Мейендорф И., прот. Русский епископат и церковная реформа (1905 г.)

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Прот. Иоанн МЕЙЕНДОРФ

РУССКИЙ ЕПИСКОПАТ И ЦЕРКОВНАЯ РЕФОРМА (1905 г.)*

Согласно принципам и «букве» петровских реформ, русское православие как официальная религия государства стало частью централизованного управления империи, как если бы и не было «Церкви» — ибо Церковь предполагает некую ступень самостоятельной организации — но только вероучение, разделяемое подданными императора, и требующее поддерживаемых государством общественных и образовательных «ведомств». Церковь в юридическом отношении стала «Ведомством православного вероисповедания». Несоответствие этой системы традиционному православному понятию о Церкви очевидно.

Византийский средневековый образец, бережно сохраненный в православных канонических собраниях, предполагал «симфонию» между империей и священством, а не поглощение последнего государством.¹ Что бы ни говорилось о практическом применении этого византийского ‘образца на Московской Руси (когда власть царя была в действительности более произвольной, чем власть византийского василевса), идея симфонии предполагала богословское различие между основными функциями Церкви и государства: только отличные друг от друга реальности могут взаимодействовать в «симфонии», тогда как ведомство — лишь часть государственной машины.

По стереотипному представлению о русском Православии при старом режиме, считается само собою разумеющимся, что духовенство, в большинстве своем, не осознавало недостатков системы, было довольно своим мнимо привилегированным положением и не было склонно поддерживать какую бы то ни было реформу status quo. Цель этой статьи — разрушить такое представление, не делая, правда, значительного нового' открытия в области русской

* Русский перевод доклада, прочитанного на английском языке 28 апреля 1971 г. в Миннеаполисском Университете, США.

¹ Cp. F. Dvornik. Early Christian and Byzantine Political Philosophy. Origins and Background, Dumbarton Oaks Studies IX (Washington, D.C., 1966), vols. I-II; ом. также нашу статью: «Justinian, the Empire and the Church»: Dumbarton Oaks Papers 22, 1968, pp. 45-60; см. об этом же (более сжато) в нашей книге: Byzantine Theology. Historical Trends and Doctrinal Themes, New York, Fordham University Press, 1974, pp. 213-216.

45

истории, а лишь указав на одно весьма важное издание: три, in folio, тома официальных ответов русских епископов на циркулярный указ от 27 июля 1905 г., разосланный им Святейшим Синодом и требующий описания тех сторон жизни русской Церкви, которые, по их мнению, нуждались в изменениях или реформе.² Ответы с мест поступили в канцелярию Синода к декабрю 1905 г. Они представляют собою довольно непосредственную, а иногда и импровизированную реакцию на неожиданную возможность свободной дискуссии о церковной реформе. Эта возможность представлялась архиереям, т. е. лицам с оправданно консервативной репутацией. В общем-то никто не ожидал бы, что революционная — или хоть реформистская — мысль может исходить от епископов! Тем не менее, в этом случае проявилось почти единодушие русских святителей в расположении к реформам, и, что даже более важно, — широкий богословский и идеологический консенсус относительно принципов большей независимости Церкви в ее служении обществу.

Этот консенсус показал, что внутренняя, духовная свобода осталась жива в жестких рамках послепетровского русского церковного строя. Более внимательный взгляд на «Отзывы» позволяет определить образовательный и интеллектуальный фон авторов, их духовную родословную в предшествующих столетиях и десятилетиях, их замечательную способность распознания не только богословских и канонических вопросов дня, но и жизненных проблем, стоящих перед рядовым духовенством и церковным народом.

1. Официальные шаги в направлении церковной реформы в 1904-1905 гг.

Наиболее дальновидная и образованная часть русских духовных деятелей, включая и мирян, профессоров духовных школ, осознавала ненормальный характер петровского режима. Мнения, выраженные по этому поводу такой выдающейся фигурой девятнадцатого столетия, как митрополит Московский Филарет (Дроздов), разделялись многими. В первые годы двадцатого века, оптимистически-реформистское настроение интеллигенции и широкое принятие среди богословов идеи соборности, выраженной А. С. Хомяковым, как необходимого основания всех возможных ре-

² См. Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе, СПб., 1906, 3 тома и Прибавления.

46

форм, создали общую атмосферу, к которой, как свидетельствуют «Отзывы», была причастна и большая часть епископата и которой объясняются некоторые официальные шаги в направлении церковной реформы, предпринятые в 1904-1905 гг. Эти шаги не были следствием каких-либо захватывающих революционных событий. Они объяснялись скорее совпадением точек зрения епископата, интеллигенции и ведущих элементов духовенства. Расхождения во мнениях, конечно, проявилось очень скоро, но первоначальный порыв к реформе показал замечательное единодушие всех слоев церковного общества.

Факты довольно общеизвестны.³ Под давлением общественного мнения, в особенности Земского съезда (ноябрь 1904 г.), изданный 12 декабря 1904 г. указ о веротерпимости отменил многие ограничения, препятствовавшие деятельности неправославных религиозных групп в пределах Империи.

В результате обнаружилось, что «привилегированная» и официальная Русская Православная Церковь была на самом деле под более строгим контролем государства и в большей зависимости от него, чем неправославные религиозные общины. В первые недели 1905 г. это открытие привело к опубликованию трех текстов, положивших начало процессу, который после долгой отсрочки объяснявшейся политическими причинами, завершился Собором 1917-1918 гг. Это были:

а) «Памятная записка» Антония (Вадковского), митрополита С.-Петербургского и Ладожского, обращенная к Царю и Комитету Министров и содержащая просьбу о специальном совещании представителей церковной иерархии, с участием компетентных лиц из клириков и мирян (но без каких бы то ни было официальных представителей от государства) для выработки предложений об: 

— автономии Церкви и ее «праве на инициативу»;

— гарантиях свободы Церкви от возложения на нее какой бы то ни было прямой государственной или политической миссии;

— гарантиях свободы в управлении «внутренними делами» Церкви;

— предоставлении приходу статуса «юридического лица» с правом владения собственностью;

³ См. общий обзор событий в работе: A. Bogolepov, Church Reforms in Russia, 1905-1918, Bridgeport, Conn., 1966; J. S. Curtiss, Church and State in Russia: The last Years of the Empire, 1900-1917, New York, Columbia University Press, 1940.

47

— допущении духовенства к участию в земской деятельности;

— предоставлении епископу (или епископам) одного (или нескольких) мест в Государственном Совете и прямого доступа в Совет Министров.⁴

Умеренная по своему тону и требованиям, «Записка» ведущего члена Святейшего Синода отражала не только желание большей независимости Церкви от государства, но и недовольство иерархии в связи с необходимостью обращаться к высшим властям только через посредство обер-прокурора Святейшего Синода; подлинная независимость Церкви предполагала бы возможность прямого доступа к Царю и правительству.

б) «Памятная записка», подписанная самим С. Ю. Витте, председателем Комитета Министров, и представленная на специальном Совещании по церковным делам при Комитете Министров; набросок текста был сделан либеральными профессорами духовных академий, пользовавшихся сочувствием Витте, и был гораздо более радикальным, чем «Записка» митр. Антония. В ней существующий церковный режим был назван «незаконным», поскольку он держал Церковь «в состоянии паралича». В ней также отстаивался принцип соборности, включая требование полного участия мирян в предполагавшемся Соборе и даже избрания кандидатов от духовенства общинами мирян.⁵

с) Либеральный манифест, подписанный тридцатью двумя священниками столицы и отражавший мнение ведущих представителей белого духовенства. В нем высказывалось требование созыва Собора с широкой повесткой дня, включавшей и такие вопросы, как избрание епископов их епархиями.⁶

Осмелевший под влиянием общественного мнения, сам Святейший Синод, возглавленный митрополитом Антонием, также обратился к царю с просьбой о разрешении созвать Поместный архиерейский Собор, который, по православному каноническому праву (ср. Первый Вселенский Собор, правила 4 и 5),

⁴ «Записка» митрополита Антония была опубликована в «Слове» (от 28 марта 1905 г.) и перепечатана в книге: Церковная реформа. Сборник статей духовной и светской периодической печати по вопросам о реформе, изданной И. В. Преображенским (СПб., 1905, сс. 133-136).

⁵ См. текст в «Слове» от 28 марта 1905 г.

⁶ См. текст в «Церковном вестнике», 1905, № 11; перепечатан в сборнике: Церковная реформа..., сс. 1-6.

48

должен был созываться дважды в год, но в действительности не созывался в России в течение двухсот лет!

По совету К. П. Победоносцева, Николай II отказался удовлетворить просьбу Синода. Однако обер-прокурор, стремясь как-то замедлить ход событий и ожидая, что со стороны епископата проявятся желательные для него реакционные тенденции, решился, вместо -собора, на письменный опрос мнений архиереев по обсуждавшимся вопросам. Таково происхождение «Отзывов». Дошли они до Петербурга уже после громовых событий, происшедших осенью 1905 г.: «Октябрьского манифеста» и отставки Победоносцева. В январе 1906 г., Предсоборная комиссия, само создание которой означало восстановление соборности в русской Церкви, начала работу по подготовке Поместного Собора. Некоторые епископы — из самых влиятельных — ожидали, что Собор состоится после Пасхи 1906 г. (III, 276).’

Следующие основные стороны церковной жизни затрагивались в «Отзывах»:

1) Состав будущего Собора, т. е. в основном вопрос о том, будут ли допущены к голосованию клирики и миряне, а не только епископы. Идеи, высказанные архиереями в этом вопросе, были отражением дебатов, проходивших в печати.

2) Децентрализация церковного управления.

3) Реформа центрального управления и последующее восстановление патриаршества.

4) Церковные суды и расширение их компетенции (особенно в бракоразводных делах).

5) Желательность проведения регулярных епархиальных съездов клира и мирян.

6) Вопрос об участии духовенства в общественной деятельности.

7) Роль прихода как ядра церковной жизни и его каноническое и юридическое положение.

8) Проблемы церковной собственности: приобретение, отчуждение и т. д.

9) Богословское образование.

⁷ Здесь и ниже ссылки даются на том и страницы издания: Отзывы епархиальных архиереев..., СПб., 1906. Упоминаемый здесь «Отзыв» принадлежит архиепископу Финляндскому Сергию (Страгородскому).

49

10) Сферы литургической практики и церковной дисциплины: широкое большинство выражало неудовлетворенность по поводу недоступности большей части литургических обрядов для массы верующих, а меньшинство предлагало перевести литургические тексты с церковно-славянского на современный русский язык; практически, все епископы требовали принятия мер, направленных на то, чтобы молящиеся могли более полно участвовать в богослужении.⁸

Проблема церковно-государственных отношений не обсуждается епископами прямо, но она явно предполагается, особенно во втором, третьем и шестом разделах. Поскольку полный анализ «Отзывов» представлял бы собою более обширный замысел, требующий гораздо больше времени и места, мы ограничимся здесь лишь несколькими краткими замечаниями по этим трем разделам. Даже и при таком ограничении, наш анализ будет далеко не исчерпывающим. Надеемся, что он подвигнет других на более полное использование массы материалов, имеющихся в «Отзывах».

2) Проекты децентрализации.

Только три архиерея выразили мнение, что существующая система церковного управления не должна подвергаться изменениям. По-видимому, их мнение было чисто консервативной реакцией, отражавшей страх перед любой переменой в связи с революционной атмосферой, существовавшей в 1905-1906 гг. Страх этот заметно проявляется в отзыве одного из этих трех архиереев — епископа Тульского Лаврентия: «Разделение Церкви, как и государства, — пишет он, — не может быть одобрено, особенно в настоящее смутное время» (III, 387).

Все другие члены русского епископата единодушно выступают за создание церковных округов, или областей, управляемых местными митрополитами, с областными синодами епископов, наделенными некоторой автономией. Причиной такого замечательного консенсуса, несомненно, была непопулярность централизованной синодальной бюрократии, возглавлявшейся обер-прокуром — мирянином, но также и заинтересованность в восстанов-

⁸ Литургическим и дисциплинарным реформам, предлагавшимся архиереями, уделено специальное внимание в единственном (и очень кратком) существующем обзоре «Отзывов», сделанном Η. М. Зерновым: см. «Реформа русской церкви и дореволюционный русский епископат», «Путь», 45, Париж, 1934, стр. 3-15.

50

лении системы, более соответствующей каноническим правилам и церковной традиции. В связи с обсуждением церковной реформы, русская богословская наука тех лет обогатилась несколькими ценными исследованиями в области истории древнего церковного строя, и епископы (или же комиссии, созданные для подготовки «Отзывов») основательно их использовали.⁹

Два лейтмотива проходят через «Отзывы»: с одной стороны, создание «митрополичьих округов» должно дать Церкви большую независимость и, с другой, позволить ввести в практику регулярную соборность, неосуществимую на всероссийском уровне (ср. «Отзыв» Никанора Пермского, II, 389-390).

Наиболее важная функция областного Собора, как это выражено в канонических текстах, цитируемых в «Отзывах», состоит в избрании епископов и суде над ними. Понятно в связи с этим, что самой основной в вопросе о децентрализации была проблема зависимости Церкви от государства: со времен Петра, все епископы назначались указом Святейшего Синода, который в действительности был органом государства. В этом контексте некоторые из епископов (например, Константин Самарский, — I, 431) цитируют апостольское правило 30-е, по которому считается недействительным «всякое избрание во епископа», сделанное «мирскими начальниками». Буквальное толкование этого правила фактически означало бы, что все назначения епископов со времен Петра — недействительны. Одно это положение исключало возможность искусственно восстановить строй древней церкви, который действовал в иных исторических условиях. Поэтому несколько наиболее влиятельных членов русской иерархии настаивают на том, что цель реформы заключается в необходимости ответить на конкретные потребности русской Церкви в двадцатом столетии. Задача предстоящего Собора в том, чтобы восстановить канонические нормы, а не копировать структуру древней церкви во всех деталях (см. мнение профессора А. Бриллиантова, включенное в «Отзыв» Антония С.-Петербургского, — III, 117-118; и Сергия Финляндского — III, 277), Митрополит Флавиан Киевский, один из старейших и почтеннейших членов русского епископата,

⁹ Наиболее часто цитируются книги: А. П. Лебедев, Духовенство древней вселенской церкви, М., 1905 и П. Гидульянов, Митрополиты в первые три века христианства, М., 1905. Второе из этих исследований гораздо основательнее первого. Многие Богословские периодические издания также посвящали этому вопросу многочисленные статьи в период 1904-1917 гг.

51

резюмирует задачи проектируемой реформы в следующих четырех положениях:

1) Епархии, связанные между собою только через центральное управление в С.-Петербурге, фактически отделены одна от другой и не способны разрешать местные пастырские вопросы.

2) Соборность должна быть восстановлена прежде всего в церковных округах.

3) Существующая централизованная бюрократия присвоила себе власть, которая по каноническим основаниям принадлежит епископам округа, встречающимся соборно.

4) Реформа даст возможность создать более мелкие и многочисленные епархии (в каждом уезде) и потому позволит епископам быть настоящими пастырями их паствы, а не недоступными высшими администраторами (II, 103).

По этому последнему пункту архиепископ Антоний Волынский, тоже сторонник более многочисленных и мелких епархий, высказывается и за упразднение викарных епископов — установление, недавно заимствованное из Западного христианства (I, 122.)

В значительном числе «Отзывов» предлагается, чтобы поместные соборы, наряду с епископами и председательствующим на них митрополитом (или патриархом), включали также представителей клира и мирян, чье участие на соборе, однако, определяется в некоторых «Отзывах» лишь как совещательное (Стефан Могилевский — I, 99-100; Симеон Екатеринославский — I, 78; Флавиан Киевский — II, 75). Довольно язвительные возражения архиеп. Антония Волынского против какого бы то ни было «демократического» участия на соборах клириков и мирян (I, 112-120) являются исключением. Дебаты по этому поводу возникнут также в связи с вопросом о составе Всероссийского Поместного Собора.

«Отзывы» включают конкретные схемы будущих церковных округов. Число возможных митрополий варьируется от 7 до 22. Схемы, в которых предлагается меньшее число (ср. «Отзывы» из Курска, Перми, Волыни, Гродно, Олонца, Томска, Рязани и Америки) явно построены на географическом, этническом и историческом принципах: в них рекомендуются митрополии на Северо-Западе (С.-Петербург), в центральной России (Москва), на Юге (Киев), на Кавказе (Тифлис), в Белоруссии, на Востоке (Казань) и в Сибири. Другие епископы предлагают различные возмож-

52

ности дальнейшего, более дробного подразделения крупных округов.

Принятие церковного регионализма в управлении русской Церковью не могло не поставить вопроса о многонациональности Российской Империи. К 1905 г. проблема эта еще не достигла той остроты, какую она приобрела в более поздние времена, но она уже ставится в некоторых «Отзывах». Так, в Отзыве еписк. Стефана Могилевского упоминается опасность грузинского сепаратизма как одна из невыгодных сторон регионализма (который он в остальном поддерживает); еписк. Стефан предлагает, чтобы будущий митрополит Кавказский, управляющий частями Кавказа не входящими в Грузинский Католикосат, всегда был русским (I, 97). О необходимости сохранения единства России упоминается также — довольно периферически — епископами Белоруссии и Украины. Однако и противоположная тенденция выражается свободно: в «Отзыве» экзарха Грузии открыто выражена желательность восстановления традиционной автокефалии грузинской Церкви, что, по мнению Экзарха, не поведет к политическому сепаратизму (III, 510). Епископ Алеутский и Северо-Американский Тихон, будущий патриарх, предлагает создание отдельной, автономной, а может быть, и автокефальной, церкви в Америке, где русский епископ находится в совершенно иных политических условиях, как глава многонациональной массы верующих, включающей не только русских и карпато-русских эмигрантов, но и алеутов, индейцев, эскимосов, а также сербов, сирийцев, греков и др. (I, 531) Проект еп. Тихона, свидетельствующий о замечательном понимании им американской ситуации, послужит авторитетным образцом при создании автокефальной Церкви в Америке в 1970 г.

3) Реформа центрального церковного управления.

За исключением лишь четырех архиереев, весь русский епископат требует восстановления патриаршества, упраздненного Петром I. Три из несогласных с общим мнением голосов (Парфений Подольский, Димитрий Балтский, викарный епископ Подольской епархии — II, 490-497 и Лаврентий Тульский — III, 381-382) боятся каких бы то ни было значительных изменений в церковном управлении, ссылаясь на невозможность реформ в условиях революционной атмосферы. Они выступают и против самой идеи Собора. Четвертый (Паисий Туркестанский) выражает крайне противоположное настроение: он боится, что государству было бы

53

легче осуществлять контроль над патриархом, чем над коллективным управлением Церковью, и выступает за коллегиальное и выборное руководство на всех уровнях церковной администрации (I, 50-52).

Большинство епископов, защищавших идею восстановления патриаршества, практически единодушны в критике существующего синодального режима, который они считают неканоническим и противоречащим началам соборности. Избрание патриарха рассматривается ими как необходимое условие независимости Церкви — под руководством первосвятителя, ответственного за соборную форму правления, — от централизованной государственной бюрократии (см., в особенности, «Отзывы» из Уфы: II, 54-55; Пскова: И, 224; Киева: II, 103; Москвы: III, 253-256; Варшавы: II, 273-275; Рязани: III, 579; Волыни: III, 186-194; Оренбурга: II, 146-147; Холма: II, 466 и Америки: I, 530).

Наряду с этими основными аргументами, — в которых консерваторы и либералы соглашаются, хотя и по несколько различным мотивам, — в некоторых «Отзывах» приводятся дополнительные доводы, особенно тот, что, согласно православной традиции, каждая поместная церковь должна быть руководима лично епископом главного города: среди православных Церквей — сестер, русская, со времен Петра, единственная из всех, была лишена этого личного руководства.

Широкое единодушие авторов «Отзывов» в вопросе о восстановлении патриаршества не распространялось, однако, на определение роли и ответственности патриарха. Историк И. Соколов, специалист по истории Константинопольского патриархата, которого митрополит С.-Петербургский попросил высказаться о каноническом аспекте намечавшихся реформ, изложил обоснованное мнение, защищающее монархическую власть патриарха в Церкви, распространяющуюся и на собор (III, 128-130). Широкое большинство епископов, однако, характеризует патриарха лишь как «первого среди равных», так что собор всех епископов является в действительности высшей властью, и суду его может подлежать и сам патриарх (ср., например, «Отзывы» из С.-Петербурга: III, 86; Москвы: III, 256; Калуги: I, 29; Вятки: II, 509-510; Холма: II, 466; Ставрополя: II, 261; Финляндии: III, 269-270; Орла: I, 520-521; Оренбурга: II, 146-148; Иркутска: II, 227).

Много внимания уделяется в «Отзывах» вопросу о составе будущего Собора: будет ли он чисто епископским собранием или будет включать и клир и мирян? Этот же вопрос будет обсуж-

54

даться в работе Предвыборной комиссии, а также в богословских и церковных журналах в период между 1905-1917 годами. Решение, которое будет в итоге принято на Соборе 1917-1918 гг., явственно подтвердит принцип соборности: патриарх ответствен перед собором, а собор включает епископов, клириков и мирян. Но статут 1917 г. защитит также и особую роль епископов, предоставит им коллективное право veto на все соборные решения. Интересно, что именно эта система соборной работы и избрания патриарха предлагается в «Отзыве» будущего патриарха Сергия (Страгородского): три кандидата на патриаршество выделяются путем повторных голосований «палаты» епископов, «нижней палаты» клириков и мирян, и решением царя. Затем патриарх избирается по жребию (III, 269-270). Именно так, по жребию, будет в октябре 1917 г. избран патриарх Тихон, после выдвижения кандидатов всем Собором — епископами, клириками и мирянами (но уже не царем!).

Разумеется, никто из епископов не предвидит в 1905 г. ни конца монархии в России, ни отделения Церкви от государства. Во многих отзывах выражается уверенность, что будущая Россия станет либеральным государством, в котором восстановленный патриархат будет играть самостоятельную и социально влиятельную роль. Почти для всех архиереев естественной резиденцией патриарха представляется С.-Петербург. Только два· епископа (Тамбовский — III, 318 и Финляндский — III, 269) считают, что Москва — исторический престол предшествующих русских митрополитов и патриархов — должна вновь стать религиозной столицей России.

4. Участие духовенства в общественной и политической жизни.

Неизбежным следствием Петровской системы, при которой духовенство замыкалось законом в особое сословие, явилось то, что роль клира в русском обществе была почти исключительно ограничена богослужением. Официальные административные обязанности духовенства по регистрации рождений и браков и скромное участие в государственной образовательной системе не могли, конечно, обеспечить настоящую возможность влиять на русское общество, а наоборот, подчеркивали его отчужденность. Приходится, увы, признать некоторую преемственную связь между современным советским законодательством о религии, ограничивающим деятельность священнослужителей лишь «культом», и

55

требованиями петровской системы, ограничивающей деятельность духовенства рамками «духовного сословия». Глубокая неудовлетворенность, вызванная положением социальных «отверженцев», была довольно сильной среди русского духовенства предреволюционных лет, и, конечно, влияние ее сказалось — прямо или косвенно — на некоторых требованиях и предложениях, выдвинутых в «Отзывах». Вопрос о роли Церкви и духовенства в обществе будет также центральным на Соборе 1917-1918 гг., особенно в связи с защитой большинством членов недавно развившейся системы приходских школ, которая рассматривалась духовенством как один из путей к более гармоническому единению Церкви и общества, тогда как Дума и Временное правительство считали систему приходских школ устаревшей и финансово обременительной. Уже после революции «обновленческая», или «живая» церковь будет, в некоторой степени, отражать те же чаяния белого духовенства и части социально настроенной интеллигенции, но, увы, раскольнический и продажный характер «обновленческой» организации скомпрометирует и те положительные течения, которые вошли в первоначальный состав обновленческого движения.

Резкие выпады архиепископа Антония Волынского (Храповицкого) против «прогрессивных», «республиканских» и «демократических» священников являются отражением не только его консервативного мировоззрения (в котором архиеп. Антоний, на самом деле, не очень последователен), но и его презрения к духовенству как сословию (I, 112-120). В «Отзывах» они стоят совершенно особняком. В целом епископы успешно избегают крайних позиций и руководствуются в своих мнениях лишь богословскими и пастырскими соображениями. Большинство архиереев требует, чтобы духовенству была дана возможность иметь свой голос политической и общественной жизни России — не как выразителю своих сословных интересов, а как свидетелю благовестив Христова. Как гражданам, священнослужителям следует предоставить право участия в выборах в земство, Городскую и Государственную Думу (Чернигов — I, 111), а также право быть избранными в эти законодательные органы, — в особенности для того, чтобы голос Церкви был бы в них услышан ответственно и внятно (Полоцк: I, 173-174; Харьков: I, 20; Калуга: I, 33; Америка: I, 536-537). Эти требования уже высказывались ранее в «Записке» митр. Антония С.-Петербургского (см. выше, с. 51), который выражал также мнение, что

56

патриарх и некоторые из епископов должны быть ex officio членами Государственного Совета.

Выражая положительный взгляд на участие духовенства в общественной жизни, некоторые из епископов предостерегают против опасности вовлечения Церкви в «политику», цитируя древние каноны, запрещающие принятие на себя духовенством прямой политической власти или каких-либо юридических или финансовых обязанностей. По мнению большинства архиереев, лица духовного звания, избранные в законодательные органы, должны вносить свой вклад в обсуждение вопросов церковного строительства, образования, общественного благосостояния и морали, но не участвовать в политике как таковой (Воронеж —I, 145; Новгород — II, 203; Холм — II, 489; Казань — III, 436). Интересно, что, в числе других, такие предостережения высказывает епископ Холмский Евлогий, который сам станет выдающимся и очень активным членом Государственной Думы. Фактически, епископы явно сознают трудности определения того, что такое «политика», непозволительная для духовенства, и что такое «общественные обязанности», составляющие необходимую часть церковной деятельности. По понятным причинам, они, конечно, не могли обладать практическим опытом в этой области.

Заключение.

Содержание «Отзывов» возможно анализировать и критиковать с разных точек зрения. Так, с богословской точки зрения, вопрос о соответствующей роли на Соборе епископов, клириков и мирян, обсуждаемый в «Отзывах», не может быть по-настоящему разрешен без предварительного установления основных экклезиологических предпосылок: о природе поместных Церквей (или епархий), о способе избрания епископов и о сущности епископского служения. Общее понятие «соборности» слишком неопределенно и явно недостаточно для того, чтобы дать -ответ на все конкретные экклезиологические вопросы. Экклезиологические идеи, легшие в основу «Отзывов», потребовали бы, таким образом, специального изучения. Подобно этому, и отразившееся в «Отзывах» влияние господствующих направлений общественной мысли — склонность к либеральной демократии, романтическому народничеству, консервативной реакции — нуждается в серьезном анализе. Наконец, чисто историческое и просопографическое значение собрания «Отзывов» чрезвычайно велико, поскольку все выдающиеся личности русской церковной истории революцион-

57

ной и послереволюционной эпохи представлены в числе составителей: будущие патриархи — Тихон (Беллавин) и Сергий (Страгородский); Евлогий (Георгиевский), позднее митрополит Западно-Европейский (1922-1946); Антоний (Храповицкий), позднее митрополит Киевский, а затем глава «Русской зарубежной церкви» в Сремских Карловцах, и многие другие. Следует также отметить, что большинство «Отзывов» отражает работу комиссий, созданных в епархиях. Некоторые из этих комиссий, — особенно в С.-Петербурге, Москве, Киеве и Казани, — где местный епископ мог использовать персонал духовных академий, составили доклады, имеющие подлинно научный интерес. Работа комиссий в других местах отражает настроения провинциального духовенства и его руководства. Все это способствовало тому, что собрание «Отзывов» является наиболее значительным и обширным документом о состоянии русской Церкви в последние годы старого режима и о ее чаяниях на будущее.

58