Феофан Затворник, свт Житие

Разбивка страниц настоящей электронной книги соответствует оригиналу.

ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ФЕОФАНА, ЗАТВОРНИКА ВЫШЕНСКОГО

Святитель Феофан, в миру Георгий Васильевич Говоров, родился 10 января 1825 года в селе Чернавское Елецкого уезда Орловской губернии в семье священника Василия Тимофеевича Говорова, который в течение 30 лет исполнял должность благочинного, заслужив уважение и любовь начальства и подчиненных. Кроме Георгия, у отца Василия и его супруги Татьяны Ивановны были еще три сына и три дочери. Говоровы вели примерную семейную жизнь, и оба отличались глубокой религиозностью и сердечной отзывчивостью к людям. В том же духе они стара-

570

лись воспитывать и своих детей. Будучи весьма начитанным человеком, отец Василий лично занимался подготовкой своих детей к школе, а Татьяна Ивановна, обладавшая редкой добротой сердца и глубокой набожностью, заботилась об их строго религиозном воспитании.

Когда Георгию минуло 8 лет, его отдали в Ливенское духовное училище. Получивший основательную домашнюю подготовку, мальчик учился очень хорошо и вел себя, по отзыву училищного начальства, «с примерною скромностию».

В 1829 году Георгий Говоров в числе лучших учеников был переведен в Орловскую духовную семинарию. Во главе ее стоял тогда архимандрит Исидор — впоследствии митрополит С.-Петербургский и Новгородский. Преподаватели семинарии были люди даровитые и усердные. Учителем словесности, например, был тогда иеромонах Платон, будущий митрополит Киевский и Галицкий, философские науки преподавал профессор Евфимий Андреевич Остромысленский. В семинарии,

571

так же как и в училище, Георгий резко выделялся среди своих товарищей усердием в занятиях и благонравием. В последних классах семинарии с большею ясностью стали определяться склад ума и интересы будущего святителя. Из предметов философского курса ему больше всего нравилась психология, а в богословском классе он особенно прилежно изучал Священное Писание.

Отлично окончив семинарию в 1837 году, Георгий Говоров, как лучший из воспитанников своего курса, был отправлен для продолжения образования в Киевскую духовную академию, которая в те годы переживала период настоящего расцвета. Киевский митрополит Филарет (Амфитеатров), которого современники звали за святость жизни «Филаретом благочестивым», уделял большое внимание развитию внутренней, духовно-религиозной жизни студентов академии. Здесь завершилось образование и ясно определилось общее направление духовного пути Георгия Говорова. Любимыми предметами будущего

572

архипастыря были предметы богословские, особенно Священное Писание и церковное красноречие. Академическое начальство характеризовало его как человека «весьма смиренного», «честного поведением», «отличающегося благонравием, исправностью в отношении своих обязанностей, любовью к богослужению». Все эти добрые качества характера Георгия Говорова явно предуказывали его путь к иноческой жизни, к которой, очевидно, он с юности готовил себя. Решение посвятить себя Богу было в нем прочно и непоколебимо. Еще за год до полного окончания академического курса, 1 октября 1840 года, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, он подал академическому начальству прошение о пострижении в монашество, в котором писал: «Имея постоянное усердие к занятию богословскими предметами и к уединенной жизни, я, чтобы соединить то и другое на предлежащем мне служении Церкви, положил обет посвятить жизнь свою монашескому званию». Просьба студента Говорова была

573

удовлетворена, и 15 февраля 1841 года он был пострижен в монашество с именем Феофан. Чин пострижения был совершен в Свято-Духовской церкви Киево-Братского монастыря ректором академии архимандритом Иеремией, который стал впоследствии архиепископом Нижегородским. В апреле 1841 года в большом Успенском соборе Киево-Печерской Лавры тем же Иеремией (в то время уже епископом Чигиринским) инок Феофан был рукоположен во иеродиакона, а в июле — во иеромонаха. Переживая эти важные перемены в своей жизни, иеромонах Феофан продолжал учиться на последнем курсе академии. «Обозрение подзаконной религии» — такова была тема его курсового сочинения, которое позже в числе лучших было отослано академическим ученым советом в Синод на рассмотрение. Строгий ценитель богословских сочинений, постоянный член Синода митрополит Московский Филарет особо отметил даровитость и трудолюбие отца Феофана.

574

В 1841 году иеромонах Феофан закончил академию со степенью магистра и вступил на учебно-воспитательное поприще. Он последовательно прошел должности смотрителя Киево-Софийского духовного училища, ректора Новгородской семинарии, а затем профессора и помощника инспектора Петербургской академии. С ранних лет приучивший себя относиться к каждому делу с должной ответственностью, отец Феофан исполнял все лежавшие на нем обязанности добросовестно и с усердием. В своей преподавательской деятельности молодой богослов, оставив философско-умозрительные методы работы, опирался на опыт аскетический и психологический. Главными источниками его лекций после Священного Писания и творений святых отцов были жития святых и психологические исследования.

Иеромонах Феофан был глубоко предан важному делу христианского воспитания, однако его влекло другое — уединенная монашеская жизнь. В круг его обязанностей по службе входили административ-

575

ные и хозяйственные заботы, к которым никогда не лежала его душа, и поэтому внутренне он не был удовлетворен своей деятельностью. Дух его стремился в более сродную ему сферу иноческого жития и молитвенного общения с Богом. «...Ученою должностию начинаю тяготиться до нестерпимости,— писал он Преосвященному Иеремии,— шел бы в церковь, да там и сидел».

К тому времени русским правительством окончательно был решен вопрос об учреждении в Иерусалиме Духовной Миссии. Во главе ее был поставлен прекрасный знаток Востока, известный церковный археолог архимандрит Порфирий (Успенский), а в сотрудники ему были приглашены наставники и воспитанники С.-Петербургской академии. Иеромонах Феофан давно горел желанием посетить святые места Палестины, лично ознакомиться с состоянием Православия на Востоке, со скитской жизнью особых избранников Божиих — пустынножителей-аскетов, приблизиться к живой традиции

576

святоотеческой мысли. Более благоприятного случая для исполнения этого желания иеромонах Феофан едва ли мог ожидать; поэтому он с радостью отозвался на призыв к сотрудничеству с архимандритом Порфирием.

Шесть лет пребывания на Востоке стали для иеромонаха Феофана временем неустанных трудов и ученых занятий. Члены братства были на Иордане, в Вифлееме, Назарете и других евангельских городах и исторических местах древней Палестины. В 1850 году они совершили путешествие в Египет, посетили Александрию, Каир и местные монастыри. Отец Феофан трудился усердно: неукоснительно исполняя свои служебные обязанности, он успевал многое сделать и для самообразования. В Иерусалиме он выучился иконописи, прекрасно изучил греческий язык, занимался французским, еврейским и арабским языками.

В Палестине отец Феофан познакомился с подвижничеством иноков древних

577

восточных обителей, особенно близко — с живой традицией умного делания в Лавре преподобного Саввы Освященного, где ему посчастливилось некоторое время жить. Здесь ему стали доступны памятники аскетической письменности прошлых веков: он изучает библиотеку Лавры, исследует старинные письмена. Здесь он нашел и собрал много древнейших рукописей святоотеческого наследия. На Синае будущий святитель подробно ознакомился со знаменитым библейским манускриптом IV века, изданным впоследствии Тишендорфом. В Египте он прошел и исследовал древнюю пустыню — эту истинную колыбель христианского аскетизма и поприще первых христианских подвижников. Хотя отцу Феофану не пришлось лично поклониться святыням Горы Афонской, но во время путешествий по Востоку он много наслышался о жизни афонских старцев, глубоко проникся ею и завязал с иноками прочную духовную связь, которую сохранил до конца жизни.

578

Именно к этому времени относится начало собирания будущим святителем рукописей и печатных изданий, которые он в течение своей жизни переводил с греческого и новогреческого языка на русский, в том числе — творения святых отцов греческого Добротолюбия.

Шестилетнее служение иеромонаха Феофана в Палестине имело для всей его последующей жизни особенное значение: Господу было угодно поставить своего будущего подвижника и одного из столпов веры в центре Православия для того, чтобы он усовершенствовался в аскетизме и другим послужил образцом веры и благочестия. В 1853 году началась Крымская война, и Русская Духовная Миссия 3 мая 1854 года была отозвана.

В 1855 году иеромонах Феофан был возведен в сан архимандрита.

Назначение архимандрита Феофана на важный и ответственный пост настоятеля посольской церкви в Константинополе состоялось 21 мая 1856 года. Константинопольская Церковь в это время пере-

579

живала большие трудности в связи с конфликтом между греками и болгарами. Болгары отстаивали свою религиозную самостоятельность и требовали богослужения на славянском языке и пастырей из своего народа. Константинопольская Патриархия категорически не соглашалась ни на какие уступки. Русское правительство и Святейший Синод, заботясь о скорейшем прекращении этой распри, поручили архимандриту Феофану, как знатоку Востока, собрать сведения, которые могли бы прояснить состояние конфликта. Архимандрит Феофан исполнил возложенную на него миссию и в марте 1857 года представил архиепископу Херсонскому Иннокентию обстоятельный и подробный отчет. Своих предположений о том, чем закончится греко-болгарская распря, архимандрит Феофан не высказал, однако свое отношение выразил весьма определенно: он не сомневался в справедливости и законности требований болгар и в то же время был заинтересован в улучшении

580

положения Константинопольской Церкви в турецкой империи.

Своей симпатией к болгарскому народу, сочувствием к его законным требованиям, искренним желанием помочь им отец Феофан снискал себе большую любовь среди болгар. Из знатных светских лиц в особенно близких отношениях он был с самосадским князем Бороди, который горячо ходатайствовал за болгар перед турецким правительством.

Озабоченный сложной ситуацией в Болгарской Церкви, архимандрит Феофан не забывал и о благе Константинопольской Церкви. Он близко познакомился с внутренней жизнью Константинопольского Патриархата, положением духовенства, и ему открылась бедственная картина. Обо всем этом отец Феофан писал в своем отчете в Святейший Синод, взывая о помощи к «великодушной России», которой «не следует оставлять своей матери по вере в этом беспомощном состоянии». Для русских матросов и паломников, которые жили в Константинополе, архимандрит

581

Феофан предложил устроить госпиталь и организовать братство с церковью. Отец Феофан жил в мире со всеми: и с греками, и с болгарами, и со своими сослуживцами, членами посольства. За миролюбие и приветливость полюбили архимандрита Феофана и светские лица, с которыми приходилось ему беседовать о предметах веры.

Будущий святитель собрал на православном Востоке много драгоценных жемчужин святоотеческой, главным образом аскетической, письменности, он продолжал изучать греческий язык, знание которого помогло ему в последующих трудах.

В эти же годы началась переписка отца Феофана с княгиней П. С. Лукомской, в результате которой появились «Письма о христианской жизни».

В 1857—1859 годах архимандрит Феофан возглавлял С.-Петербургскую духовную академию.

В 1859 году архимандрит Феофан после столь частых и неожиданных перемещений с места на место, был, наконец, призван к епископскому служению на Там-

582

бовскую кафедру, а в 1863 году ему была дана в управление более многолюдная епархия — Владимирская. В речи при наречении его во епископа архимандрит Феофан сравнил свою жизнь и разнообразную деятельность с шаром, без шума катящимся по направлению сообщаемых ему ударов. Он выразил свою покорность воле Божией, свое смирение и недостоинство. Обращаясь к членам Синода, он поведал, что имеет тайное желание высших подвигов добродетели: «Не скрываю,— сказал отец Феофан,— что не чуждо было бы тайным желаниям моего сердца, если бы на мою долю выпало такое место, где бы я свободно мог предаться занятиям по сердцу». Уже тогда в душе Преосвященного родилось намерение оставить мир и удалиться в пустыню. Но, приучив себя быть безмолвно-покорным всякому назначению, он, хотя и не без смущения, принял на себя этот высокий подвиг святительского служения Церкви Божией, как возложенный на него долг послушания.

583

Семь лет архипастырского служения последовательно на двух кафедрах — сначала в "Тамбове, а затем во Владимире — были для Преосвященного Феофана временем неутомимых забот о благе пасомых. Почти каждое богослужение он сопровождал глубоко назидательным поучением, и плодом его ревностного проповедания на Тамбовской кафедре явился выпуск двух томов его Слов к тамбовской пастве. Святитель Феофан заботился о благоустройстве духовно-учебных заведений. Он побудил начальство Тамбовской семинарии произвести капитальный ремонт семинарского храма; при его содействии было открыто много церковно-приходских училищ, воскресных школ и частных школ грамотности. С 1 июля 1861 года по ходатайству Преосвященного перед Святейшим Синодом стали выходить «Тамбовские епархиальные ведомости», а с 1865 года — «Владимирские епархиальные ведомости».

Несмотря на многочисленные и разнообразные дела и заботы по управлению

584

епархией, святитель Феофан находил время и для учено-литературной деятельности. К этому времени относится его богословский труд «Письма о христианской жизни», который заключает в себе целую систему христианского нравственного учения.

В 1861 году святитель Феофан пережил большую радость. По решению Святейшего Синода он принимал участие в торжестве открытия мощей святителя Тихона Задонского. Это событие произвело на него большое впечатление и послужило особым благодатным освящением его собственных стремлений.

Будучи главой Владимирской епархии, святитель Феофан часто предпринимал миссионерские путешествия в ее раскольнические центры, ревностно проповедовал там учение Православной Церкви, а в конце 1865 года открыл в селе Мстере Вязниковского уезда Богоявленское православное братство.

Оставляя лишь краткое время для сна, епископ Феофан всего себя отдавал на

585

служение своим пасомым. Всегда ласковый и приветливый, он со всеми, независимо от звания и возраста обращался благодушно и с величайшей кротостью. Если же ему как епархиальному начальнику нужно было наказать провинившегося выговором, то он поручал сделать это ключарю собора, как бы боясь нарушить тот закон любви, которым он неуклонно руководствовался в своей жизни и пастырской деятельности.

Но как бы ни были высоки личные качества Преосвященного Феофана, благодаря которым служение его в святительском сане обещало дать так много добрых плодов Святой Церкви, ему как епархиальному архиерею все же приходилось очень часто заниматься совсем не сродными его сердцу делами. С юных лет он стремился к уединению и идеал монашества видел в совершенном отречении от всех житейских забот. Поэтому все сильнее и настойчивее стала утверждаться в нем мысль об удалении на покой от дел епархиального управления и об избрании

586

для себя такого места жительства, где бы он мог посвятить себя исключительно духовным подвигам. Еще в бытность свою на Тамбовской кафедре он полюбил Вышенскую пустынь, о которой не раз говаривал: «Нет места лучше, как Выша». Сюда-то и устремилась мысль святителя, когда он задумал окончательно удалиться от чуждых его созерцательной душе обязанностей по епархиальному управлению.

Когда в 1866 году в Синоде было получено от Преосвященного прошение об увольнении «на покой» простым иноком в Вышенскую пустынь, члены Синода невольно пришли в недоумение и, не зная, как поступить с этой просьбой, прежде всего просили первенствующего члена Синода, Митрополита Исидора, в частной переписке с просителем узнать, что заставляет принять его такое решение. В своем ответном письме Преосвященный Феофан писал: «Я ищу покоя, чтобы покойнее предаться занятиям желаемым, с тем непременным намерением, чтобы был и плод трудов, и полезный, и нужный для

587

Церкви Божией. Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служить». При этом святитель с полной откровенностью признался, что давно хранил в своей душе мечту посвятить себя созерцательной жизни в тиши уединения и трудам по изучению и изъяснению Священного Писания.

Приняв такое объяснение, Святейший Синод удовлетворил просьбу Преосвященного, и он был назначен настоятелем Вышенской пустыни. Трогательно было прощание Владимирской паствы со своим любимым архипастырем. Нелегко было и ему расстаться с нею. «Не попеняйте на меня, Господа ради,— говорил он в своей прощальной речи,— что оставляю вас. Отхожу не ради того, чтобы вынужден был вас оставить, ваша доброта не допустила бы меня переменить вас на другую паству. Но, как ведомый, ведусь на свободное от забот пребывание, ища и чая лучшего, как это сродно естеству нашему. Как это могло образоваться, не берусь объяснить. Одно скажу, что кроме внеш-

588

него течения событий, определяющих наши дела, есть внутренние изменения и расположения, доводящие до известных решимостей; кроме внешней необходимости есть необходимость внутренняя, которой внемлет совесть и которой не сильно противоречит сердце. Находясь в таком положении, об одном прошу любовь вашу — оставя суждения и осуждения сделанного уже мною шага, усугубьте молитву вашу, да не отщетит Господь чаяния моего и да дарует мне, хотя не без трудов, обрести искомое мною».

Владимирцы со слезами проводили своего любимого святителя...

Прибыв в Вышу, Преосвященный Феофан прежде всего сложил с себя должность настоятеля пустыни, предпочитая оставаться здесь в простом звании инока. Долгожданное уединение, к которому так настойчиво стремился святитель, наконец, пришло, по милости Божией... Святитель Феофан до конца жизни чувствовал себя вполне счастливым на Выше. «Вы меня называете счастливым. Я и чувствую себя

589

таковым,— и Выши своей не променяю не только на С.-Петербургскую митрополию, но и на патриаршество, если бы его восстановили у нас и меня назначили бы на него. Вышу можно променять только на Царство Небесное».

Первые шесть лет пребывания на Выше святитель-инок посвятил как бы на подготовку себя к высокому подвигу затвора. Он наравне с братией неопустительно посещал все монастырские богослужения, в воскресные и праздничные дни сам служил соборне с архимандритом и монашествующими. Поучений он не произносил, но само служение его пред престолом Божиим, по свидетельству вышенских иноков, было для всех живым поучением: как неугасимая свеча, он молитвенно горел пред ликами Спасителя, Богоматери и святых...

После Пасхи 1872 года святитель Феофан начал затворническую жизнь. Он устроил в своих келиях малую церковь во имя Крещения Господня, в которой и стал совершать все церковные службы со-

590

вершенно один, без сослужащих. Он никого не принимал у себя, кроме игумена Аркадия, своего духовника, и келейника, так что ни родные, ни знакомые, ни даже лица царского происхождения при посещении монастыря не могли нарушать его затвора. Первые 10 лет святитель-затворник служил литургию в своей келейной церкви только по воскресеньям и праздничным дням, а в последние 11 лет — ежедневно. На вопрос одного из ближайших своих почитателей, как он служит литургию один, святитель ответил: «Служу по служебнику, молча, а иногда и запою...» Но если смолк живой голос святителя для лиц, имевших когда-то личное и непосредственное общение с ним, то еще плодотворнее стал он влиять на людей своими богомудрыми творениями и письмами. Никому, кто бы ни обращался к нему за советом и разъяснениями по вопросам духовной жизни, он никогда не отказывал в своем письменном руководстве. Ежедневно получая от двадцати до сорока писем, святитель-затворник непременно

591

давал ответы на каждое из них, с чрезвычайной чуткостью вникая в положение и состояние духа писавшего. К нему обращались за советом, за разрешением недоумений, в нем искали утешения в скорби, облегчения в бедах все, начиная с сановников и кончая простолюдинами.

Как человек, опытно прошедший через все ступени духовного развития, и как глубокий знаток человеческого сердца, Преосвященный был неподражаем в своих ответах даже на такие, на первый взгляд, общие вопросы, как: что есть духовная жизнь? как согласовать требования христианского закона с разными обязанностями, возлагаемыми на нас семьей и обществом? как среди разных искушений не впадать в отчаяние? как начать дело нравственного усовершенствования и, идя по этому пути шаг за шагом, все глубже входить в спасительную ограду Церкви? При решении этих и подобных им вопросов, кажется, ничего не оставил он необъясненным... Почти ни одна деталь духовной жизни во всех ее сокровенных

592

движениях не ускользнула от его глубокого, внимательного наблюдения. И все он умел так просто, так понятно объяснить и осветить таким ясным светом!

В письмах епископ Феофан высказал те же положения, что и в своих творениях, но в более простой и ясной форме. Чутко улавливая духовные потребности писавшего, не жалея сил, святитель обстоятельно и сердечно разъяснял все вопросы и недоумения. Он как-то особенно умел войти в положение писавшего и сразу установить с ним самую близкую духовную связь, основанную на полной откровенности. Эту искренность и любовь к людям святитель сохранил до своей блаженной кончины.

Богословские труды святителя Феофана, несомненно, явились плодом его высокого духовного подвига. За время пребывания на Выше святителем Феофаном была создана основная часть его духовных произведений.

Весьма разнообразны предметы и содержание творений Вышенского Затвор

593

ника, но главной темой его творении является спасение во Христе. В 1868 году был издан основной труд святого архипастыря — «Путь ко спасению (Краткий очерк аскетики)». В основу его положены лекции по нравственному богословию, читанные святителем Феофаном в С.-Петербургской духовной академии. В книге изложена вся сущность нравственного учения святителя Феофана. Сам он говорил об этом: «Здесь все, что мною писалось, пишется и будет писаться». В этом произведении автор прослеживает всю жизнь человека, вставшего на путь спасения, дает руководящие правила христианского делания. «Правила эти берут человека на распутьях греха, проводят огненным путем очищения и возводят его пред лице Бога, то есть до возможной для человека степени совершенства, в меру возраста исполнения Христова».

В 1870—1871 годах в «Домашней беседе» печатались «Письма о духовной жизни», выпущенные позже отдельным изданием. Это глубоко осмысленное изло-

594

жение явлении духовной жизни, начиная с первых благодатных движений христианского сердца к богообщению и кончая высшим нравственным совершенством человека.

В 1878 году иноками Афонского Пантелеймонова монастыря была издана книга святителя «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?» «Письма,— сообщал святитель, — писаны к красавице и изображают дело духовной жизни в настоящем виде... Красавица, к которой писаны письма, дома живет с отцом; замуж не хочет, но и в монастырь не собралась с духом. Господь да устроит ее. У ней склад нрава очень хороший и прочный. Да — спасение к месту не привязано. Везде возможно и везде на деле содевается. Для спасающихся везде путь тесный и прискорбный. И никто еще цветами усыпать его не ухитрился». Это сочинение, как и «Путь ко спасению», помогает человеку отвратиться от греха и, глубже заглянув в себя, встать на узкий путь, ведущий к жизни вечной.

595

Основой для богомудрых писаний святого архипастыря служили творения восточных церковных учителей и аскетов. Выдающийся знаток аскетической письменности, Преосвященный Феофан не только руководился ее традициями в своих творениях, но и воплотил в своей жизни, поверив истинность святоотеческих аскетических предпосылок собственным духовным опытом.

В своих произведениях святитель Феофан выступает самостоятельным глубоким православным богословом — мыслителем созерцательного направления, таким богословом, у которого богословские православные понятия глубоко проникли чрез сознание, приняли оригинальную форму и получили своеобразную систему.

Особенно большую ценность для богословской науки представляют многочисленные труды святителя по христианской нравственности. В своих нравоучительных произведениях Преосвященный Феофан изобразил идеал истинной христианской жизни и пути, ведущие к его достижению.

596

В сочинениях святителя Феофана излагаются основы святоотеческой психологии. Всесторонне образованный архипастырь проник в самые сокровенные тайники человеческой души. В его трудах естественно сочетаются глубина психологического анализа и богословия с простотой изложения. Обозревая душевные и духовные способности человека, Преосвященный Феофан глубоко проникает в его внутренний мир. Это проникновение является следствием тщательного самонаблюдения и большого духовного опыта святителя. Автор как бы спускается в темные лабиринты духа и, несмотря на слабый свет лампады, везде успевает отличать в них очень тонкие проявления нравственного начала.

Одним из важнейших дел жизни Преосвященного Феофана являются его замечательные труды по изъяснению слова Божия, составившие ценный вклад в русскую библеистику. В 1869 году было издано духовно-назидательное толкование святителя на 33-й псалом, в 1871 году —

597

толкование Шестопсалмия, а с 1872 года экзегетические труды святого архипастыря стали регулярно печататься в епархиальных периодических изданиях: увидели свет его знаменитые последовательные толкования Посланий апостола Павла и Толкование на 118-й псалом. В 1885 году вышла в свет его книга «Евангельская история о Боге Сыне, воплотившемся нашего ради спасения, в последовательном порядке, изложенная словами святых евангелистов». Этот труд святителя Феофана является дополнением к сочинению «Указания, по которым всякий сам для себя может составить из четырех Евангелий одну последовательную историю евангельскую», изданному еще в 1871 году.

В тесной связи со всеми богословскими трудами епископа Феофана стоит его переводческая деятельность. Свою духовную опытность он почерпал не только из личных внутренних переживаний, но и из аскетической письменности, которой он всегда особенно интересовался. Важнейшей из переводных работ святителя явля-

598

ется «Добротолюбие», основу которого составляют писания о духовной жизни основателей и великих учителей христианского аскетизма: святых Антония Великого, Макария Египетского, Марка Подвижника, Исаии Отшельника, Евагрия, Пахомия Великого, Василия Великого, Максима Исповедника, Иоанна Лествичника и других святых отцов. Его переводы отличаются легкостью и общедоступностью, сопровождаются дополнениями и разъяснениями. В 1881 году святитель Феофан закончил перевод творений преподобного Симеона Нового Богослова. Впоследствии он сам часто рекомендовал их читать своим духовным чадам: «Симеон Новый Богослов — сокровище неоцененное. Сильнее всех он внушает ревность о внутренней благодатной жизни». «Как настойчиво излагает он суть дела жизни христианской, производя ее во всем пространстве от Господа Спасителя — исключительно. И все у него так ясно излагается, что беспрекословно покоряет ум и требует повиновения».

599

Постоянным вниманием к себе, трезвением и бодрствованием подвижник-затворник достиг высшей степени духовного совершенства. В чем состояла и как протекала собственно внутренняя, духовная жизнь святителя в течение 22 лет затвора — для всех осталось сокровенной тайной. Единственным свидетелем, с которым подвижнику по необходимости приходилось иметь личное общение, был его келейник Евлампий. Но обязанности последнего ограничивались очень немногим. Каждый день, по особому условному стуку, он являлся из своей комнаты, помещавшейся в нижнем этаже покоев владыки, чтобы подать ему чашку кофе и обед, который в скоромные дни состоял из одного яйца и стакана молока, а в четыре часа вечера — принести чашку чаю, чем и ограничивалось дневное пропитание подвижника. В обязанности того же келейника входило приготовление с вечера всего необходимого для совершения святителем ранней литургии — просфор, красного вина, ладана...

600

Сам святитель о своем затворе обычно писал шутливо, по свойственному ему смирению не придавая особенного значения тому, что живет, уединившись от мира. «Развеличали меня затворником, — писал он,— а тут и духом затворническим не пахнет. Меня смех берет, когда скажет кто, что я в затворе. Это совсем не то. У меня та же жизнь, только выхода и приемов нет. Затвор же настоящий: не есть, не пить, не спать, ничего не делать, только молиться. Я же говорю с Евлампием (келейник), хожу по балкону и вижу всех, веду переписку... Ем, пью и сплю вдоволь. У меня — простое уединение на время. Собираюсь хоть пост провести, как настоящие затворники, но немощная плоть на попятную от этого... И работать что-нибудь леность одолевает. Все бы спал, да, поджавши руки, сидел. Иногда и кропаешь (пишешь) что-нибудь. Да подумаешь себе, из-за чего я буду себя мучить, и брошу... а дни за днями текут, и смерть приближается. Что сказать и чем оправдаться — совсем не нахожу! Беда!

601

У Ефрема Сирина есть плач на свои писания. «Ведь писано-то, говорит, хорошо, а я-то какой?!» Увы! Уж если он это находил нужным говорить, то нам-то, брат, как будет извертываться?.. Станешь писать — как распекаешь!.. А на деле?! Где- то у Пророка написано: «Горе пишущим». Правда, горе! Ведь чего не напишешь, а сам ни с места... Вот и беда... Верно, нас, книжников, только могила исправит по этой части... Исправить-то она, конечно, исправит, да не поздно ли будет?! Но моя душа ожестела и ухом не ведет. Будто ни в чем не повинна — святая. Ой! Ой!»

В последние годы у святителя-затворника от постоянных и напряженных письменных занятий стало слабеть зрение, но он продолжал по-прежнему трудиться, стараясь держать прежний распорядок дня. Только с 1 января 1894 года, за пять дней до кончины, этот ежедневный распорядок жизни святителя стал нарушаться...

Свеча жизни подвижника постепенно догорала, и он, сознавая это, спокойно

602

ждал смерти. «Умирать,— писал владыка, — это не особенность какая. И ждать надо. Как бодрствующий днем ждет ночи, чтоб соснуть, так и живущим надо впереди увидеть конец, чтобы опочить. Только даруй, Боже, почить о Господе, чтобы с Господом быть всегда».

...Накануне праздника Богоявления, чувствуя слабость, владыка попросил своего келейника помочь ему пройтись по комнате. Тот провел его под руки несколько раз, но немощный владыка, утомившись, отослал его, а сам лег в постель. Однако на другой день, в храмовый праздник своей келейной церкви, он еще в силах был отслужить Божественную литургию. В этот день он дольше обычного не подавал знака к вечернему чаю, и келейнику пришлось самому заглянуть в комнату к святителю. Владыка лежал на кровати, глаза его были закрыты, левая рука покоилась на груди, а правая сложена была как для святительского благословения. Святитель Феофан мирно почил о Господе

603

в день престольного праздника своего келейного храма...

Отпевание почившего епископа-затворника было совершено 11 января епископом "Тамбовским Иеронимом при огромном стечении духовенства и народа.

Тело почившего архипастыря было погребено в Казанском соборе Вышенской пустыни в правом Владимирском приделе. Над могилой почившего было воздвигнуто надгробие из белого мрамора с изображением трех книг святителя: «Добротолюбие», «Толкование Апостольских посланий» и «Начертание христианского нравоучения».

В одном из своих сочинений святитель Феофан пишет: «Умершие продолжают и на земле жить в памяти живущих через добрые дела свои». ...Всю жизнь святой архипастырь посвятил поискам пути к вечной жизни и в своих трудах показал этот путь и последующим поколениям.

В 1988 году на Поместном Соборе Русской Православной Церкви святитель Феофан Затворник был причислен к лику

604

святых. Он канонизирован как «подвижник веры и благочестия, оказавший глубокое влияние на духовное возрождение современного ему общества. Своим молитвенным созерцательным подвигом, чистотою сердца, целомудрием и благочестием, сохраненным от юности, святитель Феофан стяжал дар опытного постижения святоотеческой аскезы. Этот опыт он как богослов и экзегет изложил в своих многочисленных творениях, которые могут рассматриваться чадами церковными как практические пособия в деле христианского спасения» 1).

1). При составлении жития святителя Феофана использованы следующие источники.

Житие святителя Феофана, затворника Вышенского // Канонизация святых. М., 1988.

Протоиерей Алексей Бобров. Преосвященный епископ Феофан (биографический очерк) / / Мудрые советы ищущим спасения по письмам Преосвященного Феофана из Вышенского затвора. Сергиев Посад, 1913.

605