несогласны между собою во мнениях и правилах. Притом, в случае какого-либо переворота политическаго, напр. в случае войны России с Турциею, падет подозрение и даже гонение на духовенство Гроба Господня. Нас убьют, а храм сожгут, говорил Анфим, за то только, что русские будут жить вместе с нами».

Архимандрит Порфирий, по поводу возможности учреждения русской духовной миссии в Иерусалиме и отношения к этому делу греческого духовенства, говорит: «известие об учреждении российской миссии в Иерусалиме уже давно тревожит патриарха и синод его... Патриарх и синод не только не желают, но даже боятся русской миссии, как чорт ладона, по следующим причинам: 1. Надобно разстаться с 14-летними коконами и обратить патриархию из гарема в монастырь. 2. Опасаются соединения болгар с русскими и лишения доходов. Болгары будут предпочтительно ходить в русскую церковь. «Мы лишимся доходов и влияния на болгар и прочих единоверцев, исключая греков». 3. В случае войны России с Турциею русская духовная миссия подвергает здешнюю патриархию опасности жизни, а храм—разорению или передаче его в руки латинов или армян». Так

725

как эти доводы греческого духовенства против устройства русской духовной миссии в Иерусалиме передавал Порфирию вифлеемский митрополит Дионисий, то Порфирий замечает по этому поводу: «я опровергнул все эти возражения, представив на вид митрополиту, что русская духовная миссия на первый раз будет смотреть сквозь пальцы на кокон и на разныя злоупотребления, доколе они не прекратятся сами собою постепенно, вследствие разлития истиннаго просвещения в здешнем духовенстве; что она не отняла бы никаких доходов у здешняго духовенства, не вступаясь ни в исповедь, ни в исправление треб; что в случае войны России с Турциею опасность от миссии, учрежденной с согласия султана, такова же, какова опасность и от бейрутскаго консульства нашего. Были и прежде войны, но ни храм, ни здешнее духовенство не подвергались опасностям А наша миссия в Иерусалиме была бы очень полезна словом и делом, т. е. ходатайствуя пред местным начальством за народ православный, служа образцом и примером духовной жизни, давая истинное направление школам народным и пр. Преосвященный митрополит, замечает Порфирий, согласился на все мои представления и сказал: «что касается до меня, то я первый подписал бы: быть русской духовной миссии в Иерусалиме».

Проживая в Иерусалиме, архимандрит Порфирий обратил внимание на поклонников Св. мест. Он живо, как очевидец, изображает пред нами картину, как поклонники разных православных национальностей: греки, болгары, сербы, молдо-влахи, грузины, арабы и их жены, дети и пр., в самых разнообразных костюмах, являлись на поклон к виф-

726

леемскому митрополиту Дионисию, у которого в то время находился Порфирий. «Вошедши в комнату архиерея, говорит он, поклонники сперва оставляют у порога свои папучи, потом снимают (мущины) свои шапки, подходят к архиерею и бух ему в ноги!— целуют его руки и опять бух в ноги! В эту минуту владыка осматривает поклонника с ног до головы и особенно старается прозреть в его мошну. После поклонов он надевает свою шапку, а архиерей берет в руки огромный помянник и записывает имена живых и умерших вместе, разумеется родственников поклонника и его крестнаго отца. По зависании имен тотчас вынимает деньги и дает их в руки архиерея, целуя его руку. В это время часто начинается брань. Владыка сердится на поклонника за две вещи: или за то, что он мало дал, напр. за 6 имен два пиастра, или за то, что дурныя деньги дал. Я был свидетелем всех этих сцен... Незавидна, замечает Порфирий, участь этого архиерея (сборщика); надобно ему протягивать руку и собирать, чтобы жить, иначе он умрет с голоду. Конечно патриархия могла дать ему приличное жалованье, а для сбора паричек приставить какого-нибудь простаго монаха, но патриархия здесь бездушна и без головы: это вонючий труп, одетый впрочем в парчевое платье, унизанное жемчугом и драгоценными камнями; вместо сердца в этом трупе находится кусок золота, запятнанный кровию девиц и несчастных мужей. А что делается с помянником?—Лежит он в сундуке и, может статься, когда-нибудь, раза три в году, вносится в церковь, где полуграмотный прислужник читает его при проскомидии, коверкая имена, как попало. Само собою разумеется, что всех помянуть

727

нельзя, ибо книга толста и вся исписана...» В другом месте своего дневника архимандрит Порфирий замечает: «по распоряжению здешняго Синода, в какой-либо праздник не бывает обедни во всех монастырях, где живут поклонники, а служится она там, где есть праздник, и туда приглашаются все поклонники или, лучше, идут по неволе. Эта система принята, очевидно, для уравнения доходов, получаемых архиереями с монастырей, разделенных между ними». Или: «болгарские монахи, которые приводят с собою известное число поклонников, получают десятую часть с пожертвований от патриархии здешней» ¹.

И на русских поклонников обратил свое внимание Порфирий. «Некоторые из них, говорит он, провождали здесь жизнь по истине строгую и праведную; молитва была их пищею и отрадою. А многие жили здесь безпутно и блудно». Против последняго рода русских поклонников Порфирий считает необходимым предпринять следующия меры: «1. Не отпускать из России вместе поклонников и поклонниц, дабы они не знакомились дорогою. 2. Отмечать поведение их в монастырях здешних и особым донесением извещать Св. синод. 3. Ответственность за духовных возложить на архиереев, а за мирских— на местных начальников, гражданских и военных. 4. Для примера высылать буйных в Россию в кандалах и содержать их в монастырях, как арестантов, смотря по преступлениям их. 5. Отбирать деньги на границе и отсылать их в Царь-Град для уплаты за корабли. 6. Поставить правилом не хоронить скоро русских по смерти, а выжидать трое су-

¹ Книга бытия моего, еп. Порфирия, I, 441-442, 448, 594—595.

728

ток. 7. Учредить благочиннаго монаха из русских и духовника. 8. Архиереям и местным гражданским властям иметь наблюдение за поклонниками, когда они сбирают деньги на Гроб Господень. Ибо случается, что они не отдают их. 9. Лучше бы прекратить подобные сборы, а объявить желающим жертвовать, чтобы они тайно посылали богатыя и бедныя даяния архиереям, а сии—в Иерусалим» ¹.

Любопытно сообщение Порфирия о том, как в действительности смотрит греческое духовенство на милостыню, которую наше правительство посылает Гробу Господню. Оказывается, что ежегодно посылаемыя в Иерусалим или, точнее, иерусалимскому патриарху русским правительством суммы, не есть, по мнению греческого духовенства, милостыня, дар и вспомоществование, а только возвращение той собственности Св. Гроба, которая взята была у него нашим правительством. Порфирий встретился в Иерусалиме с настоятелем афонского зографского монастыря архимандритом Анатолием, который между прочим говорил ему: «что если и получает ежегодно деньги из России иерусалимская патриархия, то получает не дар, не вспомоществование, а часть своей собственности, уступленной России предместником нынешняго патриарха, и что покойный патриарх не имел права дарить России имения (в Бессарабии), завещанныя не лицу, а Гробу Господню, который никогда не умирает. Что высказал Анатолий, о том думают агиотафиты" ².

Обратил внимание Порфирий и отметил в своем дневнике и ряд других явлений в жизни и строе иерусалимской патриархии, но и приведенного нами достаточно, чтобы видеть, как представился ему право-

¹ Книга бытия моего, еп. Порфирия, 1,360—331. 611.—² Там же 1, 636.

729

славный восток и, частнее, иерусалимский патриархат, с которым ему пришлось непосредственно и близко познакомиться.

Архимандрит Порфирий видит и вскрывает в своем дневнике одни только язвы и недостатки в жизни православного востока, вовсе не видит или умалчивает о явлениях и процессах нормальных и здоровых, почему мы и встречаем в его дневнике только резкие отзывы о греческих патриархах, архиереях, монахах, их отношении к арабам, русским и т. п. На эти резкие отзывы Порфирия обо всем греческом духовенстве, на его суждения о крайне опасном, почти отчаянном положении православной церкви на востоке, следует смотреть как на отзывы и суждения человека горячего, увлекающегося, доверчивого ко всем рассказам, которые совпадали с его личным воззрением на предмет, как на отзывы и суждения человека, способного на основании отдельного, а иногда и случайного факта, произведшего на него сильное впечатление, немедленно делать общий вывод, изрекать общий приговор, произносить строгий суда над целою церковью. Очевидно архимандрит Порфирий принадлежал к тем натурам, которые, если уже хвалить, так только хвалят, а если порицать, так только порицают, которые в одних видят одно хорошее, а в других — одно дурное. Тем более следует осторожно относиться к похвалам его и порицаниям, что они, выливаясь у него, служили немедленным ответом на непосредственное какое-либо впечатление, особенно сильно поразившее его, были иногда результатом его временного и, пожалуй, случайного настроения, и, как записанные в дневнике, без должной проверки и критики,

730

имели значение только личное, служили выражением настроения и впечатлений дня. Другое дело его официальный отчет. Оп составлен им уже по окончании путешествия, когда непосредственные впечатления значительно потеряли свою первоначальную силу и остроту, когда, следовательно, явилась возможность отнестись к виденному и узнанному на месте более спокойно и объективно, тем более, что этот официальный отчет должен был быть, еще в черновике, просмотрен нашею константинопольскою дипломатическою миссией, которая могла сделать на него те или другие свои замечания и у же после этого препроводить его в министерство иностранных дел, а оттуда в Св. синод.

Официальный отчет архимандрита Порфирия состоит из двух записок, из которых первая озаглавлена: 0 положении иерусалимской церкви, а вторая: О палестинских Св. местах. Обе эти записки были писаны им в Константинополе, куда он прибыл из Иерусалима 1-го Сентября 1844 года и где он прожил до начала следующего года. Они были представлены им нашему послу в Константинополе— Титову 28 Октября 1844 года.

В первой записке: О положении иерусалимской церкви, архимандрит Порфирий, после краткого замечания о внешнем положении иерусалимской церкви, величественном и славном до завоевания Иерусалима арабами, умаленном и ослабленном после завоевания, переходит к изображению современного внутреннего состояния палестинской церкви, которая теперь, по его словам, «сама в себе носит древние и сильные зародыши разрушения». Признаки такого опасного состояния иерусалимской церкви он усматривает в следующем:

731

Предстоятель иерусалимской церкви—патриарх живет в отдалении от нее (в Константинополе). «Разъединение его с нею, говорит Порфирий, незаконно, ненужно, невыгодно и вредно. Незаконно, ибо противно правилам вселенских соборов, по которым каждый архипастырь должен находиться при своей пастве. Ненужно, ибо по делам церкви палестинской ходатайствует пред портою патриарх константинопольский, а не иерусалимский: следовательно сему последнему достаточно иметь в Цареграде одного повереннаго в делах архиепископа своего. Невыгодно, ибо иерусалимский владыка, пребывая в Константинополе, иждивает вольно и невольно слитком много денег, так что церковь палестинская остается бедною и неустроенною. Вредно, ибо дела по внутреннему управлению сей церкви идут весьма медленно, по причине отдаленной переписки с предстоятелем ея; арабское духовенство и православный народ давно уже отвыкли видеть в нем свою духовную главу и своего предстателя пред местными властями, и потому весьма легко принимают унию».

Иерусалимский синод, этот законный посредник между церковью и наместниками патриарха, почти не имеет никакого значения, так как им управляет простой синодский письмоводитель— «не сановный монах Анфим». Порфирий заявляет, что синод «чувствует свое уничижение, видит злоупотребления, но не может ни их исправить, ни себя усилить».

Греческое духовенство, управляющее палестинскою церковью, почти все чуждо духовного просвещения. «Нет и надежды, говорит Порфирий, чтобы в Иерусалиме занялась заря духовнаго просвещения. Думают, что науки ненужны и вредны... Так как принято за

732

правило давать высшия степени церковныя сборщикам милостыни или и гумнам монастырей за их труды и за деньги, то все совершенно равнодушны к учению, и каждый молодой инок думает только о том, как бы получить доходный монастырь или нажить деньги во время сбора милостыни».

В святогробском клире заметен не только недостаток просвещения, но и недостаток строгого, монашеского жития. «В каждом мужском монастыре, говорит записка, обыкновенно живет один игумен, и при нем находится женщина под именем герондиссы. Этот соблазн находит себе опору в главном монастыре святогробском. Сожитие монахов с герондиссами имеет вид обыкновенной жизни семейной, не исключая ревности, сватовства дочерей за поклонников и туземцев, передачи им имущества и постройки для них уборных светлиц в женских монастырях. Все это зло так глубоко укоренено привычкою, что не только не скрывается, но даже защищается Св. Писанием, давно принятым обычаем и предпочтением зла меньшаго большему... Такое беззаконие, замечает записка, приносит самые горькие плоды. Дети, юноши, молодые монахи, выростая, мужая и не видя примеров целомудреннаго жития, естественно впадают в грех их руководителей, и таким образом женолюбие преемственно переходит от одного поколения к другому. Поклонники и арабский народ соблазняются». Впрочем записка оговаривает, что в сонме иерусалимских отцов есть, хотя и немногие, истинные подвижники благочестия, которые искренно соболезнуют о духовной темноте и пороках своих собратий. «Но к сожалению, замечает записка, у них нет ни силы, ни власти для истребления зла. Один

733

архипастырь (вифлеемский митрополит Дионисий) нетерпим за попытку выслать всех герондисс из мужских монастырей; другой (архиепископ неаполийский) только вопиет: горе делающим беззаконие и называющим черное белым; прочие безмолвно спасаются под сводами святогробскаго храма и в каменной разселине на месте подвигов Саввы Освященнаго».

В жалком положении находится арабское духовенство Палестины: оно невежественно, бедно и своенравно. «Сельские священники, говорит записка, хотя и умеют читать и писать, но. по недостатку образования, не понимают ни своей веры, ни своих обязанностей; таинства и обряды совершают неправильно и небрежно; о чистоте церквей не радят так же, как и об опрятности домов своих; курят в них табак, держат ячмень или солому, а иные загоняют в них и скот свой. На них отражается темнота греческаго духовенства и еще более густеет. Но они не виноваты, ибо некому просветить их и наставить. К чести арабских священников должно сказать, что они трезвы, целомудренны и не без усердия занимаются обучением деревенских мальчиков церковной грамоте».

Записка говорит затем о взаимных отношениях греческого и арабского духовенства в Палестине и находит, что эти отношения более походят на разрыв, нежели на союз. Все симпатии автора записки на стороне арабов, униженных, пренебрегаемых и презираемых властным греческим духовенством. «Туземные священники, говорит записка, чувствуют угнетение греков и открыто жалуются на их гордое и презрительное обращение с ними. Они не любят их, как пришельцев, завидуют их богатству, по-

734

читают себя в праве получать от них выдел из всемирной милостыни, приносимой ко Гробу Господню, требуют воспитания детей своих и поручения им высших должностей церковных и с сожалением вспоминают о тех временах, когда предстоятели Св. мест были природные арабы, наши родные владыки,—говорят они,—были бедны, но добродетельны, любили нас и помогали нам».

Греческое духовенство, заявляет записка, совершенно не заботится о своей туземной арабской пастве, не оказывает ей никакого милосердия и сострадания, не смотря на ея терпение, смирение и слепое повиновение иноземным и иноязычным владыкам. В Палестине, как и везде, есть нищие, калеки, вдовы, сироты и престарелые люди. «Но, говорит записка, для них нет приюта и покоя в восемнадцати монастырях иерусалимских. Их не принимают туда и отталкивают, как проклятых... Там нет ни больницы, ни богадельни для православных христиан». Греческие архиереи не живут в своих епархиях и даже совсем не посещают их, так, что паства вовсе и не видит их у себя. «Холодность греческаго духовенства к туземному племени, незнание языка арабскаго, леность и скупость лишают православных облегчения их нищеты и наставлений евангельских» ¹. Греческое духовенство нисколько не заботится хотя бы

¹ В своем Дневнике архимандрит Порфирий рассказывает, что он спросил раз секретаря иерусалимского Синода, монаха Анфима «почему архиереи живут в патриархии? Не полезнее ли было бы жить в епархиях? На этот вопрос он отвечал гневно, сердито,— что архиереям нельзя жить в епархиях; христиан нет, домов нет, церквей нет; опасно, скудно». — «Да ведь живут же на епархиях своих Прокопий птолемандский и Дионисий вифлеемский? Почему-ж бы не могли жить и другие?» Тут Анфим вышел из себя и давай бранить и ругать вифлеемскаго...» Книга бытия моего I, 463, 465.

735

о кое-каком благоустройстве и приведении сколько-нибудь в приличный вид деревенских арабских храмов. Эти храмы не только до крайности убоги по своему внешнему виду, совершенно не похожи на дом Божий, но почти во всех их нет ни иконостасов, ни Святых икон, ни уставных престолов, ни утвари, ни риз. Богослужебныя книги, писанныя с ошибками, крайне обветшали и никто не заботится не только о напечатании их, но и о простой замене новыми рукописями. Равнодушие владык иерусалимских к плачевному состоянию алтарей Господних поразительно. А между тем греческое духовенство «то по своенравию и скупости, то по праву сильнаго», нарушает те древние домашние и церковные обычаи православных арабов, которыми они особенно дорожат. «Вифлеемские священники, рассказывает записка, подали в Феврале 1844 года своему митрополиту прошение, в котором умаляют его оставить неприкосновенными их старинные обычаи, дабы не было разногласия и раздора между пастырем и паствою и дабы обоим не сделаться посмешищем противников. Их прошение изложено в девяти пунктах, из которых главные суть следующие: божественная литургия да совершается в священном вертепе в каждый день, в каждое воскресенье и в праздники на двух языках— греческом и арабском, по древнему обычаю. В воскресные и Праздничные дни и тогда, когда приходят поклонники, пусть собирается на тарелку добровольное подаяние их для бедных в вертепе и самом соборе, по обычаю. В воскресенье и в праздники, пред вечернею, христиане по обычаю сходятся в церковь слушать поучение: да не отменяется сей обычай. Не препятствуйте бедным местным христианам приглашать

736

поклонников в восприемники детей их, по обычаю. Ибо многие младенцы не сподоблены Св. крещения, а некоторые умирают без сего таинства по недостатку восприемников. Не проклинайте нас и не отлучайте от церкви без важной вины и при том во время божественной литургии и молитвословий, ибо прежде не слыхали этого ни мы, ни наши отцы и деды. В заключение сей просьбы сказано, что если митрополит не даст удовлетворительнаго ответа, то будет подано прошение на него в синод; в случае отказа синода, дело дойдет до суда патриарха; если же и патриарх не возстановит наших древних обычаев, то мы сами знаем, что нам должно делать». По поводу этого прошения записка замечает, что благоразумие требует удовлетворить просителей, «так как в противном случае францискане воспользуются их ропотом, и митрополит останется без паствы. Он будет жаловаться на пронырство католиков и слабоверие арабов, а сам виноват кругом».

Для православных, говорит записка, на деньги, высылаемыя из России, недавно устроены училища в Иерусалиме, Вифлееме, Яффе и Акре, да предполагается открыть еще училище в Назарете. В них мальчики обучаются чтению и письму арабскому и греческому по способу взаимного обучения. Но в этих народных училищах «не преподается ни катехизис, ни священная история, коих даже нет на арабском языке. Посему ученики выходят из них без всяких понятий о вере и обязанностях христианина. Родители жалуются, что дети их не умеют читать в церквах ни псалтыри, ни апостола. Стало быть, и первоначальное обучение их идет плохо».

Казну иерусалимской патриархии автор записки

737

сравнивает с огромным водоемом, в который текут золотыя струи многочисленными каналами. Хотя ему и неизвестны общие годовые итоги всех доходов и расходов казны святогробской, однако некоторыя данныя заставляют думать его, что отлив ее менее прилива, что теперь, после уплаты всех долгов, ранее бывших на патриархии, должна оставаться значительная экономия. «Но, к сожалению, говорит записка, все хозяйственное управление в Иерусалиме идет безпорядочно, и огромныя суммы иждиваются безполезно для церкви. Так, вместо того, чтобы учредить духовное училище для образования арабских священников; вместо того, чтобы устроить сельския церкви и снабдить их необходимыми принадлежностями, теперь починивают и расширяют монастыри, как будто рукотворныя здания нужнее и дороже душ христианских, составляющих истинную церковь Божию. Епархии Птолемаидская и Назаретская более прочих страждут от унии. А на вспоможение тамошним бедным семействам, обольщаемым приманкою католиков, не издерживается ни одного пиастра. Непрестанно покупаются домы в Иерусалиме и Яффе без всякой нужды... Отдаются деньги в рост и от несостоятельности должников пропадают... Непрестанныя тяжбы с латинами и армянами поглощают безчисленное множество денег. А виновниками тяжб нередко бывают сами греки. Наконец, любостяжание предстоятелей Гроба Господня истощает общую казну.» В заключение записка замечает: «велико богатство, прилагаемое к Гробу Господню, но оно иждивается без предварительнаго разсчета потребностей и вероятностей, и без соответственной им раскладки сумм, без общих совещаний и без гласной и строгой отчетности».

738

При своем внутреннем, во многих отношениях опасном, состоянии иерусалимская церковь терпит еще «грозныя нападения и тяжкия страдания от разнородных сил духовных и политических, устремляющихся на разрушение ея».

Самая опасная и грозная из этих сил, борющаяся в Палестине с православием, есть католицизм, который успел создать себе в Палестине из православных арабов свою паству и теперь стоит настолько твердо, что греческое духовенство не в силах поколебать его. Правда, собственно католиков из арабов не много, но за то «францискане блюдут их как зеницы очей своих; еженедельно видят, часто исповедуют и поучают в церквах на арабском наречии; воспитывают мальчиков в своих монастырях, девочкам сообщают понятия о вере, и так поддерживают в семействах преданность к папе и непоколебимость в римских догматах; наконец, благодетельствуют всем им, одних помещая в домах своих, другим раздавая милостыни, за иных платя подати, прочим заказывая работы». В виду этого и других благоприятных обстоятельств, каковы напр. денежная богатая помощь и политическая поддержка от папы и католических держав, католицизм в Палестине не боится православия и пребудет здесь сильным деятелем.

Рядом с католичеством глубоко пустила свои корни в Палестине и уния, так как, по заявлению записки, «само греческое духовенство способствует к укреплению ея. Ибо кроме того, что оно неспособно к важным предприятиям по своей необразованности, и особенно по холодности к арабам, его правила— крестить обращающихся разноверцев и совершать

739

браки в дальнейших степенях родства, отталкивают униатов от возсоединения с православною церковию. А под покровом папы они находят много выгод и преимуществ: им дозволяется вступать в браки в недальнем родстве, что очень важно при малочисленности христианских семейств в деревнях: тем, которые живут в приморских городах, нравится разрешение есть рыбу в посту: они видят на архиерейских кафедрах своих родичей, и сильнаго заступления за них французскаго консульства и единоверных производителей дел в диванахпашей и мусселимов, никогда не променяют на беззащитное положение православных, которых жгут и убивают мусульмане и которые только могут плакать».

Армянскую церковь автор записки признает неопасною для православия «по причине общаго отвращения от нея христиан. Армяне только истощают казну Св. Гроба, тягаясь с греками за Св. поклонения. Прочие союзники их, как-то: копты, абиссинцы и сириане весьма слабы, бедны и помрачены невежеством».

В последнее время против православия выступил в Иерусалиме новый опасный враг — англиканская протестантская миссия, стремящаяся прочно водвориться в Иерусалиме. «Весьма замечательно, говорит автор записки, что протестанты стараются поколебать церковь православную, а не католическую. Они приражаются к ней потому, что знают крайнюю слабость ея, происходящую от духовной темноты представителей ея, от холодности их к своей пастве, и особенно от беззащитнаго положения православных. А францискане, с самаго начала появления английской миссии в Иерусалиме, вооружились против нея рев-

740

ностною заботливостью о своей пастве. Еженедельно обозревая ее, они устранили всякия сношения ея с англичанами. Французский же консул стал на страже ея». Архимандрит Порфирий думает, что протестантство в будущем будет иметь значительный успех среди православных арабов Палестины. «Не должно надеяться, говорит он, что православные арабы не примут протестантства, потому что оно лишено величия церковных обрядов. Они уже давно привыкли к обнаженности своих беднейших храмов. А великолепныя священнодействия, совершаемыя греческим духовенством для поклонников, не привлекают их. Им приятнее простое священническое служение на родном языке их. Не имея ясных понятий о своей вере, не видя своего патриарха и не удостоиваясь посещений своих архипастырей, они весьма легко могут принять всякое христианское вероисповедание, какое только будет возвещено им ясно и вразумительно и примут его скорее и охотнее, когда увидят постоянную благотворительность проповедников новой веры и сильное заступление за них пред мусульманскою властию. Арабы помрачены невежеством и грубы, но в них таятся зародыши духовнаго обновления. Этот даровитый народ уже склонен к принятию протестантства».

Что касается мусульманства, то в нем незаметно какой-либо особой вражды к православию, «так как турецкое правительство предоставляет православным христианам свободу богослужения и дозволяет иерусалимскому патриарху и его наместникам починивать монастыри и церкви, учреждать приходския школы, собирать милостыню и покупать дома и имения. Оно даже способствовало к уплате долга казны свято-

741

гробской и уничтожило разные поборы за право поклонения Святым местам. Но при всем том слишком ощутительно для палестинской церкви его тяжкое иго. Она терпит большия притеснения», случаи которых из тогдашняго времени записка и указывает, но случаи. впрочем, частные, единичные, вовсе неимеющие общаго характера.

Свое изображение тогдашняго положения иерусалимской церкви записка сопровождает таким общим заключением:

«Итак православная церковь палестинская находится в опасном состоянии. Подобно евангельскому тридцатилетнему разслабленному, она возлежит у самой купели Силоамской и, безпомощная, оставленная самой себе, неисцелится и погибнет, убогий же одр ея достанется в добычу соглядатаям ея, если не будет подана ей скорая и сильная помощь от другой церкви православной. Ибо она сама в себе носит зародыши разрушения. Эти зародыши суть: темнота духовная, небоугодное житие служителей церкви, разъединение пастырей с паствою и безполезное истощание всемирной милостыни, со всеми вредными последствиями их. Кроме сего, эта церковь терпит грозныя нападения католиков, армян, протестантов и магометан».

Чтобы вывести палестинскую церковь из ее крайне опасного положения, по мнению архимандрита Порфирия необходимо предпринять целый ряд следующих проектируемых им мер:

1. «Ежели нельзя возвратить патриарха в Иерусалим по каким-либо соображениям, напр. из опасения, как бы и римская церковь непослала туда своего патриарха и как бы от того не произошли более

742

сложные и более запутанные споры, то, по крайней мере, надобно усилить власть иерусалимскаго синода введением его во все дела церкви и в управление казною Св. Гроба.

2. Надобно возжечь свет веры и ведения в палестинском духовенстве и в народе; для сего надлежит:

а. уже существующему училищу в монастыре святогробском дать обширное развитие и назначение. Юные посвященцы Гробу Господню должны быть воспитаны и образованы так, чтобы со временем могли служить светом мира на церковных кафедрах и на архиерейских престолах. Мысль об учреждении духовнаго училища в обширных размерах не чужда представителям церкви палестинской;

б. учредить в одном из иерусалимских монастырей семинарию для образования детей арабских священников и для приготовления их к подвигам учительства и пастырства. Сие училище должно быть отделено от перваго. Этого требует и удобство помещения и менее обширное обучение арабов;

в. существующия народныя школы поддержать, а где их нет, там вновь открыть их и дать им направление церковное. Преподавание катехизиса и священной истории и приучение детей читать и петь в церквах должны составлять существенную часть народнаго образования в Палестине, потому что там в священники избираются миряне по древнейшему обычаю, дьячков же и пономарей заменяют грамотныя дети их;

г. все училища, как духовныя, так и народныя, подчинить ведомству синода или наместников патриарха и надзору епархиальных архиереев, а не

743

особому попечительству, как теперь думают предстоятели Гроба Господня. Ибо увеличение властей при настоящей?» состоянии палестинской церкви неодобрительно. Предвидятся взаимныя прения, неудовольствия и охлаждения владык и попечителей во многих случаях;

д. до образования туземных наставников надлежит неусыпно наблюдать за образом мыслей, преподаванием и поведением учителей, присылаемых из Константинополя. Ибо последователи Феофила Капри, отрекшагося от христианской веры, и кроме их греки, подкупаемые протестантами, вкрадываются в православныя школы.

3. Надобно возстановить строгость монашескаго жития во всех монастырях мужских и женских. Для достижения сей цели, в ожидании благовоспитанных и просвещенных иноков, надлежит взыскать в самом монастыре святогробском и в Саввинской обители истинных подвижников благочестия, возводить их на престолы архиерейские и поручать им должность наместников патриарха и власть синодальную.

4. Надобно скрепить взаимныя отношения греческаго и арабскаго духовенства и православнаго народа союзом любви, справедливости и благотворительности. Для сего иерусалимские владыки обязываются:

а. принимать арабских священников с честию, подобающею их сану, обходиться с ними ласково и кротко, выслушивать их просьбы лично, оказывать им гостеприимство по обычаю арабскому, помогать им в нуждах и, если они сами или их супруги пожелают благодати монашества, сподоблять их сего дара;

744

б. детей их способных и благонадежных принимать в число греческих воспитанников монастыря святогробскаго и наравне с ними давать им высшия церковныя должности. Эта мера не нравится владыкам иерусалимским. Они думают, что монахи из арабов будут снабдевать своих родственников достоянием Гроба Господня и со временем вытеснять греков из Св. града. Но это можно предовратит воспитанием и правилами. Надобно стараться огречить арабов и посвящать их в архимандриты и архиереи уже в преклонных летах и при совершенном дознании их образа мыслей и поведения;

в. поправить существующия церкви, где нужно, построить новыя на прежних основаниях, как сего требует магометанская власть, и снабдить их иконами, утварию и ризницею, впрочем не богатыми. Сия мера требует большой осторожности и предупреждения изуверства и зависти мусульман к благоустройству христианских святилищ. Предупредить же это зло можно не иначе, как подарками местным шехам и сильным заступлением российскаго консульства за православных пред иерусалимским пашею;

г. в одном из женских монастырей учредить общежитие собственно для арабок, желающих сподобиться ангельскаго чина, и открыть школу для туземных девочек и обучать их, кроме рукоделия, чтению, молитвам и закону Божию, дабы посредством сих будущих матерей усилить в семействах благочестие и нравственность. Учительниц арабской грамоты можно вызвать из Сайданайскаго женскаго монастыря близ Дамаска, где сорок арабских монахинь спасаются о Господе, провождая жизнь строгую;

д. устроить больницу и богадельню в Иерусалиме;

745

е. из восьми архиереев палестинских только два лично управляют своими епархиями—вифлеемский и птолемаидский, прочие безвыходно живут в святогробском монастыре и священнодействуют для одних поклонников. Правда, они там укрыты от вспышек мусульманскаго изуверства и от междоусобий шехов, да и паствы их весьма малочисленны, и нет для них помещений в епархиальных городах, а вновь строить им дома было бы убыточно для казны святогробской. Но, по крайней мере, подобает им посещать свои епархии хотя раз в год для наставления сельскаго духовенства, для ободрения и утешения православных и для вспоможения беднейшим семействам, сиротам и вдовам. Такими апостольскими посещениями приобретется любовь и преданность народа и скрепится союз его с патриархом. Эту меру легко привести в исполнение, потому что церквей в каждой епархии очень мало и все оне находятся в недальнем разстоянии от Иерусалима. Патриарх почувствовал опасность разъединения архипастырей с паствами и в нынешнем году предписал своим наместникам ежегодно посылать одного из архиереев для обозрения всех епархий и назначил ему на разъезды 10.000 пиастров. По крайней мере это предписание надобно привести в исполнение, хотя им низвращается правило, по которому каждый архиерей должен блюсти престол свой, а не чужой.

5. Казна Св. Гроба есть достояние не патриарха и не наместников его, а целой церкви палестинской, управляющей и управляемой. Частное расхищение сумм ея или злоупотребление ими есть святотатство, пагубное для православия. Посему:

а. надобно поддержать установленное нынешним патриархом единство сей казны;

746

б. хотя она по необходимости должна храниться в двух местах, но иерусалимский синод, этот посредник между патриархом и церковию, должен знать всю сложность доходов, расходов и остатка обеих сокровищниц ея, монастырской и патриаршей, дабы, в случае смерти патриарха, не последовало уменьшенное показание или утаение денег, хранящихся при нем в Цареграде;

в. движение всех сумм надлежит производить по единодушному совещанию наместников и синода и по предусмотрению и извещению потребностей церкви, с утверждения патриарха;

г. пора перестать покупать дома и отдавать деньги в рост, дабы святогробская казна не терпела непредвиденных ущербов;

д. надобно не хвалиться безкорыстием и самоотвержением, а в самом деле исполнять святую заповедь монашества о произвольной нищете;

е. полезно иметь в экономии, сколько можно, более денег и год от году приращать ее. Ибо печальныя обстоятельства, породившия огромный долг казны святогробской, могут повториться, а обстоятельства, способствовавшия к уплате его, не все возобновятся. Можно ли поручиться, что впредь не будет ни пятимесячнаго заключения православных христиан в иерусалимском храме, ни повреждения его от пожара или землетрясения, ни войны какой-либо державы с Турциею, прекращающей сборище поклонников, ни других каких-либо переворотов в самой Палестине? И можно ли надеяться, что вторичный долг будет уплачен так же, как и первый? Почему благоразумие и существование церкви палестинской настоятельно требуют всевозможнаго сбережения сумм ея,

747

и даже увеличения их, и неприкосновеннаго сохранения на случай бедствий непредвиденных.

6. Для возсоединения униатов с православною церковию и для предупреждения дальнейшаго распространения их догматов требуются следующия меры:

а. надобно отменить вторичное крещение униатов и тем успокоить их касательно загробной участи их отцов и дедов, умерших в единении с римскою церковию;

б. надлежит дозволять им браки в шестой и пятой степенях родства;

в. поелику опыт доказал, что архиерейския проклятия и отлучения православных от церкви за малыя вины не приносят никакой пользы, а вред причиняют, склоняя их к унии, то необходимо нужно прекратить эти страшныя прещения. Всего лучше предоставлять согрешающих суду милосердаго и правосуднаго Бога и собственному их покаянию под надзором и руководством их духовников;

г. должно уважать древние хорошие обычаи православных арабов, а дурные искоренять воспитанием детей и проповеданием слова Божия;

д. в епархии птолемаидскую и назаретскую нужно посылать по временам благонадежнаго старца с тайною милостынею для бедных семейств, колеблющихся, между православием и униею;

е. надлежит потушить искры негодования вифлеемской паствы на ея архипастыря, нарушающаго священные обычаи, примирить православных христиан Вифлеема и Бетжала, во что бы то ни стало.

7. В просвещении греческаго духовенства, в перемене зазорной жизни его на житие богоугодное, в учреждении училищ, в образовании женскаго пола,

748

в возведении арабов на высшия церковныя степени, в пастырской заботливости иерусалимских владык о туземных священниках и их прихожанах, в их христианском милосердии к страждущим и бедным, уния и протестантство встретят неодолимыя препятствия к поколебанию православия, к увеличению своих сил и к достижению своих целей.

8. Что касается притеснений палестинской церкви со стороны магометан, то для прекращения оных не довольно золота казны святогробской, недостаточно и единодушное ходатайство патриархов цареградскаго и иерусалимскаго пред турецким правительством: нужно еще сильное содействие представителей российской державы пред портою, признанной по договорам с Турциею покровительницею восточнаго христианства. Они-то очищают святогробский храм от гаремнаго осквернения при первом благоприятном случае, ходатайствуют о вознаграждении христиан, невинно страждущих во время междоусобий палестинских шехов, и спасают иерусалимские монастыри от предстоящаго возобновления разных поборов с них».

Таким образом архимандрит Порфирий предлагает целый ряд мер, которые, по его мнению, должны совсем перевоспитать палестинское духовенство и создать в палестинской церковно-общественной жизни более лучшие и совершенные порядки, нежели какие существовали в ней ранее.

Но здесь естественно возникал необходимый вопрос: кто же приведет все эти меры в исполнение? Греческое духовенство сделать этого не может, потому что оно само прежде всего требует усиленного и долговременного врачевания. Записка решительно заявляет, что в этом деле палестинской церкви нужна

749

помощь именно церкви русской. «Она одна, говорит записка, святозарная, любвеобильная и одаренная от Бога многими силами, может спасти, поддержать и усилить православие в Св. земле».

На вопрос: каким именно образом русская церковь может оказать свое врачующее и спасательное воздействие на церковь палестинскую? записка отвечает следующим образом:

«Для спасения церкви палестинской церковь российская посылает в Иерусалим духовную миссию под начальством епископа, состоящую из нескольких священных лиц, получивших академическое образование, с присовокуплением к ним певчих, лекаря и иконописца.

«Наша миссия делается душою владык иерусалимских, потому что они сами будут прибегать к ея советам и даже к дружелюбному посредству между ними и патриархом, и потому что найдут в ней светлаго представителя православия, опору, вес и возвышение своего достоинства в глазах иноверцев и мусульманских местных властей. Частыя беседы и совещания их с нашим епископом о делах церковных будут им полезны и приучат их к единодушным действиям. А таким образом неприметно и незаметно усилится власть синодальная.

«Наша миссия благоразумными советами руководствует наместников патриарха и Синод его, как в придумании прочных оснований, размеров и способов духовнаго и народнаго просвещения в Палестине, так и в надлежащей оценке образа мыслей учителей греческих.

«Наша миссия имеет свое училище для певчих и дозволяет обучаться в нем нескольким юношам

750

из греков и арабов, и таким образом приготовляет их к званию учителей в духовных и народных школах.

«Члены нашей миссии, с самаго начала водворения своего в Иерусалиме, прилежно и основательно изучают арабский язык. Достигнув совершенства в знании его, они приготовляют краткие учебники и другия полезныя книги на этом языке и передают их патриарху для напечатания и употребления в школах. В сем отношении миссия оказывает величайшую услугу и александрийскому и антиохийскому патриархам, которые чувствуют недостаток в арабских учебниках.

Наша миссия подает пример строгаго монашескаго жития греческому духовенству; смиренным и братским ходатайством пред патриархом содействует возведению богоугодных иноков на высшия степени церковныя, и чрез них современем учреждает в монастырях боголюбезное житие иноческое. Одно присутствие миссии устранит пагубное вмешательство герондисс в семейныя дела арабов.

«Наша миссия сдружает» греческое духовенство с арабским, указывая ему опасности безсоюзия священных лиц, подавая ему пример уважения, ласки и благодеяний бедным и смиренным пастырям сельским, с терпением умоляя его образовать арабское духовное юношество для пользы церкви, и учредить иноческое общежитие для туземок в небольшом размере, и возжигая в архипастырях апостольскую ревность к посещению и спасению их паств.

«Наша миссия принимает ежегодный кружечный сбор в России на Гроб Господень и тайныя пожертвования разных особ вещами и деньгами. Сии

751

пожертвования сама она распределяет по местам и вручает лицам, согласно с волею доброхотных дателей, а помянутый сбор передает в казну Св. Гроба с просьбою употреблять оный на содержание школ народных, на постройку и починку церквей сельских и снабжение их принадлежностями священными. В присутствии миссии иерусалимский синод не употребит на другие предметы сумму, которую просят обратить на потребности церкви.

«Наша миссия посредством иконописца своего совершенствует в церковной живописи иерусалимских арабов, занимающихся иконописанием для поклонников; обучает сему искусству способных монахов святогробских. и таким образом содействует снабдению всех церквей палестинских иконами или туне, или за малыя цены.

«Наша миссия служит сокровищницею христианскаго милосердия к больным, бедным вдовам и сиротам, и ко всем потерпевшим неповинное страдание, подавая врачебныя пособия чрез своего лекаря, собирая добровольныя пожертвования от своих членов, приглашая к тому же братство святогробское, и тайно раздавая собранныя лепты меньшей и убогой братии Христовой в годину ея нужд и бедствий.

«Наша миссия устраняет препятствия к возсоединению униатов, существующия в понятиях и чиноположении нынешняго греческаго духовенства. Склоняющиеся к унии арабы найдут в ней безпристрастнаго посредника и сильнаго миротворца и благодетеля в случае притеснений и обид, с чьей бы то ни было стороны.

«Наша миссия, как светлое око иерусалимскаго синода, прозревает замыслы и скрытыя движения

752

протестантских миссионеров, и, как многосведущий ум его, не только защищает православие от их духовных приражений, но и обнаруживает слабыя стороны, вредный дух и скорое падение самого протестантства.

«Наша миссия одна, или вместе с консульством нашим, ходатайствует пред местными властями за угнетаемых христиан православных, и в ней они находят ободрение, утешение и опору. В ея присутствии почтутся излишними всякия предложения им покровительства со стороны французскаго или английскаго консульства.

«Наша миссия служит образцом веротерпимости для тамошних представителей всех христианских вероисповеданий и с братскою любовию склоняет их к миру всеми способами, какие только внушит ум здравый, просвещенный и ясновидящий течение обстоятельств и сцепление тех сил, от которых зависит судьба Иерусалима и всего Востока.

«Наша миссия бдительно надзирает за русскими поклонниками обоего пола и приводит их к истинной цели поклонения Гробу Господню, т. е. к покаянию и исправлению.

«Наконец, наша миссия, предстоя у сего Гроба, возносит к Богу пламенныя молитвы о Благочестивейшем Государе, о всем державном доме Его и о богоспасенной России».

Вторая записка архимандрита Порфирия: О палестинских Св. местах, представленная им нашему послу в Константинополе Титову 28 Октября 1844 г., говорит, что Святые места Палестины с древних времен служили предметом поклонения для всех христиан в духе мира и любви, в тишине и без-

753

опасности. Даже завоевание Иерусалима арабами ничего, существенно, не изменило в этом отношении, так как Омар, пощадив храм иерусалимский, предоставил православному патриарху хранение всех Св. мест, и его-же ведомству и власти подчинил всех живших тогда в Иерусалиме разноверных христиан и всех поклонников, приходивших из разных стран. Православные патриархи спокойно дозволяли всем вообще христианам поклоняться Св. местам и священнодействовать там. Но когда Иерусалим попал в рукп крестоносцев, то православные патриархи принуждены были оставить Св. град, в котором началось теперь исключительное господство папистов, продолжавшееся впрочем недолго. Саладин, изгнав крестоносцев, вновь предоставил православному патриарху право владеть всеми Св. местами, и хотя, с этого времени, в Иерусалиме, кроме православных арабов, грузинцев и сербов, стали поселяться копты, сирияне, абиссинцы, марониты и несториане и все они имели свои особые алтари около Гроба Господня и свои монастыри внутри города, но все жили в нерушимом мире с православными. Этот мир был нарушен только после завоевания Палестины турками в начале XVI столетия, когда в Иерусалим пришли и поселились в нем католические монахи—францискане, а потом армяне из турецких областей. Те и другие стали заявлять притязания на обладание Св. местами, «и с тех пор, говорит записка, началась в Иерусалиме единственная в летописях мира и вместе достоплачевная брань за права хранения Святых мест, священнодейства и хозяйства на оных, которая продолжается поныне и будет продолжаться, если не найдется могущественный миротворец».

754

Из чего же, однако, постоянно спорят и враждуют между собою в Палестине греки, латиняне и армяне? Отвечая на этот вопрос, записка говорит: «спорными предметами постоянно были: часовня Гроба Господня со всем окружием и с большим куполом ея, Голгофа, камень миропомазании, церковь на месте обретения креста, гроб Богоматери в Гефсимании, место вознесения Спасителя на Елеоне, собор вифлеемский вместе с священным вертепом его и развалины храма в деревне евангельских пастырей».

Сущность всех споров сводится к тому, что греки считают себя единственными законными обладателями и распорядителями всех Святых мест, чего не признают латины и армяне, требующие наравне с греками соучастия своего в праве обладания и распоряжения теми или другими Св. местами.

«Греки, латины и армяне, говорит автор записки, равно виновны друг пред другом и пред судом человеческим и Божиим. Греческие летописи иерусалимскаго храма представляют множество доказательств взаимной их виновности». Приведя затем целый ряд фактов вражды различных христианских вероисповеданий в Иерусалиме, записка делает отсюда такое заключение: «все сии случаи доказывают, говорить она, что веровая вражда греков, латин и армян совершенно ослепляет их разум, ожесточает их сердце, и заставляет их наперерыв вредить друг другу. Но более всех их виновато турецкое правительство. Вина его состоит в том, что оно запутало само себя и челобитчиков своими противоречащими повелениями касательно Святых мест, и потому не может оказывать им должнаго правосудия. Ибо все они подтверждают свои права его же

755

судебными актами. Так, напр.: по одним актам католики имеют право на исключительное владение часовнею Св. Гроба, по другим—православные. У тех есть фирман, дозволяющий им священнодействовать на гробе Богоматери, у этих есть другой—последующий фирман, которым соперники их изгоняются из сего святилища. Грекам предоставлено было полное право хозяйства на Св. местах по сгорении иерусалимскаго храма, а армяне получили такое-же право после порчи как его, так и вифлеемскаго собора от землетрясения. Таким образом все челобитчики являются в суд с равными доказательствами своих прав, и выигрывают или проигрывают свои тяжбы уже не силою правды и закона, а смотря по обстоятельствам благоприятным или неблагоприятным, издерживая больше или меньше денег и прибегая к помощи более или менее сильных заступников».

Права разных исповеданий относительно хранения, священнодейства и хозяйства в Св. местах так запутаны, неясны и неопределенны, что и в будущем между ними предстоят ссоры, тяжбы, издержки, преследования и даже кровопролития, что уже бывало не раз. В виду этого записка говорит: «человечность, Евангелие, благосостояние церквей—православной, католической и армянской, святыни иерусалимския и даже устранение тяжущихся лиц от соблазна и греха требуют прекращения брани и водворения мира на Святых местах. Но как потушить огонь, так давно и так сильно пламенеющий? Как остановить борение разнородных сил земных и водворить спокойствие неба?"

Отвечая на этот вопрос, автор запаски говорит, что в древния времена церковь Христова распри

756

частных церквей или духовных лиц прекращала при посредстве поместных соборов. Но в настоящее время и к данному случаю эта мера по многим причинам (которые автор указывает) неприложима. «Открытие собора в Иерусалиме, говорит он. для прекращения прений о Св. местах есть средство многосложное, затруднительное, неверное и опасное». Не достигнет цели и нарочитое посредничество посланников европейских держав при оттоманской порте в тяжебных иерусалимских делах. Не может уладить, если бы и хотело, этих споров и турецкое правительство, так как противоречащие один другому судебные раннейшие по этим делам акты отнимают у него всякую возможность основывать на них те или другия свои решения по спорным вопросам.

Наконец, остается еще одно средство: заинтересованныя стороны, путем взаимных добровольных соглашений и уступок, сами могли бы уладить все существующия между пили недоразумения и споры и раз навсегда установить между собою строго определенныя отношения и обязательства касательно всех Св. мест. Но, решительно заявляет записка, «примирение греков, латинян и армян на месте, в Иерусалиме, есть совершенная невозможность. Ибо в них, при невежестве, действуют самыя сильныя и самыя закоренелыя страсти. Горестно, а надобно сказать, что они вовсе не думают о святынях евангельских, об обязанностях взаимной любви и справедливости и о мире. Греки и армяне говорят откровенно, что честь их братств и единоплеменников, а латиняне прибавляют,—честь их католических царей, требует победы, первенства, главенства, и что после

757

чрезвычайных усилий, издержек, страданий, стыдно уступить кому-нибудь один вершок Святой земли или ключ от двери. Все они ненавидят, преследуют и опасаются друг друга. Самыя мелочи представляются им важными. Так, напр.: греки боятся оставить в колоннаде вифлеемскаго храма лампадныя веревочки армян, дабы оне не послужили доказательством, что тут некогда распоряжались эти соперники их: а сии не хотят снять своих веревочек, потому что фирманом султанским приказано убрать лампады армянския, а о веревочках не упомянуто. Таков дух враждующих соперников. Греческое духовенство явило бы миру высокий образец евангельской любви, если бы внезапно и добровольно призвало своих собратий о Христе к соучастию во всех правах своих на Святыя поклонения и склонило их подать султану единодушное прошение об уравнении между ними этих прав. Но оно неспособно к такому великодушию, напротив, готово отстаивать свои права до последней капли крови и даже, в припадке страстей, жалуется, что недовольно защищают его те, которые должны и могут защищать его. Надобно возродить сие духовенство. И латины ли, армяны ли добровольно и великодушно уступят грекам права свои, когда они дышат вековою ненавистию к ним, почитают их еретиками недостойными Святых мест, и питают надежды на раннее или позднее первенство пред ними? Упорство и ожесточение у всех равное. Примирительное посредство местных властей мусульманских есть совершенная невозможность. Ибо справедливость этой власти развращается подкупом; ея суд устраняется апелляциями в Порту; ея сила уничтожается неповиновением соперников».

758

Итак, кто же может уничтожить вражду и споры, существующие в Иерусалиме между представителями разных христианских вероисповеданий? Автор записки отвечает, что это может сделать, хотя и в отдаленном будущем, наша иерусалимская духовная миссия, а в ближайшее время турецкое правительство.

«Наша духовная миссия, говорит записка, может способствовать потушению вражды за Святыя места примером веротерпимости, благоразумными советами, предупреждением новых поводов к тяжбам, и особенно изменением образа мыслей греков и склонением их к допущению латин и армян в полное соучастие в их правах. Но для сего великаго дела потребно продолжительное время. Два, три. может быть, четыре поколения греческаго духовенства должны сойти с Голгофы и уступить свое место новым просвещенным поколениям, возмужалым в новом образе мыслей под влиянием нашей миссии, чтобы могло последовать со стороны сих последних добровольное и великодушное призвание латин и армян к общению во всех правах их на Святыя поклонения. Между тем непредвиденныя обстоятельства или прежний дух мятежный продолжат тяжбы и захлестнут узел до невозможности развязать его». Значит требуется какое-нибудь немедленное средство, которое бы сейчас уже содействовало водворению нерушимаго мира на святых местах. Автор записки находит это средство. «От чего, спрашивает он, происходят все тяжбы? От неравенства прав и от запутанности судебных актов турецкаго правительства. Стало быть, оне прекратятся сами собою, когда последует совершенное уравнение всех прав греков,

759

латин и армян посредством верховной, законодательной власти турецкой, которая даст некое видоизменение своим актам судебным, не нарушая их силы». Вмешательство турецкой власти в споры различных христианских вероисповеданий в Иерусалиме, в видах уравнения их прав на Святыя поклонения, записка находит и естественным и справедливым, так как этого требует благо его подданных. Она предлагает турецкому правительству совершенное уравнение прав греков, латин и армян на следующих основаниях:

1. «Святыя места всем трем (исповеданиям) равно драгоценны.

2. «Все трое имеют свои паствы в Палестине и во всей Турции.

3. «Греки, армяне, араво-католики и униаты суть равные подданные одной верховной власти.

4. «Древние акты, усвояющие грекам полныя права на Святыя места, не исключают братскаго участия прочих христиан в хранении сих мест, в священнодействии и хозяйстве на них; посему верховная власть, не уничтожая сих актов, постепенно вводила и теперь окончательно вводит латин и армян во все права греков».

«Вследствие верховнаго уравнения прав, говорит записка, православные, католики и армяне равно хранят целость всех Святых мест, и ставят там своих блюстителей по очередно.

«Все они, по установленному обычаю, по очередно, священнодействуют у Гроба Господня, на Голгофе, в крестообретенской церкви и на всех прочих престолах, водруженных в память евангельских событий в храме иерусалимском (эти престолы почи-

760

таются общими), равным образом у гроба Богоматери, на Елеоне, в вертепе вифлеемском, как подле яслей, так и над местом рождения Спасителя, и, наконец, в пещерной церкви в деревне евангельских пастырей: все имеют на каждом Святом месте равное число икон и лампад, но никакими обоями не украшают стен; все в свои праздники освещают большой купол над Гробом Господним и часовню сего Гроба, и вешают лампады в колоннаде вифлеемскаго собора.

«По праву хозяйства каждый владеет своими удельными монастырями и церквами в Иерусалиме. Вифлееме и других местах, и распоряжается в них по своей доброй воле, согласно с существующими законами».

Затем автор определяет в частности, какими местами владеют и должны всегда владеть православные, католики и армяне в иерусалимском храме, Вифлееме и других Св. местах.

«Что же касается до перестройки и починки как Святых мест, так и храмов в которых они заключаются, то, по мнению автора записки, все капитальныя стены, своды, колонны, пилястры, куполы, каменныя лестницы, крыши, окна, помосты внутренние и внешние, словом: все главное, основное строение и все общее, в храмах иерусалимском, Гефсиманском и вифлеемском, и места самыя святыя, заключающияся в них, — все это перестраивается или починивается, белится и красится, сообразно с существующими законами в Турции, на общий счет греков, латин и армян, так что каждая сторона вносит равное количество денег за материалы строевые, на уплату рабочим и на жалованье архитектору и турецкому

761

чиновнику, который, обыкновенно, присылается для наблюдения за постройками... Что же касается до украшения удельных церквей иконостасами, святыми образами и прочими принадлежностями, то оно представляется произволу и вкусу каждаго».

В заключение автор запаски говорит: «итак, уравнением прав греков, латин и армян посредством верховной власти турецкой совершенно прекращаются все ссоры и тяжбы их за Святыя места. После сего уравнения воцарится мир на этих местах; и заботы и деньги представителей трех вероисповеданий обратятся на усовершение подведомых им монастырей, церквей, училищ, больницы, и на благосостояние христиан. Акт сравнения правя» выходит из рук верховной законной власти, и потому не может быть никем оспариваем. Приведение его в исполнение не затруднит ни местных властей, ни греческое духовенство, ни соперников его, если в нем подробно и ясно будут изложены все вышеупомянутыя права, и подробныя приложения их к Святым местам и храмам, в которых они находятся».

«Но кто, спрашивает автор записки, склонит верховную власть турецкую к совершенному уравнению прав греков, латин и армян в Иерусалиме?» и отвечает: «богоспасаемая православная держава российская. Ей провидение Божие предоставляет совершить великое и священное дело водворения нерушимаго мира на Святых местах. Этот подвиг есть лучезарная и безсмертная слава ея».

Вторая записка архимандрита Порфирия имеет особое приложение, в котором представлены данные, не вошедшие в самую записку, о доходах и расхо-

762

дах казны святогробской. Это приложение составлено было по требовании нашего константинопольского посла Титова, который, говорит Порфирий, прочитав представленныя ему записки: «потребовал от меня ведомостей о доходах и расходах казны святогробской, не смотря на то, что я отговаривался неведением их. С помощию кой-каких припоминаний, кой-каких соображений и мимолетнаго взгляда в приходорасходную книгу в келлий производителя дел (иерусалимскаго синода) монаха Аноима были составлены мною требуемыя ведомости приблизительно к существенности":

Источники доходов святогробской казны архимандрит Порфирий разделяет на два отдела: на источники постоянные и временные.

К постоянным источникам он причисляет:

1. Богатыя имения в Валахии, Молдавии и Бессарабии.

2. Ежегодный кружечный сбор в России. 3. Обильныя приношения поклонников, которые, помимо вкладов деньгами и вещами в казну Гроба Господня, помимо разных добровольных подаяний, вносят установленную плату за помещение в монастырях Яффском и Рамлийском при проезде в Иерусалим и обратно, и за пребывание в обителях внутри сего города до Пасхи. 4. Подаяния деньгами, вещами и хлебом в подворья Гроба Господня, находящияся в Сирии, Малой Азии, на островах Средиземнаго моря и Архипелага, в Фессалии, Македонии, Эпире, Фракии, Болгарии, Грузии и в Москве. Некоторым подворьям принадлежат имения, как-то: сады, наемные дома, торговыя лавки. Святогробские монахи, посылаемые для управления ими и для сбора доброхотных подаяний под именем таксидиаторов, живут там

763

по нескольку лет, и по установлению пользуются одною половиною сборных денег, а другую вносят в казну Святаго Гроба по возвращении своем в Иерусалим.

К временным источникам архимандрит Порфирий причисляет: 1. Тайныя и гласныя пожертвования деньгами и вещами, присылаемыя из всех стран, преимущественно же из России. 2. Продажа келлий в пяти женских монастырях, находящихся внутри Св. Града. Лучшая келлия стоит 300 рублей серебром, подлучшая 200 р., посредственная 100 рублей.

3. Имущество и деньги всех иерусалимских архиереев, не исключая и патриарха, и всех монахов и монахинь, даже всех поклонников, если они умрут в Св. Граде, поступают в казну Св. Гроба.

Расходы святогробской казны разделяются также на постоянные и временные.

К постоянным расходам относятся: 1. Содержание иерусалимскаго патриарха, его дома и всех живущих при нем в Константинополе. 2. Содержание святогробскаго монастыря в Иерусалиме и всей братии его. Наместники патриарха, все архиереи и прочие старцы, их послушники, служители, также многия бедныя монахини, и все приезжающие по делам своим священники и старшины арабские, получают из общей кухни монастырский хлеб и разныя яства. Одеяние и обувь ежегодно выдаются только иеродиаконам и послушникам: прочие же старцы и владыки покупают их на свой счет. Угощение разных лиц, включительно с почетными поклонниками, стоит монастырю не мало. 3. Содержание святогробскаго храма и живущих в нем братий, также двух внутренних церквей во имя Константина и Елены и Св.

764

Феклы, и еще, раздача просфор и елея по всем монастырям иерусалимским для поминовения вселенскаго патриарха Дионисия, который единовременно внес в казну Св. Гроба 100,000 пиастров. 4. Производство жалованья митрополиту вифлеемскому и его причту, драгоману монастырскому, письмоводителям патриарха, его синода и наместников, двум проповедникам, всем учителям приходских школ, лекарю, архитектору и досмотрщикам за постройками и рабочими людьми. 5. Содержание аптеки и подлекаря. 6. Еженедельная раздача хлеба весьма многим православным христианам и, кроме их, учителям в Иерусалиме. 7. Взнос части податей за христиан Вифлеемских и Ветжальских и за бедуинов, считающихся крепостными рабами Саввинскаго монастыря.

К временным расходам относятся: 1. Заготовление строевых материалов. 2. Починка всех монастырей мужских и женских, и церквей городских и сельских. 3. Устройство училищ. 4. Покупка и починка домов в Иерусалиме для помещения в них поклонников и бедных христиан туземных. 5. Жалованье турецкому чиновнику, присланному для наблюдения за постройками. 6. Пособие антиохийскому патриарху. 7. Денежныя вспоможения местным и другим христианам в годину их бедствий. 8. Поддержание карантиннаго здания в Яффе. 9. Подарки турецким властям, особенно во время тяжб с латинами и армянами за Святыя места.

В круглых цифрах доходы и расходы святогробской казны архимандрит Порфирий определяет следующим образом:

765

Доход

Пиастры.

1. От имений в Бессарабии. Молдавии и Валахии 2.500.000

2. От подворьев и имений в других местах, вместе с кружечным сбором в России 500,000

3. От поклонников (с тысячи душ) 300,000

4. От монастырей Яффскаго, Рамлийскаго и всех Иерусалимских, Крестовскаго, Ильинскаго, Георгиевскаго, Саввинскаго 50,000

5. От заочных подаяний, присылаемых с поклонниками 100,000

Итого: 3.450,000

Расход

Пиастры.

1. На содержание патриарха 300,000

2. На содержание святогробскаго монастыря 300,000

3. На содержание храмов 150,000

4. На раздачу милостыни и хлебом и деньгами 100.000

5. На жалованье двум проповедникам, лекарю и учителям в Иерусалиме,

Вифлееме. Бетджале, Рамалле, Яффе, Акре, на расходы по училищам 100.000

6. Антиохийскому патриарху 25,000

7. Вифлеемскому митрополиту 10,000

8. На уплату податей за Вифлеем, Ветджалу и за рабов Саввинскаго монастыря 15.000

9. На карантинный дом в Яффе 5,000

766

10. На жалованье турецкому чиновнику, смотрящему за постройками в монастырях 60,000

11. На жалованье архитектору и досмотрщикам за работами 50,000

12. На подарки туркам и разныя надобности 500,000

Итого: 1.660,000

Эти цифровые данные прихода и расхода святогробской казны архимандрит Порфирий сопровождает двумя заметками, из которых в первой он говорит: «не ручаюсь за верность всех этих счетов». Во второй заметке говорить: «в число расходов не внесены покупки строевых материалов и лекарств, и издержки на починку монастырей, церквей городских и сельских, и домов, принадлежащих святогробскому монастырю ¹.

Таким образом архимандрит Порфирий блестящим образом выполнил возложенную на него правительством трудную и ответственную задачу. Ему поручено было изучить на месте тогдашнее положение церкви иерусалимской во всех отношениях, и он сделал это сравнительно в небольшой срок, с замечательным знанием, наблюдательностью, усердием и редкою обстоятельностью. Видно, что к порученной ему задаче Порфирий отнесся не внешне и механически, но искренно, с глубоким сердечным участием и интересом, с полным сознанием того важного значения, какое его отчет должен иметь для положения всей восточной православной церкви. Поэтому и в самом отчете он старался быть правдивым, безпри-

¹ Бумаги арх. Порфирия в архиве Палестинского общества.

767

страстным, не стеснялся высказывать на счет греческого духовенства и всей палестинской церкви самые горькие и неприятные истины, лишь бы только представить положение дел в их настоящем виде, без всяких смягчений и прикрас. Благодаря этому, русское правительство в первый раз получило о палестинской церкви такие полные, всесторонние и основательные сведения, каких ранее оно никогда не имело, хотя и не раз пыталось получить их. Теперь оно, опираясь на данные, собранные Порфирием, смело могло поставить себе те или другие определенные цели, какие оно должно было преследовать в своих дальнейших сношениях с иерусалимским патриархом, определить те практические способы и средства, с помощью которых эти цели лучше всего могут быть достигнуты. Правда, у архимандрита Порфирия очень ясно проглядывает всюду его очевидное нерасположение к греческому духовенству; но это нерасположение, нужно сознаться, вызвано было главным образом тою неприглядною жизнью и всею деятельностью этого духовенства, на какую ему приходилось наталкиваться чуть не на каждом шагу при его странствованиях по востоку, что действовало на горячую и впечатлительную натуру нашего архимандрита крайне раздражающим и возбуждающим образом. Не с теми, например, представлениями о греческих святителях явился Порфирий на восток, с какими он потом возвратился с него. Вот как он сам описывает свое состояние при первом представлении его в Константинополе патриарху иерусалимскому: «лишь только я вступил в священную ограду, рассказывает Порфирий, сердце мое затрепетало; робость, — сестра смирения, заглянула мне в очи. В тревоге

768

душевной я возопиял ко Господу, да даст мне что возглаголю в той час пред святителями, которым я не по сердцу. Трижды ознаменовав себя крестом пред патриаршею церковию, я немного ободрился... Вошедши в келию патриарха, я помолился по обычаю русскому. Маститый святитель сошел на пол с низменнаго дивана, на котором он сидел в углу келии. Я поклонился ему до лица земли и поцеловала» его десницу, благословившую меня во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Сердце мое билось сильно: опять овладела мною робость; я заплатил ею дань воспитанию в страхе Божием и в притрепетном повиновении и послушании святительской власти. Не скрываю и того, что меня смущала тайна моего посольства. Тяжело было для меня закрываться личиною пред человеком Божиим и священным старцем: при взгляде на него больно было думать, что я. малый отрок пред ним, должен быть соглядатаем управления, его судьею. Казалось мне, что лицо его выражало некоторую скорбь ¹»... Но после, как мы видели, у Порфирия явились и другой тон, и другие краски, когда ему приходилось говорить о жизни и деяниях греческих святителей, — прежней робости и смирения в них и следа нет.

Конечно, картину тогдашнего положения иерусалимской церкви, как она была нарисована в отчете архимандрита Порфирия, нельзя не признать слишком мрачною, краски в ней слишком сгущенными в одну только сторону, и потому она дает может быть не совсем я не всегда верное освещение изображенному в ней. Но нельзя не согласиться и с тем, что основные, коренные черты картины соответствовали

¹ Книга бытия моего 1,167—169.

769

самой действительности, что состояние иерусалимской церковной жизни во многих отношениях было в самом деле плачевно, беспорядочно, требовало настоятельного энергичного лечения и исправления.

Любопытна, между прочим, в отчете архимандрита Порфирия та черта, что он признает палестинскую церковь неспособною выйти из своего тогдашнего печального положения своими собственными только силами и средствами, так как, по его мнению. «она сама в себе носит древние и сильные зародыши разрушения. Спасти ее от окончательнаго крушения, уврачевать ея многочисленныя и застарелыя язвы может, по уверению Порфирия, только сторонняя сила, именно: помощь и содействие церкви русской.

Как мы видели, архимандрит Порфирий начертал обширный и очень подробный план тех мероприятий или реформ, какие необходимо произвести в палестинской церкви, чтобы перевоспитать и возродить ее духовенство, перестроить и улучшить ее порядки и строй, установить нормальные отношения между пастырями и паствою и т. п. Этими мерами он думает возвести палестинскую церковь на ее былую высоту, сообщить ей крепость и устойчивость в борьбе с ее сильными и неуступчивыми врагами и вообще сделать ее во всех отношениях светочем для всего христианского мира, чем она была для него в прежнее далекое время. Архимандрит Порфирий искренно и глубоко верит в возможность, хотя и нескорую, этого всецелого обновления и возрождения палестинской церкви, тем более, что порча коснулась не существа церкви — ее верований, учения, канонов, а только внешних порядков, внешнего строя церковно-общественной жизни.

770

В деле уврачевания и возрождения церкви палестинской русская церковь будет действовать при посредстве нашей духовной миссии в Иерусалиме. По мысли Порфирия наша духовная иерусалимская миссия должна сделаться душою всей дальнейшей жизни и деятельности палестинского духовенства: из нее исходят все благие советы и указания иерусалимским иерархам и самому Синоду, она станет опорою и защитою православия в Палестине, из нее и при ее дальнейшем содействии должно разлиться по всей Палестине духовное просвещение, своим примером она приучает местное монашество к строгому иноческому житию, она примиряет пришлое греческое духовенство с туземным арабским и туземною паствою и устанавливает между ними тесную связь и союз в духе мира и любви; наша миссия делается сокровищницею христианского милосердия к больным, бедным, вдовам и сиротам, ходатайствует за всех угнетаемых православных и пред турецкими властями; она становится посредником между православными и туземными униатами, склоняя последних к воссоединению с православием; она прозревает все замыслы врагов православия, открывает их слабые стороны и помогает торжеству над ними православных; наша миссия служит образцом веротерпимости для тамошних представителей всех христианских вероисповеданий и братским воздействием приучает их к взаимному уважению, согласию и миру; наша миссия руководит, наконец, и расходованием сумм, идущих в Иерусалим из России или в виде собираемого у нас ежегодно кружечного сбора, или в виде тайных пожертвований разных особ вещами и деньгами.

771

Вот какие широкие, разнообразные и практически крайне трудные задачи ставит архимандрит Порфирий нашей будущей духовной миссии в Иерусалиме. Естественно, однако возникал вопрос: в силах ли будет наша духовная иерусалимская миссия выполнить с успехом все эти широкие задачи, особенно рядом с местным греческим духовенством, которое едва ли могло остаться только спокойным зрителем того, как русская миссия займет его место в Палестине и будет здесь вместо него хозяйничать, а его, прежнего полновластного хозяина и распорядителя всех дел, низведет на степень опекаемого, врачуемого и возрождаемого? Архимандрит Порфирий, воодушевляемый своими прекрасными намерениями и высокими целями. верил, что ради их, ради интересов самого православия, греческое духовенство добровольно подчинится во всем руководству и братским благим воздействиям русской миссии. Но не так должны были посмотреть на это дело люди не увлекающиеся, люди практичные, для которых было ясно, что широкие планы Порфирия относительно деятельности русской миссии в Иерусалиме необходимо встретят, хотя бы и негласный, но тем не менее самый энергичный отпор со стороны тамошнего греческого духовенства. В виду этого наш посол в Константинополе, Титов, прочитав записки Порфирия, потребовал от него, чтобы он представил самый проект устройства и всей организации нашей будущей миссии в Иерусалиме. Порфирий исполнил это требование посла и уже 5 Января 1845 года представил ему свой проект, как должна быть устроена и организована наша будущая духовная миссия в Иерусалиме. На этот проект Порфирия наша Императорская миссия в Константино-

772

поле сделала свои замечания. Познакомимся с этим проектом и замечаниями на него.

В первом параграфе (всех их в проекте девять) архимандрит Порфирий говорит:

«В Иерусалиме учреждается духовное посланничество Российской церкви к церквам: Палестинской. Александрийской и Антиохийской, но под именем русскаго общежительнаго святопоклоннаго монастыря 1 класса».

Итак, архимандрит Порфирий хотел придать проектируемой им миссии в Иерусалиме более широкое значение: сделать ее постоянным органом в сношениях русской церкви с церквами: палестинской, александрийской и антиохийской. Нельзя не отнестись с полным сочувствием к этой, хотя и вскользь брошенной, мысли Порфирия, правильное и последовательное осуществление которой должно было принести великую пользу всему православию. В самом деле: православная вселенская церковь представляет из себя совокупность нескольких автокефальных поместных православных церквей, из которых каждая, при общем и одинаковом для всех их вероучении, канонах, богослужении, живет, однако своею собственною, независимою от других, жизнию. Поместныя православныя церкви не имеют между собою непосредственнаго, живаго, постояннаго общения, не имеют для этого постоянных определенных органов, не имеют и постояннаго обединяющаго всех их центра. Оне сносятся между собою только в самых редких и исключительных случаях, оне мало сравнительно знают друг друга, почти вовсе не действуют вместе и даже мало интересуются одна другою. Установить постоянную живую связь и общение

773

между всеми поместными православными церквами, сблизить и, так сказать, объединить их составляет задачу нашего Св. Синода. Ему следует иметь при каждой православной автокефальной церкви своих духовных полномочных представителей, которые бы. проживая при предстоятелях той или другой поместной православной церкви, служили постоянною связью между данною церковию и нашим Св. Синодом, которые бы на месте наблюдали и изучали жизнь поместных православных церквей и обо всем правильно сообщали бы обстоятельныя сведения в Св. Синод. Последний, благодаря этому, в любой момент мог бы тогда знать, что делается и происходит в каждом уголке православнаго церковнаго мира, где и кому следует помочь, кого нужно утешить, кого наставить, кого предостеречь и охранить и т. под. Один из наших иерархов специально мог бы назначаться в Св. Синод исключительно для заведывания всеми междуцерковными делами и для руководства деятельностью, с одобрения Св. Синода, наших уполномоченных при поместных православных церквах. Но, к сожалению, даже очень неопределенный намек в проекте Порфирия на возможность такой постановки дела уже вызвал неодобрительное замечание со стороны нашей Императорской миссии в Константинополе, которая опасливо и боязливо смотрела на всякую попытку духовнаго ведомства войти в непосредственныя, ближайшия и постоянныя сношения с православными церквами, помимо министерства иностранных дел. На проект Порфирия учредить в Иерусалиме духовное посланничество российской церкви к церквам — палестинской, александрийской и антиохийской, наша константинопольская миссия делает замечание:

774

«такое определение едва ли не слишком обширно. Предлагаемый монастырь, как ниже справедливо говорится, должен быть учреждением не политическим, а наипаче богоугодным и духовным, котораго пример имеет назидать наших единоверцев к безкорыстию и чистоте христианской жизни».

Таким образом благая и плодотворная мысль: иметь русской церкви на первый раз хотя бы одного общего своего духовного представителя по крайней мере при трех восточных церквах: иерусалимской, александрийской и антиохийской, была отвергнута при самом ее зарождении сначала нашею Императорскою миссией в Константинополе, потом министерством иностранных дел и, наконец, как увидим, тогдашним обер-прокурором Св. Синода. Эта мысль и доселе остается неосуществленною.

«Самое название сего монастыря, продолжает Порфирий, уже определяет свойство лиц и образ их жизни. Все лица должны быть монашествующия; житие их должно быть соразмерно с уставом общежития. Дабы в глазах иноверцев сей монастырь казался учреждением богоугодным, а не политическим, для сего монашествующие почитаются поклонниками, и потому переменяются в определенныя времена. Согласно с сим и монастырь носит название святопоклоннаго. Это такой монастырь, в который приходят русские иноки на несколько лет для поклонения Св. местам и из котораго возвращаются назад, сменяясь другими. Временное пребывание их в Иерусалиме одобряется и в том отношении, что оно избавит их от скуки, предостережет монастырь от нравственной порчи (возможной) и поддержит навсегда свежесть и горячность покаяния и благочестия, давая место другим

775

инокам. А кто в России не захочет покаяться при Гробе Святом?"

Во втором параграфе проекта Порфирий говорит: «Св. Синод об учреждении сего монастыря дает знать патриарху иерусалимскому с показанием, что монастырь учреждается: а. для единения церквей российской и палестинской; б. для непрерывнаго моления на Св. местах за Государя и весь державный дом Его и за богоспасаемую Россию; в. для передачи милостынь российской церкви в казну Св. Гроба и тайных пожертвований частных лиц в пользу бедных христиан Палестины; г. для нравственнаго надзора за русскими поклонниками, но не для совершения над ними таинств и обрядов церковных, которыя предоставляются греческому монастырю Св. Гроба; д. для защищения их пред местным начальством в случаях судебных совместно с ходатайством за них монастыря Св. Гроба, и, наконец, е. для ученых изследований в Палестине, Египте и Сирии."

На эту часть второго параграфа проекта Порфирия наша Императорская константинопольская миссия делает такое замечание: «все предлагаемое в этом параграфе казалось бы полезным упростить и чрез то самое избегнуть излишней торжественности, могущей встревожить иноверцев, а может быть отчасти и самих греков. Вместо синодальной известительной грамоты, настоятель будущаго монастыря мог бы иметь к иерусалимскому патриарху рекомендательное письмо от высокопреосвященнаго митрополита с.-петербургскаго. Это письмо можно бы написать не слишком официальным тоном, и только слегка намекнуть в нем о надзоре над русскими богомольцами, предоставив константинопольской миссии войти, смотря по

776

надобности, в ближайшия и более положительныя объяснения по статьям г, д, е“.

Архимандрит Порфирий продолжает: «с допущением монастыря, яко соединительнаго органа двух церквей, прикровенно допускается и нравственное влияние его на церковь палестинскую. От Св. Синода посылается известие к патриархам александрийскому и антиохийскому об учреждении русскаго монастыря в Иерусалиме, с поручением онаго их молитвам и братской любви (так поступило английское духовное начальство при водворении своей миссии в Иерусалиме). При таком уведомлении сии патриархи откровеннее будут принимать к себе членов нашего монастыря, в случае их поездки к ним для узнания положения и нужд церквей египетской и сирийской. Русский монастырь учреждается с ведома турецкаго правительства, дабы он имел вес и безопасность в Палестине (его вес послужит опорою и православию в сей стране). А дабы без подозрений и легче вынудить у сего правительства согласие на учреждение сего монастыря, для сего поставляется ему на вид следующее: а. дозволение русским инокам проживать временно в Иерусалиме в одном из греческих монастырей для богомолья на Св. местах, по примеру других христианских иноков; б. периодическая смена сих иноков-поклонников: в. духовный присмотр их за всеми русскими поклонниками и разбирательство дел их и предстательство за них пред местным начальством в отсутствие консула».

На эти заявления архимандрита Порфирия со стороны нашей константинопольской миссии последовали такие замечания: «к патриархам александрийскому и антиохийскому лучше на первый раз не писать особли-

777

вых рекомендательных писем. Равным образом вовсе ненужно предварять турецкое правительство, ибо оно доселе не входило в разборы: какие русские иноки и на долго ли проживают в Иерусалиме. На случай же запросов турецкаго начальства, Императорская миссия здесь, а греческая патриархия и российское консульство на месте, могут отвечать приличными отзывами».

В третьем параграфе архимандрит Порфирий говорит: «Богом благословенное величие российской церкви, достоинство патриархатства иерусалимскаго, потребности церкви палестинской и благотворная цель учреждения русскаго монастыря в Иерусалиме требуют, чтобы сей монастырь в самом начале получил вид прочный, казистый, важный, обещающий много добра. Управление сего монастыря вверяется архимандриту с титулом: Российскаго первокласснаго Святопоклоннаго монастыря в Иерусалиме настоятель архимандрит N.» В примечании к этому параграфу архимандрит Порфирий определяет состав будущего русского монастыря в Иерусалиме. В нем, по его мнению, кроме настоятеля, должны быть два старших соборных иеромонаха, составляющих совет при настоятеле. Они обязательно должны быть с академическим образованием, так как они в будущем должны запять место настоятеля монастыря, который меняется чрез определенное число лет. Кроме того,в монастыре должны быть два иеромонаха и два иеродиакона очередные для богослужения и лекарь-монах, а также 12 мальчиков певчих, набираемых из одесских духовных училищ.

На этот параграф константинопольская миссия сделала такое замечание: «именно для прочности пред-

778

полагаемаго учреждения не нужно вдруг придавать ему слишком казистый вид, а стараться чтобы русские иноки, в отношении внешнем, считались как бы принадлежащими к греческой патриархии; по сей же причине настоятелю, конечно, лучше носить скромный титул архимандрита, нежели епископа. Неизлишним было бы присовокупить, чтобы наши духовныя лица в Иерусалиме, получив разрешение служить литургию, старались сколько можно в богослужении применяться к древнему греческому обычаю, отнюдь не вводя того, что может тамошнему духовенству' не нравиться."

Нельзя здесь не обратить внимания на характер замечаний нашей константинопольской миссии на второй и третий параграфы проекта Порфирия. Если Порфирий желал, чтобы русский монастырь в Иерусалиме сделался учреждением вполне официальным, о котором бы официально были извещены и восточные патриархи, и турецкое правительство, если он желал, чтобы все на православном востоке видели в русском монастыре учреждение именно правительственное, за которым стоят Св. Синод и все русское правительство, если он хотел, чтобы русский монастырь в Иерусалиме был видным, влиятельным и авторитетным представителем русской церкви, выразителем на православном востоке ея духовной мощи и силы, если он желал видеть его учреждением самостоятельным, имеющим свои собственныя задачи и цели, а также и свои собственныя средства осуществлять их; то наша константинопольская миссия, наоборот, явно стремилась обезцветить и обезличить будущий русский монастырь в Иерусалиме, всячески урезать и укоротить его деятельность и влияние, от-

779

нять от него всякое самостоятельное значение, низвести его до учреждения зависимаго и во всем подчиненнаго нашей константинопольской миссии и даже сделать его каким-то случайным придатком греческаго святогробскаго монастыря, учреждением, обязанным подделываться под вкусы и желания тамошняго греческаго духовенства, т. е. наша константинопольская миссия хотела вынуть из будущаго. русскаго монастыря в Иерусалиме ту именно «душу живу», какую мечтал вложить в него архимандрит Порфирий и без которой самый смысл учреждения русскаго монастыря в Иерусалиме утрачивался, так как для приюта русских поклонников определенные монастыри уже были.

В четвертом параграфе архимандрит Порфирий говорить: «монастырь имеет свое училище для малолетних послушников своих (т. е. 12-ти певчих мальчиков, привезенных из России), в котором они получают такое же образование, какое дается в России в уездных училищах и семинариях детям и юношам духовнаго звания, с тем дополнением, что они практически изучают языки ново-греческий и арабский. Училище открывается по совершенном устроении монастыря в 3-й или 4-й год от учреждения его... Наставники в монастырском училище суть ученые иеромонахи и один араб, котораго можно найти в Иерусалиме или в дамасском патриаршем училище... В монастырское училище, современем, допускаются для слушания уроков три-четыре юные посвященца Гробу Господню из греков, и три-четыре арабские мальчика из духовнаго звания, для приготовления тех и других в учители на случай открытия духовнаго училища в греческом монастыре Св. Гроба и для приучения русских питомцев к раз-

780

говору греческому и арабскому. Таким образом, монастырь, посредством своего училища, современем возжег свет веры и ведения палестинской церкви, и медленно, но верно и спокойно, приготовит будущих деятелей сей церкви из арабов»...

Этот параграф не встретил никаких возражений со стороны константинопольской миссии.

В пятом параграфе архимандрит Порфирий заявляет, что русский монастырь в Иерусалиме обязательно должен быть строго общежительный, «иначе будет угрожать опасность либо нетрезвенности, либо другого горшаго порока».

В шестом параграфе Порфирий решает вопрос, где именно следует поместить в Иерусалиме русский монастырь, и лучшим местом признает монастырь Архангельский, который и советует, по соглашению с патриархами, или купить, или нанять. «Но, говорит он, самое лучшее помещение для русскаго братства было бы в древней латинской патриархии, пристроенной к самому храму Св. Гроба. Тут теперь помещается род Алемидов с гаремом. Алемиды отдадут сие место за 500.000 пиастров русскому правительству или патриархии... На очистку и устройство сего места потребуется, вероятно, не менее 100.000 пиастров». Затем в примечании архимандрит Порфирий говорит: «если бы угодно было испросить у Порты Св. Элеонское поклонение и старую латинскую патриархию для русскаго братства, то постройка новаго храма на Элеоне, покупка и устроение сей патриархии, ничего не стоили бы правительству, ибо можно было бы собрать огромную сумму в России от добровольных дателей. Кто не пожертвует лепты на Элеонский храм?..».

781

На этот параграф наша, осторожная до излишества. константинопольская миссия сделала такое замечание: «на первый раз, для устранения всяких напрасных толков, кажется, должно будет держаться исключительно монастыря Архангельскаго, устранив притом всякую мысль о покупке и ограничась наймом онаго у греков. Если же они не захотят назначить условную плату, то вознаграждать святогробскую церковь годичными подарками и настоять, чтобы починки монастыря Архангельскаго были на счет российской казны» ¹.

В седьмом параграфе архимандрит Порфирий следующим образом определяет взаимные отношения русского монастыря в Иерусалиме к нашему консульству:

1. «Монастырь не подчиняется консульству, как учреждение духовное, и консульство отдает ему должное уважение, как месту духовному.

2. Консульство не вмешивается в монастырское управление и потому не принимает жалоб братии на настоятеля или друг на друга. Монастырь судится Св. Синодом.

¹ В своем дневнике архимандрит Порфирий но поводу Елеонской горы делает такое воззвание ко всем русским: «Христос возносился на небо с лицом, обращенным к северу, к России, и, возносясь, благословлял ее. Россияне! На вас почиет благословение Господне; а вы и не думаете воздвигнуть великолепный храм над стопою благословившаго вас Господа. Мусульмане попирают сие Святое место и сквернят его, повергая туда пепел из своих трубок. Идите освободить сие место; и пусть ваше благочестие воздвигает храм Спасителю, где Он некогда стоял и где раззорило его нечестие галлов» (Книга бытия моего II, 250). Или, напр., при посещении Кармила Порфирий горячо взывает: «О, как бы я возрадовался духом, если бы тут мне можно было устроить церковь. О, как бы я возрадовался духом, если бы тут мне можно было устроить небольшую обитель русскую! Боже Илии! подвигни сердце русскаго царя, великаго помазанника Твоего, и вложи в оное огненное желание построить обители на Кармиле, на Фаворе, на Елеоне и возобновить обители на Иордане и Мертвом море!» (там же I, 575).

782

3. Ни консульство, ни монастырь ни в каких случаях не ищут перевеса друг пред другом в мнении греческаго духовенства и стараются действовать так, как бы у них была одна душа и одна воля».

На этот пункт константинопольская миссия замечает: «нельзя довольно хвалить и внушать такия правила: без них и консульство, и монастырь вместо пользы причинят неисцелимый вред и греческому духовенству, и спасительному влиянию России».

4. «Монастырь уведомляет консульство о важнейших происшествиях в церкви палестинской, требующих или присутствия консула, или его письменнаго сношения с иерусалимским пашею, либо с синодом иерусалимским.

5. Монастырь передает в казну Св. Гроба все пожертвования вещами и деньгами, хотя бы они доставлены были в Иерусалим от консульства, ибо это дело духовное».

На это константинопольская миссия замечает: «сие ограничение может показаться стеснительным. Для чего мешать, если бы, напр., какой-нибудь частный человек захотел внести свое пожертвование чрез консула?

6. «Консульство не вмешивается в раздачу пожертвований бедным палестинским христианам. Ибо это дело евангельское, а не политическое».

На это миссия замечает: «к чему вовсе устранять консульство от пособий палестинским христианам? Консул не должен оставаться в неизвестности о тех пособиях, какие производит русский монастырь. О них должна быть уведомляема и константинопольская миссия».

783

7. Представление к наградам игумена и игуменьи русских поклоннических монастырей усвояется монастырю, а не консульству, ибо и это цель духовная.

8. Все деньги, нужныя на содержание монастыря, доставляются консульством.

9. Духовныя завещания монашествующих, или описи их имущества по смерти, делаются без посредничества консульства. Для сего достаточно подписей настоятеля или его совета и двух-трех старцев греческаго монастыря.

10. Монастырь принимает и отправляет своих старцев и воспитанников без ведома консульства.

Замечание на этот пункт миссии: «при изустном объяснении сам архимандрит Порфирий нашел сие невозможным. Монастырь во всех внешних движениях и действиях неминуемо будет нуждаться в содействии и подпоре консульства, и как сему последнему ближе известны обстоятельства времени и положение края, то его советы и возражения по необходимости должны быть принимаемы во внимание».

11. В случае притеснений или тяжеб русскаго поклоннаго монастыря, действует консульство, яко защитник и хранитель прав монастыря.

12. Монастырь имеет нравственный надзор за русскими поклонниками и виновных наказывает поклонами, заключением в темной келье, высылкою в Саввинский монастырь, а высылка виновнейших в Россию производится консульством по донесению монастыря, без переследования дела, подписаннаго настоятелем и его советом.

Замечание миссии: «русский монастырь, как принадлежность греческой патриархии в Иерусалиме, должен по ея примеру и в тех же границах, как

784

она, заведывать надзором и исправлением русских богомольцев. На случай важнаго гражданскаго или уголовнаго против них обвинения, монастырю едва ли прилично производить и подписывать следствие. Монастырь лишь передает оное консулу, ограничиваясь извещением о тех фактах, кои могли сделаться известными по монастырскому ведомству».

13. От консулов монастырь получает списки всех русских поклонников с означением их звания, чина и пр. и времени пребывания в Иерусалиме. Это нужно для того, чтобы монастырь знал как с кем обращаться и какие принимать меры исправления.

14. Русские поклонники, по словесному приказанию консулов, после явки в греческий монастырь, являются и к настоятелю русскаго Святопоклоннаго, монастыря.

Замечание миссии: «такого приказания нисколько не нужно, и каждый из русских собственным побуждением, конечно, захочет посетить единоплеменную обитель».

15. В отсутствие консулов монастырь разбирает взаимныя ссоры и неудовольствия поклонников и, совместно с греческим монастырем, ходатайствует за них пред местным начальством в случае обиды их от арабов, или выручает их из тюрьмы, если начальство посадит их по какому-либо случаю. Русский не должен оскверниться турецкою тюрьмою, хотя бы он и виновен был. Монастырь его накажет.

Замечание миссии: «ходатайство у турецких властей должно производиться не только совместно с греческим монастырем, но даже сколько можно чрез его посредство, ибо в глазах турков русский монастырь должен, как выше замечено, считаться неразлучным от патриархии».

785

16. Греческие монастыри: Феодоровский и Екатерининский. назначенные для приема русских поклонников и поклонниц, подчиняются надзору не консульства, а Святопоклоннаго монастыря, который и доводит до сведения высшаго начальства в России о нуждах сих монастырей. Посредство консульства в эгом деле произвело бы только лишнюю переписку.

17. Но игумена и игуменью Феодоровскаго и Екатерининскаго монастырей определяет и судит греческий монастырь Св. Гроба, впрочем при депутате нашего монастыря и при консуле, когда он находится в Иерусалиме.

18. Для сопутствования русским поклонникам в Назарет и к Тивериадскому морю и для надзора за ними во время пути посылается один старец и один кавас нашего монастыря.

Замечание миссии: «кавасы, по крайней мере на первыя времена, должны считаться кавасами не русскаго, а греческаго монастыря».

19. Наш монастырь не занимается отправлением поклонников в Россию. Эго дело консульства.

20. В случае разъездов настоятеля или братии по Палестине, монастырь своим именем, без сношения с консульством, берет должные виды у местнаго начальства, такие же виды выхлопатывает и для русских поклонников или путешественников.

Замечание миссии: «сюда применяется то же замечание, каковое выше стоит против ст. 10. По части разъездов и дорожных видов, как настоятелю, так и путешественникам, необходимо относиться к консулу».

В восьмом параграфе архимандрит Порфирий говорит: «настоятели нашего монастыря имеют

786

право поездки в Египет и Сирию для узнания состояния и нужд александрийскаго и антиохийскаго престолов. Но всего лучше и сообразнее с идеею монастыря, чтобы они предпринимали сии поездки уже по окончании семилетней службы в виде богомольцев на Синай и в монастыри сирийские. Но разъезды в Палестине предпринимаются ими по доброй воле и по требованию обстоятельств, например, для вспоможения христианам после землетрясения. На сии разъезды ассигнуется ежегодно небольшая сумма в 300 руб. Но на путевыя издержки в Египет и Сирию может быть ассигнуема особая денежная дача по примеру священников посольских, возвращающихся в Россию».

На этот параграф константинопольская миссия сделала такое замечание: «поездки в Египет и даже в дальния от Иерусалима места в Сирии не иначе должны бы допускаться, как с предварительнаго разрешения константинопольской миссии, чрез посредство которой не худо, чтобы русский монастырь посылал под открытой печатью отчеты свои духовному начальству в Петербурге, исключая разве тех, кои в строгом смысле касаются духовных тайн, чуждых светскому вмешательству. К облегчению занятий миссии по сей части может, смотря по надобности, способствовать настоятель посольских в Константинополе храмов, если принять в продолжении времени за правило, чтобы в сие звание были назначаемы духовныя лица, находившияся или приготовляемыя в члены-либо настоятели монастыря иерусалимскаго».

В последнем, девятом, параграфе архимандрит Порфирий говорит: «при нашем монастыре временно (3—4 года) находится иконописец для обучения арабов церковной живописи, дабы посредством их

787

снабжены были все церкви Палестины и Сирии пристойными иконами».

На это миссия замечает: «об иконописце надлежит сказать, чтобы он недозволял себе ни в чем отступать от древних византийских образцов, и не занимал от западнаго искусства ничего иного, кроме правильности в чертах рисунка».

Приведенные нами два предпоследних параграфа (7 и 8) в проекте архимандрита Порфирия и замечания на них нашей константинопольской миссии заслуживают особого внимания, так как в них выразился взгляд обеих заинтересованных в деле сторон на те отношения, в каких должен был находиться будущий русский монастырь в Иерусалиме к нашей константинопольской миссии и к нашему иерусалимскому консульству.

Архимандрит Порфирий желал, чтобы русский иерусалимский монастырь, как учреждение чисто духовное, был подчинен духовному начальству и находился вне всякой зависимости от нашей императорской константинопольской миссии и нашего бейрутскаго консульства. Деятельность монастыря должна была определяться его собственными задачами и целями и обнимать собою все духовно-религиозныя нужды и интересы палестинской церкви. Консульство, вовсе не вмешиваясь в жизнь и деятельность монастыря, должно только помогать и содействовать ему в осуществлении его целей и задач, когда это будет нужно, по указанию и требованию монастыря. Монастырь и консульство — это два совершенно самостоятельных и независимых друг от друга учреждения, имеющих каждое свой собственный круг деятельности и только иногда, в особых, строго определенных случаях,

788

действующих совместно. Такая постановка дела, очевидно, была самая нормальная, так как устраняла возможность столкновений и недоразумений между двумя русскими учреждениями в Иерусалиме, призванными служить общим интересам. Но такая постановка дела, столь желательная в интересах успеха нашей будущей духовной миссии в Иерусалиме, оказалась очень нежелательной для нашей константинопольской миссии, что очень ясно проглядывает в ее замечаниях на проект Порфирия. Дело тут, по нашему мнению, заключается в следующем.

Все дела по сношению России с православным востоком, с самого начала их возникновения, всегда ведались в московском царстве исключительно посольским приказом. В него являлись все лица, как светские, так и духовные, приезжавшие с православного востока за чем-либо в Москву; в посольский приказ обязательно поступали и все грамоты восточных патриархов и других духовных лиц, и уже отсюда передавались нашим духовным властям, если они им были адресованы. Из посольского же приказа посылались все грамоты, как царские, так и наших патриархов к разным восточным иерархам и в восточные монастыри, чрез посольский же приказ шла обыкновенно и царская милостыня на православный восток. Непосредственные сношения с восточными патриархами точно также, кроме двух-трех случаев, всегда велись обыкновенно чрез наших послов в Турции и посольских дьяков или чрез особых гонцов, нарочно посылаемых из посольского приказа. Так всегда велось дело исстари, так оно повелось и после, когда посольский приказ превратился в коллегию иностранных дел, а по-

789

следняя в министерство иностранных дел. Наши московские митрополиты, потом патриархи и Св. Синод, никогда не имели непосредственных прямых сношений с восточными иерархами, никогда не имели своих органов для этих сношений, все делалось и велось при посредстве посольского приказа, коллегии или министерства иностранных дел.

Из сказанного понятно, что наше министерство иностранных дел исторически, так сказать, приучено было смотреть на себя как на хозяина во всех наших сношениях с православным востоком, привыкло, чтобы и церковные сношения происходили всегда при его посредстве, под его руководством и наблюдением. А когда в Сирии и Палестине было учреждено русское консульство, то наш консул (Базили) сделался естественным и единственным посредником во всех наших сношениях с церквами палестинскою и антиохийскою, что создало ему особое исключительное положение среди греческого и арабского духовенства и среди туземного народонаселения, — положение не только почетное, но и властное и влиятельное, так как от него зависело направить милости и милостыню России в ту или другую сторону. В своем дневнике архимандрит Порфирий замечает: «в Петербурге директор Сенявин говорил мне, что Базили (консул в Сирии и Палестине) берет на себя много лишняго, забывая, что он не министр, а второстепенный консул, и здесь (в Константинополе) уверяли меня, что он весьма гордо обращается с тамошними архиереями, будто бы они под руки водят его в церковь. Поедем, услышим, увидим». Потом Порфирий познакомился на месте с поведением и действиями нашего консула и на-

790

шел, что Базили «слишком повелителен и даже дерзок» ¹.

Понятно теперь, что ни министерству иностранных дел, ни тем более нашему «повелительному» консулу в Сирии и Палестине, конечно вовсе нежелательно было, чтобы в Иерусалиме возникло такое учреждение, которое бы заведывало всеми сношениями с восточными церквами помимо нашей константинопольской миссии и нашего консульства в Бейруте, тем более, что, по мнению наших дипломатических агентов, министерство иностранных дел было более сведущим и деятельным и по церковным делам востока, чем Св. Синод. Когда однажды вспыльчивый архимандрит Порфирий напрямик заявил консулу Базили: «коли сказать вам правду, так ваша темная и робкая политика всегда мешает делу Божию»,— то Базили на это ответил: —«наша политика мешает делу Божию? Но что мог бы сделать ваш Синод? Ваш Синод владеет 60 миллионами, а ровно ничего не делает в сравнении с нашим бедным министерством» ².

И так вполне было естественно, что наша константинопольская миссия, в своих замечаниях на проект Порфирия, прямо стремилась не только возможно сузить сферу деятельности и влияния будущего русского монастыря в Иерусалиме, отнять от него самостоятельное значение, но и поставить его в зависимость от императорской константинопольской миссии и нашего консульства в Палестине в тех видах, чтобы все наши сношения с православными

¹ О нашем бейрутском консуле Базили Порфирий делает отзывы во многих местах своего дневника —I, 157, 164, 186. 219, 220, 262, 330, 349, 610, 672, 675, 676. II, 355.-² Там же, I, 676.

791

церквами на востоке по-прежнему находились в руках министерства иностранных дел. Теперь вопрос состоял только в том, как отнесется к проекту архимандрита Порфирия и к замечаниям на него нашего константинопольского посла обер-прокурор Св. Синода, которому, по Высочайшему повелению, все это дело было передано на рассмотрение.

30 Марта 1845 года обер-прокурор Синода писал графу Нессельроде: «записку архимандрита Порфирия относительно учреждения в Иерусалиме русской обители, с замечаниями г. посланника нашего в Константинополе, а также и особую по сему предмету записку дейст. стат. совет. Титова, имею честь, с возвращением оных, препроводить к вашему сиятельству мнение мое по содержанию записки архимандрита Порфирия, считая долгом присовокупить, что все замечания г. посланника нашего, я признаю совершенно справедливыми и, как из мнения моего изволите усмотреть, нахожу я необходимым, чтобы русская обитель нетолько была учреждена без всяких формальных извещений восточным патриархам, но и ограничивалась бы кругом чисто духовных обязанностей, не уклоняясь также ни мало от участия и руководства нашего консульства, коему ближе могут быть известны все местныя политическия отношения. Сверх того, по мнению моему, следует в проекте еще определительнее выразить степень местной духовной зависимости обители нашей от иерусалимскаго патриаршаго престола»...

Самое мнение обер-прокурора о записке архимандрита Порфирия выражено в следующих замечаниях:

По1 пункту. Замечание миссии совершенно справедливо, и потому название предполагаемаго монастыря

792

достаточно ограничить Русским Святопоклонным, но присваивая ему никакого класса, а тем менее упоминая о духовном посланничестве к восточным церквам.

По 2 пункту. Согласно замечанию миссии, не следует делать никаких извещений от Св. Синода к патриархам, ни вообще давать какую-либо гласность нашему монастырю. Сверх того отнюдь не должно присваивать ему тех обширных обязанностей, какие изложены в записке. Оне могут ограничиваться богослужением, передачею пожертвований и поддержанием духовнаго нашего союза с восточными церквами: ни одна из сих обязанностей не требует о себе никаких объявлений.

По 3 пункту. Совершенно согласно с мнением миссии надлежит воздержаться от всякаго вида важности при заведении обители, и вообще все по сему пункту замечания миссии вполне соответственны с видами духовнаго ведомства. В пении церковном и во всем богослужении надлежит инокам нашим применяться к древнему греческому обычаю. Определять же порядок смены настоятеля и прочих монашествующих было бы ныне слишком рановременно. Можно только для настоятеля назначить трехгодичный срок с тем, что духовное начальство, в случае надобности, всегда вправе заменить его. Сему сроку должен подлежать и первый, кто будет назначен в настоятели, если Св. Синод не признает особой нужды продлить его пребывание на востоке.

По4пункту. О проекте училища приличнее будет сделать постановление тогда, когда утвердится в Иерусалиме наша обитель, от настоятеля коей могут быть представлены новыя соображения.

793

По 5 пункту. Может быть принят при составлении проекта обители.

По 6 пункту. Замечание миссии нашей совершенно справедливо. Из примечания к сему пункту можно принять то, что архимандрит Порфирий излагает о постепенном приготовлении помещения для обители, чуждом роскоши и сообразном с климатом.

По 7 пункту. Не представляется возможным, по крайней мере с самаго начала, допустить мнение архимандрита Порфирия, чтобы право наказания русских поклонников немедленно принадлежало русскому монастырю, как потому, что вообще, по существующему в России порядку, духовенство наше не присваивает себе право наказаний недуховных, так и потому, что подобная со стороны местнаго греческаго духовенства уступка вероятно умалила бы оное в тамошнем мнении. Но если бы даже министерство иностранных дел и признало возможным допустить ее, то и в сем случае право наказания светских лиц скорее должно быть предоставлено нашему консульству.

Что касается определения взаимных отношений между консульством и монастырем, то все сделанныя миссиею по сему предмету замечания признаются совершенно справедливыми. В особенности надлежит, чтобы монастырь, с одной стороны, не оставлял консульства в неизвестности относительно раздаваемых пожертвований, а с другой, чтобы не принимал на себя никаких обязанностей гражданских, как-то: полицейскаго надзора за светскими поклонниками, наказания и исправления их, производства следствий о них, разбирательства неудовольствий между ними и проч. Посему и греческие монастыри, занимаемые русскими поклонниками и поклонницами, должны оставаться

794

в зависимости той власти, которой принадлежат ныне. Иноки-же наши могут действовать на нравственность наших поклонников, при удобных случаях. только духовными назиданиями, советами, внушениями без малейших угроз и принуждений.

По 8 пункту. Замечания миссии нашей относительно поездок настоятеля в Сирию и Египет совершенно справедливы.

9 пункт может быть принят ¹.

Таким образом из проекта архимандрита Порфирия, мечтавшего создать из русского монастыря в Иерусалиме орган для постоянных сношений с патриархами иерусалимским и антиохийским, такое учреждение, которое бы перевоспитало местное греческое духовенство, внесло науку и просвещение в темное туземное арабское народонаселение, которое бы водворяло, своим разумным посредством, терпимость и мир вместо вечной ожесточенной борьбы разных христианских вероисповеданий в Иерусалиме, которое бы высоко подняло в Палестине упадающее православие и дало возможность широко и блестяще проявить на православном востоке духовную силу и мощь великой русской церкви,—собственно говоря, не осталось, ничего. Министерство иностранных дел решило, а обер-прокурор Синода еще сильнее и резче утвердил ту мысль, что русский монастырь в Иерусалиме должен быть только самым обыкновенным и заурядным монастырьком, без каких-бы то ни было высших задач и поползновений, что иноки его могут заниматься богослужением, передачею пожертвований и даже, при удобном случае, действовать на нрав-

¹ Дело канц. обер-прок. Св. Син. № 28809.

795

ственность наших поклонников и поклонниц духовными назиданиями, советами и внушениями, что монастырь в свой деятельности не должен уклоняться «от руководства нашего консульства», а в то-же время должен находиться в известной зависимости и от иерусалимскаго патриаршаго престола. Архимандрит Порфирий, с его широкими планами и замыслами о возрождении православнаго востока с помощию и при посредстве русской духовной миссии в Иерусалиме, оказался, в глазах тогдашних практических и властных дельцов, увлекающимся патриотом-фантазером, непонимающим ни действительных международных отношений, ни самой жизни, хотя эта жизнь потом блестящим образом доказала, что прав была, архимандрит Порфирий, а не его оппоненты, что отрицание широких его планов было только следствием трусливаго отношения к делу тогдашняго министерства иностранных дел, результатом непонимания дела тогдашним обер-прокурором Синода.

Между тем, 16 Декабря 1844 года, когда архимандрит Порфирий писал свой проект устройства русского монастыря в Иерусалиме, умер в Константинополе девяностолетний иерусалимский патриарха. Афанасий, и Порфирию пришлось быть свидетелем той соблазнительной борьбы, какая произошла теперь в Константинополе при выборе нового иерусалимского патриарха.

По древнему обычаю иерусалимские патриархи сами, еще при своей жизни, избирали себе преемников, которые без всяких споров и заступали их место. Так поступил и патриарх Афанасий, назначивший своим преемником Иерофея, архиепископа Фаворского, когда он находился в России для сбора милостыни,

796

о чем был в то время извещен и наш Св. Синод. По возвращении из России архиепископ Иерофей проживал в Константинополе вместе с патриархом Афанасием, как его будущий преемник на патриаршей иерусалимской кафедре. Однако ему не суждено было сделаться патриархом иерусалимским благодаря интригам, которые возбудил против него константинопольский синод, преследовавший в этом деле своекорыстные цели.

Архимандрит Порфирий еще 25 Сентября 1843 г., находясь в Константинополе, отметил в своем дневнике: «есть партия между фанариотами, которая усиливается совершенно подчинить иерусалимский престол вселенскому, не любит архиепископа Фаворскаго Иерофея, назначеннаго преемником Афанасия, и затевает, по смерти патриарха, заменить его кем-либо другим». В письме к обер-прокурору Св. Синода графу Протасову из Константинополя от 14 Октября 1843 года Порфирий писал: «в константинопольском синоде посягают на совершенное подчинение независимаго иерусалимскаго престола (почти оплатившаго свои долги) костантинопольской кафедре. Ожидают только смерти блаженнейшаго владыки Афанасия, чтобы устранить от патриаршества преосвященнаго Иерофея архиепископа Фаворскаго, котораго тот заживо избрал себе преемником, и на место его назначить другого и, таким образом, по произволу, проискам и корысти часто сменять и поставлять патриархов на иерусалимском престоле и пользоваться доходами его». В то же время Порфирий писал нашему послу в Константинополе Титову: «преосвященный Иерофей говорил об опасности, которая угрожает иерусалимскому престолу, и присовокупил, что наипаче теперь нужны внимание

797

и содействие России к тому, чтобы сей престол не был подчинен константинопольскому синоду» ¹.

Созревшая ранее интрига немедленно заявила себя, как только умер патриарх Афанасий. Архимандрит Порфирий прислал обо всем этом деле подробное донесение обер-прокурору Св. Синода от 30 Декабря 1844 года.

«С прискорбием сына церкви православной извещаю вас, пишет архимандрит Порфирий графу Протасову, что 16 Декабря сего года, ровно в полдень, почил от дел своих блаженнейший Афанасий, Св. града Иерусалима и всей церкви палестинской, патриарх. Маститый иерарх, исполненный лет многих (ему было 90 лет), оставил земное поприще и переселился в вечность. Священное тело его, 18 дня сего же месяца, отпето было в церкви вселенскаго патриарха им самим, членами его синода и другими местными архиереями и многочисленным духовенством при безчисленном стечении народа, и на лодке отправлено было по Босфору в прибрежную деревню Нихори, где в подворье Св. Гроба оно оставалось до утра, а потом положено в патриаршей усыпальнице.

«По смерти сего патриарха тотчас обнаружился давно созревший здесь замысел ограничить независимость иерусалимскаго патриаршаго престола и совершенно подчинить его престолу константинопольскому. Уже более года Вогориди, правитель острова Самоса. Мисеяни хиосец, банкир могущественнаго сераскира-паши Ризы, и другие, так называемые, архонты греческаго народа, и за одно с ними архиереи: никомидийский, кизический, иоаннинский и другие, решили устра-

¹ Книга бытия коего 1,157. Бумага архимандрита Порфирия в архиве Палестинского общества.

798

нить от патриаршества преосвященнаго Иерофея. архиепископа Фаворскаго, покойным Афанасием и всем иерусалимским синодом избраннаго в преемники, и на место его назначить другаго из членов константинопольскаго синода, и впредь, таким образом, поставлять патриархов на иерусалимский престол, и пользоваться богатыми доходами онаго, при требовании отчетности в них. О сем я извещал Ваше Сиятельство в прошедшем году Октября 14-го дня.

«Сей замысел известен был покойному патриарху и преосвященному Иерофею. Блаженнейший Афанасий сделал в пользу своего преемника все, что мог сделать: написал духовное завещание и в нем назначил своим преемником преосвященнаго Иерофея; по его просьбе вселенский патриарх Герман подписал своеручно сие завещание; незадолго до смерти блаженнейший принял большую схиму без перемены имени, а за 30 часов до кончины написал отречение от престола. Но все эти меры к упрочению архиепископа Фаворскаго на престоле патриаршем остались тщетны. Тотчас по смерти патриарха Афанасия собрался синод в доме патриарха Германа и решил привести в исполнение свой замысел. Сей патриарх, подписавший завещание в пользу архиепископа Фаворскаго, хотя нехотя, пристал к партии, решившейся уронить Фаворскаго архиепископа во что бы то ни стало. Чтобы обнаружить пред Святогробским братством подчинение иерусалимскаго патриаршества престолу константинопольскому, для сего прислали нарочных в дом усопшаго опечатать его имение; но святогробцы не допустили их к полному опечатанию и дозволила положить печати лишь на неко-

799

торых шкафах. Они принуждены были уступить насилию, хотя мало. Правда, по смерти предместника блаженнаго Афанасия опечатано было его имение, но тогда не был избран заживо его преемник, и потому нужно было принять эту меру осторожности. Но ныне, при избранном преемнике, сия мера была излишня. Кроме сего, противная партия принудила вселенскаго патриарха отпевать тело не в церкви иерусалимскаго подворья, а в храме его собственном, очевидно, в знак зависимости иерусалимскаго патриарха от вселенскаго престола, ибо прежде этого не бывало. Тогда представилось зрелище, поистине, печальное. Бездыханное тело сделалось предметом споров и хитрой интриги. Сего мало: патриарха, преемника Иакова Брата Господня, отпели как мирянина: и для чего же?—для скорости.

«Противники торжествовали. Они известили турецкаго министра иностранных дел о смерти патриарха и убедили его устранить архиепископа Фаворскаго от патриаршества и дать позволение константинопольскому синоду избрать в патриархи кого-либо из членов онаго. Интрига ведена была весьма хитро. Сему министру внушили, а. что вселенский патриарх и синод его имеют право законное назначать в Иерусалим патриарха, кого они изберут и кого утвердит султан; б. что иерусалимские патриархи незаконно усвоили себе власть заживо назначать себе преемников, потому что сия власть принадлежит одному султану; в. что архиепископ Фаворский участвовал с покойным патриархом во всех злоупотреблениях по церкви палестинской, и что он предан России, в которой жил несколько лета; г. что ежели архиепископа Фаворскаго утвердить патриархом, то Турция

800

будет иметь двух опасных людей в лице двух патриархов—иерусалимскаго и вселенскаго, котораго недавно поддержала Россия. Наконец, враги подослали к турецкому министру известие, будто архиепископа» Фаворский обещал ему 200,000 пиастров, лишь бы он поддержал его. Разгневанный министр склонился на сторону сильной партии, и древний престол иерусалимский потерял бы свою независимость, если бы не спасла оный наша миссия.

«Вследствие настояний нашей миссии турецкий министр отвечал ей, что Порта не нарушит древних прав патриаршества, но присовокупил, что святогробское братство пусть изберет в патриархи из среды своей, кого угодно, только не архиепископа Фаворскаго, потому что султан имеет свои резоны, по которым сей архиепископ не может быть утвержден им.

«Таким образом противники сего архиепископа проиграли половину дела, но не потеряли присутствия духа и действовали сильно. По их проискам приказано было здешним святогробцам немедленно избрать новаго патриарха из среды себя, а не из числа братства иерусалимскаго. Но общем совещании они подали турецкому министру единодушное прошение, в котором изложено было, что они избирают в патриархи архиепископа Фаворскаго, яко уже избраннаго иерусалимским синодом; но в прошении ни слова не сказано было о избрании его покойным патриархом. Сие прошение написано было на турецком и греческом языках; просители подписались под текстом греческим и свои подписи утвердили печатями, опасаясь, как бы в турецком тексте не сказано было что-либо лишнее против греческаго. Министр, про-

801

читав сие прошение, сказал челобитчикам: патриарх ваш помер на-днях; как же вы успели в столь короткое время дать знать в Иерусалим о смерти его и оттуда получить выбор Фаворскаго? Тогда они принуждены были сказать ему, что этот выбор был сделан за несколько лет назад тому и подтвержден покойным патриархом, Министр в ту же минуту сказал им решительно, что Порта не признает сего выбора и султан не утвердит онаго. Избирайте, кого хотите, продолжал он, только не Фаворскаго, который осмелился думать, что власть патриаршая может быть куплена им за деньги. Старцы, выслушав сие решение, сказали министру:— это клевета: покажите нам человека, который внушил вам, что архиепископ обещал деньги; мы все готовы потерпеть наказание, если это будет доказано. Но с сильным министром нельзя же спорить бедным раиам. Податели прошения возвратились домой.

«В первый день праздника я посетил преосвященнаго Иерофея и нашел его в глубокой печали, которой он не скрывал предо мною. Он уверил меня, что враги его перестали думать о назначении патриарха из членов здешняго синода, но нетерпят его самаго, как русскаго, что они обижены будто бы его гордостию и явными надеждами на Россию, но что он сам не имел общения с ними отнюдь не по гордости, а по привычке иноческаго домоседства, что вместо его принуждают избрать кого-либо из здешних святогробцев, хотя бы диакона. Преосвященный так же говорил мне, что вселенский патриарх требовал у него документа об избрании его покойным патриархом в преемники и что он не отдал его, опасаясь уничтожения онаго, и усердно просил меня написать от его

802

имени Вашему Сиятельству, что он терпит насилие и единственную надежду полагает на Вас и Святейший Синод Российский. Я сегодня призвал вас к себе, продолжал он, потому что завтра отходит почта в Россию; Бога ради напишите графу, что я прошу у него защиты и покровительства; он мой благодетель; он всегда принимал меня с любовию. Яобещался исполнить его просьбу. Ваше Сиятельство теперь знаете ее.

«На другой день Рождества Христова я ходил принять благословение вселенскаго патриарха и поздравить его с праздником. В этот приемный день разныя лица мешали нам говорить о текущем деле. Впрочем урывками и тихо он успел сказать мне, что архиепископ Фаворский устранен от патриаршества, как русский, что его самаго называют русским, и что между членами его синода есть четыре нечистые духа, которые воздвигают всю бурю.

«Между тем в этот же день преосвященный Иерофей призван был в нашу миссию, где и объявлено было ему, что он должен пожертвовать собою для блага иерусалимскаго патриархата и избрать на место свое того, кого он любит. В этот же день здешние святогробцы получили новое повеление чрез вселенскаго патриарха избрать здесь преемника блаженному Афанасию без малейшаго отлагательства. Они снова написали прошение, в котором решительно выразили, что они не имеют каноническаго права избирать здесь патриарха и что это право принадлежит синоду иерусалимскому. Получив сие прошение, вселенский патриарх созвал свой синод. По прочтении просьбы, архиерей никомидийский за всех сказал предстоявшим тут святогробцам: если завтра к 5

803

часам (по нашему к 12) не будет избран вами патриарх, то изберем его мы сами и дадим знать иерусалимскому синоду о нашем выборе. Святогробцы, выслушав сие решение, отвечали, что они будут защищать правое дело до последней капли крови, и возвратились домой. Ожесточились сердца их. В домашнем собеседовании они решили единодушно устоять на своем, и избраннаго здешним синодом патриарха низложить с помощию патриархов александрийскаго, антиохийскаго и синода иерусалимскаго, или, если это неудастся, избрать своего патриарха и противопоставить его незаконно избранному. Решимость опасная. Она произвела бы раскол в восточной церкви и явила бы миру двух патриархов на одном престоле. Наконец, дело пока решилось тем, что, по настоянию нашей миссии, на днях с пароходом отправлены в Иерусалим: известие о смерти патриарха, собственноручное отречение от престола преосвященнаго Иерофея и повеление избрать патриарха из числа иерусалимскаго братства.

«Итак одному Богу ведомо, кого всесвятая и премудрая воля Его изберет на престол Апостола Иакова брата Господня» ¹.

Таким образом только благодаря своевременному и энергичному вмешательству нашей императорской константинопольской миссии иерусалимский патриарший престол избежал великой опасности: стать вч» зависимыя и подчиненныя отношения к патриаршему константинопольскому синоду, состоявшему не из одних только лиц духовных, но и светских — богатых влиятельных греков фанариотов. Мотивы, руководившие в этом деле членами константинопольскаго

¹ Дело канц. об.-прок. Св. Син. № 414.

804

синода, были, по замечанию архимандрита Порфирия, самыя низменныя: им хотелось, говорит он в своем дневнике, пользоваться богатыми доходами казны Св. Гроба. Избираемые из здешних членов Синода патриархи из благодарности и по обычной симонии жертвовали бы большия суммы как на потребности вселенскаго престола, так и в пользу благосклонных избирателей духовных и мирских. Кто обещал бы больше денег, тот и был бы патриарх. Позднее, наш посланник в Константинополе граф Игнатьев поползновения константинопольскаго синода подчинить себе иерусалимский патриарший престол объяснял (в депеше государственному канцлеру в Ноябре 1872 г.) тем, что греки Св. Гроб и все принадлежащее ему считают «национальною собственностию греков», и затем замечает: стремление возвысить патриарший константинопольской престол над всеми другими, придать ему первенство подобно престолу папы в западном мире и смотреть на собственность других церквей, как на его достояние, более и более проявляется в партии фанатических греков. Эта партия надеется, сделавшись владыкою православнаго мира, забрать богатства в пользу фанатиков-мирян, заправляющих вселенскою патриархиею ¹.

Домогательства фанатических греков-фанариотов на этот раз не оправдались: патриархом был избран иерусалимским синодом, в виду формального отказа от кандидатуры архиепископа Фаворскаго, Кирилл, архиепископ лиддский, который особою грамотою известил Св. Синод о своем избрании и вступлении на иерусалимский патриарший престол, и в особой грамоте, на Августейшее имя Государя Императора, при-

¹ Книга бытия моего II, 373; Дело арх. Св. Синода № 1806.

805

носит благодарность за то, что по Высочайшей воле миссия наша в Константинополе оградила права и преимущества палестинской церкви, при избрании преемника умершему патриарху Афанасию, и просит о продолжении Монарших милостей к палестинской церкви ¹. По настоянию нашей миссии новый иерусалимский патриарх стал жить уже не в Константинополе, а в Иерусалиме.

Из представленного очерка сношений иерусалимского патриарха Афанасия с русским правительством видно, что эти сношения, со стороны иерусалимского патриарха, велись в том же духе и направлении, как они велись его предшественником Поликарпом. Так как святогробское братство было обременено громадным долгом, то патриарх Афанасий напрягал все свои усилия уплатить этот долг. С этою целью он просил Св. Синод разрешить ему сбор милостыни по всей России и, когда это разрешение было дано, послал в Россию, в качестве сборщика милостыни, своего предполагаемого преемника на патриаршей кафедре, архиепископа Фаворского Иерофея, который прожил в России пять лет и собрал в ней крупную сумму от доброхотных подаяний, что немало содействовало уплате долга Св. Гроба, тем более, что с этого времени во всех русских церквах завели особые кружки, для сбора доброхотных подаяний в пользу палестинской церкви и этот, так называемый кружечный сбор, ежегодно стал отсылаться в Иерусалим.

Со стороны светского и духовного местного правления Кавказа возникло было стремление отобрать имения Св. Гроба, существовавшие издавна в Грузии и Име-

¹ Дело арх. Св. Синода 2872.

806

ретии, в виду тех беспорядков, какие в управлении этими имениями допускали присылаемые патриархом архимандриты греки. Патриарх Афанасий восстал против этого, нашел себе решительную поддержку в нашем Св. Синоде и дело с святогробскими имениями в Грузии оставлено было в прежнем виде, как того желал патриарх Афанасий.

Когда в 1835 году армяне выхлопотали у порты фирман, в силу которого отняли у греков некоторые принадлежащие им в Иерусалиме Св. места, то патриарх Афанасий и все святогробское братство обратились с просьбою к Государю и в Св. Синод защитить их от нападок армян и возвратить им отнятые у них армянами Св. места. По Высочайшему повелению, нашему послу в Константинополе приказано было сделать представление турецкому правительству о незаконном захвате армянами Св. мест, вследствие чего, новым султанским фирманом, грекам возвращены были в Иерусалиме все Св. места, и, вместе с тем, восстановлены были и вновь подтверждены старинные их права и преимущества и даже дано было им новое право—починивать свои священныя здания.

Иерусалимское подворье в Москве, долженствовавшее приносить значительные доходы Св. Гробу, не оправдало, однако, возлагаемых на него надежд. Непрестанные беспорядки в управлении этим подворьем, существовавшие в патриаршество Поликарпа продолжались и при патриархе Афанасии, исключая времени пребывания в России Фаворского архиепископа Иерофея. Все усилия нашего Св. Синода и московского святителя Филарета, дела подворья привести в должный порядок, не имели успеха, по причине неблагонадежности лиц, присылаемых патриархами для управ-

807

ления подворьем, вследствие чего и при приемнике патриарха Афанасия беспорядки на иерусалимском подворье в Москве продолжались.

В конце патриаршества Афанасия совершилась решительная коренная перемена в характере наших отношений к иерусалимскому патриархату. Доселе все наши сношения с иерусалимскими патриархами имели, главным образом, в виду оказать или денежную помощь бедствующей, постоянно крайне задолженной иерусалимской патриархии, или помощь политическую, когда наше правительство выступало пред оттоманскою портою на защиту православных иерусалимских греков, которых обижали и теснило иноверцы—католики и армяне, причем наше правительство вовсе даже не подозревало, что в Иерусалиме и в целой Палестине, кроме пришлых греков, существовала туземная православная народность — сирийцы, презираемые и притесняемые пришельцами греками. Оказывая денежную помощь иерусалимской патриархии, или защищая тамошних греков от притеснений иноверцев, наше правительство, до конца патриаршества Афанасия, как-то мало интересовалось действительным положением дел в Палестине, на все происходящее там оно, в большинстве случаев, смотрело только глазами тамошних греков, и не заботилось приобрести сведения о действительном положении дел в Палестине путем непосредственного изучения их на месте. Только в конце патриаршества Афанасия наше правительство решилось наконец послать в Палестину доверенное компетентное лицо, которое бы на месте тщательно изучило положение дел в Палестине, и обо всем представило потом правительству подробный, обстоятельный отчет. Таким лицом был избран архимандрит Порфирий

808

Успенский, который блестящим образом выполнил возложенное на него трудное и ответственное поручение, выяснив нашему правительству, что задача России по отношению к Палестинской церкви состоит теперь не только в том, чтобы оказывать ей денежную помощь, покровительство и защиту пред турецким правительством, как это было ранее, но, главным образом, в насаждении просвещения среди тамошних греков и особенно сирийцев, в надлежащем воспитании тамошнего белого и черного духовенства, в упорядочении всей тамошней церковно-экономической жизни, в установлении правильных отношений между пастырями и пасомыми, словом, России предстоит по отношению к Палестине выполнить теперь очень сложную и трудную задачу христиански-культурного характера,—внести высшую христианскую культуру в тамошнюю темную, погрязшую в невежестве и пороках православную среду. Приведенный нами отчет архимандрита Порфирия и послужил тою исходною точкою, с которой началась новая, по своему характеру, эпоха в наших сношениях с иерусалимскими патриархами: эпоха культурного воздействия России на Палестину, а чрез нее и на весь православный восток.

Как Россия, сначала в лице нашей Духовной Иерусалимской миссии, а потом Императорского Православного Палестинского общества, самым делом выполняла и теперь продолжает выполнять свою высокую и трудную культурно-просветительную задачу в видах внутреннего обновления и возрождения современной палестинской церкви, это должен показать будущий историк Императорского Православного Палестинского общества.

Страница сгенерирована за 0.22 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com